Стрелок

4

Я покинул торговый центр, не имея в виду определенного направления. Трио было нетрудно избежать, но это все еще было очень тревожно. Почему они искали меня? Другого объяснения их присутствию в торговом центре, далеко за пределами нашей территории, быть не может. Конечно, я не зарегистрировался у Дариуса вовремя, но заслуживало ли это того, чтобы послать силовиков, чтобы выследить меня?

Оно должно было быть что-то другое.

Был ли это Дарий, боясь, что я узнал правду?

Я всегда был осторожен на улицах, даже если я был лучшим убийцей для самой могущественной банды в этой части Сиэтла, большинство людей, с которыми я столкнулся, точно не знали об этом навскидку. Для них я просто выглядела как любая другая девочка-подросток. Так что, как и любая другая девочка-подросток в городе, я следила за своей спиной с каждым шагом.

Однако есть большая разница между стандартной осторожностью и активной паранойей. Теперь я перешел во вторую категорию. Точно так же, как люди на улице, возможно, никогда не догадываются, что рядом с ними идет Снайп, я бы не узнал большую часть нашей собственной банды, но они определенно узнали бы. я. Каждый человек, мимо которого я проходил, мог внезапно стать активной угрозой, преследующей меня, и в этой части города улицы были пусты.

Мне нужно было выбраться отсюда.

Мне нужен был открытый воздух, толпы и четкие обзорные линии. Дариус не санкционировал бы забастовку средь бела дня, не поддерживая нашу репутацию.

Натянув куртку на плечи, я поспешил по широкой улице к набережной. Уже был прошлый обед, поэтому рынок был заполнен как туристами, так и обычными покупателями. Дождь снова нарастал. В переулках, мимо которых я проходил, люди прятались под импровизированными укрытиями и заворачивались в любое укрытие, которое они могли собрать вместе. Они держались под укрытием до тех пор, пока дождь не рассеялся, когда корпоративная безопасность снова пронеслась.

Проблема бездомности в Сиэтле растет с начала тысячелетия. Будучи крупнейшим городом в Каскадии, он принял гораздо больше беженцев, спасающихся от восточных войн, чем кто-либо другой. Хотя местное правительство сделало все возможное, просто не хватало места для всех, чтобы иметь надлежащий дом. Они заполнили пространства между городскими кварталами, застряв между домом, слишком опасным для возвращения, и невыполненным обещанием новой жизни.

В общем, я чувствовал себя ужасно из-за этого, но я понятия не имел, как решить такую проблему. Как сказал Дарий, их жизнь не должна быть ужасной — мы решили многие проблемы, преследувшие начало двадцатого века. Даже изменение климата привело к заметному развороту, и прогнозы для мира не были такими апокалиптическими, как раньше. Автоматика, самоуправляемые автомобили, роботы... все становилось безопаснее. Все, что нужно было изменить, это сами люди. Инструменты были там.

Это не было моей работой, чтобы исправить что-либо из этого, хотя, слава богу. Министры и секретари того и этого были ответственными. Я был по другую сторону юридического забора.

Примерно через час после того, как я покинул торговый центр, заботясь о том, чтобы держаться толпы и двигаться через нейтральные зоны, я, наконец, добрался до рынка на набережной. Как я и надеялся, он был упакован. Позволив толпе толкать меня туда, куда она хотела, я проскользнул в магазин и взял другой телефон с горелкой, на всякий случай, но я попытался придерживаться главной магистрали. Туристы были здесь, чтобы увидеть знаменитый бросок рыбы, теперь приближающийся к полному столетию традиций, разбросанных среди завсегдатаев. Я часто приходил сюда, чтобы найти новую одежду или другие маленькие странности, обычно убивая время для следующей работы.

Обычно я ненавижу толпы. Ужасный парадокс моей жизни заключается в том, что толпа — это лучшее для меня — после убийства исчезновение в толпе идеально подходит для потери любого возможного хвоста. Не часто мне приходилось подходить близко для хита, но когда я это делал, смешивание стало ценным навыком. До тех пор, пока у меня были очки или я мог носить волосы, у меня не было четких характеристик. Более того, я знал, как двигаться через толпу почти подсознательно, не показывая никаких признаков того, что я пытался кого-то избежать.

