Воспитана соблазнять

Прозрение

Слишком долго я не задавалась вопросом: а чем же Артту зарабатывает себе на жизнь? Жил он в старом доме в одном из центральных районов Хельсинки. Пусть я была совсем мелкой при жизни отца и не особо интересовалась ценами за квадратный метр собственного жилья в центре столицы, но слышала разговоры старших о том, что нам такое не по карману. «Может быть, однажды мы сможем себе позволить квартиру в подобном районе...» - говорил отец. Но потом его не стало, а наши с матушкой «хрущобы» оказывались во всё более отдалённых от сердца столицы пригородах. Последний переезд и вовсе выбросил нас за городскую черту...И вот я вернулась в Хельсинки, да не абы куда, а в дорогую квартиру!

Впрочем, внутреннее её убранство особым богатством не отличалось. Артту явно предпочитал в оформлении интерьера пастельные тона и сдержанность линий. Только в комнате Айно царило разноцветье и многофактурность. В гостиной обои бежевого цвета с едва заметным рисунком, ковровое покрытие и занавески им в тон, а мебель — чуть темнее по колориту. Чуть оживляла обстановку картина, висевшая над диваном — большого размера и явно написанная кем-нибудь из современных художников. Слишком яркими были краски и слишком хаотичным — нагромождение геометрических фигур на холсте. В спальню к Артту я никогда не заходила, но дверь туда иногда оставалась приоткрытой. Из подсмотренного я смогла сделать вывод, что там царят жемчужно-серый и изумрудно-зелёный. Комнаты не были перегружены мебелью: только самое необходимое и на точно выверенных местах. После захламлённости нашей последней хибары, мне даже дышалось легче в таком просторе.

Раз в неделю квартиру убирала девушка-тайка. Маленькая и юркая, словно ящерица, она быстро двигалась и хорошо знала своё дело. Со мной она никогда не разговаривала, с Артту обменивалась парой фраз, завершив уборку. Я не лезла с расспросами об организации быта. Мне было достаточно того, что он организован и с меня требовалось по минимуму: поддерживать порядок в комнате Айно, составлять грязную посуду в посудомойку и отправлять грязную одежду в специальный контейнер. Бельё в стирку относила та же уборщица-тайка, а приносила пожилая эстонка с вечно сжатыми в тонкую узкую линию губами. Я не знала их имён — ни тайки, ни эстонки. Подметила только, что с обеими Артту всегда расплачивался наличкой.

Из воспоминаний о прошлой жизни выплывали картинки о том, как мы утром расходились из квартиры. Отец подвозил меня до школы, чмокал в щёку на прощанье и спешил дальше, в свой офис. Мама добиралась на работу на автобусе — так выходило дешевле и удобнее. Автобусная остановка находилась в двух шагах от дома и на одном из маршрутов она доезжала прямиком до своей конторы. Поэтому мне показалось странным, что Артту очень редко покидает пределы квартиры. Зато он постоянно «висел на телефоне» и вёл переговоры на каком-то «птичьем языке». Сплошная абракадабра бесконечных бесед хозяина квартиры с невидимыми собеседниками давила мне на уши, поэтому я прекратила прислушиваться. В конце концов, в последнее время появилась куча профессий, не требующих обязательного ежедневного просиживания штанов в офисе.

«Может, он брокер какой-нибудь...А для меня все эти биржевые дела — китайская грамота».

Ах, наивная чукотская девушка! Мне бы понапрягать мозги, позадавать вопросы или дополнительные расследования провести. Но я не хотела никаких размышлений и напрягов. Мне было хорошо под крылышком у Артту. Спокойно, уютно и сытно. Он устроил меня в школу: наплёл ректору с три короба про наконец-то вернувшуюся дочь. Мне выправили новые документы — на имя Айно Растас. Не скажу, что мне всё это очень нравилось, но с другой стороны оставаться Алекс Лиматайнен казалось куда более опасным, чем носить чужое имя.

