Конкистадоры. Закат Пятого Солнца.

Чолула.

Делегация от императора прибыла не просто так. Принеся с собой дары, ацтеки настойчиво советовали Кортесу поскорее покинуть бедную и грубую Тлашкалу. Говорили, что Монтесума ждет не дождется прихода в столицу своих возлюбленных братьев, бесстрашных белолицых воинов, которые увенчали себя такими подвигами. Генерал-капитан медлил с ответом, делая упор на том, что людям нужно отдохнуть. Тогда ацтеки предложили, чтобы испанцы отправили в Теночтитлан посольство, что станет первым шагом для будущей дружбы.

Идея конкистадорам сначала понравилась. Альварадо находился на переговорах и после их завершения Кортес спросил, готов ли тот поехать. В серых, решительных глазах Педро не мелькнуло даже тени сомнений.

— Поеду, — согласно кивнул он. — Сам подумай, Эрнан, для нас это единственный шанс увидеть столицу своими глазами и подготовиться к тому, что нас там ждет. Я смогу реально оценить, насколько она велика, богата и хорошо укреплена. Все эти басни дикарей мне уже поперек горла стоят. Вот и посмотрим, сколько правды в их россказнях.

Кортес не спешил отправлять Альварадо в эту опасную авантюру. Разумеется, ацтеки оставались на это время в испанском лагере. Это были вельможи и касики, ценные заложники, как гарантия того, что с Педро ничего не случится. Но кто знает замыслы Монтесумы? Генерал-капитан не верил в слова о том, что у императора под рукой двадцать тысяч подвластных вождей. Это явное преувеличение. Но все же касиков здесь немало. Возможно, Монтесума и решится пожертвовать десятком ради того, чтобы захватить в плен лучшего капитана конкистадоров. У самого Кортеса проверенные люди были наперечет. Потеря даже одного, особенно, такого отличного военачальника, как Альварадо, может оказаться губительной. Он вспомнил, как отсылал в Испанию на единственном корабле Монтехо и Пуэртокарреро. Как их сейчас не хватало здесь. После некоторого раздумья, генерал-капитан все же отказался от этой мысли. Ацтекам он все это объяснил просто:

— Нет нужды оправлять посольство. Скоро мы посетим столицу вашей империи. Будет справедливо, если все мои люди увидят удивительный Теночтитлан одновременно.

Послы императора спорить не стали. Опытные дипломаты, они умели скрывать свои эмоции. Если что-то в словах Кортеса им и не понравилось, то по их лицам понять этого не смог бы ни один человек. Встал вопрос о том, какой путь избрать. Ацтеки настойчиво советовали конкистадорам идти через Чолулу. Это был крупный город южнее тлашкаланской республики. Удобства этого перевалочного пункта они расписывали на все лады. Чолула велика, богата, подвластна Монтесуме, так что там испанцев ждет самый радушный прием. К тому же дорога к ней легка и не утомительна. В самом городе их поселят в лучших жилищах, будут потчевать изысканными яствами, развлекать так, как того достойны друзья уэй-тлатоани Монтесумы.

Вожди Тлашкалы, узнав о посулах ацтеков, не на шутку встревожились. Они со всей горячностью умоляли и заклинали Кортеса не соглашаться. Выслушав доводы обеих сторон, генерал-капитан собрал своих помощников на совещание.

— Все вы слышали. Делегация из Теночтитлана предлагает идти через Чолулу, — сказал он. — Этот город недалеко, два-три дня пути. Там нас, по их заверениям, ждет самый теплый прием. Ацтеки советуют нам не доверять тлашкаланцам. Те, в свою очередь, заверяют, что Монтесума жаждет нашей гибели. Чолула — тот самый опорный пункт, где император собирает войска перед походами на Тлашкалу. Неподалеку от города находится крупный ацтекский гарнизон, который запросто может на нас напасть. Местные касики клянутся, что это западня, из которой ни один из нас не выберется.

Молчание длилось недолго. Первым, как это зачастую и бывало, высказался Альварадо.

— Мне до смерти надоели эти предостережения, — энергично жестикулируя, начал он. — От дикарей только и слышно: туда не ходи, сюда не ходи, это опасно, а это вообще самоубийство. В Чолулу не заходите, на вулкан не лезьте. Не удивительно, что Монтесума сумел их всех покорить! Таких-то слизняков! А вон Диего забрался на вулкан и до сих пор жив и здоров. Если уж мы побоимся идти через Чолулу, то что нам вообще делать в Теночтитлане?!

