Остаться собой

Странная штука жизнь. Кому-то она даёт всё, а у кого-то это всё отнимает. Ещё год назад я считал себя счастливым человеком. У меня было всё: семья, любимая девушка, уйма друзей. А сейчас я совершенно один, еду в полупустом автобусе в незнакомый мне город и понимаю, что моё беззаботное прошлое было лишь иллюзией, которая растворилась. Мнимое счастье разбилось на куски вместе со мной, и собрать всё по осколкам уже нереально. Да и не хочется. Я морально подавлен и растоптан. Единственное о чём я могу думать на данный момент – исчезнуть. Навсегда.   Прислоняюсь щекой к холодному стеклу и стираю с глаз выступившую влагу. Опять я плачу как самый последний слабак. Но слёзы – это единственный признак жизни во мне. Я уже не чувствую себя живым и отношусь с безразличием к себе самому и всему, что меня окружает. Единственное, что я теперь могу – это плакать, тихо и глухо, пытаясь заглушить всю ту боль, которая проедает моё сердце. А ведь ещё не так давно всё было хорошо…   -  Егор, мы поехали. Квартиру на тебя оставляем, Ваську тоже, хорошо себя ведите, - улыбаясь, произносит мама, заходя в мою комнату. Сонно открываю глаза и смотрю на невысокую полную женщину с густыми светлыми волосами и выразительными зелёными глазами, которые всегда излучают тепло и доброту. -  Хорошо, мам, мы с ним уже большие, так что успокойся и не мешай мне спать, - недовольно отвечаю я, скинув со своей кровати того самого Ваську, который уже порядком надоел мурлыкать мне в самое ухо. -  Может, ты всё-таки с нами поедешь? – в очередной раз предлагает мама. Сажусь на кровати, протираю сонные глаза и смотрю на неё с недоумением. Неужели мама действительно думает, что я променяю два дня без предков на деревню, в которую меня так усердно зовут. -  У твоей бабушки сегодня День Рождения, а ты вот так себя ведёшь, - вздыхает мама. -  Вообще-то, я её уже поздравил, мне там нечего делать, не хочу сидеть со стариками всякими, - отнекиваюсь я, снова падая на кровать и накрываясь одеялом. -  Ну, как знаешь, твоё дело, - хмуро произносит мама и выходит из комнаты. По интонации я понимаю, что она обиделась. Да, возможно я и виноват, но извинюсь потом, сейчас не до этого. Как только закрывается входная дверь, я тут же хватаю телефон, лежащий на тумбочке, и набираю номер лучшего друга. -  Диман, привет, ну чего гуляем сегодня? -  Твои свалили? – лукаво интересуется друг. -  Ага, только что, - довольно киваю я. -  Бабуля не обиделась из-за того, что её дорогой внучёк не приехал? -  Тебя так это волнует? -  Неа, - хохочет в трубку друг. -  Короче в восемь у меня, зови всех наших, будет великая туса. -  Будет великая пьянка, - задорно поправляет меня друг и отключается.   Всё-таки безумно хорошо, когда есть бабушка, решившая, что её День Рождения должен обязательно пройти в её стареньком домике, в той деревне, в которой она родилась. Вообще бабушка живёт с нами, но, наверное, ностальгия замучила, вот они все туда и поехали. Мне удалось откосить, поэтому настроение было просто отличным. С улыбкой на губах я встал с кровати с мыслями о том, что нужно приготовить квартиру до прихода гостей. А вечером я узнал, что родители и бабушка разбились на машине при выезде из города. В них влетел грузовик, вылетевший из-за поворота. Никто не выжил. Закрываю глаза. Пейзаж то и дело мелькающий за окном уже порядком надоел. Не знаю, куда я еду, в принципе это совершенно не важно, главное куда-нибудь подальше. Находиться в этом городе больше нельзя и не только потому, что здесь всё мне напоминает о родителях. Просто, если я не уеду, то они меня найдут и тогда меня окончательно сломают, а я не хочу этого. Пока есть силы, я буду бороться до конца, потому что папа всегда учил меня быть сильным и не сдаваться. Я не могу сейчас опустить руки и предать его. Я обещал ему никогда не сдаваться и всегда оставаться собой. Не люблю нарушать обещания.   -  Привет, конфетка, - насмешливо произносит высокий смуглый парень, смотрящий вокруг себя с нескрываемой ненавистью и презрением. Морщусь от его холодного и язвительного голоса, который пробирает до нервов и безумно пугает. -  Андрея нет в комнате, поэтому закройте дверь с обратной стороны, - стараясь держать себя в руках, прошу я, бросая недовольный взгляд на незваного гостя и его шестёрок, топчущихся за спиной своего хозяина. -  А кто тебе сказал, что мы к Андрюхе пришли, сладкая? – издевается Игорь, а именно так зовут лучшего друга моего соседа по комнате. Он кто-то вроде местного короля, который подчинил себе практически всех ребят в нашем интернате. Самый злой, безжалостный и холодный. Однако на гопника не похож в отличие от всего его окружения. -  Вообще-то я парень, если вы этого не заметили, - нервно щёлкая пальцами, произношу я, с ненавистью смотря на парней. Понимаю, что нельзя нарываться, но сдерживаться с каждым днём всё труднее. Я в этом интернате около недели и всё это время мне не дают прохода Игорь и его шайка. Да, сам понимаю, что проблема в моей внешности, но их это не должно касаться.   -  Ты парень?! – хохочет Игорь. -  Пошли вон отсюда, вы меня утомили, - закрывая глаза, произношу я, надеясь на то, что они уйдут. -  Мы уйдём тогда когда захотим. Уяснил, хуесос? – зло шипит Игорь, резко сократив расстояние между нами и схватив меня за горло. -  Отпусти! – задыхаюсь я. Он лишь ухмыляется и сжимает руку на моей шее ещё сильнее. -  Может быть, трахнуть его, чтобы не выёбовался? – предлагает накачанный лысый ублюдок. Вадим, кажется. Нервно сглатываю и пытаюсь вырваться. Всегда знал, что моя внешность – это проклятие, которое когда-нибудь принесёт мне уйму проблем, но не думал, что это случится тогда, когда я уже практически уничтожен злыми розыгрышами судьбы. Я с детства был слишком красивым, но не той истинной мальчишеской красотой, которая так ценится в мужчинах. Хрупкий, с длинными ногами, худыми запястьями, выступающими ключицами; светлые мягкие волосы до подбородка, большие зелёные глаза, обрамлённые светлыми ресницами, прямой нос и пухлые губы. Со спины меня нередко путали с девчонкой и высказывали в мою сторону похабные шуточки. Мама называла меня нежным и утончённым, остальные величали педиком или «сладким» мальчиком. Всегда ненавидел свою внешность, потому что от неё одни проблемы. -  Слушайте, идите и трахайтесь друг с другом, - всё-таки отпихнув от себя Игоря уже ору я. Несмотря на внешнюю беспомощность, я всегда мог постоять за себя и не собираюсь показывать свой страх перед этими отморозками. -  Ты нарываешься, сладкий, - шепчет мне в губы Игорь. -  Я в туалет, чтобы через пять минут вас тут не было, - уверенным голосом говорю я, выходя из комнаты. Вслед мне раздаётся громкий противный смех.   -  Мы ещё не договорили, - ехидно произносит Игорь, схватив меня за руку, как только я вышел из туалета. -  Чего вам надо? – Устало спрашиваю я. Сейчас мне как никогда хочется побыть одному, а не тратить время на придурков с их дурацкими угрозами и шутками. -  Ребята, тащите его к нам, - щёлкнув пальцами, произносит парень.   