Дети богов

Новые вопросы

Зима перешла от бесснежных трескучих морозов к пронзительным метелям.

- Проснитесь, пожалуйста, - кто-то осторожно, но требовательно потряс меня за плечо. Голос был женским и знакомым. Наверное, мне это приснилось - у меня нет настолько знакомых женщин, которые стали бы меня будить среди ночи.

- Пожалуйста, проснитесь.

Какой всё-таки настойчивый сон. Так нагло мешает спать! Я нехотя перевернулся на спину и открыл глаза. Вроде сон должен был исчезнуть, однако фигура в белой ночной рубашке и накинутой поверх пуховой шали осталась на месте.

- Простите, пожалуйста, что разбудила, - произнесла фигура, заметив, что я смотрю на неё. - Мне кажется, что внизу забрались воры, а в доме других мужчин нет.

Я, наконец, признал Ефросинью Матвеевну, хозяйку дома, где снимал комнаты. Обычно наше общение ограничивалось короткими приветствиями ”- Доброе утро. - И вам хорошего дня. - Десята заканчивается. - Завтра принесу оплату”. Тишина затянулась. Я пытался убедить себя, что уже не сплю (верилось с трудом), женщина, кутаясь в платок, ждала ответа. Со вздохом я сел и быстро вскочил в штаны, брошенные вечером у постели. В темноте и спросони чуть не перепутал правый сапог с левым и, стараясь не шуметь, спустился на первый этаж, на ходу застёгивая автоматически захваченную рубаху. Я мог и отказаться. Когда Ефросинья Матвеевна выдавала мне ключи, она сообщила довольно большой список с моими правами и обязанностями, вроде “не водить в дом девиц, если с ними не помолвлен” или “оплата раз в десяту, тогда же смена белья” даже “не мочиться в окно, тем паче если под ним кто-либо есть”. Видимо, были уже прецеденты. Но вот пункта о ночном поиске вора я что-то не припомнил. К сожалению, нас с Фером считали горцами, то есть храбрыми, сильными и крепкими людьми, которые не испугаются ночного вора и не поленятся проверить дом, особенно, если этого просит женщина. Ну почему я не похож на обычного крестьянина, у которого верхом героизма было сложить за спиной неприличный жест сборщику налогов, пока тот не видит? Спал бы себе спокойно, а хозяйка за стражей позвала.

Я спустился на первый этаж уже окончательно проснувшимся. В доме было темно - ставни плотно закрыты, чтобы не пропустить зимнюю стужу, а свечи по ночному времени погашены. Может, постоять у лестницы, а потом сказать, что всё в порядке и вор только показался? Я оглянулся. Наверху, на краю лестницы слабо выделялся вслушивающейся в ночную темноту силуэт хозяйки дома, подсвеченный тусклым огоньком свечного огарка. Нет, она поймёт, что я ничего не сделал.

Медленно, ощупывая руками встречающуюся на пути мебель, я обошел гостиную. Вроде пусто. Оглянулся на лестницу. Стоит ещё. Для очистки совести заглянул в столовую. По дальней стене скакнул желтый лучик света. Зараза! Я, как идиот, даже свечу не взял, в потёмках стулья считаю, а он с потайным фонарём пришёл!

- А ну, кто таков и чего надо? - мой окрик заставил лучик вздрогнуть и метнуться в мою сторону. Яркий свет прыгнул мне на лицо и резанул по глазам. Я успел только поднять руку, закрывая глаза от ослепления. Почти сразу же меня грубо оттолкнули в сторону и, судя по звуку шагов, вор, уже не таясь, побежал к двери на улицу.

- Собака серая, - сквозь зубы прошипел я и рванул за ним следом. Слабая позёмка старательно заметала следы, но вор не успел убежать далеко. Зимняя одежда мешала ему и я постепенно догонял. Несколько раз вор оглядывался, но, видя не отстающую погоню, запаниковал и пропустил сворот в переулок, где мог бы легко скрыться от меня. Мы пробежали мимо городской стражи, чрезвычайно оживившейся при нашем появлении.