В новой школе мне предоставился шанс начать жизнь с чистого листа. Дети здесь учились другие — благополучные, весёлые, не разучившиеся мечтать. Прошлого моего они знать не могли, обогретая вниманием Артту я и сама стала забывать о девчонке-изгое в мешковатой одежде. Мне всегда нравилось учиться и сейчас я с жадностью навёрстывала упущенное: Артту сочинил историю про то, что его дочь пролежала почти два года в коме после автомобильной аварии и частично потеряла память, поэтому учителя на меня не давили, да и одноклассники не донимали вопросами из пустого любопытства,. Ну, случилось с человеком несчастье, но вот же он — жив, здоров и пытается строить жизнь почти с нуля. Мне даже играть ничего особо не приходилось, ведь всё это было правдой и в моём случае. Вот только память я не теряла и именно этот факт подстёгивал меня и в учёбе, и в общении со сверстниками. Впервые за долгое время я имела подобие нормальной семьи, понимающих учителей и адекватных одноклассников - и всё это стоило беречь, как зеницу ока.

Однажды Артту попросил меня одеться как можно более обыденно, без запоминающихся деталей, и отвезти такой же незапоминающийся рюкзак по адресу, который нельзя было записывать — только помнить, как «Отче наш». Заглядывать в рюкзак и тем паче трогать его содержимое мне настоятельно не рекомендовалось. А плата за выполнение поручения называлась очень даже неплохая. (Хоть я и расслабилась от хорошего отношения Артту, но внутренний тролль не до конца верил в сценарий счастливого будущего . Поэтому я сделала очередную денежную «нычку». Вернее, две. Часть денег я носила с собой, остальные хранила закопанными в пластиковый пакет в одной из клумб ближайшего детского сада.)

Поездка с рюкзаком на противоположный конец города, в унылый спальный район, подобный одному из тех, где мы с маман прозябали до того, как покинуть Хельсинки, меня насторожила. В обмен на доставленный рюкзак мне выдали такой же, разве что чуть полегче по весу. Указания последовали те же: не открывать, не ворошить, доставить Артту лично в руки. Получатель — высокий татуированный мужик с пивным животом — сразу выдал мне зелёную сотенную купюру - «за хлопоты». Но велел сначала отвезти рюкзак Артту, а потом уже «гужбанить на заработанное». Гужбанить я и не думала. В тот же вечер обе мои заначки пополнились банкнотами номиналом в сотню евро каждая, ибо Артту, довольный тем, что поручение исполнено быстро и чётко, тоже выдал мне зелёненький стольник.

С тех пор такие поездки стали для меня регулярными. Каждый раз приходилось ехать в новое место. Адреса и имена получателей - только по памяти, не доверяя бумаге. Телефон на время поездки следовало отключать. Я всё это гоняла в мыслях так и этак, и в результате вместо слова «СЧАСТЬЕ» у меня всё чаще стало складываться слово «ЖОПА».

В рюкзаки я не заглядывала, никому лишних вопросов не задавала, но из обрывков разговоров тех, кто забирал у меня «посылку», достаточно быстро поняла, что стала курьером наркодилера. Как думаете: заплясала ли я от радости, сделав подобное открытие?

Ещё больше напугало меня одно странное столкновение. Высохший в скелет, обтянутый костями, парень с трясущимися руками догнал меня через несколько минут после того, как я покинула подъезд очередной многоэтажки, заселённой неудачниками всех мастей. Мне хотелось заткнуть уши, когда из-за нерабочего лифта пришлось спускаться пешком, слушая несущуюся из-за закрытых дверей мужскую брань, женские крики и отчаянный детский плач. Вылетев из подъезда пробкой, я поторопилась поскорее удалиться от дома, физически ощущая свою загрязнённость — атмосферой забытого богом района и тёмными делишками Артту. Когда «скелет» неожиданно ухватил меня за плечо, я подпрыгнула на месте и не удержалась от трёхэтажного мата.

