Златые купола над Русью 1

3. Греческая принцесса

Процессия княжеской невесты неспешно двигалась по заснеженным дорогам Руси, то и дело увязывая в снегах до болотах. Изнеженные, привыкшие к вечно жаркому солнцу Средиземноморья, греки и итальянцы каждый на своем наречии ругали русского государя, восхотевшего взять в жены иноземку, были злы на дикие неприветливые леса северной страны и посему всю злость свою изливали на лошадях - единственных существ, кто не мог им ничего сказать.

Софья Палеолог восседала посреди мягких подушек в первых санях, чьи дверцы были инструктированы серебром и золотом - подарок от суженного. Принцесса то и дело глубоко вздыхала, глядя сквозь оконце на неприветливый, сероватый мир, где даже днес солнце скрывалось за тучами. О чем она думала, о чем мечтала? Жалела ли о своем решении стать женой князя доселе неведомых, диких московитов, какими представляли их жители Европы, или же девица скучала по далекой родине своей, пусть названной, не кровной, но приютившей ее с отрочества благословенной Италии, наполненной ароматом душистых цветов, цитрусовых фруктов и морского воздуха? Ныне та земля осталась далеко позади, на другом конце света и сердца.

Кутаясь в соболиную шубу, Софья подняла черные очи, некоторое время глядела на отца Антонио, кардинала при Папе, который перебирал тонкими пальцами нефритовые четки, то и дело проговаривая молитвы на латинском языке; по его сухому постному лицу невозможно было понять, о чем он просит Бога: о скором возвращении домой либо о почестях, которые желал получить от князя. Принцесса силилась спросить о чем-то, но так и не решилась - все же их разделяла вера. Кардинал мысленно уловил ее выражение лица, тихо произнес:

- Ты печальна, дочь моя. Какое бремя тяготит тебя?

- Не о том думаешь, отче, - разом положила преграду между ним и собой Софья, понимая намерения его.

Но отец Антонио не был бы иезуитом, ежели не смог бы направить разговор в мирное русло. Хитро прищурив левый глаз, кардинал намотал на ладонь четки и постным голосом проговорил:

- То печаль ни к чему, дочь моя. Попомни, что говорится в Священном Писании: "Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися".

Стрелы эти были направлены прямо в нее: в сердце, в душу. Кардинал достиг своей цели и мог ныне торжествовать, наблюдая, как вспыхнули щеки девушки румянцем, как она плотнее закуталась в шубу, словно защищаясь от его слов.

- Вспомни, дорогая, как ты принимала благословение у Его Святейшества Папы Римского, а теперь скажи: готова ли ты назвать себя православной?

- Я не хочу об этом говорить, - воскликнула принцесса, готовая в любой миг рухнуть в бездну, лишь бы не видеть этого пронзительного, холодного взгляда, - о том не следует никому говорить. Пусть сия тайна умрет в Италии и никогда не дойдет до здешних мест.

Отец Антонио пожал плечами, словно бы говоря: посмотрим, как знать.

Через день кортеж встретили псковские посадники да владыки в золоченных одеяниях с хоругвями да крестами в руках. Громким колокольным звоном огласился Псков. Народ: мужчины, женщины, старики, дети высыпали на улицы, притаптывали снег валенками да сапогами, радовались приезду княжеской суженной. Митрополит псковский со всей братией поприветствовал Софью, благословил молитвами да святой водой девицу, у которой аж дух захватило, когда увидела перед собой храм православный. Что-то внутри надорвалось у нее, с тревогой в сердце и раскаянием вступила она в обитель единоверцев своих, слезы застилали ее красивые, выразительные глаза, которой тонкой струйкой стекали по подбородку. Окинула принцесса высокий свод Троицкого собора, чьи стены были расписаны ликами святых, а сам алтарь весь переливался золотом и каменьями - настоящее наследие Византии, не чета мрачным католическим костелам.

- Смотрите, царевна плачет, - шептались в толпе прихожане, кому удалось прорваться во внутрь собора любопытства ради.

