Дети богов

Новая, мирная жизнь?

Деревенька, как и ожидалось, оказалась так себе - пяток дворов по обе стороны единственной улицы, огороженные друг от друга покосившимися, еле стоящими заборами. Улица изрыта множеством коровьих и овечьих следов. На одном дворе грустно стояла мелкая, грязная лошадёнка, безуспешно отмахивающая полчища мух облезшим хвостом. Людей не было видно. Даже редкие собаки и те лениво встретили путников взглядом, не соизволив подойти поближе или хотя бы для приличия разок взлайнуть.

Никакого желания задерживаться это унылое поселение не вызывало. Стучаться в хлипкие двери низких домиков я не стал - дорога одна, до следующего жилья дойдём, а там и провизии докупим и путь до города разузнаем.

Мы прошли деревеньку. На выходе из неё дорогу преградила огромная блеющая толпа серых овец. Позади отары вышагивали коровы, подгоняемые мужичком на рыжей лошадке и мальчишкой-подпаском, чуть старше Фера.

- И куда вы идёте? Здесь мало людей ходит, а уж с гор последнее время только переселенцы или разбойники жалуют, - голос у пастуха оказался невнятным, язык слегка заплетающимся. Говорил понятно, но с акцентом - сразу слышно, с другой страны. Язык-то у всех один был, какой боги по сотворению дали, а вот говор различался.

- Слышал, что здесь где-то живёт отшельник. К нему и иду, - ответил я, не задумываясь. В таких местах просто обязан жить какой-нибудь отшельник. Даже если и нет такого, то найдётся в соседних горах, лесах, болотах или пустыне. Чем желание получить мудрый совет, не повод для путешествия? А зачем наврал, я и сам не понял.

- Не знал, что про него у вас тоже знают, - улыбнулся пастух. - К нему не часто приходят, да и он не всем соглашается помочь. Пашко дорогу покажет. Я бы с удовольствием сам проводил вас, но боюсь отару оставлять. Волков развелось в последнее время... Вот, ягнёнка зарезали, съесть, правда не успели.

Он крикнул пастушонка, наказал ему проводить нас до отшельника, а сам вернулся к своим овцам.

Чем ближе подходили к началу водопада, тем тяжелее мне становилось. Что я скажу отшельнику? Здравствуй, дед, я тут пробегом на экскурсии? Какую проблему могу я иметь, чтобы для её решения нужен был совет?

Мы вышли на маленькую площадку перед водопадом. Между деревьями еле втиснулась покосившаяся лачуга с густо поросшей мхом и травой крышей. Рядом с водопадом на земле сидел старик в серой хламиде и смотрел на падающую воду. Я прошёл на вытоптанную площадку перед хижиной в нерешительно остановился. Фер остался стоять на тропе, а проводник, выполнив свою задачу, ушёл. Старик, то ли услышав, то ли почувствовав наше приближение, повернулся и подошел ко мне. Я молчал, не зная, что сказать. Старик молчал, ожидая моих слов. Я почтительно поклонился. Лицо старика просияло, он сел на землю, жестом пригласив меня сесть перед ним. Я сел, поджав ноги и всё также молча смотрел на старика. А он смотрел на меня.

Прошло два или три удара сердца. Мы молча и не шевелясь смотрели друг на друга. Затем старик завёл руку назад и вытащил откуда-то длинную, толстую свечу. Он протянул свечу мне и, когда я её взял, сделал жест, как бы приглашающий её зажечь. Спичек или огнива у меня с собой не было, но я чувствовал, что они тут совсем не нужны. Мысленно взмолившись богам не дать мне устроить пожар и заранее попросив прощения у деревьев при водопаде, я взял в левую руку свечу и указательным пальцем правой нацелился на её фитиль. Краем глаза заметил, что Фер пригнулся, готовый в любой момент отпрыгнуть в сторону и убежать - мало ли что выйдет. Тщательно сосредоточившись, я выпустил как можно меньше силы. Я всё ещё не чувствовал силу, но по памяти представлял, сколько должно использоваться. На вершине свечи вспыхнуло белое пламя. Свеча почти мгновенно стаяла, оголив фитиль и залив горячим воском руку. Фитиль мгновение одиноко и непонимающе стоял торчком, затем упал, более не поддерживаемый толстым слоем воска, и погас. Воск жег руку, но я терпел, сжав зубы. Старик задумчиво смотрел на остатки свечи и слегка шевелил губами, как бы размышляя про себя. Какое-то время мы со стариком сидели друг напротив друга в тишине, если можно назвать тишиной шум водопада в десятке шагов. Воск перестал жечь и начал застывать. Старик пришел к решению.