Кроме того, у меня появилось колючее чувство опасности, которое мой брат называл «интуицией снайпера». Иногда я чувствовал это — электричество жужжало на задней части моей шеи. Я доверял этому чувству без вопросов. В тот момент, когда я почувствовал это, я спрятался в укрытии, и не раз это предшествовало пуле, которая абсолютно разбросала бы мой мозг по ближайшей стене.

Мой брат ругал меня за каждого из них, в его смеси унизительного страха и непреодолимой заботы о моей безопасности. Я научился лучше скрывать свое положение, как скользить сквозь толпу незамеченным, сидеть сложа руки намного дальше в комнате, чтобы моя винтовка не была видна снаружи, и так много других методов для обеспечения себя в безопасности. Я был призраком в толпе, порхающим мимо едва замеченного кем-либо.

На мгновение я подумал о том, чтобы попытаться достичь этого с Верой на моей стороне.

Она выдавала меня в мгновение ока. Походка Веры была отличительной, но что еще хуже, она была отличительной. Она торчала во всех отношениях, от своего голоса до своего отношения к вечной полуухмылке, которую она теперь носила вокруг меня во все времена. Если бы я пытался избежать преследования или спрятаться, Вера была бы последним человеком, которого я когда-либо хотела бы видеть со мной.

И все же...

И все же, после всего лишь дня знакомства с ней и расставания всего на час, я уже скучал по ней. Может быть, это было потому, что она была первым человеком, которого я встретил с тех пор... с тех пор, как я узнал. Или, может быть, это было что-то о ее личности, о том, как она высказывала свое мнение и не сдерживалась из-за оп-сек или юридических последствий, или просто для того, чтобы получить преимущество над кем-то.

Может быть, я просто отчаянно нуждался в друге. У меня никогда не было такого, о котором я знал.

Я покачал головой, пытаясь вернуть свой разум в фокус. Были и более важные вещи, о которых нужно было беспокоиться. Я до сих пор не зарегистрировался у Дария, не должным образом... и мне нужно было, если я когда-нибудь собирался получить ответы. Пытаться найти мой телефон было бессмысленно — в тот момент, когда я сообщил о его проигрыше Хаммеру, он послал бы кирпичный сигнал. Телефон таял в мгновениях, к удивлению любого незадачливого вора, который брал его в руки.

Или, что более вероятно, на моей прикроватной тумбочке была свежая дымящаяся куча бесполезного металла и кремния, прямо там, где я ее оставил, когда выбегал из дома.

Единственный способ, которым я мог связаться с Дариусом, был через кого-то другого в банде. Мне нужен был кто-то с достаточно высоким клиренсом. Если бы они уже искали меня, банда поставила бы Дариуса и центр операций в локдаун. Никто никуда не ехал рядом с ним, от даже подсказки, где он находится. Я должен был бы выследить любого из них, заставить их помочь — или просто украсть их телефоны, я думаю. Я начал придумывать планы, но только через несколько минут я снова замедлился. Ведь однажды я связался с Дарием... что тогда?

Что я должен был сказать? Эй, старший брат, спасибо за то, что изнасиловал меня?

Я бы спросил его, почему? Могу ли я ожидать прямого ответа? Поверю ли я чему-нибудь, что он мне сказал?

Кроме... Дарий заботился обо мне, не так ли? Когда я двигался по толпе на рынке, бесцельно позволяя потоку людей вести меня вокруг, те самые инструкции, которые он когда-то дал о том, чтобы молчать в толпе, всплыли на поверхность. Когда меня чуть не убили в ответном огне или поймали соперничающие банды, Дариус проявил истинное беспокойство. Это была не просто забота об активе — он искренне беспокоился за меня.

Если бы я понял Что касается отношений между братьями и сестрами, я знала, что мы действительно братья и сестры. Я чувствовала ту же привязанность и заботу в ответ, но я была раздражена или разочарована им так же часто. Мы спорили, мы боролись, мы не соглашались, но у нас всегда были спины друг друга. Там была связь, намного глубже, чем у кого-либо еще в мире.

... Разве не было?

