Глава 9: Кровавое Перо.
3465 Слова
Ужин в Большом зале не доставил Асмодее в тот день БОЛЬШОГО УДОВОЛЬСТВИЯ, весть о её перебранке с Амбридж распространилась исключительно быстро даже по меркам Хогвартса.
Пока она сидела за столом между Джинни и Дафной, до неё отовсюду долетали шепотки. Забавно было, что шепчущиеся, похоже, считали: если Асмодея слышит — тем лучше. Можно подумать, они надеялись, что она снова выйдет из себя и что-то сделает, и тогда они получат новую историю из первых рук.
— Они говорят, что она видела как Сам-Знаешь-Кто возродился...
— Выходит, что она дралась Сами-Знаете-С-Кем...
— Да брось ты...
— Кому она мозги хочет запудрить?
— Ну не на-адо...
И вот, в очередной раз, когда шум и разговоры о ней за соседними столами просто достигли апогея, Асмодея наконец не выдержала, и взмахнув рукой произнесла: "Силенцио!"
В тот же момент, в Большом зале повисла просто гробовая тишина. Все столы, кроме Слизеринского очумело озирались по сторонам и подобно рыбам, в негодовании, открывали рты, но ни слова не могли вымолвить.
— Ах... Блаженная тишина... — Асмодея покачала головой и принялась за еду.
— Директор, вы планируете вмешаться? — Амбридж развернулась к Дамблдору, но тот мягко улыбнулся.
— Признаюсь Долорес, я уже и сам подумывал о заклинании немоты, но Асмодея опередила меня. В конце концов, это место приема пищи, а не сплетен... — проговорил Дамблдлор так, чтобы все слышали. И только после того, как учащиеся кивнули, он соблаговолил таки снять заклинание.
— И после этого, вы смеете говорить, что у вас нет любимчиков? — вспыхнула Амбридж.
— Смею. Ведь, этот шум начал мешать и преподавателям. Профессор Синистра например, несколько раз обратилась ко мне с просьбой прекратить этот балаган. — Отмахнулся от неё Дамблдор.
Слыша все это, наверное впервые за долгое время, Асмодея была благодарна директору.
* * *
Пока Асмодея шла по пустым коридорам из библиотеки в подземелья слизерина, по окнам барабанил дождь. Девушке казалось, что первый школьный день длится уже неделю, но прежде чем ложиться спать, она все же одолела гору домашней работы.
— Как мог Дамблдор это допустить? — вдруг воскликнула Гермиона, когда Асмодея выходила из-за поворота.
Присмотревшись, она увидела Гриффиндорских старост и прислушалась.
— Ну, выдающихся учителей защиты от Темных искусств у нас пока еще не было, — сказал Уизли.
— Да, но нанять такую, которая запрещает нам применять волшебство? Что Дамблдор делает? Не понимаю.
— И к тому же она будет вербовать доносчиков, — хмуро заметил Рон. — Помнишь ее слова? Она хочет, чтобы к ней приходили и рассказывали про тех, кто говорит, что Сама-Знаешь-Кто возродился.
— Ну еще бы! Она сама здесь для того, чтобы за нами всеми шпионить. Это же очевидно — иначе зачем Фадж ее сюда прислал? — резким тоном сказала Гермиона.
— Только не начинайте опять ругаться. — обессиленно промолвила Асмодея, когда Рон открыл рот, чтобы ответить.
— Поттер... И почему ты вечно в нужном месте, в нужное время? — Рон мрачно покосился на вышедшую из-за угла девушку.
— Нет, Рон. Асмодея, подойди-ка... — Гриффиндорка поманила Асмодею рукой, и та, с секунду подумав, все же подошла.
— Тебе ведь тоже не нравится её манера преподавания?! Нас ничему не учат! — разорялась Грейнджер.
— Ну, я то уже все выучила. — Асмодея покачала головой — А вот вам я не завидую. СОВ-ы все же на носу...