- Сия царевна тоже наша, православная, оттого и избрал ее князь московский, - вторил другой голос.

- А того латынщика, что приехал с принцессой, так и не пустили в нашу обитель, - шутливо промолвил кто-то.

И в самом деле, как только отец Антонио выбрался, хоть и с трудом, из возка, он поднял над собой серебряное литое распятие на длинном древке, да и сам он одет был во все красное, словно кровью выпачканный. Православный люд, как только увидел его, ринулся в стороны, крестился, призывая в помощь Богородицу да святых заступников.

- Куда же несет беса окаянного?! - кричали в толпе в то время, как кардинал ступил на паперть, но его путь преградили молодые священники, знаками указали на ворота, не желая, дабы его присутствие осквернило бы собор.

Раздосадованный отказом, злящийся на иноверцев, отец Антонио вынужденно отступил, ловя на себя презрительные взгляды окружающих. "Проклятые варвары-схизматики, - неиствовало у него в душе от понесенного оскорбления, которое умалило сию изуитскую гордость. Недаром Папа перед поездкой наказал ему во что бы то ни стало посеять зерна истинной католической веры в стране дикой и неизвестной, дав на то не только свое благословение, но и немалую сумму золота.

- Друг мой, - произнес тогда Павел II, положив длань на выбритую тонзуру отца Антонио, - где бы ты не был, неси языком свет нашей веры, а ежели недостаточно красноречивых слов, то есть на то золото: оно откроет двери там, где до этого они были закрыты.

До сегодняшнего дня кардинал был уверен в собственных силах и покровительство Папы, пока не столкнулся с непреодолимой стеной непоколебимости веры русского народа, которому и золота не надобно - так блюдет он заветы предков.

Весь Псков глядел на плачущую принцессу, которую благословляли владыки, и проникались тогда люди русские всей душой к единственно оставшейся в живых дочери византийских венценосцев. А после всяких церемоний ее ждали старосты, воеводы да знатные купцы псковские. Ринулись в ноги Софьи, целовали руки ее белые, усадили в сани, мехом расшитые, и повезли в отведенные для нее хоромы. Служки уже и баню растопили, и столы накрыли. Встретили княжескую невесту у крыльца знатные женщины и девицы города: все как на подбор - статные, красивые, с косами длинными, в расшитых опашнях стояли. Старшая из них преподнесла принцессе на блюде хлеб да соль, остальные поклон отвесили взмахом руки. Софья глядела на них и легкая улыбка украсило ее лицо - все страхи и волнения остались позади.

Иное дело было у итальянских гостей, кои сопровождали Софью от самого Рима. И если кардинал Антонио после неудачной попытки войти в православный храм держался в тени, то прислужник его - бойкий малый с черными большими глазами и смоляными кудрями - весь во власти своей пленительной красоты благоухающего юга - вот он повел себя чересчур заносчиво по отношению к тем, кто дал ему кров.

- Наш Папа Павел II назначил отца Антонио послом к вам, дабы нести к варварам свет католической святой веры, без которой невозможно обрести царство небесное, о том есть к вашему князю грамота, - сказал юноша знатным псковичам и высокомерно огляделся вокруг.

Русские громко рассмеялись в ответ, один из них веселым голосом возразил:

- Грамотой той можешь зад себе вытереть, а веру нашу отцами еще заповедано охранять от иноземщины разной. Еще Александр Невский несколько веков назад доказал сие, ибо русский человек без православия не может считаться русским, о том и донеси своему Папе.

- То ваши слова, а что скажет на сей счет князь Москвы? - не унимался малец, смешно выговаривая русские слова.

- Мнение князя - в словах народа, недаром Иван Васильевич избрал в жены православную гречанку, а не подданную вашего Папы.

- Посмотрим, посмотрим, - вторил им юноша, в отличии от кардинала нисколько не утративший надежду на осуществление мечты.

Единственное, что огорчало, а вернее, разозлило его, так это смешки в спину со стороны русских купцов да озлобленные лица простолюдинов. Пыл, с которым итальянцы въехали в пределы Руси, был разбит о первый попавшийся город.