Пантеон планеты «эльда»

Из личного жизнеописания Селесты Сорта – VII

Фехтование на плазменно-композитных мечах, как оказалось наука сугубо практическая.

А потому Орсо Фангеди немедленно распределил всех студиозусов по парам, велел нацепить датчики ударов, с защитными силовыми полями, и приказал всем встать в боевую стойку.

Все студиозусы, кроме меня, заняли места на нескольких небольших круглых возвышениях, с подсвеченными краями – кто пересечет край платформы для дуэлей проигрывает тренировочную схватку и теряет баллы.

Я же растерянно вертела головой по сторонам, не понимая, что мне делать: меча то у меня не было.

— Идём со мной, — Орсо неожиданно оказался рядом и его голос, негромко прозвучавший надо мной, заставил меня чуть вздрогнуть.

Орсо вручил мне меч. Он был необычно легок, но меня это не обманывало – оружие обладало невероятной прочностью и способностью наносить серьёзнейший урон.

Ветераны имперских вооруженных сил могли ими вражескую технику кромсать, ну, при условии, что вражеские машины дадут им к себе приблизится.

У моего меча была длинная цилиндрическая рукоять, отделанная шероховатым материалом, чтобы оружие не скользило в ладонях. Выполненный из композитных сплавов перфорированный клинок имел форму двух узких, сильно вытянутых вверх, перекрещивающихся треугольников. Боковые грани «треугольников» были «лезвиями», на границах которых зажигались плазменные линии.

Мой четырёхгранный клинок сиял ярко-бирюзовым, чуть расплывчатым светом.

— Красиво, — оценила я.

— Это не модный аксессуар, Селеста, — сухо ответил Орсо. — Это боевое оружие и его предназначение рубить головы, резать глотки и рвать брюшины врагов.

Я настороженно уставилась на Орсо.

— Не пугайся, в стенах «Пантеона» никому из вас, я очень надеюсь, этого делать не придется. Но за его пределами, где вы будете бывать крайне часто, когда выучитесь, мечи будут вашим личным оружием, которое часто придется пускать в ход.

Орсо подвёл меня к одному из возвышений и показал первую стойку, подходящую для новичков.

Но мне было чем удивить своего наставника.

— Я это уже знаю, — ответила я и, в ответ на вопросительно-удивленный взгляд Орсо, пояснила, — со мной занимались в НИИ, и кое-что я умею.

Я проговорила это с толикой шутливого хвастовства, надеясь заслужить одобрительную улыбку оберст-лейтенанта, но тот и не подумал улыбнуться.

— Хорошо, — сохраняя деловую сухость голоса, ответил Орсо, — давай проверим, что ты умеешь.

Он встал напротив меня и чуть покачал в руке свой фиолетовый плазмомеч.

Я приготовилась, перехватила оружие поудобнее, и Орсо неожиданно одарил меня скупой похвалой:

— Хороший хват и правильная стойка. Кто твой учитель?

— Обойдетесь, профессор, — хитро ухмыльнулась я. — Вы можете знать моего учителя и его стиль, а это даст вам преимущество.

На этот раз губы Орсо все же расплылись в одобрительной улыбке.

— Защищайся, — бросил он и без предупреждения напал.

Двигался Орсо превосходно, не хуже, чем оберст Сомберо, который успел поднатаскать меня в фехтовании.

Первыми же выпадами Фангеди вынудил меня уйти в оборону. Но по опыту уроков с Сомберо я знала, что глухая оборона один из проигрышных вариантов – в таком случае ты отдаешь всю инициативу противнику.

Я попробовала контратаковать, но старалась не зарываться.

Фангеди дрался в четверть силы – в настоящем бою он бы давно отсек мне голову – но даже при таком раскладе малейший промах станет для меня проигрышем.

Я ушла назад от ответного взмаха меча Фангеди и тут же попыталась поймать его контратакой. На лице Орсо промелькнуло удивление, а я оставалась сосредоточенной – в бою нельзя доверять эмоциям на лице противника. Чтобы не выражала мимика врага – страх, удивление, злость или показное равнодушие – смотреть нужно на его движения.

«Поверишь в то, что враг испугался или удивился – сдохнешь, — просто и грубо говорил мне Сомберо, когда гонял на занятия по фехтованию»

Я крепко усвоила этот урок.