— И что прикажешь нам делать? — Гермиона поникла — Как выйти из ситуации?
— Гермиона, не унижайся! — Рон поднялся со ступеньки и отряхнул мантию. Она со Слизерина! Им до нас дела ровным счетом никакого!
— И все же, я присматриваю за твоей сестрой. — Асмодея прищурилась — Её никто не задирает, и она прекрасно себя чувствует, хотя, как ты мог бы догадаться, вашу семейку у нас не жалуют!
— Смотрит она! Да тебя твои же боятся! — Рон развел руками — Джинни не трогают только потому, что она с тобой!
— Не только! — Асмодея вздернула подбородок — Да и с чего ты взял, что они меня боятся? Ты слышал разговоры в Большом зале? Да если бы меня боялись, то шушукались бы себе где-то в пустых классах!
— Довольно, вы оба! — Гермиона вклинилась между ними и отвела Асмодею в сторону — А ты... Ты могла бы учить нас?
— Грейнджер! — Асмодея округлила глаза — Ты в своем... ммммфф.
Гермиона вовремя прикрыла девушке рот, чтобы та не сболтнула лишнего.
— Я не зря же спросила это шепотом?! — староста Гриффиндора отступила на шаг и опустила голову — Впрочем, я примерно так и думала, что ты откажешься...
— Я... Ну просто сама подумай, кто бы захотел у меня учиться? — Асмодея покачала головой — Ты брось эти шутки. Если хочешь, тебе я помогу парочкой советов, или найдем пустой класс и попрактикуемся, но не более. Я не преподаватель...
— Я... подумаю над твоим предложением. Спасибо... — Гермиона кивнула, и потащила Рона за рукав мантии в сторону башни Гриффиндора.
* * *
Новое утро оказалось таким же свинцовым и дождливым, как предыдущее. Во время завтрака Хагрид за преподавательским столом опять не появился.
За сдвоенными заклинаниями в тот день шла сдвоенная трансфигурация. И профессор Флитвик, и профессор Макгонагалл первые пятнадцать минут урока говорили о важности СОВ.
— Вы должны помнить, — пропищал малорослый профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола, — что эти экзамены могут повлиять на ваше будущее на многие годы вперед! Если вы еще не задумывались всерьез о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придется работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны!
После этого они час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдется, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям еще не бывало. То же самое, если не хуже, — на трансфигурации.
— Невозможно сдать СОВ, — сурово провозгласила профессор Макгонагалл, — без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, — надо только потрудиться. (Невилл испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Долгопупс, — сказала профессор Макгонагалл. — Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ.
В легкой панике из-за горы домашней работы, которую задали, Асмодея провела большую перемену в библиотеке, помогая Дафне с учебой.
День немного разгулялся, было прохладно и ветрено, и, пока они с Дафной шли вниз по луговому склону к хижине Хагрида, на лица им время от времени падали отдельные дождевые капли. Профессор Граббли-Дерг, поджидая учеников, стояла шагах в десяти от двери хижины. Перед ней тянулся длинный стол, на котором были навалены какие-то ветки.
— Все здесь? — гаркнула профессор Граббли-Дерг, когда явились и слизеринцы, и гриффиндорцы. — Тогда поехали. Кто может сказать, как это называется?
Она показала на лежащую перед ней кучу веток. Руки Гермионы и Асмодеи взвились в воздух.
— Мисс Поттер?
— Лукотрусы, — ответила Асмодея. — Это лесные сторожа, живут обычно на деревьях, чья древесина идет на волшебные палочки.
— Пять очков Слизерину, — объявила профессор Граббли-Дерг. — Да, это лукотрусы, и, как правильно сказала мисс Поттер, они чаще всего живут на деревьях тех пород, что ценятся изготовителями волшебных палочек Кто-нибудь знает, чем они питаются?