— В твоем решении я ни на миг не сомневался, — ответил Кортес. — Ну а ты, Диего, как человек, не побоявшийся покорить вулкан, что скажешь?

Ордас пожал плечами. В его отваге не усомнился бы ни один человек, но он был осмотрительнее и осторожнее пылкого Альварадо.

— Помните, как тлашкаланцы подослали в наш лагерь пятьдесят шпионов? В тот раз нам удалось избежать гибели. Когда теперь нам следует ждать подвоха? Каким он будет? Отравленная пища? Неожиданное ночное нападение наших же носильщиков? Внезапный камнепад во время перехода через узкое ущелье, который похоронит нас живьем?

— Тут не знаешь, что лучше, — снова вступил Альварадо. — Иногда мне кажется, что разумнее оставлять позади себя выжженную территорию, на которой не останется ни одного живого человека. Тогда уж точно в спину никто не ударит.

— Я считаю, что нужно послать разведку в Чолулу, — закончил Ордас. — Несколько опытных солдат, которые исследуют город и смогут дать ответ, ждет ли нас там ловушка.

— Индейцы знают свой город куда лучше нас, — заметил Гонсало де Сандоваль. — Уж они-то сумеют скрыть все то, что мы будем искать. Можно целый месяц рыскать по Чолуле, но ничего опасного не обнаружить. А где-то поблизости еще и ацтекский военный гарнизон, но ведь всю округу невозможно прочесать! Однако Педро прав — если уж мы проявим робость и осторожность сейчас, то стоит ли нам вообще идти в Теночтитлан? Он куда опаснее.

— Чего хочет Монтесума мне, в целом, ясно, — сказал Кортес. — Его заверения в дружбе звучат красиво, но мы с вами не вчера родились. Ни один правитель не станет терпеть блужданий по своей земле независимого военного отряда, особенно, если тот отбивает его вассалов. Мы игнорируем просьбы императора, почти всегда поступаем наперекор его желаниям. Такая потеря авторитета недопустима для повелителя. Вопрос лишь в одном — где Монтесума планирует нанести смертельный удар? Вполне возможно, что Чолула действительно является западней.

— От каждой опасности не убережешься, — сказал Хуан Веласкес де Леон. — Они подстерегают со всех сторон. Нужно или идти ей навстречу или же трусливо бежать на Кубу.

Остальные капитаны также высказались за поход в Чолулу.

— Что же, отваги вам не занимать. Я всегда это знал, — резюмировал Кортес. — К тому же, такое решение в очередной раз покажет нашим союзникам, что испанские воины ничего не боятся. Мы идем через Чолулу.

Вожди Тлашкалы, хотя и сетовали на самоубийственную храбрость белых людей, но все же не захотели отпускать их одних. Крупный отряд в пять тысячи тлашкаланцев сопровождал испанцев.

Чолула встречала конкистадоров со всем мыслимым гостеприимством. Огромная толпа горожан высыпала на улицы, по которым двигалась процессия. Курение благовоний, песни и приветственные выкрики, поклоны касиков и жрецов, рокот барабанов и море цветов. Все это так напоминало въезд в Тлашкалу.

Но испанских солдат не покидало ощущение, что они движутся прямо в ловушку. Тем более что еще до входа в город возникли первые трудности. Вожди Чолулы настойчиво просили Кортеса не брать с собой союзников. Аргументы их звучали вполне логично: Чолула и Тлашкала давно враждуют, неприязнь слишком глубока, чтобы ее последствий можно было с легкостью избежать. Любая мелочь приведет к бойне. Пять тысяч солдат на чужой территории — это непростительная беспечность.