Мы с Орсо закружились в боевом танце. Передо мной мелькало чуть хмурое и сосредоточенное лицо Фангеди, а между нашими лицами сверкали и искрились от ударов плазмомечи.

Мы кружили в резких, боевых пируэтах. Воздух высоко и характерно гудел от взмахов плазмомечей.

Я с усилием концентрировалась на поединке, но через время почувствовала, что устаю.

Тут же внутри закипела злость – Фангеди спровоцировал меня на напрасную растрату усилий.

И через пол секунды я поплатилась за это.

Быстро контратаковав, я не успела довернуть удар в сторону увернувшегося Орсо, и его фиолетовый клинок замер у моего горла.

Я взглянула в янтарные глаза Фангеди. Тот восхищенно, но сдержанно улыбался.

— Хорошо, — проговорил он удовлетворенно, — очень хорошо, Селеста. Ты одна из немногих студиозусов, продержавшихся против меня полминуты.

— А это много? — тяжело дыша, недовольно пробурчала я.

— А ты оглянись, — посоветовал Орсо.

Я послушно обвела взглядом помещение аудитории для фехтования и неожиданно обнаружила, что почти все другие студиозусы прекратили спарринги. Почти все в немом изумлении таращились на меня.

Кое-кто тихо перешептывался, некоторые тыкали пальцами, а остальные смотрели или восхищенно, или с завистью.

Я поняла, что тридцать секунд выстоять против Орсо – это серьёзное достижение.

— Я не помню, чтобы давал вам разрешение прекращать, — громко и внушительно произнес Орсо.

Студиозусы, тут же опомнившись, вернулись к

После Орсо я выстояла в спаррингах с несколькими другими студиозусами, включая Эрхарда ван Эйка.

Последний одолел меня, но во многом благодаря превосходящей физической силе – здесь многие физически были заметно сильнее и выше меня.

Девушек было немного, чуть больше трети от всего количества студиозусов, но и среди них две были такие, что им в самый раз в подпольные бои.

Когда одна из них – широкоплечая и мускулистая с татуировками на темнокожем лице – чуть не отсекла мне руку своей «шваброй», которую, не иначе, как по ошибке, называют плазменной глефой, меня прошибла жаркая лихорадка, а кожа под одеждой покрылась нервным потом.

Но эту темнокожую бабищу я, через силу, всё-таки одолела, разбив композитное древко у её «швабры».

— Эй! — непривычно низким голосом, возмутилась девица с татуированным лицом. — Ты чё творишь?!

— А нечего было наседать! — агрессивно ответила я.— Ты меня чуть не покалечила, идиотка кучерявая!

— Я тебя сейчас голыми руками покалечу, курица бледнолицая!

— Только подойди, бацилла чумная! — предупредила я, покрепче сжимая рукоять клинка.

— А ну-ка успокоились! — рядом оказался Орсо. — Зои возьми оружие и сходи к мастерскую, к оружейникам. Тем или починят твою глефу или выдадут новую.

— Если бы эта драная курица держала себя в руках, ничего бы чинить не пришлось! — норовя удавить меня силой взгляда, процедила темнокожая девица.

— Ты не слышала? — ехидно спросила я. — Тебя уже послали! Шагай давай, антилопа-переросток!

Темнокожая девица одарила меня ненавистным взглядом.

— Селеста! — повысил голос Орсо. — Перестань.

— Извините, профессор, — не спуская гневного взгляда с Зои, пробурчала я.

Ишь ты! Курицей она меня назвала! С***а такая… Сначала лезет напролом, не видя границ дозволенного, а потом ещё и жалуется!

— Селеста, — Орсо приблизился ко мне, — по правилам «Пантеона» за ссору в присутствии преподавателя снимают от трёх до пяти баллов.

— Мне об этом ничего не говорили, — ершисто и возмущенно фыркнула я.

— Я тебе сейчас говорю! — в голосе Орсо послышался властный и угрожающий металл.

Я чуть опустила взгляд.

— Я поняла, — пробубнила я обиженно. — И что мне делать, если меня сначала пытаются покалечить, а потом сыплют оскорблениями?