Он встал, жестом пригласил следовать за собой и подошёл к водопаду. Там он протянул мне большую кружку и также жестом, не произнеся ни слова, указал на самую стремнину. Мысленно пожав плечами, я сунул кружку в воду. Потревоженный водопад мгновенно окатил меня множеством холодных брызг. Я инстинктивно отскочил в сторону. В кружке осталось воды немногим больше половины. Старик кивнул, забрал у меня кружку и подошёл к самому краю водопада, где был приспособлен желобок, отводящий маленькую струйку в сторону. Подставив под эту струйку кружку, он наполнил её до краёв, на разу не забрызгавшись. Показал полную кружку, выплеснул воду и вернулся на место у водопада, где сидел до того, как мы пришли. “Приём окончен, спасибо за внимание”, - понял я, почтительно поклонился ему в спину и отошёл к ожидавшему Феру.

Фер вопросительно посмотрел на меня. Я согласно кивнул, и пошёл обратно по тропе, на ходу очищая левую руку от уже застывшего воска. Фер оставил большую часть ягнёнка, купленного у того же пастуха, на лавке у входа в лачугу и побежал следом. Отойдя от жилища отшельника на достаточное расстояние, Фер спросил:

- Вы поняли, что он имел в виду?

- Не уверен, - пробормотал я, отдирая кусок воска с руки, и тихо выругался - воск, застывая, прихватил несколько волос, и выдирать их оказалось больно.

- Он что, такой мудрый, что не все понять могут? - глаза Фера блестели от осознания, с каким умом он встретился - даже магу его мудрость оказалась недоступна!

- Тебя я тоже не всегда понимаю... В мудрецы записывать?

Фер, сделал вид, что обиделся, но надолго его не хватило.

- А зачем тогда мясо оставили? - по негласным правилам, если совет таких отшельников не помогал, то можно было не оставлять даров.

- А на кой нам целый ягнёнок? Съесть всё равно не успеем, испортится.

В деревушку возвращаться не стали - слишком уж неприглядная она была, однако мимо пройти пришлось. Дорога, правда, прошла неподалёку, так что видны были тёмные головы и обращённые в нашу сторону лица. Я про себя улыбнулся. Будет теперь разговоров на неделю. Что им ещё делать в такой глухомани? Погода давно да не по одному разу обсуждена, у кого какую овцу волки подрали тоже не особо новость. А вот случайные прохожие с гор, да к отшельнику сходившие... Нет, пожалуй, не неделю, месяц говорить будут. Да ещё и с соседями обсудят.

Крюк до отшельника и обратно внёс свой вклад в усталость, а дорога всё петляла среди деревьев, между огромными камнями, растущими из самой земли, иногда стелилась по склону, прижимаясь к горе. Переночевали в деревне, почти близнеце первой, разве домов в полтора раза больше. Показалась она только в сумерках - верхом, да с утреца выйти, так к обеду и приедешь. Фер уже давно крепко спал, свернувшись калачиком на лежанке у двери, а словоохотливый хозяин полночи трепал языком, что баба в праздный день у колодца. Уставшее тело хотело спать, желудок требовал добавки за ночное бдение, а руки так и тянулись схватить горшок да надеть мужику на голову. Если посильнее сверху кружкой пристукнуть, так может и до утра помолчит. А там уже далеко сбежим с мальчишкой. Нет, пожалуй, не стоит. Ещё задохнётся в горшке ненароком. Я тихо вздохнул и согласно закивал болтуну, жалующемуся на вконец распоясавшихся волков, последнюю скотину режущих, прямо как мытари, приходили две луны назад за князевым оброком, да толку с того оброка, никакой защиты от ярла не дождёшься, пусть кочева с гор всех перережут. Уже не в состоянии следить за монологом и потерявшись в словесной лавине, я опять покосился на горшок.