Мне нужна была дополнительная информация. Я больше не мог доверять своим собственным воспоминаниям, даже своим собственным впечатлениям о Дариусе или о ком-либо, кого я встречал раньше. Видеодоказательства могут быть не такими надежными, как когда-то, но файлы в моей собственной руке были настолько неизмененены, насколько я мог найти. Я написал много этого кода. Я знал, что они не были отредактированы, и я знал, что Дариус не мог обойти этот журнал, учитывая его отпечатки пальцев по всему моему имплантату.

Когда я шел, я вставил наушники и выстроил в очередь еще одно видео. Игрок плавал в воздухе, полупрозрачная накладка на переполненном рынке. Доверяя своим ногам и телу, чтобы я двигался и сливался, я снова погрузился в свою собственную жизнь, отчаянно пытаясь выяснить, кем именно был Дарий и кем я мог бы быть.

~~~~~

Лента показывала только темноту.

"... Кара?» — спросил мой брат, откуда-то вне камеры.

— Ага?

Запись началась из-за внезапного звука, функции безопасности, реализованной Дариусом на случай, если что-то случится со мной, пока я сплю. Мне было двенадцать лет, согласно метке времени видео. В этом году Дариус познакомил меня с моим новым учителем. У меня не было своего учителя до двенадцати лет — Дарий только что научил меня сам, насколько я знал.

— Ты проснулся?

Свет зажегся. Моя рука оторвалась от прикроватной лампы и исчезла из поля зрения. Камера повернулась лицом к Дариусу, прежде чем перевернуться и посмотреть в окно. Я наблюдал за ним своим глазом, в то время как другой мой глаз наблюдал, как капли дождя катятся по окнам. Иногда я бросал вызов себе, чтобы сохранить фокус, в то время как мой другой глаз отслеживал отдельные капли дождя на все более высоких уровнях масштабирования.

В этом конкретном видео я был всего на четыре шага ниже макс. Камера двигалась головокружительно быстро, чтобы не отставать от каждой капли, и я мог разглядеть крошечные кусочки мусора, переносимые вниз вдоль оконного стекла, когда они шли.

«Привет, Дар. Еще не время, не так ли?»

«Не совсем. Я хотел сначала показать тебе кое-что».

Внезапно я посмотрел на Дария. У него было серьезное выражение лица — кого я шучу? Его лицо всегда было серьезным. Дариус проявлял какое-либо чувство юмора только тогда, когда мы были совершенно одни, играли в игры или просто проводили время вместе. Прямо сейчас я не мог видеть или слышать никого другого на видео, но он все еще был серьезен, как всегда.

А Дарий держал в руках винтовку.

Это не было Моя винтовка — я не получал ее в течение девяти месяцев, в качестве подарка на тринадцатый день рождения. Это была просто пневматическая винтовка.

«Это пистолет», — сказал я и вздрогнул от своего прошлого «я».

— Да.

Он перевернул свой стул к моей кровати. С явным нежеланием камера поднялась в сидячее положение, когда мое давно потерянное нечеткое одеяло соскользнуло с камеры. Дарий слегка вытянул винтовку, позволив ей упереться в колени. Даже в настоящем я чувствовал внезапный вес и холодную текстуру дерева на коже моих коленей. Это не было хорошая винтовка... но это был мой первый.

«Кара, ты знаешь, что я много работаю с оружием».

— Да. Лицо Дария покачивалось вверх и вниз, когда я кивал. У меня еще не было автостабилизации для моего другого глаза. «Они защищают вас. И они защищают меня тоже».

«Да, но они также убивают людей». Дарий поставил винтовку рядом со мной на кровать, затем встал и тоже сел на кровать. Видео не повернулось к нему лицом, теперь снова к рассмотрению капель дождя на окне. «Оружие всегда будет частью вашей жизни, даже если оно вам не нравится. Я думаю, что важно, чтобы вы знали, как их использовать».

—Я не против, — ответил я. Я задавался вопросом, смотрю ли я на пистолет в этот момент или на Дария.

Винтовка снова поднялась, и теперь мои руки — маленькие, но определенно растущие с каждым днем — схватили ее. Я вздрагивал от того, как плохо я держал его: как я не прижимал его к плечу должным образом, или как мои руки были в совершенно неправильных местах для устойчивого прицеливания, как мой другой глаз был далеко от центра и никогда ничего не попадал.

«Все в порядке?» — спросил Дариус.

«Наверное, да. Он легче, чем я думал».

«Это твоя рука». Его рука протянула руку и постучала по металлу, видимому в моем предплечье. Я вздрагивал в наши дни, как и мое прошлое «я», хотя, конечно, я ничего не чувствовал. «Это сильнее, чем у обычной девочки».

—Значит, я не нормальный?

Я так и звучал... случайный, спрашивая об этом. Как будто мне было все равно. Правда была... До сих пор я этого не делал.

Дарий, однако... он не звучал случайно. Он выглядел нервным. «Нет, Кара. Ты нормальный. У вас просто есть несколько вещей, которых нет у большинства девушек».

"Круто." Винтовка снова опустилась. «Сколько времени, пока врач не приедет сюда?»

«Ненадолго. Хочешь что-нибудь сыграть?»

" Да!"