— Защищайся, если тебе угрожают, но не смей ввязываться в конфликт, в присутствии профессора или старшего офицера ИЧК. Я вынужден снять с тебя… два балла. И это меньше, чем ты заслуживаешь.

— А… — начала было я возмущением.

— С твоей оппонентки я тоже снимаю баллы,  — тихо ответил Орсо.

— А сколько?— быстро ответила я.

— Это не тебя не касается. Если ты отдохнула, переходи к новому сопернику.

Моим новым соперником, а точнее очередной соперницей оказалась уже знакомая шакса.

— Привет, — дружелюбно и лучезарно улыбнулась мне рыжеволосая Жаклин Феликайт.

— Привет, — настороженно ответила я.

Я уже и забыла о том разговоре между Бернардо Фарфаро и Орсо, когда они обсуждали Теобальда и его дочь Жаклин.

Кажется, тогда ещё живой профессор предположил, что отец Жаклин тронулся умом, предложив свою единокровную дочь на роль студиозуса «Пантеона».

— Не ожидала тебя увидеть здесь, — Жаклин сдула с лица вьющуюся рыжую прядку волос и встала в стойку со своим плазмомечом ярко—-салатового цвета.

— Не могу сказать того же, — хмыкнула я.

Шакса удивилась и чуть опустила меч, я использовала этот момент для атаки и чуть было не достала её первым же выпадом.

Шакса увернулась, а я продолжила атаковать. Разумеется, я не пыталась её зарубить, как Зои меня, пару минут назад. Я целилась по датчикам с силовыми полями, которые отмечали удары, но сильно, всего лишь до неприятных ожогов, снижали последствия удара.

Но Жаклин оказалась прыткой и о-очень вёрткой. Я сама тоже делала ставку на скорость и ловкость – а что мне ещё оставалось? – но девушка с кошачьими ушками явно превосходила меня в этом. Да и реакция у неё была заметно быстрее, моей.

Впрочем… я тоже не вчера в руке плазмомеч взяла!

Сомберо научил меня нескольким скоростным приемам контратак, которые я комбинировала между собой.

И одна из таких комбинация позволила мне всё-таки добраться до правого наплечного датчика не в меру шустрой Жаклин.

Я торжествующе улыбнулась и тут же поплатилась за это – левое колено отозвалось пружинистым толчком и ощутимым пекущим чувством.

— Предлагаю ничью, — Жаклин опустила свой плазмомеч и протянула мне свою узкую ладонь с таким же интелл-информатором, как и у меня.

— Согласна, — ухмыльнулась я и протянула ладонь в ответ.

— После занятий встретимся в баре? — предложила шакса. — Расскажешь, как тебя сюда занесло.

— Ладно, — рассказывать правду о причине своего пребывания здесь, во всяком случае всю, я точно не буду, но и отталкивать вероятную союзницу не слишком разумно.

Потому как среди студиозусов, кроме Барта, Эрхарда и Гаспара, я больше никого и не знала. И если не начну устанавливать «дипломатические отношения» с разными лицами, мне будет трудно здесь ужиться.

Мысли о необходимости обзавестись собственной компанией приятелей или даже единомышленников, были прерваны, взорваны и уничтожены, когда после Жаклин передо мной появился Гаспар Ренато.

На нем была такая же униформа студиозуса, как на мне и интелл-информатор на правой руке.

В правом кулаки Ренато сжимал длинную рукоять своего громадного клинка с изогнутым лезвием.

Его плазмомеч сиял ярким, янтарно-желтым светом.

— Как жизнь, Селеста? — зловеще ощерился Ренато, хищно и зло сверкнув стиснутыми зубами. — Что, с**а, не ожидала меня увидеть? А?

— Не ожидала, — хмыкнула я.

Мне было страшно, я боялась этого подонка, но всеми силами старалась этого не показывать. Да и не так уж сильно я его боялась, как раньше. Между той Селестой, что улетела с Кальды и той, что пережила опыты в имперском НИИ теперь была существенная разница.

— Более того, я искренне удивлена: здесь вроде бы не цирк уродов.

— А я смотрю ты ещё острее на язычок стала, — протянул Ренато, — хорошо бы тебе его укоротить хирургическим методом? А?