Нет, при желании и времени я мог разобрать по отдельным ниткам и верёвочкам всю мешанину, что вывалил на меня мужик. Не зря в Замке иной раз и по несколько лет ученикам подобным образом законы мироздания объясняют. Чтобы суть ловили и внимание оттачивали. Мол, так можно замаскировать заклинание, а вы, дражайшие ученички, и не поймёте. Я и не понимал. Все демонстрационные заклинания читал помощник, прячущийся то на балке под крышей, то на карнизе за окном. А то и под мороком глазоотводным среди толпы слушателей. Я всегда чувствовал, откуда волшба идет. Это вроде слуха - и не видишь комара проклятущего, но знаешь - из того угла летит, зараза крылатая. Остальным приходилось пользоваться поисковыми заклинаниями, сторожевыми сферами или сетью, так что этот учительский обман оставался незамеченным из года в год. Я же сначала не ставил известность о своём “слухе”, считая, что так и должно быть. А потом, разобравшись, часто пользовался этим преимуществом на практике.

Мужик, наконец, замолчал и перебрался на лавку у дальней стены. Я радостно улёгся на другую и, завернувшись в мантию, почти мгновенно заснул. Спалось плохо. Снилась охота на волков, с лаем волкодавов, рычанием загнанных зверей и руганью загонщиков. Проснулся я от того, что меня потрясли за плечо.

- Хозяин! - шепотом окликнул Фер, заметив, что я приоткрыл глаза. - Там ослика... того...

- Увели что ли? - полусонно спросил я и попытался отвернуться от Фера на другой бок.

- Нет, кажется, волки съели, - продолжал шептать Фер.

Я сел на лавке, и потёр заспанные глаза. С ослика на ночь сняли поклажу и пустили животное пастись в заросшем дворе. Привязывать не стали, забор показался надёжным.

- Волки? Какие волки в деревне в начале осени? - мой голос со сна показался хриплым.

- Голодные, наверно.

- С чего ты взял-то?

- Сытые не вышли бы к жилью.

В темноте было плохо видно, но мне показалось, что Фер пожал плечами.

- Я до ветру пошёл, а двор пустой. Я глянул, на поле к лесу вроде волки жрут кого.

- Ну и что разбудил? Если жрут, то помогать поздно. Если свели, то ночью всё одно, следов не видно. С утра и посмотрим, что там случилось. Может и показалось тебе.

Я всё-таки отвернулся к стене и натянул шкуру-одеяло почти на голову, показывая, что разговор окончен. Фер ещё немного постоял рядом, потом всё-таки отошёл на свою лавку и там затих.

Утром первым делом проверили осла. Вернее, его обгрызенные останки - судя по следам стая ночью пришла не маленькая, но в саму деревню не зашли. Осёл, не привычный к близости диких хищников, сначала побегал по двору, а затем бодро перескочил забор и встретил свою кончину на острых зубах обрадовавшихся волков.

Прикинув по следам численность стаи, я обрадовался, что не вышел ночью. Раз не побоялись выйти к деревне, то и на человека могли кинуться.

Мужик, у которого переночевали, сочувственно рассказал с десяток историй о волках, волках-людоедах, волках-оборотнях и прочей хищной лесной живности, регулярно и, судя по этим историям, невозбранно поедающей селения целиком, начиная от домашней скотины и хозяев и заканчивая домами и сараями. Фер молча, я иногда из вежливости вставляя слово-другое, переложили поклажу. Животных на продажу в деревне не было, а нести всё на себе слишком тяжело, так что часть вещей обменяли на местные деньги - маленькие восьмиугольные монетки с дырочкой посередине.

Прощаясь, мужик подробно рассказал у какого куста сворот на тракт и долго стоял у забора, сожалея об уходе столь благодарного слушателя.

Куст оказался деревом, поворот - развилкой, а тракт - узкой дорогой с настолько глубокой колеёй, что встреться на ней две повозки, одну пришлось бы на руках оттаскивать в сторону. Может, и не мужик то был вовсе?

