Универсальный донор

3

Зул, как и было заведено, собрал совет, состоящий из самых первых попаданцев. Выслушав сначала Ника, затем Эсми, Зул задал пару уточняющих вопросов, смерил их обоих тяжелым взглядом и вынес свой вердикт:

— Сутки без еды и двадцать ударов кнутом.

Ник, вскинув брови, посмотрел на Эсми вопросительно:

— Это шутка такая?

Эсми рад был ответить отрицательно, но вышесказанное должно было исполниться, и исполнялось неоднократно в подобных случаях. Группа обязана держаться вместе — иначе их очень быстро истребят по одному, это он усвоил с первых дней пребывания в поселении. А такие везунчики как Ник только подрывали эту аксиому.

— Он недостаточно долго находится среди нас, чтобы усвоить все правила, — произнес Эсми. — Я должен был донести их в более ясном виде.

— Не слишком ли ты тепло относишься к новенькому? Я не припомню никого, с кем бы ты вообще разговаривал до этого более пяти минут, — проговорил, поднимаясь, Зул.

Он кивнул, и Нифит, молоденький инопланетник, принадлежащий к одной из многочисленных рептильных рас, приспособившихся к сухому для них климату Земли, подал кнут. Ник, опуская на резную ручку недоумевающий взгляд, нервно усмехнулся:

— Парни, это бред. Мы же не в казарме, повторюсь. Я такой же человек, как и вы.

— Ты такой же член группы, как и мы, — произнес Зул, приближаясь. — Человек здесь только один — ты. Остальные родились на других планетах. Я не собираюсь рисковать безопасностью всей группы ради безмозглого новичка. Снимай рубашку.

— Только подойди, — отозвался Ник спокойно, и Эсми понял, что из этого всего может родиться буря.

Глаза Зула начинали наливаться гневом, когда он выдернул из-за пояса пистолет. Члены совета загудели рассерженным ульем.

— Я прострелю ногу любому, кто из вас дернется, — сообщил он. — Я думаю, что в случае с Ником просветительной беседы будет достаточно.

— Видишь, к чему привели твои симпатии, Зул! — воскликнул Сулех, попавший в поселение едва живым — его вытащили из зарослей ядовитого плотоядного плюща и выхаживали почти полгода. — Ручная зверушка командует тобой! Давно пора отнять у него оружие!

— Попробуйте, — кивнул Эсми. — Не уверен в успехе данного предприятия. Ник, идем, они закончат и без нас.

Отойдя на приличное расстояние от очага он от души врезал кулаком по ребрам Ника. Тот, кашлянув, согнулся, но устоял.

— За что? — спросил он.

— За тупоголовость. За то, что поперся за мной. Ты с нами меньше недели, а столько проблем из-за тебя! Как ты попал в полицию с такой способностью находить приключения?

— А кто просил тебя заступаться? Я и сам бы справился!

— Я вижу, как ты справляешься! Если бы не я, тебя бы изгнали из поселения. Такое было однажды.

Эсми вспомнил случай годичной давности, когда новичок, оказавшийся бывшим рецидивистом, попытался поднять бунт против существующего порядка, решив сделать это с помощью физической силы, и был выдворен вместе с соучастниками. Спустя пару дней их нашли в лесу. Но частями.

— Понять не могу, — нахмурился Ник. — Разве ему совсем не интересно, почему нам сохранили жизнь? Почему вмешались, если этого не происходило ранее?

— Все слишком заняты выживанием, пойми, — Эсми устало потер переносицу. — Ты ведь не знаешь всего. К примеру, раз в пару месяцев к нам наведываются твари из леса, в десяток раз больше того зубастика, что ты видел сегодня. Умнее и хитрее. Кто-то умирает от болезней, названия которых мы даже не знаем. Дети не рождаются, погибая в утробе матери на раннем сроке из-за инфекций, травм, постоянного стресса, плохой экологии и питания. За два года не родилось ни одного ребенка. Многие женщины попросту пропали, и после них не нашлось даже косточки. Понимаешь? Зул принял на себя ношу ответственности за нас всех и несет ее. Любое отхождение от правил равносильно суициду.