Его лицо заметно побледнело, а на челюстных мышцах нервно задергались вены. Это красноречиво говорило о том, как сильно на самом деле Гастон желает расквитаться со мной за побег с Кальды, кражу бриллианта и, радующий мое сердце, кривой шрам на левой стороне шеи и лица Ренато.

— Хочешь что-то укоротить? — едко переспросила я, ощущая нервную и злую дрожь во всем теле. — Начни с дряхлого хоботка у себя между ног. Мне кажется тебе он все равно только мешает!..

С лица Ренато слетела дешевая маска беспристрастия и он набросился на меня, с гримасой уродливой злобы на лице.

Мне пришлось поспешно отступать и уворачиваться от его размашистых свирепых ударов.

Клинок Гастона резал и рассекал воздух надо мной и возле меня.

— Тварь! Я тебе сейчас башку развалю! Подстила ты драная!.. А ну иди сюда!..

Он отбил серию моих контратак, а затем вдруг перебросил клинок в правую руку и резко наклонился ко мне.

Я не успела отскочить, он ухватился свободной рукой за мою форменную куртку и притянул к себе.

Я попыталась ударить его плазмомечом, но тут Гастон с силой, как клешней, сдавил пальцами мое правое плечо. Большой палец его левой руки жестко, с усилием, надавил на какую-то мышцу в моем плече, и я вскрикнула от резко нарастающей в плече тупой боли. Она развивалась стремительно, в такт учащенным сердечным ритмам, резкими скачкообразными приступами.

Я скривилась от болезненных ощущений и попыталась оттолкнуть от себя Гастона, но тот, с маниакальным выражением лица продолжал сдавливать мое плечо.

Его ноздри, с тугим присвистом, широко и часто раздувались. В темных глазах застыло фанатичное безумие.

Он чуть приподнял голову вверх, глядя на меня со смесью злого торжества и противоестественной жаждой боли в своих темных, почти черных глазах.

Я выронил плазмомеч, он упал мне под ноги. Я отчаянно попыталась пнуть Гастона, но он ещё сильнее сжал пальцы на моем плече, и мою руку, от плеча до кончиков пальцев, прострелила глубокая болезненная судорога.

Я не выдержала, от боли заслезились глаза.

А вокруг все были увлечены азартом спаррингов, никому не было до нас дела.

— Ну, что?! — зашипел мне в лицо Ренато. — Что ты там тявкала, мелкая с**онка?! Хочешь повторить?! Хочешь?! Или мне сделать так, чтобы…

Он не успел закончить. Справа от меня метнулся какой-то силуэт, и Гастон, с тяжелым оханьем, отшатнулся прочь.

Я пошатнулась и тут же согнулась пополам, держась левой ладонью за правое плечо.

Боль в плече прыгала, пульсировала и ворочалась под моей левой ладонью. Боли хотелось продолжения, она жаждала дальше раздирать мою плоть, в угоду жажды мести Гастона.

Я жмурилась и клонила голову вниз, как будто пытаясь спрятаться от чудовища боли.

А подле меня, в нескольких шагах, звучала мужская ругань, топот и отчетливые звуки ударов.

По аудитории фехтования пронесся грозный голос Орсо:

— ПРЕКРАТИТЬ!

Я подняла голову и, всё ещё морщась от медленно стихающей боли в плече, увидела, что Гастон, с разбитым окровавленным носом, отступает под натиском ударов рассвирепевшего Бартоломью.

Но тут же Ренато предпринял встречную атаку, отвесив Барту несколько тяжелых и точных ударов. Фламентина, казалось, это только раззадоривало.

Отбросив плазмомечи, парни с выразительным ожесточением наносили друг другу озверелые удары.

На крики Орсо они оба никак не реагировали.

Гастон замахнулся на Барта, а тот закрылся левым предплечьем и мощным правым кроссом*(вид удара в боксе) врезал Ренато по челюсти.

Противник Барта, с окровавленным лицом и вытаращенными в дикой ненависти глазами смешно рухнул прямо на задницу.

Однако, Ренато всю жизнь прожил в рядах опасной и влиятельной банды. Уличные драки были неотъемлемой частью его повседневной жизни.

Оправившись от кросса, он было поднялся и снова ринулся на Бартоломью. Фламентин с готовностью решительно шагнул ему на встречу, когда между ними вклинился Орсо.

