Кафе «Ла Флер» пахло жасмином и фальшью. Мы сидели у столика у окна, за которым толпились фанаты с телефонами. Их объективы прилипли к стеклу, как голодные пиявки. Марк поправил галстук, который я выбрала — тёмно-синий, как синяки под его глазами. Его рука лежала на моём бедре, пальцы чертили узоры через тонкую ткань платья. Я улыбалась в камеру, чувствуя, как его ноготь впивается в кожу.
— Шире, дорогая, — прошептал он, наклоняясь, будто поправляя мою прядь. Его губы коснулись уха, а пальцы скользнули под подол. — Или они увидят, как дрожит твоя нижняя губа.
Я засмеялась, запрокинув голову, как учили на уроках актёрского мастерства. Внутри всё сжалось в ледяной ком. Его прикосновения жгли, но я не могла отстраниться — не здесь, не сейчас, когда десятки глаз следили за каждым движением.