— Мокрицами, — выпалила Гермиона, не желая сдавать позиции — И яйцами фей-светляков, если могут их раздобыть.
— Очень хорошо, пять очков Гриффиндору. Итак, если вам нужна древесина или листва дерева, на котором обитает лукотрус, следует запастись порцией мокриц, чтобы отвлечь или успокоить его. На вид они безобидны, но, если их разозлить, они пытаются выколоть человеку глаза пальцами, которые, как вы видите, очень остры и опасны для глазных яблок А теперь подходите ближе, берите мокриц и лукотрусов — одного на троих — и изучайте их поподробнее. До конца урока каждый из вас должен зарисовать лукотруса и пометить на рисунке все части тела.
Ученики толпой двинулись к столу. Асмодея нарочно обогнула его, чтобы оказаться рядом с профессором Граббли-Дерг.
— А где Хагрид? — спросила она ее, пока все выбирали лукотрусов.
— Не ваша забота, — жестко сказала профессор Граббли-Дерг. Примерно так же она ответила ей и в прошлом году, когда заменяла Хагрида.
— А у вас, я смотрю, стальные нервы... — Асмодея вздохнула и продолжила уже более миролюбиво — Хагрид мой друг, и я за него очень волнуюсь, так как он исчез, не сказав ни слова. У вас ведь есть друзья, профессор?
— Я... Мисс Поттер! — женщина замялась, пытаясь собраться с силами. Со стороны это выглядело как внутренняя борьба.
— Ох... ладно. Скажите только, с ним все в порядке? — Асмодея понуро опустила голову.
— Ну, насколько мне известно — да. — Наконец ответила Граббли-Дерг — Профессор Дамблдор сказал, что Хагрид отбыл к родственникам. Так что, скорее всего, он в отпуске, или что-то в этом роде.
— Большое вам спасибо! — Асмодея улыбнулась, и вернулась к Дафне, которая едва справлялась со своим Лукотрусом.
* * *
Следом была Травология. Профессор начала урок, конечно же, с наставлений по поводу важности СОВ. Асмодея бы не возражала, если бы учителя уже и перестали им это вдалбливать; стоило ей вспомнить, сколько назадавали на дом, как внутренности словно скручивало жгутом. Это ощущение было особенно сильным в конце урока, когда Спраут задала очередную письменную работу.
Утомленные и крепко пахнущие драконьим навозом, который был любимым удобрением профессора, Слизеринцы потянулись обратно в замок. Разговаривали мало. Позади был еще один трудный день.
Асмодее очень хотелось есть, и поскольку в пять у неё был первый сеанс наказания, назначенного профессором Амбридж, она сразу же, даже не занося сумку в подземелья Слизерина, отправилась на ужин. Перед тем неизвестным, что её ожидало, надо было подкрепиться.
Без пяти пять Асмодея попрощалась с Дафной и пошла на четвертый этаж в кабинет Амбридж. Когда она постучала, Амбридж сахарным голоском откликнулась: «Входите».
Она осторожно вошла, оглядываясь по сторонам. Девушка помнила этот кабинет при каждом из троих его прежних владельцев. Когда его занимал Локхарт, стены были оклеены его портретами. Придя к Люпину, почти наверняка можно было увидеть какое-нибудь диковинное Темное существо в клетке или аквариуме. При самозванце, выдававшем себя за Грюма, кабинет был набит разнообразными инструментами и приспособлениями для раскрытия тайных козней.
Теперь, однако, кабинет изменился до неузнаваемости. На все поверхности были наброшены ткани — кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами, каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек с яркими цветными котятами, которые различались, помимо прочего, повязанными на шею бантиками. Котята были такие мерзкие, что Асмодея ошеломленно пялилась на них и пялилась, пока профессор Амбридж снова не заговорила.
— Добрый вечер, мисс Поттер.