Четверо его амбалов ухмыляются и, подскочив ко мне, хватают за руки таща куда-то. Кричу, пытаюсь отбиться, даже заряжаю кому-то из них в челюсть, но убежать не удаётся. Их слишком много против меня одного. Затаскивают меня в свою комнату. Нервно сглатываю. Их пятеро. Смотрю на ухмыляющегося Игоря, довольно потирающего ладони и понимаю, что я действительно нарвался. Они со мной долго не церемонятся. Один из парней закрывает дверь на ключ, после чего они окружают меня с нездоровыми ухмылками. Игорь подходит ко мне вплотную и, достав из кармана брюк раскладной нож, ядовито ухмыляется. -  Доигралась, конфетка? – насмешливо спрашивает он, расстегивая брюки. Резко дёргаюсь и пытаюсь убежать, но у парней неплохая реакция, поэтому меня тут же хватают. Резкий удар ногой в пах заставил с приглушённым стоном упасть на колени и согнуться пополам. Я перестаю дышать от испуга, накрывшего меня с головой. Мозг отказывается соображать, и я не знаю, как мне сейчас выбраться из этого ада. Боль и страх сковали мою волю, тем самым, убив во мне все попытки сопротивляться. Игорь вновь усмехается и, схватив меня за волосы, властно произносит: -  Соси, пидор! Его член утыкается мне в губы. Вновь пытаюсь вырваться, но приставленный к шее нож – это весомый аргумент. Парень грубо взял меня за голову и засадил по самую глотку. Из глаз ливанули слёзы и мне показалось, что ещё чуть-чуть и я задохнусь. Жалкая будет смерть, ничего не скажешь. Я задыхался, ревел, пытался сказать, что мне больно и вырваться, но все эти попытки прекращал нож, кольнувший в шею. А вокруг стояли и смеялись, при чём в их глазах не было и доли жалости, лишь презрение, насмешка и похоть. -  Бля, Игорян, ты тут не один вообще-то, - с придыханием произнёс Вадим куда- то мне в шею, тем самым, заставив меня поёжиться от ужаса. Они поочерёдно меня насиловали, при этом громко хохоча и отпуская похабные шуточки в мой адрес. Я орал, матерился, ревел, пытался вырваться, но всё безрезультатно. Мне хотелось умереть, я уже даже надеялся на то, что меня зарежут этим самым ножом. Дальше я плохо помню, от ещё одного резкого толчка я потерял сознание, как будто бы провалился в пустоту, в которой не было этого интерната, уродов насилующих меня. Там я был счастлив и жив. Очнулся я на следующее утро с ужасной болью во всём теле. В комнате никого не было, а на тумбочке возле моей кровати лежала записка, из-за которой я в тот же день сбежал из интерната. Тяжело вздыхаю и включаю музыку в наушниках на полную громкость. Отчаянно хочется курить, но в автобусе это сделать, к сожалению не получится. Стираю падающие из глаз слёзы. Хватит реветь, чёрт возьми! Я справлюсь несмотря ни на что. Вновь смотрю на фотографию в телефоне. Там изображен я, моя бабушка, мама и папа. Единственное воспоминание о жизни, которой у меня больше никогда не будет. После смерти родителей прошёл год. Когда они погибли, встал вопрос о том, куда девать меня, так как я несовершеннолетний. Хотели отправить к дедушке в Германию, но тут обнаружилась двоюродная тётя из Волгограда, которую я ни разу не видел. В итоге она перебралась в мой город, взяла опекунство, а в последствии запихнула меня в интернат, тем самым, избавившись от ненужного балласта. Я с первого дня нашего с ней знакомства прекрасно понимал, что ей нужна моя квартира, а не я сам, поэтому меня и отправили куда подальше. Именно там меня раздавили как таракана, при этом вдоволь надо мной поиздевавшись. Ещё и эта записка из-за которой я собственно и сбежал. Никому не позволю себя использовать. Пусть лучше я умру от голода на улице, чем подчинюсь кому-то. Я не позволю себя сломать. Никому и никогда.