По тракту идти стало легче. Не приходилось выбирать, с какой стороны обойти камень, гадать, не завязнешь в разлившемся ручье, принявшем обочину за русло. Стали регулярно встречаться деревеньки. Не такие убогие, как пригорные, но и небогатые, какие-то запустелые, хоть и жилые. Люди тут ленивые живут, что ли? Или наместник налогами задавил, как тут его называют... князь? Нет, он в столице главенствует. На местах вроде бы ярл от его имени командует. Надо было не спать, когда про другие государства Учитель рассказывал, но кто ж знал, что уйду из Империи в малоизвестную страну? Хотя толку с этого, что с коровы под седлом. Роска даже на картах отмечалась только приграничной полосой, а дальше “здесь земли дикие, неизведанные”.

После полудня нас неспешно догнал горбатый вол, запряженный в добротную телегу. Телега катилась по колее, не делая попыток свернуть, и возчик, уверенный, что с колеи она не выберется, даже не смотрел на дорогу, увлечённо разговаривая с невидимыми за высокими бортами пассажирами. Узкая дорога не дала нормально разминуться.

- Смотри, куда едешь! - возмущённо крикнул я, еле успев выскочить из-под копыт вола. Возчик испуганно дёрнул за вожжи, вол встал, а из-за бортов высунулись две взлохмаченные головы и уставились на нас любопытными глазами.

- Не задавил? - мужик с тревогой смотрел, как я помогал Феру вылезти из кустов. Мальчик шёл с краю и я, отскакивая, столкнул его с дороги.

- Не, живы. А ты чего на дорогу не смотришь?

- Так ездят тут мало, чего смотреть-то? - оправдывался возчик. - Вы куда идёте?

- В город.

- Садитесь уж, подвезу. Чего ноги бить? А откуда?

Я молча махнул рукой в сторону гор и пристроился спереди телеги рядом с возчиком. Фер закинул вещи и забрался сбоку, к двум пацанам примерно его возраста. Мужик проследил за ним, прикинул содержимое заплечных мешков, куда мы сложили пожитки и спросил:

- На торжище или совсем?

- На пожить, - мой ответ был короткий, но мужик его понял правильно.

- Давно пора оттуда уходить, - одобрительно произнес он, стегнув вола кнутом. - Дальше, - плетёная рукоять кнута указала на дорогу позади, - уже почти никого в горах и не осталось. Только самые упрямые или глупые.

- Здесь вроде многие остаются, - заметил я. Несмотря на пустые дома и неухоженные дворы, деревни не казались брошенными.

- Так здесь и до города ближе. И от кочевы дальше. Не звери, так люди разграбят. А вы чего пешком-то? - внезапно всполошился возчик, - неужто разбойники появились?

- Волки осла пожрали, - я больше грустил по оставленным вещам, чем по дурной скотине. - Утром встали, а от него только копыта и остались.

Возчик сочувственно покачал головой.

- Совсем озверели. Как неурожаи пошли, так и житья от них не стало.

Мы проехали ещё через одну деревеньку, и тремя пассажирами на телеге стало больше - мужик регулярно ездил в город и брал попутчиков.

Разговор плавно перешёл к обычным крестьянским проблемам - про зверьё дикое, что скот портит, про очередной неурожай, про поднятые налоги. Я это уже слышал с вечера до почти утра, и обречённо слушал по второму разу, только в другом исполнении.

Вторым ухом я прислушивался к разговорам сзади. Фер быстро сознакомился с людьми и теперь травили байки. Прямо сейчас Фер рассказывал, как он единолично на гнутый гвоздь поймал огромного осетра. Я даже обернулся посмотреть, какие размеры он показывал. Осётр в его исполнении еле помещался поперёк телеги. Остальные тоже впечатлились и слушали его раскрыв рты.

- Эй, хвост рыбине поотрежь, - улыбаясь, я предложил Феру, - а то скажу, что в вашей реке осетры испокон не водились.

Фер смутился всего на мгновение, мальчишки уже было обрадовавшиеся возможности его подразнить, не успели придумать слова, а он уже нашёлся:

- Так я не в своей ловил. То ж когда с дедом в город ездили, там и словил.

