Стрелок

Вера--1

Она знала, что они приближаются к поместью Маклая. Пот покрывался бисером на ее лбу, стекая в складки платья Элли. Болезненные воспоминания возвращались, одно за другим. Вера оттолкнула их, но они продолжали приходить.

Элли, наконец, нарушила молчание, в то время как она возилась с чем-то в аптечке. «Они скучают по тебе».

Вера не могла сдержать сардонического смеха. «Э-э-э. Я помню несколько довольно резких слов и очень четкий приказ уйти и никогда не возвращаться».

«Это была жара момента. Вы были для них как дочь. Они тоже чувствовали себя виноватыми».

«Ну, они могут просто бросить это. Это была моя вина. Не нужно делиться весом здесь, я понял это».

Она вздохнула. «Иди домой со мной, Вера. Вы увидите».

Вера молчала. Элли продолжала работать, ее нежные пальцы сшивались чисто и быстро. Что бы она ни думала о своем собственном мастерстве, оно было намного выше среднего уличного врача. Вера едва почувствовала, как нить связала ее рану.

Это было заманчиво —невероятно заманчиво. Просто находясь там, лежа с головой на коленях Элли, как они всегда привыкли, Фейт чувствовала себя более расслабленной, чем в течение нескольких месяцев. Если бы она позволила своему разуму отдохнуть, она могла бы представить себе возвращение к этому короткому лифу. Жить для Маклаев в течение года было мечтой. Она никогда не хотела еды или крова, могла свободно просыпаться, когда ей нравилось по выходным, никогда не приходилось резервировать место в суповой кухне или поддерживать свою сеть или любую другую дюжину задач, которые она выполняла каждый день. Все ее обязанности и обязанности за пределами средней школы исчезли, сменившись легким блаженством высшего общества.

Вера появилась среди социальной элиты, как будто она родилась среди них. Всего через месяц Маклаи находили ее постоянной спутницей Элеоноры на каждом собрании, которое они посещали. Все, от социальных балов до корпоративных вечеринок, если Элли присутствовала, Фейт была только хромой. Она носила заимствованные украшения, скрывая шрамы своего уличного происхождения за слоями шелка и бисера.

Ее талант к нетворкингу был благом. Вера завоевала ухо многих мелких операторов в городе, тех бюрократов, которые считали себя слишком маловажными, чтобы быть заслуживающими внимания, но были знакомы со всеми видами ценной информации. Они были польщены и заинтригованы интересом недоношенного подростка с явным ненасытным интересом к своей сфере занятости. Фейт удалось сохранить некоторые из этих связей, но большинство из них иссякли, когда она вернулась на грязные, захудалые улицы, которые она называла домом.

И, конечно же, была сама Элли — ян для ее инь, ее противоположного и неразлучного партнера. Элли была всего на год старше ее, но настолько застенчива и замкнута, что полностью отошла бы на задний план школы, если бы не родилась богатой и влиятельной. В итоге у нее была коллекция прихлебателей и подхалимов, ни одного из которых она не могла выдержать, но всех из которых она была слишком вежлива, чтобы избавиться.

Однажды Фейт заметила ее, она нырнула в библиотеку и попыталась избежать толпы последователей — гораздо сложнее, чем ожидала Элли, поскольку она уже проросла выше шести футов. Вера увидела возможность и сумела отвлечь потенциальных учеников. Вскоре библиотека стала тихой и пустой, и Вера заставила ее переехать.

Через несколько минут они стали толстыми, как воры. Элли ненавидела быть известной только своими деньгами и внешностью, а не своими достижениями. Вера, девушка, которая тоже не очень заботилась, была находкой, и, к удивлению Фейт, она нашла нечто гораздо лучшее, чем богатый ресурс для эксплуатации — она нашла лучшего друга. Элли стала ближайшим союзником и доверенным лицом Фейт, поддерживая каждую пьесу, которую она сделала, в то время как Фейт дала Элли нефильтрованный и честный голос, которого у нее никогда не было в жизни.

«Я близка к завершению, — сказала Элли, — но я была бы счастливее, если бы могла смотреть на это в лучшем свете, чем на заднее сиденье автомобиля».

Вера поняла, что она перестала работать некоторое время назад. Она гримасничала, но, конечно, Элли не могла видеть ее лица. "... Они дома?»

«Нет. Они находятся в командировке в Портленде, не вернутся до завтрашнего утра». Элли сделала паузу. «Вы можете уйти до того, как они вернутся домой, если хотите».

Вера кивнула. Она не могла заставить себя встретиться с ними лицом к лицу. Еще нет. Может быть, не когда-нибудь.

***

Автомобиль въехал в поместье Маклая, небольшой — с точки зрения особняков — участок земли с видом на звук. Короткое мерцание белого света вспыхнуло в машине, за которым последовал всплеск электричества. Сканеры гудели ими, чтобы обнаружить любого нежелательного гостя и немедленно предупредить власти, если есть нарушители.