- А ну стой! - погоня завела в тупик. С двух сторон - глухие стены домов, с третьей - высокий забор. Я стоял в нескольких шагах от вора, уперев руки в колени и переводил дыхание ледяным воздухом. Пока бежал, не обращал внимания на такие мелочи, как лёгкие штаны и отсутствие тёплой куртки, но теперь не отказался пробежаться назад до дому. Вор стоял в похожей позе, мешок с награбленным опустил на землю и придерживал одной рукой.

- Сдавайся, - слова облаком пара вырывались в холодный воздух.

- Неа, - вор отрицательно мотнул головой и без предупреждения бросил в меня мешок. От неожиданности я повалился ничком в снег, обеими руками схватившись за мешок. Пока я поднимался, вор успел вскарабкаться на забор и спрыгнуть по другую его сторону. В азарте погони я бросился за ним, но грубый оклик заставил остановиться. В тупик забежала стражеская тройка, привлечённая нашим бегом.

- Стоять! Медленно развернись, без фокусов! - на меня наставили один арбалет и два коротких меча. - Что тут у нас? - один мечник поднял мешок и заглянул внутрь.

- Гля, да мы вора поймали!

- Я не вор!

- Не вор, - протянул стражник, запуская руку в мешок, - а что на это скажешь? - из мешка на свет одинокого факела, принесённого стражей, появилась позолоченная статуя Деборы, богини покровительницы домашнего очага, плодородия и женщин в целом. Ещё вечером она стояла на каминной полке в столовой.

- Статуя это. Богини. Взята из дома Ефросиньи Матвеевны, - я отвечал короткими предложениями, как идиоту. - Живу я там. За вором гнался. Он сбежал.

- За вором, - снисходительно ответил стражник, возвращая статую в мешок. - А я вот что тебе скажу: сам украл, а теперь сказки лепишь! - он завязал мешок и подошел ко мне вплотную. Второй мечник встал с другой стороны.

- Стал бы я красть в таком виде!

- А почему и нет? - стражник достал из кармана веревку и, связывая, заломил мне руки назад. - Разделся не шуметь, да с подельником не поделили что. Ну что, в подвал пока посадим, а утром разберемся?

- Да вы сейчас сходите, хозяйка подтвердит! - идти куда-то по морозу мне совсем не хотелось.

- Чего честных людей будить? Вот с утра и спросим, - меня грубо подтолкнули в спину, принуждая идти с конвойными.

- Хоть куртку какую дайте, холодно же! - остатки набеганного тепла уже давно унёс с собой ветер и рубаха с налипшим при падении снегом совсем не бодрила. Набирающая силу метель прижимала холодную одежду к телу.

- Нечего было по чужим домам шариться! - чувствительный удар кулаком в поясницу чуть не опрокинул меня в сугроб.

- Да не вор я!

- Вот завтра и узнаем, - ещё один удар, но уже с другой стороны, выбил желание продолжать разговор.

К счастью, сторожевой участок оказался совсем недалеко, но мне казалось, что между тремя стражниками иду не я, а кусок мороженого мяса. Даже пар дыхания почти исчез. Меня провели по короткой лестнице в полуподвал, поделённый каменными стенами на небольшие камеры, отделявшиеся от коридора толстой решёткой. Мне развязали руки и грубо втолкнули в одну из этих камер. Низкое и широкое окно, почти под самым потолком, забранное толстыми железными прутьями, и закрытое на зиму ставнями, скрывалось высоким сугробом, пропускающим лишь слабый ветерок из уличной метели.