- Айно? - с болезненной надеждой в голосе спросил меня ходячий мертвец.

Разглядев моё лицо в свете одинокого фонаря, он разочарованно протянул:

- Нет, ты не Айно...А я уж было подумал, что чудеса случаются…

Парень развернулся и неверным шагом пошёл прочь, к тёмным дорожкам небольшого парка.

- Эй, постой! - окликнула я его, мне стало любопытно: почему он спутал меня с дочерью Артту?

«Скелет» остановился, но даже не повернулся в мою сторону. Ждал, чтобы я сама подошла поближе.

- Ты знал Айно Растас?

- Мы с ней росли в одном дворе.

Я удивлённо посмотрела на окружавшие нас безликие бетонные коробки и вспомнила дом, в котором жил Артту.

- В котором из? - усмехнулась я. - Или это во сне было?

- Папаша Растас не всегда так высоко летал. Походил и в «рядовых», прежде чем в «генералы» подняться. И Айно втянул, сволота...Она сюда заглядывала иногда, болтала со мной по старой памяти...Всё мечтала скопить денег и вытащить меня из этого ада...Дурёха! От такого, как её папаша, хрена с два скроешься! - И совсем тихо «скелет» добавил… - Это из-за него её убили…

- Постой, как убили? Артту сказал, что она пропала два года назад…

- Он тебе ещё и не то напоёт, ты только слушай...Знает он прекрасно, где тело его дочки гниёт...А ты не будь дурой — делай от него ноги, пока не поздно...Ты красивая! Не хочу, чтобы и тебя, как Айно, черви ели…

Громко всхлипнув, «скелет» прикрыл лицо рукой, болтавшейся в рукаве толстовки, как карандаш в карандашнице, потом махнул мне — то ли прощаясь, то ли поторапливая прочь из этого гиблого места — и побежал к парку: ссутулившийся и жалкий, как больной бродячий пёс.

Поспешила и я поскорее унести оттуда ноги.

В ту ночь я долго ворочалась без сна.

«Похоже, Айно выполняла для Артту ту же работу, что и я, раз время от времени появлялась в районе, где жил «скелет»...Потом что-то случилось...видимо, какие-то «разборки»...и Айно убили... Выходит, Артту всё это время знал, что его дочери нет в живых — только изображал заботливого папочку, всё ещё разыскивающего дочь и попутно помогающего «заблудшим овечкам»… «Скелет» прав — надо бы мне уносить ноги, пока не влипла по самую маковку...Эх, чёрт! Только показалось, что жизнь налаживается — и на тебе! Снова бежать неизвестно куда, снова начинать с чистого листа...Где и как?»

Под утро я забылась сном. Мне снились шёлковые простыни с разбросанными на них лепестками белых роз, которые вдруг принялись шевелиться и превратились в противных жирных червей...Закричав, я проснулась. Сердце билось где-то в горле, каждый удар отдавался болью в голове.

Раздался стук в дверь. Потом она приоткрылась и на пороге показался Артту с обеспокоенным лицом:

- Что случилось? Ты кричала во сне…

- Просто кошмар приснился…

Артту приложил прохладную ладонь к моему лбу:

- Э, детка, да ты вся горишь...Говорил тебе вчера, что нужно теплее одеваться...Ну да что уж теперь...Сейчас принесу тебе таблетки от простуды и постарайся снова заснуть. В школу я сообщу...Отдыхай и набирайся сил…

«Да уж, набраться сил и сделать от тебя ноги — моя главная задача на ближайшее время!» - подумала я. Потом послушно выпила какие-то шипучие таблетки, закуталась в одеяло и закрыла глаза. Через десять минут я крепко спала и не слышала, как Артту рылся в моих вещах.

Хорошо, что заначку свою я прятала в случайно обнаруженный на матрасе «кармашек».