Эрнан Кортес вынужден был признать разумность этих доводов. Ему не хотелось, чтобы в городе разгорелась война. В итоге, почти весь отряд тлашкаланцев стал лагерем в окрестных полях. В саму Чолулу испанцы въехали в сопровождении нескольких сотен тотонаков и тлашкаланцев. В сумме их не насчитывалось даже тысячи человек. Слишком мало для того, что вырваться из западни…

Город подавлял своими размерами, гигантскими строениями, шумом и многолюдностью. Он оказался куда крупнее Тлашкалы, но больше всего удивляло другое. Чолула была усеяна пирамидами. Большие и маленькие, крутые, пологие, ступенчатые или же с почти идеально-ровными гранями. Они возвышались повсюду. То справа, то слева в небо вздымались эти рукотворные горы. Иногда темные, облицованные угольно-черным камнем, иногда ослепительно-белые, сияющие на солнце, из превосходно отполированного песчаника. Многие были пестрыми, красовались цветными боками. Их украшали жуткие барельефы, где вперемешку выступали из камня черепа, головы змей, ягуаров и демонов. Чудовища скалили длинные зубы и слепыми застывшими взглядами таращились на колонну проходивших мимо испанцев. Вершину каждой пирамиды венчал храм. И почти в каждом из них людей приносили в жертву.

Встретили конкистадоров радушно. Как и в Тлашкале, им выделили огромный дворец, в который тут же принесли много всевозможной еды. По периметру его заступили на посты испанские дозоры — Кортес ни на секунду не ослаблял бдительности. Касики и вельможи кланялись, клялись в дружбе, желали гостям всяческого везения, здоровья и удачи. Проводив их, генерал-капитан собрал приближенных на совещание.

— Не поверите, что рассказала мне Марина. Оказывается, мы с вами попали не просто в город. Это Сантьяго-де-Компостела Нового Света. Как в тот далекий город в нашей родной Испании ежегодно стекаются тысячи паломников, так и в Чолулу приходят бесчисленные толпы индейцев. В Сантьяго люди идут поклониться мощам святого Иакова. Сюда они точно так же сходятся на свои богослужения. Это священный город для местного населения, так что не стоит и удивляться количеству пирамид.

— Так что же, будем склонять дикарей к отречению от идолов? — спросил Альварадо.

— Нет, — покачал темноволосой головой Кортес. — Не сейчас. Это та добыча, которая нам пока не по зубам. Суеверия слишком крепко засели в головах дикарей.

— Тотонаки говорили, что пирамид в городе чуть ли не четыре сотни, — вступил в разговор Гонсало де Сандоваль. — Короче, их столько, что каждого из нас можно принести в жертву на отдельном алтаре.

— Очень смешная шутка, — буркнул Фернан.

— Чолула подвластна Монтесуме, — произнес Кортес. — Я думаю, не нужно напоминать, что нам следует стать еще бдительнее и осторожнее. Тлашкаланцы за городом, в поле, а нас здесь слишком мало, чтобы хоть на мгновение расслабиться. Гонсало, увеличь количество часовых.

Сандоваль раздосадованно поморщился, но кивнул. Солдатам и так приходилось нелегко. Атмосфера жизни в постоянной осаде утомляла, отнимала последние силы. И конца-края этому не было видно. А ведь впереди грозный Теночтитлан, который, по рассказам индейцев, превосходит любой город на земле. Там придется еще тяжелее.

Эльвира, дочь вождя Тлашкалы Машишкацина, отданная в жены Хуану Веласкесу, застыла, с тревогой осматривая огромный город. Дворец, в котором поселили конкистадоров, находился на высокой каменной платформе. Отсюда открывался великолепный вид. Совсем рядом, и чуть дальше, и так до самого горизонта в небо взмывали вершины пирамид. Ступенчатые, раскрашенные в самые разные цвета, с великолепными и грозными храмами на верхних площадках. Эти рукотворные громады напоминали пейзаж родной гористой Тлашкалы. Но панорама этого огромного, многотысячного города не успокаивала, она лишь пугала.

Эльвире исполнилось лишь семнадцать лет. И она с детства знала, что Чолула является верным вассалом ацтеков. Можно ли сомневаться в том, что тлашкаланцам и их белолицым союзникам грозит здесь опасность? Девушка и раньше не ждала бы для себя ничего хорошего в Чолуле. А уж тем более теперь, когда она оказалась замужем за одним из этих удивительных чужеземцев. Какую ужасную участь готовит им всем Монтесума?

Сначала Эльвира, как и многие другие местные жители, откровенно боялась испанцев. Тлашкала вела с ними войну и раз за разом ее воины отступали, спасаясь бегством. Чужеземцы, не смотря на свою малочисленность, казались непобедимыми. Страх сковал жителей горного государства. Даже могучие ацтеки не могли похвастаться такими сокрушительными победами.

