Ястребок

Полёт. Двенадцать лет спустя.

«Ваше благородие, госпожа Удача,

Для кого ты добрая, а кому — иначе.

Девять граммов в сердце постой, не зови,

Не везёт мне в смерти, повезёт в любви»

(Старинная русская песня)

* * *

Барон Янис Озолиньш, самый молодой из командиров эскадрилий имперских боевых кораблей, старательно скрывал от всех, что учит русский язык. Но если бы всё-таки кто-то спросил его, зачем он это делает, он бы с обычной своей ледяной улыбкой ответил, что, мол, хочет понять загадочную русскую душу.

Русская душа много столетий подряд традиционно считалась загадочной, так что объяснение было бы правомерным.

Но неполным.

Да, барон точно знал, зачем загружает свой мозг этимологией выражения «во всю ивановскую» или «Жив Курилка». И зачем, как истый перфекционист, нанял ещё и носителя языка — спившегося старого кибермеханика Фёдора Петровича Крюкова, который извёл все запасы спиртного в его резиденции, зато раскрыл перед Янисом собственный неиссякаемый запас русской обсценной лексики. Пользоваться ею Янис, впрочем, не собирался — он был слишком хорошо воспитан. Хоть и подмывало иногда.

Барон Озолиньш хотел понять одного-единственного человека во всей обитаемой Вселенной — своего врага со времён учёбы в Имперской Космоакадемии, Горислава Романова.

Великий Боже, как же они дрались… Начиная с с самого первого дня — во дворе Академии. Позже — в спортивных залах, на лётных тренажёрах и имитаторах боёв.

Неисправимый дебошир и смутьян, сирота-беспризорник с планеты Русь, практически обезлюдевшей во время последней войны, Горислав Романов был взят в Академию по благотворительной квоте.

А Янис Озолиньш, наследник немалого состояния, потомственный аристократ, педант и перфекционист, поступил туда, чтобы сделать военную карьеру, пойдя по стопам отца и деда.

Заучка, дохлая моль, Снежная королева, мороженая треска — вот кем, по мнению Горислава, был Янис.

«Уличный ублюдок, девиант», — цедил в ответ тот, презрительно щуря синие холодные глаза.

Со времён их выпуска из Академии прошло чуть больше пяти лет. Барон Озолиньш, пользуясь своим высокопоставленным положением и наследством отца, снарядил собственную боевую эскадрилью во главе с флагманским линкором «Громовержец» и принялся ревностно служить Империи на просторах дальнего космоса. А Горислав Романов, что было совсем неудивительно, стал просто разбойником, дезертировав с военной службы и поставив себя вне закона.

Ему тоже удалось раздобыть себе корабль. Боевой, маневренный и хищный имперский эсминец S-класса, который он попросту угнал, оснастил тяжёлым вооружением и сделал кораблём-охотником. Он назвал его «Ястребок». Когда Янис небрежно поинтересовался у старого пьянчуги Фёдора Петровича, почему «Ястребок», а не «Ястреб», тот, подёргав себя за седой прокуренный ус, туманно объяснил, что, мол, так когда-то назывались русские самолёты-истребители. В пору очень давней, совсем не межгалактической, а земной мировой войны.

Итак, Горислав, навербовав по дальним планетам десяток сорвиголов, кстати, тоже русских по происхождению, пустился грабить богатые транспортники, став новоявленным Стенькой Разиным. Из-за острова на стрежень. Пакость какая.

Но, стоило отдать ему должное, зря людскую кровь он не лил и пленных девиц за борт не бросал.

Имперская Космогвардия обращала мало внимания на подобных стервятников, — в конце концов, ими должны были заниматься соответствующие правоохранные службы, — но когда Горислав со своими головорезами сорвал крупный контракт между Империей и цирцеанцами, попросту угнав из-под носа имперцев целую кавалькаду беспилотников с драгоценной цирцеанской рудой, Космогвардия вынуждена была вмешаться и взять на себя наведение порядка.