Оставшись один, я растёр холодными руками лицо и ноги. Вроде обошлось без обморожения, но пальцы всё равно плохо слушались. В камере было холодно. Пушистая изморозь белым треугольником заняла верхний угол. Я принялся ходить по камере, разгоняя кровь и стараясь согреться движением. Через часа полтора я почувствовал, что очень устал и совсем не согрелся. Голова стала тяжёлой, сильно хотелось спать. Я сгрёб кучу соломы, изображавшую лежанку, подальше от окна, свернулся на ней в плотный клубок и забылся.

Мне показалось, что я только закрыл глаза, а открыл - уже день. Но от ночи оно отличалось только чуть более светлой полоской в заваленном снегом окне. Было холодно, болела голова и я никак не мог собрать мысли в кучу. Где-то скрипнула дверь, по полу проскочил нежданный сквозняк, по телу пробежала дрожь и не захотела уходить, перебегая от мышцы к мышце. Я попробовал встать, но тело отозвалось такой слабостью, что не удалось даже поднять голову.

- Ах ты, господи, боже ж мой! - раздался знакомый голос Елизаветы Матвеевны. Брежу, наверно, уже в лихорадке. Что ей делать в стражевом подвале?

- Да вы не волнуйтесь, - одновременно с голосом стражника где-то рядом зазвенел металл. Ключи что ли?

- Господин Ирвин, вы это, как там? - стражник склонился надо мной. Свет фонаря слепил глаза и я их закрыл. - Мы же это... по службе всё.

Кто-то поспешно укутывал меня в тёплое и мягкое. Силы вконец оставили и, уже прощаясь с реальностью, я услышал будто издалека “несите наверх, там извозчик ждёт”. Я закачался, как на волнах и фонарь погас.

***

- А я не могу такое позволить! - говорящий был где-то позади меня, но повернуться и вообще двинуться я не мог. - Нельзя так, нехорошо.

- Ты забыл, мы уже это делали. И ты сам в этом участвовал, - стоявшая у огромного распахнутого окна женщина укоризненно поглядела сквозь меня. Я поёжился - взгляд зелёных глаз пронзал холодом.

- Тогда я был молод и глуп!

- А сейчас что, стар и умён? Не смеши, ты и тогда знал, - в разговор вступил массивный, почти квадратный мужчина. Золотистая ткань его тоги переливалась в свете рассветного солнца.

- Знать и понимать - разные понятия! - не сдавался невидимый мне человек.

- И что же ты понял? - мужчина взял со стола бокал и налил из высокой амфоры янтарного цвета напиток. - Мы же для них и делаем, улучшаем, так сказать, породу. Совсем, как коров разводят.

- Коров не вырезают всё стадо из-за не понравившегося цвета!

- Почему только цвета? Если коровы бодливые, глупые и ни одна не доится, то им один путь - под нож.

- Глупые? Не доятся? Да стоит им только чего-то начать постигать самостоятельно, как вы вмешиваетесь!

Мужчина недовольно поморщился, будто напиток оказался слишком кислым.

- Да что ты в них нашёл-то? - брезгливая гримаса не помешала женщине выглядеть идеально. Хотя, спроси кто меня о её красоте, я бы ответил, что это как статуя в саду. Красивая, но неживая и без окружения сада, создававшегося вокруг неё, окажется холодным куском мрамора. То ли дело вторая, до сих пор молчавшая. Вот уж кого и можно бы назвать “леди”, так именно её, даже несмотря на простое платье, с запачканными мукой рукавами и близкий к почтенному возраст.

- А то и нашёл, что вы не видите! И я не могу позволить вам снова сделать это! Пусть даже не смогу вернуться.

- Ты не посмеешь! - мужчина стукнул кулаком по столу так, что амфора слегка подпрыгнула.

- Может, ты ещё подумаешь? - подала голос леди. Он был тихий, слегка усталый, но добрый и с ним так хотелось согласиться и оставить этот спор. Но человек позади меня был другого мнения.

- Подумать? Чтобы вы заперли меня, как в прошлый раз? - в его голосе слышалась грусть и обида. - А потом уже будет поздно что-то делать. Нет. В этот раз всё будет по другому. До свидания. Или, быть может, прощайте!