Я собрался поведать ему, что осётр - рыба донная и на удочку не пойдёт, но возчик предугадал меня.

- Пусть его, складно брешет.

Я мысленно махнул на Фера рукой и вернулся к созерцанию дороги. Полностью, правда, отвлечься от его трёпа не удавалось и я периодически беззвучно всмеивался, услышав особо невероятные или нелепые россказни. Фер замечал мои трясущиеся плечи и быстро исправлялся.

До города доехали быстро. Мои опасения, что городом здесь, на окраине, называют большую деревню, развеялись при первом же взгляде. За высокими стенами, хоть и деревянными, поднимались крыши двух, а то и трёхэтажных домов. Деревья рядом с городом безжалостно повырубали и повыкорчевали и освободившуюся землю незамедлительно заняли поля и жалкие лачуги тех, кто не смог накопить на жизнь в городе, но и не хотел далеко уходить от безопасных ворот.

Стража на воротах стояла больше для виду и лениво проводила взглядом проезжающую телегу, высадившую нас на въезде торговой площади. Я выспросил у прохожих расположение лавок и первым делом обменял у ювелира один из самоцветных камешков, захваченных из башни. Только получив на руки несколько ниток с нанизанными дырявыми монетками, я отправился в едальню. Фер шёл следом и крутил головой так, что я всерьёз забеспокоился, что она открутится и покатится по деревянной мостовой, не прекращая удивлённо пялиться по сторонам.

Через час после сытного ужина я снял две смежные комнаты на втором этаже в тихом удобном районе. И от рынка недалеко и стража часто по улице ходит, и дешевле постоялых дворов. Хозяйка, высокая, худая женщина, взяла оплату на месяц вперёд и только тогда отдала ключи от комнат, презрительно поджав губы, видя малое количество багажа.

С наслаждением приняв ванну (и когда только Фер успел затащить в комнату бадью и натаскать воды?) я повалился на мягкую кровать. Разглядывая трещинки в побеленном потолке, я пытался придумать, что делать дальше. В голову ничего не приходило, и я заснул, оставив решение этого вопроса на утро.

Утро началось в районе обеда. После четырёхдневного перехода и ночёвок как попало и где попало, чистая тёплая постель показалась верхом блаженства и долго не выпускала из своих недр. Но всё хорошее должно кончаться и я решил прогуляться по городу.

- Доброе утро! - приветствовал я хозяйку, Ефросинью Матвеевну, проходя мимо.

Её лицо скривилось, будто я угостил лимоном.

- День уже на дворе! Какое утро?

- Когда встал, тогда и утро, - я выскочил на улицу, не дожидаясь ответа.

Осень уже окончательно прогнала лето и серые тучи намекали о скорой необходимости не расставаться с плащом. Я побродил по улочкам, зашёл на торговую площадь, где между возами приехавших на торги крестьян сновали лоточники вперемешку с карманниками. С одной стороны громко торговались, с другой - громко ругались и разобрать, что где орут, с непривычки оказалось сложно.

- Пирожки горячие! С мясом-рыбой-картошкой-травой! Подходи, налетай, с пылу-жару разбирай! - почти в ухо заорал толстый, не очень опрятный тип. Из чуть приоткрытой сумки на шее заманчиво пахнуло жареными пирогами. Следом за типом стайкой следовали не внушающие доверия мальчишки.

- И почём товар? - и почему на рынке всегда тянет купить и съесть всякую гадость?

- Два медька травка, три медька шавка! - крикнул ближний пацанёнок и сразу отбежал назад к смеющимся товарищам.

- Брысь, босота! - с виду грозно, но беззлобно и привычно продавец махнул на них кулаком.

- А что за трава? Лебеда и белена что ли? - поинтересовался я. В тех городах, где я бывал, пирожки обычно начиняли капустой или щавелем, но уточнить никогда не мешало.

- Найдём и с беленой, - усмехнулся тип. - Часок погодь, бабе скажу, спечёт.

- Не, столько ждать не буду, с капустой есть?

- Два медька.