Я не успела заметить, что именно сделал оберст-лейтенант, но через полсекунды и Барт, и Гастон осели на пол, держась за животы.

— Минус десять баллов, каждому! Плюс дисциплинарное наказание и трое суток общественных работ! — гремел разгневанный Орсо. — А сейчас оба на сиденья, по разным углам! Ещё раз увижу драку, и неделю просидите на «болотах»!

— Селеста, боги… ты как? — возле меня оказался Эрхард.

Он заботливо и осторожно приобнял меня. Справа приблизилась Жаклин.

— Селеста, что произошло?! — с неподдельным участием, встревоженно спросила шакса.

— Да так… — выдохнула я. — Встретилась со старым знакомым.

— Ты знаешь этого ментора второй группы? — с выразительным удивлением спросил Эрхард.

— Что?! — ахнула я. — Гастон Ренато тут ещё и ментор?!

— Ну, да, он один из лучших студиозусов, — пожал плечами Эрхард и чуть нахмурился. — А откуда ты его знаешь?

— Это долгая история.

— Можешь рассказать её сегодня в баре или…

Шакса стрельнула глазами на Эрхарда.

— Во время Посвящения.

— Посвящения? — настороженно переспросила я.

Эрхард тихо с досадой застонал.

— Жаклин, ну в кого ты такая болтливая!.. Это должен был быть своего рода сюрприз!..

— Хорош сюрприз, — хохотнула шакса.

— Может быть вы двое, наконе- то объясните, что за посвящение такое? — не выдержала я.

Они переглянулись.

— Ты начала, ты и рассказывай теперь, — с легким недовольством ответил Эрхард.

— После занятий, — пообещала Жаклин и вернулась к своей группе.

Она, как я узнала от Эра, тоже была ментором своей четвёртой группы.

Эрхард стоял во главе нашей, третьей, а первой группой руководил…

— Бартоломью первым из нас всех стал ментором, — с кислым выражением лица известил меня ван Эйк. — Первым, в первой и среди первых…

Он хмыкнул.

— Звучит смешно и пафосно, но так оно и есть. Первая группа они… реально считаются лучшими. Сразу за ними идёт группа Гастона, затем группа Жаклин и…

— Твоя, — кивнула я и покачала головой, с шутливым осуждением глядя на парня. — То есть под твоим началом наша группа сейчас занимает последнее место по успеваемости?

— А я тут причем?!— возмутился Эрхард, прижимая руки к груди. — Я с ними со всеми лично беседовал, с некоторыми занимался дополнительно и подтягивал по предметам, с которыми у них сложности! Толку то!..

Он небрежно махнул рукой.

— Я не виноват, что мне в группу отсортировали прирожденных лентяев и, мягко говоря, не самых расторопных студиозусов.

— Если они и правда такие, то первым в менторы должен был выбиться ты, а не Барт, который сделал это среди лучших студиозусов, — заметила я.

Эрхард недовольно скривился, и я подумала, что немного переборщила с критикой и издевкой. В конце концов это моя группа, а Эр мой ментор.

И если у него что-то не выходит, следует ему помочь. Если, конечно, он позволит, а это может стать отдельной проблемой.

Ладно, будем как-то справляться. Так как быть в группе, которая уступает подонку Гастону я точно не собираюсь. Да и Барта стоит попробовать подвинуть.

Не знаю, как Эрхард, а я себя точно не считаю глупее Фламентина или студиозусов под его началом.

Я ухмыльнулась своим мыслям, всего пару часов на Пантеоне, а во мне уже проснулись дух соперничества и целая совокупность неугомонных амбиций.

Странно ли это – желать быть лучше других? Ну, насколько я знаю за балы здесь начисляют списки разных привилегий, вплоть до денежного жалования и новых возможностей интелл-информатора, с которыми можно лучше развивать свои способности по управлению погодой и природными явлениями.

Плечо медленно переставало болеть, но вся рука продолжала довольно неприятно ныть. Утешением мне служил разбитый нос Гастона, сидящего у стены аудитории, и его недовольный, угрюмый взгляд.

Мое настроение существенно улучшилось, когда Орсо похвалил меня при всех и начислил сразу пять баллов за занятие: две трети своих партнеров по спаррингу в фехтовании я одолела на отлично, а остальных заставила о-очень серьёзно попотеть.