Асмодея вздрогнула и обернулась. Она потому не сразу ее заметила, что ее мантия с ярким цветочным узором уж слишком хорошо гармонировала со скатертью на письменном столе.
— Добрый вечер, профессор Амбридж, — деревянным голосом отозвалась Асмодея.
— Ну что ж, садитесь, — сказала она, показывая на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, у которого она заранее поставила стул с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь Асмодею, лежал чистый пергамент.
Асмодея отвела от Амбридж взгляд, уронила сумку на пол около стула с прямой спинкой и села на него.
— Ну вот, — ласково сказала Амбридж, — мы уже лучше владеем собой, не правда ли? Теперь, мисс Поттер, вы напишете для меня некоторое количество строк. Нет, не вашим пером, — добавила она, когда девушка потянулась к сумке. — Вы воспользуетесь моим пером, специальным. Вот, пожалуйста. Она протянула ей черное перо, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком. — Я попросила бы вас написать: «Я не буду лгать», — мягко сказала она.
— Сколько раз? — спросила Асмодея, довольно убедительно имитируя вежливость.
— Столько, сколько понадобится, чтобы смысл впечатался, — ласково ответила Амбридж. — Приступайте. Она отошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые скорее всего были сданными на проверку письменными работами.
Асмодея приподняла острое черное перо, но поняла, что кое-чего не хватает.
— Вы не дали мне чернил, — сказала она.
— О, чернила вам не понадобятся, — заверила её профессор Амбридж с крохотнейшей смешинкой в голосе. Асмодея поднесла острие пера к бумаге и вывела: «Я не буду лгать».
Она испустила вздох боли. Слова, появившиеся на пергаменте, были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на тыльной стороне её правой руки, будто проведенные скальпелем; но не успела она отвести взгляда от свежих надрезов, как их затянуло гладкой кожей — осталась лишь небольшая краснота.
Асмодея удивленно оглянулась на Амбридж. Она смотрела на неё, растянув в улыбке большой жабий рот.
— Да-да?
— Нет... ничего. — тихо сказала Асмодея.
Она снова посмотрела на пергамент, поднесла к нему перо второй раз, написала: «Я не буду лгать» — и опять почувствовала жгучую боль в руке. Вновь слова были вырезаны на коже, и вновь надрезы затянулись секунды спустя. И так пошло дальше.
Раз за разом Асмодея выводила на пергаменте эти слова, выводила, как ей стало понятно, не чернилами, а собственной кровью. Раз за разом невидимый скальпель вырезал эти слова на её коже, которая потом затягивалась, но только до того момента, как она опять касалась пером пергамента.
За окном кабинета Амбридж стало темно. Асмодея не спрашивала ее, когда это кончится. Она ни разу даже не поглядела на часы. Она знала, что Долорес смотрит на неё, дожидаясь признаков слабости, и не собиралась их выказывать, пусть даже придется просидеть тут всю ночь, вспарывая этим пером собственную руку...
— Подойдите сюда, — сказала она наконец.
По ощущению Асмодеи, прошло несколько часов. Девушка встала. Правую кисть сильно саднило. Опустив на нее взгляд, она увидела, что надрезы затянулись, но кожа всюду красная, воспаленная.
— Дайте руку, — промолвила профессор Амбридж. Асмодея протянула ей руку. Амбридж слегка наклонилась, но к счастью, у неё хватило ума не трогать кисть девушки. — Увы, увы, увы, результаты пока скромные, — сказала она, улыбаясь. — Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти.
Асмодея без единого слова вышла из кабинета. В школе было совершенно безлюдно; наверняка уже перевалило за полночь. Она медленно двинулась по коридору, но, повернув за угол и зная, что отсюда Амбридж уже ничего не услышит тихо охнула, и прижала к груди руку. Острая боль до сих пор терзала кисть девушки, будто бы, она все еще пользовалась этим проклятым пером. Беззвучные слезы сдавили горло, когда она сползла вниз по колонне. Ради чего все эти мучения? Чтобы Амбридж могла позлорадствовать? Чтобы её, Асмодею, не исключили из Хогвартса, за нарушение школьных правил? Или, быть может, чтобы у Дамблдора не возникало из-за неё лишних проблем...