Дариус встал и вытащил одну из настольных игр, классную с фигурами, в которые были встроены голографические наложения. Мой глаз превратил их в реальные фигуры, с эффектами и всем остальным, на лету. На каждом изделии был набор маркеров, чтобы идентифицировать их. Дариус запрограммировал все это с некоторыми из своих разработчиков симов, хотя они понятия не имели, над чем они работают — просто эксперимент AR, который в конечном итоге никуда не денется.

Он не мог видеть последствий, но он, казалось, не возражал. Каждый раз, когда я смеялась или возбуждалась, он казался счастливым.

Я ускорил видео. Мне не нужно было это видеть. Видеть нас счастливыми было слишком запутанно прямо сейчас.

Стук в дверь.

«Здравствуйте?» — позвал Дарий. Я тут же замолчал, как обычно.

«Это я», — раздался голос доктора.

Дариус посмотрел на экран компьютера, а затем вернулся ко мне. «Почему ты не сказал мне?» — спросил он в шутку.

Мои руки слегка двигались. Я предполагаю, что пожал плечами, но я не мог быть уверен. «Я выключил часы на глазу».

«Почему? Я хотел бы всегда видеть время».

«Я дунно. Я просто не люблю, когда меня торопят, я думаю».

Дарий кивнул. «Ну, если вы закончите все раньше времени, вы никогда не будете беспокоиться о том, что у вас все закончится. Помните, когда мы говорили о том, чтобы не выполнять домашнее задание вовремя и о последствиях? Часы помогут вам вспомнить, сколько у вас осталось. Я думаю, что вы должны продолжать это делать». Он улыбнулся. «Я потратил время впустую, а теперь время тратит меня впустую».

— А?

Это написал человек по имени Уильям Шекспир. Я расскажу тебе о нем когда-нибудь». Он повысил голос. " Заходите, доктор!"

Скрип, когда дверь распахнулась.

«Дарий, что...»

Камера развернулась, чтобы посмотреть на нее, хотя моя голова не сдвинулась с игры. Она смотрела с открытой челюстью в шоке. Едва заметив, что мои ноги свернулись калачиком рядом со мной, а пара пальцев ног лениво тыкала в деревянный приклад. Для врача я представлял, что это... тревожно, если не сказать больше.

"... Доктор Маклай?» — спросил Дариус, звучащий растерянно. В наши дни мой глаз широко раскрылся, и я вошел в туриста передо мной. Они издавали хрюканье раздражения, но я проскользнул достаточно легко и снова начал двигаться, прежде чем произошло что-то более драматичное.

Я забыл ее имя... или, может быть, он был стерт. Врач, тот, кто всегда работал над моим глазом и моим имплантатом, который регулярно навещал меня и Дария и с которым Дариус работал над всевозможными другими проектами.

Доктор Ребекка Маклай.

Дариус и доктор удалились из комнаты, и хотя мое прошлое полностью игнорировало их в пользу более внимательного изучения винтовки, я все еще мог слышать их теперь благодаря записи и возможности накачать громкость.

— Винтовка?

«Это всего лишь пневматическая винтовка».

«Но...»

«Ты знаешь жизнь, которую я веду, Ребекка. Она всегда будет в опасности, что бы ни случилось. Ей нужно научиться безопасности оружия и использовать ее, если ей нужно».

«Ты не собираешься...»

«Боже, нет!»

"... Дарий, я уважаю тебя и то, чего ты пытаешься достичь. Я знаю, что ты заботишься о своей сестре, и я шокирован тем, как хорошо тебе удалось изолировать ее от всего этого. Я даже не знаю ее имени, ради Бога. Но... Вы воспитываете ее в полном одиночестве просто неправильно. Ей нужны сверстники. Ей нужна социализация и правильное образование».

«Я учу ее».

«Если бы это был кто-то другой, я бы вмешался много лет назад. Но... в какой-то момент ей приходится покинуть гнездо».

«Никто другой никогда не сможет...»

«Если я найду кого-то. Если я проверяю их, а вы проверяете их, и мы невероятно ясно даем понять, сколько они должны потерять... Вы бы подумали об этом?»

«Как это социализирует ее?»

«Она взаимодействует только с двумя людьми. Мы начинаем облегчать ей больше».

Голос Дария упал ниже. «Это не значит, что она никогда не была рядом с другими детьми... Она знает, как с ними разговаривать».

"Я..." Доктор Маклай ушел, как будто она собиралась сказать что-то еще, но решил не делать этого.

Брат вздохнул. «Если у вас есть кто-то, дайте мне знать. Я рассмотрю это».

— Спасибо.

«Давайте начнем встречу, тогда? Я пытался научить ее управлению временем и соблюдению графика, и это не совсем то, что я имел в виду».

Она немного рассмеялась. «Хорошо. Ведите за собой».

Когда они вернулись ко мне, камера развернулась, чтобы сосредоточиться на приближающихся шагах. «Время для еще одной встречи?» — спросил я, немного мрачно.

«Извините», — сказал врач. «Я знаю, что это неприятно. Если бы я мог что-то с этим сделать, я бы это сделал».

Она жестом показала в сторону стула возле стола. Я встал и последовал за ней туда, и когда я сел, я начал отключать программное обеспечение, готовясь к следующему обновлению и диагностической проверке.

«Дарий, не могли бы вы дать нам, девочки, минутку...»