- Нет! Ты не посмеешь! - кажется, одновременно кричали статуйная женщина и квадратный мужчина. Но бунтарь уже выпрыгнул в окно, захватив с собой и меня, всё так же остававшегося только безвольным наблюдателем. Я успел удивиться, как же высоко окно находится над землёй. Наверно даже птицы так высоко не залетают, а вслед нёсся мужской крик:

- Я заставлю тебя вернуться! - то был молодой, ещё недавно обзаведшийся редкой бородкой юноша. Весь разговор он просидел на подоконнике, а теперь свесился с него и кричал нам вслед.

***

“Повернулся тогда он к друзям своим и сказал речь победную да призывную. “Раскройте же очи свои, узрите ту бездну, на дне коей стоите. Я же в силах избавить вас от участи горькой, дать свет подорожный да вывести со дна под солнце яркое, небо чистое. И то - залог мой, зачин мой”. И пронзил он рукой безоружной грудь супротивника. И вырвал сердце его. И потекла кровь алая по руке, и залила она платье его. Упал тогда поверженный бог на землю чёрную и попрал тело его ногой. “Да будет то со всеми богами древними, слабы они пред силой единою. Несите благую весть каждому встречному! Гласите о начале нового времени ибо един муж сильнее горсти старцев!”. Затмило светило небесное в горести, да без пастуха-хозяина, да подхватил Единый его за лучи и вернул на небо. И поверили свидетели, кто не верил ещё, что сила божия в руках его и Солнце ясное служит ему. И окрасили друзя его одежы свои в цвет алый в знак победы над богом старым, и пошли по весям да по городам, и несли они слово его”.

Я в полудрёме слушал негромкий размеренный голос Фера. Сначала он звучал просто фоном, но я начал вслушиваться в слова и заставил себя открыть глаза. Я лежал в своей кровати, накрытый тёплым пуховым одеялом. Рядом сидел Фер и вслух читал какую-то книгу. “Неплохой у него прогресс”, - подумал я, отметив, что мальчик запинался только на длинных сложных словах и не помогал чтению пальцем. - Что за чушь ты читаешь? - спросил я, неожиданно слабым тихим голосом.

- Сказания о Едином, - спокойно ответил Фер и перевернул страницу.

- То-то мне всякий бред снится, - проворчал я.

- Хозяин! Вы очнулись! - Фер как-то слишком радостно захлопнул книгу. Думать мне было ещё сложно, кое-что я вспомнил, но решил уточнить.

- Что произошло? Долго я болел?

- Да вторая десята пошла. А уж как Красный руками развёл, так мы уж думали, что всё, можно обмерщика звать да домовину мастерить.

- Красный? У нас же денег нет... - про не совсем дружеские отношения с магами служителей Единого я не стал упоминать. Раз дело до Красного дошло, значит, совсем серьёзно дело было.

- Ну, так ему Ефросинья Матвеевна заплатить обещала. Вы ж статую спасли, она у ей в поколения передаётся, очень ценная вещь оказалась. Красный что-то колдовал, травы жёг, свеч извёл прорву. И всё одно - “не могу хворь выгнать” и всё тут. Даже плату не взял и книжку оставил, значимо, проникнуться и уверовать.

- И как, уверовал?

- Да ну, скажете ещё. В него верить - себя не уважать! - Фер, похоже, хорошо прочитал книгу и запомнил содержание. - Он же смертоубийство не по праву и не по чести свершил. Со спины схватил, когда тот на землю спустился. Да ведь каждый младенец знает, что боги на земле тело людское принимают, чтобы не погибла земля от силы ихней. Попробовал бы где в другом месте, так сразу показали...

Разговор меня утомил, я снова заснул, так и не услышав, кто и что показали бы Единому, сцепись он с богом в каком другом месте.