Уроки оберста Собмеро не прошли даром.

После занятий фехтованием у нас должен был быть получасовой перерыв, за которым последуют ещё четыре часа занятий.

Как только время занятий завершилось, Орсо всех отпустил… а меня поманил к себе выразительным жестом.

Гадая зачем я понадобилась Орсо, я приблизилась к нему.

— Да? — опасливо спросила я. — Что вы хотели профессор?

Наверное, это было неправильно, но я не могла, без ехидной улыбочки, обращаться к Орсо «профессор».

— Наедине можешь звать меня по имени, — усмехнулся Фангеди, со странным любопытством и любованием во взгляде, рассматривая мое лицо.

— Хорошо, — я чуть пожала плечами. — И зачем ты сказал мне остаться?

— Хотел поговорить с тобой, — чуть улыбнулся мне Фангеди. — Я очень рад встречи с тобой, Селеста.

Я застыла в легком оцепенении от услышанного.

Нет, слова Орсо были мне очень приятны и даже больше, но… сказаны они были с какой-то уж чрезмерной чувственностью. Как будто мы с ним давние друзья, которые не виделись несколько лет, или пара бывших любовников.

— Я тоже рада вас… тебя… видеть, — неловко и скомкано пробормотала я.

Мы замолчали, и мне стало неуютно.

— Я ничего не знаю о твоей судьбе, с того момента, как тебя арестовали прямо в моей каюте, — понизив голос, с грустью проговорил Орсо и чуть приблизился ко мне.

Я не вполне понимала, что происходит и что пытается показать мне Орсо.

— Расскажи, — попросил он.

Честно говоря, я намеревалась избегать этой темы и ни с кем это не обсуждать.

Но что-то во взгляде Фангеди заставило меня передумать.

В его янтарных глазах я прочла не любопытство, не интерес и уж тем более не желание вызвать мою благосклонность. Нет, единственное, что выражали сейчас глаза этого мужчины – это беспокойство и печальное безмолвное сочувствие.

Орсо не мог не знать, через что я прошла, прежде чем стала студиозусом на «Пантеоне». Я до сих пор помню самый первый эксперимент с веществом «метеомант», который провели надо мной по приеду в закрытый научно исследовательских институт.

Помешкав, я кое-что рассказала Фангеди о том, что происходило со мной после ареста.

Чем больше я рассказывала, тем больше лицо оберст-лейтенант приобретало выражение молчаливого гнева.

Повествуя о своих приключениях в НИИ, я внимательно следила за его лицом.

Мне было удивительна его реакция: с другими студиозусами ведь обошлись не лучше. Получается, что на них ему плевать? Или Орсо, вместе с другими преподавателями, такой же заложник обстоятельств и приказов ИЧК? В последнее вериться не слишком охотно. Скорее дело в личной симпатии ко мне, и я не уверена, что для меня это хорошо.

Наш разговор снова прервался неудобной паузой.

— ИЧК оставили тебе выбор? — вдруг спросил Орсо.

— О, да, — насмешливо хмыкнула я, — в этом они были очень щедры: или сюда, или на Барбариум.

— На Барбариум? — левая щека Орсо дернулась в кривой, злой улыбке. — Кому и что ты сделала на своей Кальде, что альтернативой отправке на Пантеон для тебя была каторга в рядах самых опасных преступников империи?

Рассказывать ему о краже и побеге из рядов «Границы» я не хотела – я не знала, как он ко мне будет относится после того, как узнает, что я фактически работала на Ренато и его семью, а потом их же и обокрала.

Нет, совесть у меня не просыпалась – в данном деле мы с ней были в прочном сговоре, но реакции Орсо, Эрхарда, Барта и даже шаксы Жаклин я опасалась.

Но, меня взволновало другое.

— Постой, — медленно проговорила я. — А что… что не всем студиозусам предложили такие же условия?

Орсо внимательно посмотрел на меня.

— Только четверым, включая тебя, — проговорил он. — Гастону Ренато, двум студиозусам из его же группы и… тебе, Селеста.

Мир плавно закружился вокруг меня. По коже лица и спины поползло чуть обжигающее чувство и легко царапающийся холодок.