— Никто не пытался разобраться в происходящем? — упрямо проговорил Ник.

— Много кто. Ни одного в живых, к сожалению, не осталось, чтобы рассказать тебе о добытой информации.

— Отведи меня на самую высокую точку завтра. Я хочу понять, есть ли что-то за пределами этих стен.

Эсми не стал рассказывать, что ничего, кроме бескрайности леса, он не увидит. Кивнул, проводил до «комнаты» и отправился в свою за одеялом. Хотелось есть, однако возвращаться к очагу, на ужин, не желалось: там был Зул, очень рассерженный Зул. Устроившись в гамаке, Эсми не мог заснуть. Крутились мысли о том, что произошло днем, о Нике, который по-дурацки сгеройствовал, загородив собой от гремлина. Как это откровенно удивило и позабавило Эсми, ведь он мог снести голову уродцу одним выстрелом. Тем не менее почувствовать себя слабее кого-то было приятно, хотя бы в этом он себе не врал.

Жутко хотелось сладкого. Эсми не мог без сигарет и шоколада. От первого он сумел отвыкнуть без особых страданий, а вот воспоминания о вкусе и запахе шоколада вызывали спазмы в районе желудка и обильную слюну каждый раз. Он вспоминал домашние чизкейки, что умел когда-то печь, упорно отгоняя видение крутящихся у стола детей с измазанными в креме руками, и никак не мог избавиться от фантомного аромата какао.

Мысль о том, что у Ника в сухпайке непременно должна была остаться плитка, обожгла его, вынуждая подняться и шагать к хвостовой части остова.

Ник сидел перед зеркалом, спустив рубашку до пояса и пытаясь подцепить впившуюся в плечо колючку «дикой розы» — крайне неприятного растения, вгоняющего шипы с семенем в любое живое существо, имевшее неосторожность пройти рядом. Видимо, не заметил, как напоролся сразу, а теперь раздумывал, как его вообще угораздило. Эсми замер, невольно любуясь линией спины, лопатками с выбитыми на них незнакомыми узорами, изгибом шеи. Его окатило жаром — наверное, течка в этот раз наступит раньше, чем обычно, что неудивительно — цикл давно сбился.

Молча отобрав у Ника пинцет, он подцепил шип одним точным движением и плеснул на ранку спиртом из открытого пузырька.

— У тебя остался шоколад? — спросил он, завинчивая крышку.

Ник, улыбнувшись, достал из рюкзака запечатанный батончик и протянул ему:

— У меня еще десять таких, если что. Если я отдам тебе все, ты больше не придешь. С сигаретами я уже прокололся.

— Нужно, чтобы приходил? — усмехнулся Эсми.

— Вдруг я еще что-то подцеплю? Лучше перестраховаться… Ты находил у себя чипы?

— Они у всех есть, под лимфоузлом, за ухом, — Эсми развернул батончик, глубоко вдохнул и постоял, вспоминая его вкус. — Если сильно надавить пальцами, можно найти.

Пока Ник сосредоточенно ощупывал себя, он привалившись к стене плечом, испытывал едва ли не самое острое свое наслаждение, сравнимое только с первой течкой. Вкус шоколада, настоящего, горького, распадался на мягкую нотку и интенсивную терпкую, сахар в нем сейчас был даже неуместен. Открыв глаза, он увидел перед собой пораженного Ника.

— Ты ведь вкусы и запахи сильнее, чем другие чувствуешь? — спросил тот.

— На порядок, — ответил Эсми, быстро приходя в себя. — Нашел чип?

— Нет.

— Подойди, покажу.

Эсми протянул руку, сосредоточенно надавливая подушечками пальцев за его левым ухом. Затем за правым. Обычно пластинка, размером со спичечную головку, так или иначе проступала сквозь кожу, вызывая легкий дискомфорт при нажатии. Эсми нахмурился.

— Не колет, когда я прикасаюсь? Не жжет, не болит?