~~~~~

Резкий конец записи потряс меня возвращением к жизни. В какой-то момент я перестал идти, прислонившись к деревянному столбу с видом на залив. Гораздо более поразительной, однако, была новая идея, которая пришла мне в голову: были два человека, которые когда-либо взаимодействовали с моим другим глазом, а не только с одним.

Дариус и доктор Маклай.

Один из них стер мои воспоминания. Я все это время предполагал, что это был Дариус, но теперь я больше не мог быть уверен. В журналах не было отпечатка пальца пользователя — у операционной системы моего глаза на самом деле не было нескольких пользователей, только учетная запись администратора. Стирание использовало эту учетную запись, привязанную к системе имплантатов, чтобы соединиться со стволом мозга. Нет смысла быть более инвазивным для нервной системы, чем абсолютно необходимо.

Оба они имели к нему доступ, как и я. Она столько раз делала диагностику моего глаза... у нее было достаточно возможностей. Мне нужно было быть уверенным. Мой брат может быть невиновным, и наша жизнь может вернуться к... ну, мы никогда не были бы нормальными, но... что-то,по крайней мере.

Мне дали подсказку, чтобы узнать об оригинальном взломе. Кто-то вложил эту идею в мою голову, позволил ей закипеть и позволил мне сделать свои собственные выводы. Было не так много людей, знакомых с моей прямой связью с Дарием, но некоторые знали, и один из них дал мне совет, который разбил всю мою жизнь на куски.

Мне нужно было поговорить с Джеком Монро, вором в законе побережья.

Человек, который косвенно разрушил мою жизнь, действовал недалеко отсюда, всего в паре миль от того места, где я стоял. Я знал, без сомнения, что подсознательно шел по этому пути, планируя получить от него больше информации. С вновь обретенным чувством цели я начал возвращаться через рынок с одной целью, перевешивающей каждую мысль в моем уме — убедить его говорить.