На этот раз спалось без сновидений. В комнате было светло от окна и тихо. Только посапывал спавший в ногах поверх одеяла верный мальчишка. Небось, почти не отходил всё это время. Спать не хотелось, голова не болела, тело ломило и отдавало сильной слабостью, но болезнь, судя по всему, отступила, хотя окончательно выздоравливать ещё долго. Я сел, чем невольно разбудил Фера.

- Хозян, не вставайте, вам ещё нельзя. Вот, выпейте лекарство, - сразу засуетился мальчик, подавая кружку с чем-то вонючим и, кажется, зелёным. Пробовать это на вкус совсем не хотелось, но я заставил себя поднести кружку к губам. Я провёл в жару и бреду целую десяту, так что могут сделать плохого несколько глотков лечебной гадости? Вкус оправдал запах сполна, однако питьё назад не запросилось. Хороший признак.

- Фер, - я держал кружку обеими руками. Даже столь малое усилие мне сейчас оказалось тяжелым. - Скажи, тогда, в подвале, мне показалось или взаправду стражник назвал меня Ирвином?

Фер кивнул.

- Вы же своё имя не называете, а без имени как жить в городе? Вот и того, пришлось придумать, а то кто знает, что люди подумают.

- А почему Ирвин? Не то, чтобы я против, но мало ли имен на свете.

- Понимаете... - Фер замялся и залился краской. - Я, когда совсем мальцом был, часто бедокурил, ну и прятался то от тётки, то от Красного, то ещё от кого. У деда пёс был... - на этих словах я напрягся, предчувствуя неладное. - Безродный какой-то. С виду и не скажешь, что серьёзный, даром, что крупный. Я у него в будке и крылся. - Фер замолчал, не уверенный, что стоит продолжать. Я ждал, уже догадываясь, какое будет завершение рассказа и сжал посильнее кружку. - Его Ирвином звали...

Угадал. Фер ловко увернулся от брошенной кружки и выпрыгнул за дверь. Я не стал гоняться за ним, всё равно не поймаю. Фер с опаской смотрел на меня с верхних ступенек лестницы, готовый и дальше дать дёру при первой же опасности.

- Скотина ты неблагодарная, - я погрозил ему кулаком. - Я из-за тебя дом покинул, лишениям подвергаюсь, а ты... Сгинь с глаз моих!

Я демонстративно отвернулся к стене и натянул одеяло почти на голову. За открытой дверью стояла нерешительная тишина. Затем дверные петли слегка скрипнули и звук спускающихся по лестнице шагов донёсся уже через закрытую дверь. Я немного полежал, пытаясь рассердиться или хотя бы расстроиться, но потерпел неудачу и, мысленно махнув рукой, заснул.

Болеть было с одной стороны приятно, с другой - ужасно скучно. Лежи себе спокойно, хочешь - спи, хочешь - сиди у окна. Можешь даже книгу прочитать. В двадцатый раз... Да ещё и с Фером я не разговаривал. Мальчик молча приносил еду, молча убирал посуду, но я видел, что его тоже тяготит такое положение, однако достойного повода для разговора всё никак не подворачивалось. К восьмому дню, ближе к обеду, я решил, что болеть надо прекращать, тем более, что чувствовал я себя хотя и слабым, но в остальном вполне здоровым.

Я оделся и спустился вниз, столкнувшись на лестнице с хозяйкой дома.

- Добрый день, Ефросинья Матвеевна, - я боком проскользнул мимо неё к выходной двери. - Я скоро заплачу за комнаты, - срок оплаты уже прошёл, а свободных денег у меня почти не было.

- Ой, господин Ирвин, ваш племянник уже заплатил, - к моему удивлению ответила женщина.

- Племянник? - ну, Фер, ну, зараза. Ещё и в родню набился. - Не подскажете, где он сейчас может быть?

- Да как обычно в “Поросёнке”.