— Нет, ничего такого, — ответил Ник, снова улыбаясь. — Приятно даже. У тебя пальцы… эм…

— Мои пальцы — какие? — отвлекся Эсми.

— Короче мне не дискомфортно, вот что я имел в виду. Может, у меня не за ушами, а в другом каком месте?

— Возможно. Осмотри себя хорошенько. Но все это очень странно.

Когда Эсми ушел, Ник так и сделал: снял с себя все и придирчиво, очень тщательно изучил, прощупывая все мышцы и лимфоузлы, но ничего так и не обнаружил. Тело его оставалось таким же чистым, как и до похищения. Ни шрама, ни точки.

Уложившись на койке, Ник вспомнил выражение на лице Эсми, когда тот открыл глаза, и подумал, что это его, черт возьми, торкнуло. Прошибло, будто он подглядел за этим странным парнем в минуту оргазма, потому что Ник испытал похожее чувство неловкости и… интерес.

Ник любил приударить за любой смазливой мордахой, не обращая особого внимания на пол. Женщины были хороши по своему, их он выбирал, когда хотелось расслабиться и зависнуть дома на все выходные перед телеком, когда самому было лень даже налить кофе. «Гостьи» с удовольствием варили кофе, готовили завтрак, чмокали его в щечку на прощанье и иногда оставляли свой номер. Мужчины — для траха. Когда необходимо было снять стресс, выплеснуть переизбыток энергии, оторваться на ком-то и легко разойтись. Буквально час или два. Серьезные отношения у него были лишь однажды, и кончилось это не очень хорошо, поскольку подружка Ника села за наркоту, а его самого освободили от службы в полиции в связи с этим громким делом. Несмотря на то, что Ник о склонностях своей Мари даже не догадывался — настолько был влюблен.

Эсми был мужчиной — жестче, чем он сам, уравновешеннее, хладнокровнее, но когда в его глазах проскальзывала иногда контрастирующая с внешностью беззащитность, Ник впадал в ступор. Беззащитность не женская — хрупкая и прозрачная, как первый лед, а глубокая и застарелая, отчаянная, как одиночество.

Утром, поднявшись раньше всех, Ник принял душ в импровизированной душевой неподалеку от полевой кухни, — деревянный каркас с бочкой наверху и перегородками из кусков металла, — нашел уже ожидающего его Эсми, и вместе они отправились к холму. Трава под ногами влажно блестела от росы, пахло прелой древесиной, предутренняя тишина съедала звук шагов. На самой верхушке холма Ник остановился и осмотрелся, щурясь.

— Сплошной лес, — вздохнул Эсми. — Один лес…

— С этой точки зрения — да, лес, — повторил Ник. — Но ты не думал, что это все может быть обычной голограммой, и на самом деле там, за стенами, может оказаться что угодно. Я не удивлюсь, если за нами наблюдают, как за рыбками в аквариуме.

— Голограмма бы сбоила, — возразил Эсми, но неуверенно. — Накладки, помехи, полосы.

— Откуда ты можешь знать это, если поднимаешься сюда раз в полгода? Сбои и повторы элементов заметны при постоянном наблюдении, нужно как минимум просидеть здесь сутки, чтобы что-то заметить.

Ник, усевшись на траву, уставился на горизонт.

— Ты собираешься остаться? — спросил Эсми.

— Как минимум до вечера, — сказал он. — Это безопасный участок?

— Да, в пределах жилой территории, твари сюда не забредают. Но возможно все, ты должен это понимать.

— Тогда хотя бы пару часов. Нас ведь не хватятся?

— Нас?

— Ты тоже остаешься, я без оружия, а свое ты мне не отдашь. К тому же у меня есть кое-что, что тебе точно понравится.

Ник с видом фокусника вынул из кармана шоколадный батончик. Эсми мог послать его. Обматерить, послать и уйти, но, выдернув шоколад с видом недовольства, сел рядом и сорвал край обертки зубами, как разрывают обычно фольгу презерватива. Отвернувшись, Ник прогнал из воображения неуместные сейчас фантазии, которые всегда были его бичом. Потом это все. Не сейчас.