Справившись с болью, и утерев слезы, Асмодея наконец поднялась и отправилась в подземелья.
* * *
Утром в Большом Зале, завтракала Асмодея в непривычно тихой обстановке. Дафна и Джинни ничего у неё не спрашивали, но видели, что Асмодея чувствует себя не самым лучшим образом. Когда молчание затянулось, Асмодея вздрогнула, услышав наконец вопрос от Дафны:
— А как у Амбридж? Что она заставила тебя делать?
Поколебавшись долю секунды, Асмодея ответила: — Строчки писать.
— Значит, ничего такого страшного? — спросила Джинни.
— Да, ничего, — сказала Асмодея.
День для Асмодеи опять выдался скверный. Рука саднила, так что некоторые заклинания ей пришлось снова использовать при помощи волшебной палочки, что крайне удивило Дафну.
— По крайней мере это строчки, ничего больше, — попыталась утешить её Джинни, когда они сели ужинать. — Не такое уж страшное наказание.
Асмодея открыла рот, потом закрыла его и кивнула. Она не вполне понимала, почему утаивает от Дафны и Джинни, что произошло в кабинете Амбридж. Знала только, что не хочет видеть ужас на лицах подруг, что от этого ей стало бы еще хуже, еще труднее. И вдобавок она смутно чувствовала, что это должно остаться между ней и Амбридж, что идет их личное состязание воли, и она намерена была лишить ее удовольствия узнать, что она жаловалась. В конце концов, она сама виновата, что не смогла удержать язык за зубами.
Второй вечер у Амбридж прошел не лучше, чем первый. Кожа на тыльной стороне руки раздражалась теперь быстрее и очень скоро покраснела и воспалилась. Вряд ли, подумала Асмодея, она долго будет раз за разом так хорошо заживать. Скоро слова врежутся ей в руку, и Амбридж, видимо, будет удовлетворена. Тем не менее она не позволила себе даже вздохнуть от боли, пока не покинула кабинет. Болело сильнее, и Асмодея всерьез задумалась над тем, чтобы спросить у мадам Помфри о парочке заживляющих заклинаний.
Третий сеанс наказания отличался от предыдущих только тем, что через два часа слова «Я не буду лгать» уже не растаяли на руке, а остались нацарапанными на ней. Из букв капельками сочилась кровь. Перерыв в скрипе острого пера заставил профессора Амбридж поднять глаза.
— А, — мягко сказала она, выходя из-за стола, чтобы лично обследовать руку. — Хорошо. Это послужит вам напоминанием, не правда ли? На сегодня достаточно.
— Завтра мне приходить? — спросила Асмодея, беря сумку левой рукой. Правая очень сильно болела.
— Ну конечно, — ответила профессор Амбридж, улыбаясь все так же широко. — За следующий вечер мы, надеюсь, впечатаем поучение еще чуть глубже.
«Сволочь, — подумала она, спускаясь по лестнице на третий этаж, — гнусная, сумасшедшая, старая карга»
На ходу вытирая слезы, Асмодея внезапно столкнулась с кем-то за поворотом и тут же отпрянула.
— Прошу прощения, я... — девушка покачала головой, но тут услышала знакомый голос.
— Поттер? — это был Блэйз Забини — Что ты здесь делаешь?
— Возвращаюсь с наказания от Амбридж... — Асмодея покачала головой, отвернувшись, чтобы староста не видел её красных от слез глаз.
— А, тогда прости. Я не думал, что в такое время кто-то еще бродит по школе. — Староста пожал плечами — Пойдем, мне тоже пора возвращаться в гостиную.