Когда тлашкаланцы, устрашенные разгромами, предложили конкистадорам союз, Эльвира с ужасом ожидала, что в ее родной город придут какие-то чудовища. Хотя она и слышала о том, что чужаки выглядят почти как обычные люди. Но подсознательно ждала, что в Тлашкалу хлынут какие-то жуткие твари. Гигантские, безумно-свирепые, клыкастые, неуязвимые… К тому же они не понимают нормальную речь и совсем не чтут богов. Можно ли ждать от них разумного поведения? Осознают ли они вообще, что такое человеческое общество, где есть культура и наука, ремесла и религия? Или же это дикари, чуждые всему цивилизованному?

Впервые они увидела испанцев вблизи в тот самый день, когда Эрнан Кортес, взяв ее за руку, подвел к Хуану Веласкесу де Леону. Хуан ее просто пленил своей необыкновенной красотой, высоким ростом, статной фигурой. И взглядом. В его темных глазах она видела отражение такого же восторга, который испытывала и сама. Эльвира успокоилась. Значит, она тоже понравилась этому человеку. Похоже, чужеземцы умеют ценить красоту. Только в этот момент она окончательно согласилась с тем, что в испанцах нет ничего чудовищного.

Веласкес быстро развеял ее страхи. Он, хоть и говорил на непонятном языке, оказался нежен и чуток, и в его могучих объятиях она испытала невероятное наслаждение. Лежа в кольце этих сильных, мускулистых рук, она еле слышным шепотом училась произносить его имя. Хуан улыбался, поправлял ее, пытался и сам произнести ее настоящее имя. Разговора пока не получалось. Да и мало времени проводили они вместе.

Хуан с утра до вечера тренировался, командовал солдатами, советовался с Кортесом и другими капитанами, присутствовал на переговорах с вождями Тлашкалы или с посланниками ацтеков. Эльвира оставалась в окружении небольшой свиты из служанок и нескольких воинов-тлашкаланцев. И только по ночам они оставались наедине. И лишь в это время Эльвира могла наслаждаться тем, что этот прекрасный и мужественный человек принадлежит только ей одной.

Марина усиленно обучала ее испанскому языку, но времени прошло еще слишком мало. Сам Веласкес речь индейцев тоже толком не успел освоить, так что общение их проходило почти без слов. Но Эльвира и так могла показать свою привязанность. Искренней улыбкой, легким прикосновением, крепкими объятиями она старалась показать, насколько дорог ей Хуан. Воображение уносило ее очень далеко. Она мечтала о том, как, выучив язык мужа, сможет рассказать ему о себе. О своих надеждах, переживаниях, мечтах о будущем. Рассказать о том, как сильно его любит.

Но вот конкистадоры, погостив у нее на родине, продолжили свой поход. И, вопреки советам тлашкаланцев, смело шагнули прямо в пасть к демону. Здесь, в Чолуле, она чувствовала себя так, как будто их с мужем подвели к жертвеннику на вершине пирамиды. Отсюда прямая дорога на тот свет.

Веласкес пришел к ней после совещания с Кортесом.

— Хуан, нам нельзя быть здесь…

На большее познаний Эльвиры в испанском не хватило. Она, досадуя на плохое знание языка, пыталась предупредить мужа, что в этом городе их не ждет ничего хорошего. Девушка злилась на Марину, которая куда-то ушла именно тогда, когда нужна была здесь. Хуан утешал ее и старался убедить, что испанцы могут одолеть любого врага. Она не понимала почти ничего из его объяснений. Но уверенный голос и спокойное поведение Веласкеса ясно показывали, что он не отнесся к ее предупреждению всерьез.

Эльвире оставалось только молиться, чтобы беда миновала ее и мужа. Но кому молиться? Испанцы яростно выступали против ее родных богов. Значит, боги и сами злятся на чужаков. Как же иначе? Разве согласятся они спасти хоть одного из них? Просить о помощи бога испанцев? Эльвиру крестили, но она отлично понимала, что у этого нового бога она, совсем еще неопытная в молитвах, вряд ли успела завоевать симпатию. Оставалось лишь надеяться, что самоуверенность и бесстрашие Хуана Веласкеса являются отражением небывалого могущества испанцев. А вовсе не признаком удивительной беспечности.