Видимо, удивление выражения на моём лице сменилось с вежливого “извините, запамятовал” на “чего-чего вы сказали?”, так как последовало уточнение:

- Он работает там.

- Спасибо, - я вышел на улицу. “Поросёнком” называлась таверна вблизи торговой площади. Кормили там неплохо, посетители подбирались очень разные - от простоватых крестьян, приехавших на ярмарку до серьёзных людей, остановившихся по дороге в столицу. Кем там может работать мальчишка? Двор мести и тарелки подавать? Но этого хватит разве что на угол на чердаке, никак не на две комнаты. А ведь ещё и лекарства мне приносил. Неужели примкнул к любителям быстрого и не вполне законного обогащения за чужой счёт?

Полный раздумий я вошёл в таверну, встретившую теплом и аппетитными запахами. Новоявленный родственник сидел за дальним столиком и только что закончил разговор. Я знал его собеседника, он торговал разной мелочью и не брезговал покупать у сомнительных личностей товары сомнительного происхождения, отчего только за последние четыре месяца его товар трижды проверяли стражники. Торговец ушёл, на ходу убирая что-то под полу потрёпанного пальто, оставив на столике несколько монет. Я подсел на освободившееся место.

- Здравствуй, племяшка, - Фер вздрогнул. Занятый нанизыванием полученных денег на нитку, он не обратил внимания на то, кто сел на освободившееся место.

- И по какой же линии породнились? - сделав вид, что не заметил его замешательства, продолжал я. - Кстати, ты что здесь делаешь?

- Работаю...

- И со скупщиком краденого у тебя только рабочие отношения?

- А какие ещё могут быть?

- А я-то считал тебя честным человеком, - я устало махнул на Фера рукой. Усталость не была наигранной - несколько минут ходьбы по заснеженным улицам утомили меня, видимо, придётся ещё восстанавливаться после болезни. Столовой парень воспринял этот жест как приглашение и подошёл принять заказ.

- Капусту с мясом, - я часто здесь обедал и знал, что он может предложить. - Ты есть хочешь? - я спросил у Фера. Тот отрицательно мотнул головой. - Тогда ещё квасу.

Столовой ушел, и я снова повернулся к мальчику.

- Ну, так какие дела у тебя с преступным элементом?

- Рабочие... - Фер то ли не понимал, что я спрашиваю, то ли умело притворялся.

- То есть, ты работаешь, а он платит?

Фер кивнул.

- Он что, не может найти кого-нибудь другого?

- Так ведь мало кто здесь умеет.

- А ты будто умеешь?

- Вы же сами научили...

- Я? - кажется, я совсем перестал понимать, о чём идёт речь. Воровать я его точно не учил. - Когда?

Фер на мгновение задумался.

- Месяца полтора назад. Вы точно в порядке? - теперь во взгляде мальчика читалась тревога.

Я не ответил. Может, и правда, память снова решила поиграть со мной. Ведь и с Фером связался из-за её проделок.

- Вы ещё сказали, что грамотному доступно много большее, - продолжил Фер. Я облегчённо вздохнул.

- Так ты про чтение!

- Ну да, а вы про что?

- Ни про что! - принесённая еда позволила сменить тему. - Значит, читаешь. И давно?

- Почти сразу же. Здесь чтецов мало, можно много заработать.

- А почему мне не сказал?

- Так ведь... - Фер замялся. - Ученикам не принято работать не на учителя. Боялся, что запретите.

- С чего ты взял, что ты мой ученик? - удивился я.

- Я думал, раз начали рассказывать про силы, а потом читать научили...

И вправду, вскоре после прибытия в этот городок я рассказал Феру о силе и её важности для колдовства. Но я-то считал это простым объяснением, почему я, не способный контролировать её течение, не могу использовать магию, из-за чего должен жить, как обычный человек. А Фер, небось, уже видел себя учеником мага. Я недовольно отметил, что к жизни Фер приспособлен лучше меня. и быстро нашел способ полезного применения полученных знаний.