Барон Озолиньш вызвался провести эту операцию, и она была ему поручена, к его ликованию, впрочем, внешне никак не выказанному.

Ну, а теперь его эскадрилья находилась на собственной базе, все разбойники — числом около десятка — были захвачены в плен, многие — ранеными, как и сам их предводитель, «Ястребок» смирно стоял на приколе рядом с гордым «Громовержцем», среди людей барона жертв не было, значит, операция целиком и полностью удалась.

И даже самого Романова он успел увидеть — в ряду понуро бредущих к корпусу базы пленников. Тот изменился мало. Вернее, совсем не изменился. Широкоплечий, смуглый, крепко сбитый, в испятнанном грязью пилотском комбезе, он не брёл, а вышагивал, вскинув голову и с любопытством оглядываясь по сторонам. Так, словно на него и не было направлено дуло бластера, а тёмно-русые волосы не слиплись от крови и жидких бинтов.

Более того, взгляд его серых глаз задержался на Янисе перед тем, как пленных втолкнули в грузовой лифт. И барон Озолиньш, командир имперской эскадрильи, мог бы поклясться, что русский бродяга насмешливо присвистнул.

Значит, узнал.

Янис постарался не думать об этом. Заложив руки за спину, он принялся внимательно рассматривать мятежный «Ястребок». Боевой корабль, когда-то состоявший на службе Империи, при захвате не пострадал, но огромный, намалёванный алым ф****с грубо и отвратительно сверкал на морозном серебре сверхпрочной обшивки. Будто на каком-то заборе! Осквернив, опорочив, варварски стерев ореол величия, овевавший судно.

Непростительный вандализм, свойственный помойному оборванцу, каким был и остался Горислав Романов.

— Пошлите людей стереть всё это непотребство, Клеменс, — сухо распорядился барон, поворачиваясь к застывшему позади него старшему помощнику. — Корабль вот-вот станет частью нашей эскадрильи. И пусть ко мне в кабинет приведут этого… как там его. Их вожака.

Он надменно скривил губы, но сердце у него часто заколотилось. Как перед предстоящим поединком.

* * *

Подземное помещение в той резиденции на Балтии, куда доставили пленных с «Ястребка», скорее всего, когда-то было просто казармой для новобранцев: ряды двухъярусных технопластиковых коек, длинный стол для приёма пищи, отхожие места по обе стороны гулкого подвала. Заковывать безоружных пленников победители не стали — на такую ораву тут наверняка не было даже достаточного запаса наручников. Всё-таки космогвардейцы — не тюремщики.

Горислав так и остался стоять возле двери — его втолкнули в каземат последним.

«Ну ничего. Скоро появится тюремная колымага с настоящими правоохранниками. А потом — пара дней… и конец. Военный трибунал и каторжные рудники где-нибудь на Вандее-9», — устало подумал он, машинально коснувшись затылка. Местный военлекарь наскоро выбрил пряди волос вокруг раны и залил её антисептическими бинтами, которые высохли и стянули кожу.

Нескольких своих ребят Горислав разыскал и выкупил как раз с Вандеи-9 — тех, что вместе с ним когда-то выживали на руинах родного города. Им не посчастливилось, как ему, оказаться в имперской Космоакадемии, их раскидали по разным казённым приютам, а из этих сраных богаделен дорога почти всегда вела в уличные банды, а потом — в каторжные норы.

Впрочем, шурфы золотоносных приисков Вандеи, планеты-тюрьмы, уже ждали и его, куда более удачливого выпускника Академии, первого на курсе.

Он вскинул голову, обводя взглядом весь свой экипаж — двенадцать парней. Кто-то из них обессиленно свалился на шаткую койку, кто-то нянчил сломанную руку, кто-то застыл под вентиляционным отверстием, похожим на бойницу, будто бежать собирался. И все молча, с отчаянной надеждой посматривали на своего командира. Ждали, что он скажет.

