Сломанная

Глава 7

Их квартира располагалась на первом этаже типовой панельной многоэтажки. Душная ночь окутала город, и даже слабый сентябрьский бриз не приносил облегчения. Распахнутые окна впустую ловили воздух, впуская лишь навязчивый свет уличных фонарей и приглушённый шум ночного города. Телевизор монотонно бормотал что-то в темноте, пока не раздался оглушительный грохот открывающейся двери.

Рианна ворвалась в квартиру, словно вихрь, с силой захлопнув за собой дверь. Изнуряющая жара высасывала последние силы. Её сумка из кожзама с металлическим звоном была брошена в угол, бесцеремонно приземлившись на груду нестираного белья. Вечер оставил после себя нервное напряжение, которое пульсировало в каждой клеточке её тела.

Мать вскочила с дивана резким, почти агрессивным движением. Её дорогой шёлковый халат распахнулся, обнажая кружевное бельё — явно не домашнюю одежду.

— Два часа ночи! — голос разрезал полумрак комнаты, звеня от негодования. — Ты совсем совесть потеряла?

Дочь проигнорировала выпад, направляясь к холодильнику. Но продолжила ощущать на себе пристальный взгляд матери. Тот сканировал её фигуру, особливо задерживаясь на откровенном вырезе майки.

Дрожащими пальцами Рианна потянулась к бутылке воды. Остаточный адреналин всё ещё бурлил в крови, заставляя руки предательски подрагивать, пока она откручивала крышку. Взгляд матери прожигал спину, добавляя нервозности.

— Ты что, вообще без белья ходишь? — голос просочился ядом, каждое её слово было пропитано презрением. — Или решила, что раз твоя подружка Лера так делает, то и тебе надо?

— Мам, мне 18, — она старалась говорить ровно, хотя внутри бушевало сомнение. — Я сама решаю, что надеть.

Мать презрительно фыркнула, руки у нее сжались в кулаки. Ее взгляд метнулся к зеркалу в прихожей, разочарованно ускользнул назад.

Рианна без охоты повернулась, поднесла к губам бутылку. Холодная жидкость обожгла пересохшее горло, но не смогла унять внутреннюю тревогу. Её пальцы всё ещё слегка подрагивали.

— Восемнадцать?! — мать взорвалась истерическим смехом, и голос эхом отразился от стен. Резко схватив Рианну за плечо, она впилась ногтями в нежную кожу. — Да ты безответственная эгоистка! Я тут с ума схожу, а ты веселишься!

За стеной раздался громкий стук по батарее — соседи требовали безмолвия. Но мать только повысила голос, её свободная рука нервно дёргалась в воздухе, пытаясь поймать строптивые кудри.

— Я была с друзьями… — Рианна попыталась освободиться, но хватка оказалась неожиданно крепкой. Стальные пальцы впивались в плечо, оставляя болезненные следы.

В воздухе повисло напряжение, густое, как туман за окном.

- Где папа? – у нее колотилось сердце, как кровь стучит в висках.

Отчим, как всегда, отсутствовал. Где-то в тёмной подворотне он пропивал последние деньги, оставляя их втроём — мать, дочь и этот проклятый дом — сцепившимися в вечной войне.

— Друзья?! — мать издала едкий смешок, тонкие губы искривились в ядовитой усмешке. Костлявые пальцы впились в бёдра Рианны, оставляя багровые следы на нежной коже. Глаза, подведённые дешёвой подводкой, сверкали диким, неистовым огнём.

— Если ты принесёшь в подоле — я за себя не ручаюсь! — шипела она, и каждый звук, словно резал воздух.

Рианна открыла рот, чтобы крикнуть, что она еще не..., но слова застряли в горле колючей комком. Какая разница? Мать, родившая её в те же 18, лишь фыркнула бы и назвала лгуньей.

Внезапно за окном раздался скрип подъездной двери — то ли отчим вернулся, то ли просто пьяный бродяга с улицы. Мать дёрнулась на звук, и Рианна, воспользовавшись моментом, вырвалась из её хватки. С полки слетела фарфоровая статуэтка — подарок какого-то давнего «друга семьи». Осколки разлетелись по полу, как осколки их разбитой жизни. И этого хватило, что бы родительница разразилась криком:

— Всё как у твоей стервы-бабки! В 15 уже на панель!