Я расстегнул нитку-браслет и снял с неё две рыжих монетки и обменял их на большой в ладонь пирог. Лоточник закрыл сумку и двинулся дальше по площади, мальчишки следовали за ним, как цыплята за курицей. Застёгивать одной рукой браслет я посчитал неудобным занятием и сунул нить с деньгами в карман. Через несколько шагов незаметным движением схватил подобравшегося вплотную к моему карману мальчишку-цыплёнка и схватил его за ухо. Мальчишка громко ойкнул, но звать на помощь, ругаться или просить отпустить не стал. Я плавно развернулся, не выпуская ухо, заставляя его обладателя пробежаться вокруг меня, и отпустил, придав лёгким пинком ускорение в сторону ожидавших его товарищей. Те встретили неудачливого воришку смехом, жестами показали мне, что оценили ловкость и скрылись в толпе, догоняя лоточника.

Можно было обойтись и без этого, все мои карманы я ещё давно оснастил охранными заклинаниями, и воришка вместо их содержимого получал неприятный, будто крысиный, укус. Но заклинания после нескольких срабатываний нужно обновлять, а я совсем не уверен в том, что сейчас получу охранную “крысу”, а не голодного тигра или зверь-рыбу с южных островов, по слухам обгладывающую корову до костей за несколько минут. Я побродил по городу ещё немного и вернулся домой.

Месяц долго тянулся, как старый мёд из тонкого горлышка, а потом разом кончился. Выпавший снег больше не таял, дворники расчищали только дороги и подходы к домам, оставляя настолько высокие сугробы по сторонам, что стоило всерьёз опасаться весенней талой воды. Оставив последнюю нитку хозяйке дома в оплату следующего месяца, я пошёл уже знакомой дорогой к ювелиру, менять очередной камень. На площади кивнул, как старым знакомым, мальчишкам-карманникам. Они ответили белоснежными улыбками и неизменной попыткой забраться мне в карман. С первого дня у нас установилось негласное соревнование, и пока я вёл со счётом двенадцать-ноль. За уши, правда, больше не хватал, но за руки мальчишки попадались постоянно, даже не успевали дотронуться до заветного кармана.

Стоял последний день третьей десяты месяца и на площади, как обычно в такие дни, шли торги. Многие приезжали в город регулярно, и я знал, что во втором ряду на третьем возке можно недорого взять хорошую вырезку у молоденькой крестьянки, приехавшей в сопровождении двух дюжих молодцев, по всей видимости, братьев. И иной раз создавалось впечатление, что подвернись достойная пара, они с радостью отдадут и сестру, подзадержавшуюся в девках. А ещё через четыре возка всего за большую медьку я обычно осчастливливал Фера полным кульком медовых тянучек. Что он нашел в этих приторно сладких и намертво склеивающих зубы конфетах, я не понимал, но брать их не прекращал.

Сегодня на краю неровного строя крестьянских телег и повозок разъездных торговцев появился новый элемент. Большой фургон, запряженный парой чёрных до синевы коней, остановился возле самого проезда. В отличие от других, его хозяин не опустил борта и не повесил торбы с зерном на морды лошадей, как будто собирался сорваться с места в момент. Фургон и сам по себе привлекал немало внимания - такой же чёрный, как и лошади, он был густо усеян жёлтыми и белыми звёздами на синих разводах. Над торговым окном в торце на ярко синем фоне красовалась не менее яркая надпись. Буквы из до блеска начищенной меди до боли резали глаза и сливались в плохо читаемое пятно. Я с большим трудом разобрал надпись “Фсё для кадлвства, видаства и прочая”.

- Иди отсюда, дубина горская, - повелительно махнул рукой владелец фургона, будто отгоняя назойливую муху. - Не про тебя товар, неуч.

На горца я не обиделся. Нас с Фером в городе постоянно за них принимали - темноглазые и темноволосые мы походили на местных жителей гор, и незнание некоторых обычаев также легко объяснялось горским происхождением. Но вот неуча я ему простить не мог.

- Сам ты неуч, собака брехливая!

- Кто собака?! Да ты знаешь, с кем разговариваешь? Я - великий Колос!