— Да, пошли. — Асмодея пожала плечами, и они вместе зашагали вниз.
— Слушай, я тут хотел у тебя спросить... Боги... Поттер, что у тебя с рукой? — Блэйз вдруг резко остановился.
— Да ничего, порезала просто...
Забини схватил Асмодею за запястье и поднял её кисть на уровень глаз, повернув к себе тыльной стороной. Довольно долго он молча пялился на слова, вырезанные на коже. Наконец, он отпустил руку. Ему явно стало нехорошо.
— Ты, кажется, сказала подругам за завтраком, что Амбридж просто велела тебе писать строчки!
— Так и есть... — Асмодея наконец выхватила руку из цепких пальцев старосты — Кровавым пером.
— Вот старая стерва! — возмущенно прошептал Блэйз. — Да она просто сумасшедшая! Иди к Снейпу, скажи ему!
— Нет, — быстро ответила Асмодея. — Этим я только обрадую Амбридж, Что значило бы, что она меня достала. Не хочу.
— Достала? Но нельзя же ей это спускать!
— К тому же я не знаю, имеет ли Снейп над ней власть... — сказала Асмодея.
— Тогда иди к Директору!
— Нет, — отрезала Асмодея.
— Почему?
— У него и без меня много забот, — сказала девушка. Она действительно не хотела доставлять Дамблдору еще больших хлопот. Все таки, именно он убедил министра отложить её исключение. И хотя внутри что-то холодно кольнуло, когда она подумала о Дамблдоре, Асмодея настояла на своем. Пускай Директор и не разговаривал с ней, и не обращал внимания, но если подумать, она все же, была ему благодарна.
— И все-таки я считаю... — Забини замер на полуслове, так как они наконец дошли до стены, ведущую в гостиную Слизерина.
— Ничего и никому не говори! — Асмодея наконец прямо взглянула в глаза парня, и тот будто съежился. Трудно сказать, что смутило его в тот момент больше — заплаканное лицо Асмодеи, или мысли о скорой расправе. Все же, пока что с её характером справлялся лишь Малфой, которого к сожалению не было...
* * *
В пятницу — такая же сырость, как всю неделю. Хотя Асмодея, входя в Большой зал, невольно бросила взгляд на преподавательский стол, по-настоящему она уже не надеялась увидеть Хагрида, и сознание её мигом переключилось на более насущные проблемы — такие, как перспектива новых мучений в кабинете Амбридж.
В пять вечера Асмодея в последний раз, как она от всей души надеялась, постучала в дверь кабинета Амбридж и услышала, что может войти.
На покрытом кружевной скатертью столике её ждал чистый пергамент, рядом лежало черное заостренное перо.
— Вы знаете, что вам делать, мисс Поттер, — сладко улыбнулась ей Амбридж.
«Я не буду лгать», — написала Асмодея. Надрезы на тыльной стороне правой кисти открылись и снова начали кровоточить.
«Я не буду лгать». Надрезы углубились, руке стало горячо и больно.
«Я не буду лгать». По запястью потекла кровь.
«Я не буду лгать».
«Я не буду лгать»...
Уже весь пергамент был алый от крови из руки, которая очень сильно болела. За окном давным давно стемнело. Асмодея закусила губу чтобы не кричать. Каждая буква теперь вспыхивала адской болью в мозгу, заставляя вздрагивать от каждого написанного слова.
— Давайте ка мы с вами взглянем, усвоили ли вы урок, — прозвучал через полчаса мягкий голос Амбридж.
Она подошла к девушке и протянула короткопалую, с перстнями, ладонь. Она подала ей руку, и Амбридж стала рассматривать слова, врезавшиеся в кожу.
— Больно, не так ли? — мягко сказала она. Асмодея не ответила. Сердце стучало очень сильно и быстро.
— Что ж, я полагаю, вы получили необходимое внушение, мисс Поттер. Можете идти.
- Писатель