- К тебе, кстати, клиент, - солидный мужчина в дорогой шубе о чём-то справился у хозяина таверны и, получив ответ, уверенно направился к нашему столику.

- Доброго здоровия. Ты, что ли, чтецом будешь? - Сразу перешёл он к делу, как только сел на стул. Я отрицательно покачал головой и кивком головы указал на Фера.

- Молодой какой-то, - мужчина оценивающе поглядел на мальчика. - Ну, да пусть, коли читать умеет. Сколько берёшь? - обратился он уже к Феру. Тот назвал цену.

Мужчина одобрительно улыбнулся, с отчётливыми щелчками выложил на стол требуемую сумму и протянул Феру сложенный лист бумаги. Фер развернул бумагу, тихо охнул, пробежавшись глазами по написанному и медленно начал читать, с явным трудом разбирая слова.

- Здравствуй мно... многогоува... жаемый батюшка. Пишет тебе твой старший сын Епакий.

- Еланий, - поправил мужчина.

- Обоз, что ты... - Фер запнулся, замолчал, уставившись в бумагу, и попытался продолжить. - Про... нси... профс...

- Вот и первый чтец дальше не смог, - вздохнул мужчина. - И где только мой оболтус такого писца нашёл? Как же узнать-то, что там.

Я молча протянул руку за письмом. Фер передал его мне с явным облегчением. С первого взгляда стало понятно, что писец учился точно не при маговых школах. Буквы плясали и сливались, а часть вообще была заменена каракулями, однако понятного хватало, что бы, где прочесть, а где догадаться о написанном. Медленно я прочитал письмо вслух. В нём сын купца благодарил отца за присланный караван с товарами и просил прислать ещё для улучшения торговли с империей.

- Мда... Ещё пару лет не свидимся, - купец убрал письмо в карман. - Пока обозы дойдут.

- Что так долго? Этот город от гор всего на полмесяца пешего ходу, снег сойдёт и идите, - я вспомнил недавний проход по перевалу. - За месяц-полтора управитесь.

- Эх, молодой человек, - вздохнул купец, а я еле сдержал улыбку: я был старше его раза в два, хотя и выглядел моложе. - Плохо вы знаете эти горы. Там же дней с хорошей погодой по пальцам пересчитать можно. И поди, поймай эти дни. А через кочеву ходить, уж лучше в солдаты постричься. Там, может, и выживешь.

- Странно, меня уверяли, что дорога каждый год доступна, - я покосился на Фера, тот также недоумённо развел руками.

- Так то ж налегке, без обоза. Тогда да, тогда пройти можно, - ответил купец. - Тут же место какое? Горы. С одной стороны Империя, на севере кочева, мы, стало быть, на западе. А между всеми - горы снежные. Грузы везти ни тропы не найти, ни охраны от кочевы организовать. Нет, я туда не пойду, пусть горцы сами ходят.

Купец ушёл. Я посидел ещё немного и тоже ушёл, оставив Фера одного. Пусть работает. Прогулка сильно утомила меня, и дома я сразу упал на кровать, даже не раздевшись, только скинул обувь и верхнюю одежду. Проснулся уже утром, за окном было ещё темно, и комната освещалась только холодным светом луны, просочившимся через узкие окна.

Ещё немного и взойдёт солнце. Торговцы уже открыли лавки, но покупателей должно быть ещё мало. Я оделся и отправился в торговый квартал. Я оказался прав - в моей любимой лавке “Всё для всего” кроме меня никого не было. Товары лежали на всех доступных поверхностях, заняв места по своей, мало понятной логике. Однако хозяин лавки прекрасно ориентировался в нагромождениях вещей и твёрдо знал, что у него есть, а чего нет, и где что лежит. Обычно к нему заходили скоротать время, погреться и попялиться на непонятные приспособления, чему хозяин не препятствовал. Походят, посмотрят, да и купят что-нибудь приглянувшееся. Ну и пусть, что вычурный канделябр послужит не менее вычурной кочергой. Может, он всю жизнь об этом мечтал и держание свечей оскорбляло его натуру?