Тот лишь вздохнул. Его ребята, как обычно, надеялись на него, будто на пресвятого чудотворца. И правда, в каких только передрягах не побывал «Ястребок» за эти годы, и его капитану всегда удавалось спасти и корабль, и экипаж.

Недаром одни говорили, что сама госпожа Удача ворожит Гориславу Романову. А другие — что она ему подмахивает.

Но теперь все они — вместе с «Ястребком», к которому каждый относился как к живому существу, как к другу, — стали добычей врагов.

Врага.

Яниса Озолиньша, Снежной королевы, грёбаного аристократа, трески мороженой, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

Вражда — старая, ещё с Академии, почти мальчишеская, сделала новый виток и привела их сюда, в каземат Озолиньша. Горислав не сомневался, что барон специально охотился именно за ним. Выслеживал. Планировал. Продумывал на два хода вперёд, чёртов стратег. Вот именно что, как в Академии. Надо же, купил обоих его кибермехаников, сучий потрох!

Этих двоих, разумеется, тут не было. Отсиживались в недрах базы, где-нибудь в лазарете. Интересно, что им посулил Озолиньш? Наверняка бабла и амнистию. Эти двое — Миха Турок и Клим Вилюй, не были с Гориславом на Руси, не были и на каторге — пришли вместе набиваться в экипаж «Ястребка» в кабаке на Тортуге-5 три месяца назад.

Неужели их туда подослал Озолиньш?

Спецами они оказались хорошими, вот Горислав их и взял. Но людьми — говенными. Изменили курс так ловко, что даже вахтенный этого не заметил, и швартанули корабль прямёхонько к ожидавшему у спутника Балтии «Громовержцу». Гвардейцы Озолиньша практически всех повязали безоружными, только-только скатившимися с коек — вахтенный даже не успел поднять тревогу. Его оглушили ударом по голове, как и самого Горислава, который схватился с тремя гвардейцами врукопашную прямо в своей каюте. Но тяжело раненных или убитых не было — как если бы кто-то специально приказал щадить экипаж «Ястребка».

Озолиньш?

Быть не может!

— Капитан, — решившись наконец, негромко окликнул Горислава его старпом, рыжий и дюжий Сашок по кличке Калинка. — Что делать-то будем?

Во всех устремлённых на Горислава взглядах читался тот же отчаянный вопрос.

Он мрачно усмехнулся, чувствуя, как на разбитых губах снова проступает кровь, и гаркнул во всю глотку:

— Что делать? Пердеть и бегать!

Он утёр рот тыльной стороной ладони, на которой осталась ржавая полоса, под прокатившиеся по каземату растерянные смешки, перешедшие в настоящий хохот.

— Я вам сейчас ничего не скажу, — обронил он уже тише и ткнул пальцем, указывая на потолок. — Тут наверняка прослушек полно, ну. Но всё будет не так, как эти суки рассчитывают, я вам обещаю, как Бог свят.

Массивная дверь каземата с шумом ушла в стену, и на пороге встали два рослых гвардейца, поводя из стороны в сторону дулами своих бластеров. Третий, проскользнув между ними, подошёл к Гориславу, достал из-за пояса наручники и властным кивком указал — повернись, мол. Тот, поведя плечом и чуть помедлив, выполнил это приказание, заложив руки за спину, и тут же почувствовал, как на запястьях сомкнулись холодные жвала технопластиковых «браслетов».

Гвардеец подтолкнул его дулом бластера, направляя к выходу.

— Куда они тебя, кэп? — тревожно крикнул им вслед Сашок, и Горислав весело бросил через плечо:

— К своему фон-барону, куда. Их сиятельство, небось, позлорадствовать соизволят.

Он услышал, как позади снова с шумом вернулась на место дверь, и пошёл вперёд по слабо освещённому коридору базы, цепко запоминая каждый его поворот — авось пригодится.