«По крайней мере, я все еще в списке гостей», — сказала Фейт, оглядывая территорию. Казалось, мало что изменилось с тех пор, как она ушла.

Симметричный сад окружал идеально круглую подъездную дорогу, ведущую к двум гаражам, фланкирующим парадную лестницу. Сам особняк был трехэтажным, с элегантными перилами, выстилающими лестницу на средний этаж, в то время как входная дверь была вровень со стенами дома. Весь особняк переливался, стены менялись по цвету и текстуре в зависимости от того, под каким углом сталкивался зритель.

Однажды Вера часами шагала по стенам, отслеживая дисплей, пытаясь различить узор. Она никогда ничего не придумывала. Отец Элли Артур всегда озорно улыбался, когда разочарование Фейт, наконец, вскипело, и она попросила решения. Он сам создал поверхность стены в свободное время и с удовольствием наблюдал, как прохожие останавливаются и смотрят. Единственными статичными частями были окна, обозначающие столовую, главную спальню, комнату Элли и бывшую комнату Фейт, среди прочих.

Вера отвернулась, прежде чем увидела что-либо в своей старой комнате. Машина въехала в пустой левый гараж, и водитель помог Фейт прихрамывать на нижний этаж. Ее нога уже становилась лучше, к ее облегчению, или, может быть, это было болеутоляющее средство, которое Элли дала ей. Она упала на ближайший диван, поблагодарив его так вежливо, как только могла. Мужчина поклонился, с совершенным профессионализмом.

"Аригато, Танака-сан», — кричала Элли сзади, в том, что звучало как идеальный японский. "Ie no soto de matte itekudasai." Танака поклонился ее словам и отступил, оставив их в покое.

«Изучаю японский?» — спросила Вера, подняв бровь.

— Совсем чуть-чуть, — рассеянно ответила она, заходя на нижнюю кухню.

Вера закатила глаза. Элли явно осваивала его так же, как она делала практически все, на что она думала. Вера схватила самую уродливую подушку, которую только могла найти, и откинулась назад, пытаясь удобно упереть шею.

Это была одна из ее любимых комнат во всем доме. Несколько диванов были разложены полукругом, обращенным внутрь к элегантному деревянному столу. Стены, однако, были многослойными полками, содержащими все текущие или неудачные прототипы Артура и Ребекки, от предприятий Артура в виртуальной реальности и технологии отображения до новейшей подкожной кибернетики Ребекки. Их мастерская проходила через дверь напротив кухни, и эта комната служила частной витриной для друзей семьи и родственников. Или, в случае Фейт, это была комната чудесных игрушек и гаджетов, запутанных головоломок, которые нужно было решить.

Элли никогда особо не разделяла любовь своих родителей к экспериментам и дизайну, к созданию систем внутри систем, сложно слоистых движущихся частей, которые образуют единую машину. Она сосредоточилась на учебе, продолжая жизнь заботы и исцеления, желая быть врачом в обычной больнице, когда вырастет, а не изобретателем, инженером или передовым ученым, как они.

Прибытие Веры стало дыханием жизни в доме Маклаев. Они любили и поддерживали Элли, но никогда не понимали ее страстей. Ум Фейт для взаимодействия систем был таким же ненасытным, как и их, хотя она была больше сосредоточена на социальных структурах и динамике власти, а не на электронике и оборудовании. Тем не менее, ее бесконечное любопытство привело к бесконечной серии головоломок и проблем, поскольку Артур создавал все более сложные игрушки для нее, чтобы разобрать и исследовать.

Ее воспоминания были прерваны возвращением Элли, крошечным фонариком, прикрепленным к ее пальцу, и с большим количеством предметов первой помощи в руках.

«Перевернитесь, пожалуйста».

«Твой медицинский голос становится хорошим, Элл». Вера послушно перевернулась ей на спину. Свежее вздрагивание боли, к счастью, было скрыто подушкой. Она не видела крови, когда лежала, поэтому швы Элли, казалось, держались. "Хороший и командный."

«Я была волонтером в качестве медсестры в некоторых клиниках. Опыт помогает.» Элли приступила к более внимательному изучению раны. «Вы должны быть в порядке. Это не глубоко». Она откинулась назад, и свет померк, казалось бы, сам по себе.

Устройства интерфейса разума были одним из новейших изобретений Ребекки, объединив разработку имплантатов и растущие исследования в области активной интерпретации и перехвата мозговых волн. У Элли уже был один, хотя они еще не вышли на рынок — слишком дорого и недостаточно удобны для пользователя.

Вера села, когда Элли отложила в сторону первую помощь и села на соседний диван. Тишина растянулась на поистине неудобные длины. Элли избегала зрительного контакта с Фейт, по-видимому, ошеломленная изгибами в ножке стола, которую она видела тысячу раз раньше. Вера не хотела говорить первой, и ее голова все равно стучала, поэтому она просто ждала.

