Мы все дальше отдаляемся от города. И с каждым километром мне будто тяжелее становится дышать. Такое неприятное, тягучее ощущение в груди, что я больше никогда не увижу ни свою дочь, ни Марка…
Кто знает, что у Бориса на уме?
Но тут же во мне просыпается злость. Нет, я вернусь к ним любыми способами. Почти любыми…
Вскоре мы сворачиваем с трассы и минут двадцать едем по ухабистой дороге, пока не въезжаем в, судя по всему, полузаброшенную деревню. Некоторые дома совсем покосились, стоят с выбитыми окнами и прохудившейся крышей. Но кое-где живут или совсем недавно жили люди.
Может, это мой шанс? Мобильные телефоны наверняка дошли и досюда. Должен же Борис спать иногда.
Мы останавливаемся на самой окраине у деревянного дома, и я спрашиваю:
— Это твой дом?
— Не переживай, даже твой бывший