Этот русский авось спасал его так часто, что и не упомнить.

Вот и лифт, на сей раз не грузовой, а пассажирский. Готовый отправиться на этаж, обозначенный цифрой «минус 2», тогда как сейчас они находились на минус пятом.

Горислав не сомневался, что ему действительно предстоит аудиенция у Снежной королевы.

Парой часов раньше он мельком увидел бывшего однокашника, когда пленных под дулами бластеров гнали к базе от космодрома, где приземлились «Громовержец» и захваченный «Ястребок». Барон стоял в своём тёмном с золотом имперском мундире и смотрел на них — высокий, тонкий, с собранными сзади светлыми волосами, и во взгляде его синих глаз не было ни торжества, ни злорадства.

Только надменный холод.

Как всегда.

Лишь однажды за всё время их обычного противостояния в Академии Горислав застал Яниса Озолиньша без этой приросшей к лицу маски ледяного высокомерия, которую не удавалось разбить даже во время драки. Расквасить нос и губы, подбить глаз — сколько угодно. Но ни разу в надменном взгляде барона не вспыхнула живая ярость.

Но когда дело близилось к выпуску и испытания, которым их подвергали, становились всё жёстче и жёстче, Гориславу посчастливилось увидеть эмоции Яниса, скрывавшиеся под этой маской.

Он ненароком встретил его в зале симуляторов боя — вывалившегося из пилотского кресла и еле живого от усталости. Янис был бледен в прозелень, лишь на острых скулах рдели алые пятна болезненного румянца, а на лбу проступила испарина. Горислав мельком глянул на табло с его результатами и сразу понял, что сопернику опять не удалось его обойти. Не хватало каких-то десятых долей баллов… но не хватало, хоть тресни.

Янис, кажется, и готов был треснуть, уставившись сперва на табло, а потом на своего врага.

— Второй… — прохрипел он и пошатнулся — голова у него, конечно, шла кругом после нескольких часов тренировки. — Ублюдок… чтоб ты сдох. Если так… и на экзамене… я же опозорю отца…

Он задыхался, синие глаза, ставшие громадными, заблестели от невольно нахлынувших яростных слёз. И Горислав, вместо того, чтобы съязвить — пойди, мол, и застрелись, дурак, чтобы угодить папаше, — вдруг импульсивно ляпнул, ухватив Яниса за плечо и помогая удержаться на ногах:

— Это же фигня всё, Королева. Ты чего? Ну давай, я нарочно срежусь на чём-нибудь? Будешь первым, если тебе это так уж до зарезу нужно. Мне-то похрен. Не реви.

Глаза Яниса расширились ещё сильнее, и он, вывернувшись из-под руки Горислава, сбил его наземь и навалился сверху, вцепившись ему в горло со свирепостью бешеной кошки.

— Только попробуй, — шипел он, оскалившись. — Только посмей! Убью! Слышишь?! Убью!

Горислав еле-еле оторвал его от себя, отшвырнул в сторону и вскочил.

— Ну и чёрт с тобой! — рявкнул он и пошёл прочь.

Но у самых дверей не выдержал и обернулся. Янис сидел, прожигая его полным ненависти взглядом. Наконец-то по-настоящему живым и ярким.

«Вот же… дурак», — растерянно подумал Горислав.

Больше они ни разу не обменялись ни словом. Горислав не стал играть в поддавки и окончил Академию первым на курсе. Янис Озолиньш — вторым.

Что сказал по этому поводу его отец, Горислав не знал и знать не желал. Пропади она пропадом, вся эта голубокровная гнилая семейка.

Позднее, уже превратившись из лейтенанта Космогвардии в находящегося вне закона вольного охотника и контрабандиста, он узнал, что барон Озолиньш, в отличие от него, сделал блестящую военную карьеру. Унаследовав титул и деньги отца, он  оснастил под себя целую эскадрилью боевых кораблей, главным из которых стал величавый «Громовержец».

Ну и нехай.