«Они не единственные, кто скучал по тебе», — пробормотала она.

Вера отвернулась. Она знала, что это произойдет.

«Я едва выжил, когда ты ушел. Это было больно, гораздо больше, чем просто физически».

"Элли..." — сказала Вера, ее голос заболез.

«Извините, я просто...» Элли вздохнула, очевидно, так же неудобно. «Я была влюблена в своего лучшего друга во всем мире. Единственный человек, который действительно понимал меня, а ты просто бросил меня. Вы оставили меня одного здесь, практически в то время, когда я еще истекала кровью. Я знаю, что мои родители говорили некоторые вещи, но они не имели этого в виду, вы знаете, что они этого не делали, они любили вас так же сильно, как и меня, может быть, даже больше».

«И я отплатила за это, чуть не убив их настоящую дочь», — огрызнулась Фейт. «Просто будучи связанным со мной, вы были избиты и зарезаны. Сумасшедшим социопатом, да, но все же. Зачем? Тупиковый роман?»

Элли вздрогнула, а Фейт возненавидела себя еще больше, но ей пришлось это сказать.

«Ты практически моя сестра Элл. Кроме того, я не бьюсь за другую команду. Итак, вы признаетесь мне в любви, я не могу вернуть ее, и вместо этого я позволяю кому-то взломать лезвие в ваше лицо. Оставьте вас... вот так».

Элли снова вздрогнула, ее рука бессознательно пошла к шраму на ее лице.

«Я не могла», — голос Фейт зацепился за горло. Она проглотила, пытаясь вытеснить слова. «Я больше не мог быть рядом с тобой. Арт и Бекка были правы. Я просто опасный уличный мусор. Я не заслуживаю того, чтобы жить здесь. Не в вашем мире. И ты заслуживаешь лучшего, чем я».

Слезы наполнили глаза Элли. Она отвернулась, и Вера почувствовала мрачное побежденное удовлетворение результатом.

«Мне жаль, что я позвонил тебе. Я должен был просто найти клинику». Вера встала, но споткнулась о свою больную ногу.

Элли отреагировала мгновенно. Она стояла на ногах, прямо рядом с Верой, обняла ее за плечо и помогала ей стоять вертикально.

Вера оттолкнула его, вопреки всем инстинктам в ее теле и сердце. Ты моя давно потерянная сестра Элл. Я не могу быть тем, кем вы хотите, чтобы я был, во многих отношениях, чем здесь.

«Я должен уйти, Элл».

Вера начала хромать обратно в гараж. Сзади она услышала слабый звук субвокализации Элли. Дверь в гараж распахнулась, и Танака вернулся в комнату.

Теперь в нее тоже встроен телефон или какая-то голосовая команда. Еще один из экспериментов Бекки. Бекка уже теоретизировала это, когда произошло нападение, и после этого это было несомненно. Элли могла позвонить любому из множества людей с имплантатами, встроенными в ее тело, поговорить с ними шепотом, передать все, что она слышала поблизости, позволить им отслеживать ее.

Все из-за меня.

Вера посмотрела через плечо, готовая хотя бы сказать спасибо, но Элли уже исчезала на кухне. Она слышала свой плач со всего пути отсюда. Вера вздохнула, ее сердце замерло еще дальше.

«Куда, мэм?» — спросил Танака. Его японский акцент был идеальным балансом слышимого, но ненавязчивого, добавляя еще больше к его профессиональному поведению. В конце концов, Маклаи могли позволить себе лучшее, и это был один из личных охранников Элли. Вера могла доверять ему без вопросов.

Но куда пойти? Вере нужно было вернуться к своей сети. Ее союзники и информаторы были там, и Фейт нуждалась в информации. Ей нужно было знать, что происходит с Карой, и, что более важно, с ее бандой. Что-то шло вниз, и она еще не была уверена, но у Фейт было чувство, что она собирается потрясти весь район до глубины души.

Кроме того, Вера очень полюбила девушку за очень короткий промежуток времени. Кара была мила с Верой без каких-либо причин. Даже ворвавшись в ее конспиративную квартиру, Кара дала ей шетлер, еду, деньги и некоторое общение.

И самое главное, Кара нуждалась в помощи. Ей нужна была помощь, которую мог оказать такой скромный уличный еж, как Фейт. Вера стремилась вернуться к той жизни, к грязи и грязи, где у нее была своя собственная сила. Это было не красиво, но это была сила, которую она заслужила, благодаря долгой, тяжелой работе и самоотверженности.

Она отбросила адрес укрытия Кары. Без комментариев Танака кивнула и помогла ей прихрамывать в машину. Через несколько мгновений они снова отсутствовали.

Вернемся туда, где я нахожусь.