По соседству со странными и зачастую непонятными вещами продавались и вполне прозаические предметы. Верёвки, шнурки, сахарные головы, браслеты и ожерелья для денег. Я как-то даже видел мышеловку с сыром и лукошко с вязанием. Причём сыр продавался отдельно, зато к лукошку прилагались четыре разноцветных котёнка, которых надо было ещё отловить в этой лавке.

Я побродил немного между полок, пока не нашёл нужного - неглубокий поднос и большой кусок воска.

- Двадцать и пять, - назвал цену торговец, мельком взглянув на предметы.

- Он что, привезён из дальних заморских стран? - слегка прищурившись поинтересовался я.

- Пятнадцать и пять, - невозмутимо отозвался торговец.

- И покрыт червлёным золотом? - продолжил я.

- Десять и пять, - согласился торговец.

- И чеканка ручной работы?

- Десять и пять, - повторил торговец и улыбнулся.

- Ну, десять, так десять, - улыбнулся я в ответ, доставая из под воротника нитку с монетами. Единственное, чем были неудобны такие нитки, так тем, что постоянно перепутывались с другими нитками, ожерельями или оберегами, что так же носились на шее. Вот и сейчас денежная нить тесно переплелась с цепочкой, на которой висел голубой кристалл. Пришлось достать и его и, скосив глаза, распутывать нити.

- Снял бы оба, легче будет, - сочувствующе улыбнулся торговец.

- Там застёжки нет, - ответил я, пытаясь понять, в какую сторону повернуть монетку, чтобы она перестала цепляться за цепочку.

Торговец слегка удивлённо поднял бровь.

- Давай, помогу, - предложил он через полминуты.

- Если не сложно, - согласился я, с облегчением отводя уставшие глаза в сторону.

- Интересная вещь, - произнёс торговец, освобождая нить и попутно разглядывая кристалл. - Походит на камень принятия.

- Только походит, - ответил я. - Те камни совсем маленькие и очень бледные, этот же сам видишь.

- Вижу, - подтвердил торговец, отдавая мне мою денежную нить. - Но я видел пару Близнецов очень насыщенного цвета, почти как этот.

- Его сильные маги смотрели, - я отсчитал требуемую сумму и убрал полегчавшую нить в карман. - Они не признали в нём Близнеца и силу не обнаружили. Так, красивая безделушка.

- Которую не снимешь, так как замка нет, а цепочка не рвётся и не режется, да огонь её не берёт, - продолжил торговец.

Я удивлённо посмотрел на него.

- Откуда вы знаете?

- Догадался, - он улыбнулся. - Но, раз ты подтвердил, то скажу догадку. Металл этот - арродот, его ещё называют серебром богов, слышал о таком?

- Слышал, как же не слышать. Мифический металл, поглощающий силу.

- Какой же он мифический, если вот он, у тебя на шее? - возразил торговец. - Насчёт силы не знаю, врать не буду. Редкий, это точно. Его ж только в одном месте добывают.

- Да ладно сочинять. И кристалл у тебя - Близнец особый и цепочка из редкого металла. Вот только понять не могу, я же их не покупаю, чего тогда их так нахваливать?

- Не веришь и не надо, - обиделся торговец. - Только я неправды не говорю. Мне не веришь, сходи к старому Броду, ювелир он в столице. Он всё про металлы знает, заодно и гнездо твоего Близнеца подправит, лепесток у него отломился.

- Ты ж сам противоречишь, то арродот ничего не берёт, а тут и обломился, - усмехнулся я, убирая кристалл под одежду.

- Да ну тебя, иди уж, у меня дела есть, некогда болтать, - торговец отошел и принялся переставлять предметы на полке. Я забрал покупки и ушел домой.