- Ну да, великий - так велик, что за раз и не обхватишь! - на самом деле торговец был не настолько толстым, но почему бы не обидеть нехорошего человека, если он сам подставляется?

- Да ни одна волшба на сто ден окрёст не проходит без моих товаров!

- То-то ни одного колдуна и не видно, небось, у тебя закупились.

Вокруг потихоньку собиралась толпа. Близко не подходили, но издалека зубоскалили.

- Да я тебя, нахала!.. - Колос вытащил из-за пазухи короткий предмет, похожий на рукоять ножа и направил на меня. - Беги отсель, а не то встретишься с... в кого вы там верите?

Толпа поспешно растеклась по обе стороны от меня, стараясь не попасть на прямую между мной и торговцем.

- Да в тех же и верю, - я не только остался на месте, но и демонстративно принял расслабленную позу. - Убери игрушку, народ осерчает.

Народ в самом деле недовольно гудел. Одно дело - ругаться при торге или когда товар некачественный, подрались бы и то, народ понял. Но вот угрожать при этом смертоубийством, да ещё и колдунственным - не по людски. Колос злобно сверкнул глазами, но артефакт убрал и сразу же переключился на мальчишек, которые, воспользовавшись моментом, уже вовсю тёрли его вороных снегом. Кони недовольно фыркали и рыжели на глазах. Я облегчённо перевёл дыхание. На таком расстоянии даже будучи в форме, я мог не успеть отразить или поглотить удар из пушечки. Хоть я и не увидел на её торце камень-огневик, без которой она была просто куском палки, камень мог быть спрятан внутри для обмана таких глазастых и сведущих.

Я поспешил отойти подальше от фургона, мне совсем не хотелось продолжения ругани со столь нервным торговцем, да и не люблю я, когда в меня оружием тычут. Позади свидетели происшедшего осуждали торговца и разносили слухи и сплетни по базару, рассказывая, пересказывая и уже досочиняя подробности. Судя по всему, Колоса здесь не любили, но и не связывались.

Меня кто-то несильно толкнул, обгоняя и почти скрылся за возками. Спохватившись, я хлопнул рукой по карману. Так и есть, карманники воспользовались моментом и открыли счёт. Привычно поискав глазами, я нашел их компанию. Улыбаясь мне во все зубы, один из них радостно потрясал кульком вытащенных у меня тянучек. Я развёл руками, мол, ну, что поделаешь, ваша взяла. Они дружески махнули руками и разбежались дальше промышлять в толпе.

Немного успокоившись после перебранки с торговцем, я прокрутил в голове разговор. Не так уж и был неправ этот Колос, предположив мою неграмотность. Там, где в лучшем случае один из десяти знает буквы, сложно представить, что человек из ещё более глухого места, умеет читать. На моей улице, например, кроме меня только двое дружили с азбукой. Один из них - служитель Единого, второй - ростовщик. Ростовщик даже писать умел. Что очень даже удобно при повальной неграмотности клиентов - запишешь в долговую книгу другую сумму, а никто и не заметит. Хотя, умей наш Красный писать, так и знать не знали бы про инквизицию на нашу голову. Фер тоже читать не умеет и считает это вполне нормальным. Фер... Мысль ещё не успела оформиться, а ноги уже привели к книжной лавке. Деньги её владелец делал на сувенирах и безделушках и книги для него были чем-то вроде забавного увлечения и задела на будущее - недавно изобретённое книгопечатание обещало сделать книги доступными каждому.

Фер новости о своём обучении грамоте воспринял слишком уж радостно. Похоже, он понял это как начало обучения магии и ревностно принялся учить буквы, как будто от этого зависела его жизнь. Я не стал его разочаровывать и сообщать, что магии уж точно его учить не собираюсь. Во первых, на это нужно потратить много лет и ещё больше месяцев, не говоря уж об усилиях, а я рассчитывал расстаться с мальчишкой как только м***т угроза от инквизиции. Во вторых, называя кого-то учеником, учитель берёт на себя ответственность за все его действия. А мне это надо? Мало ли что он натворить может. В третьих я никого никогда и ничему ещё не учил и не знал, с какой стороны начать и как вообще проверить способность Фера к магии.