— А какой выбор был у б-большинства студиозусов? — настороженно спросила я.

Орсо грустно, с толикой вины во взгляде, улыбнулся.

— Колония общего режима, принудительные муниципальные работы, служба в тыловых войсках в качестве разнорабочих.

— Да? — тихим и тонким голосом спросила я. — Здорово… и они все всё равно согласились на эксперименты и на двенадцать лет жизни в стенах этой станции?

— Многих привлекло дворянство и щедрое денежное вознаграждение.

— Это если мы переживем и вернёмся назад, — с чёрным сарказмом и ехидством ответила я.

— Да, но… большинству студиозусов здесь нужно прожить от пяти до семи лет.

— Ты издеваешься, да? — нервно сглотнула я. — А я… А мне почему двенадцать?

— Я не знаю, Селеста,— вздохнул Орсо.— Но, если тебя это утешит, двенадцать лет здесь должны отбыть и два твоих приятеля – ван Эйк и Фламентин.

Нет, меня это абсолютно не утешало и не могло утешить.

Я смирилась со своей судьбой, когда летела на Эльду и даже нашла в этом свои преимущества.

Но сейчас, когда я узнала, что остальных студиозусов не пугали отправкой на Барбариум и, что большинству из них достаточно отбыть здесь пять или семь лет, я была озадачена и раздражена!

За то, что я украла камень и вынужденно работала на «Границу» меня, похоже, поставили на один уровень с Гастоном и аферистами в лице Эра и Барта!

Интересно, а чем провинились другие участники этой правительственной программы, что их условия настолько мягче моих? Насколько мне известно, все студиозусы Пантеона обвинялись в каком-то преступлении и, как намекал мне оберст Собмеро, среди нас есть аферисты, воры, грабители, налетчики, угонщики, террористы, фальшивомонетчики, пара насильников и даже убийцы!.. И, получается, что вместо отправки на Пантеон их могли заставить убирать улицы или приговорить к сроку в колониях общего режима! А меня… меня сразу обещали обречь на жизнь в аду, на Барбариуме?! И в связи со всем этим возникает вполне логичный и закономерный вопрос: Какого, простите, хрена?!

— Селеста, — видимо заметив мое состояние, мягко проговорил Орсо. — Не нужно делать торопливых и ошибочных выводов.

— А какие тут могут быть выводы? — не удержавшись от язвительности, спросила я. — Все вполне очевидно.

Судя по выражению лица Орсо, он уже был совершенно не рад, что поведал мне об отличиях в условиях для других студиозусов.

— По какому-то необъяснимому недоразумению, ко мне предпочли отнестись хуже, чем к грабителям и убийцам, — я фыркнула и возмущенно встряхнула головой. — Вот и все выводы, Орсо.

Фангди неловко прокашлялся.

— Уверен, у ИЧК есть своя логика и причины. Эти люди ничего не делают просто так, Селеста.

— Это то я давно поняла, — хмыкнула я. — Вопрос в том, почему ко мне и большинству студиозусов такой разный подход? Чем я отличаюсь от того большинства, что им нужно отгорбатиться тут пять лет, а мне все двенадцать?!

Гневное возмущение всё больше брало верх надо мной. Чувство несправедливости болезненно прожигало сознание.

И сотни вопросов «Почему?», «За что?» и «Из-за чего?» буквально распирали череп изнутри.

— Скорее отличаются твои поступки, — обратил мое внимание Орсо. — Не хочешь рассказать за что тебя арестовали?

— Нет, — я поспешно отвела взгляд, — прости… может быть в другой раз, но сейчас… я не готова.

— Это не у******о? — осторожно и тихо спросил Орсо.

— Нет! — выразительно округлив глаза, вскинулась я. — Нет, конечно! Ты что!.. Я не праведница, и делала много всякого, но… нет, Орсо, есть грани, за которые у меня нет сил переступить… Разве что случайно, да и то только защищаясь…

— Хорошо, — степенно проговорил Орсо, и у него на лбу залегла складка задумчивости. — Я попытаюсь, что-то узнать о тебе. Благо, контакты у меня есть.

— Я была бы тебе очень признательна, — с нервной надеждой в голосе, проговорила я.

— Я бы очень оценил твою признательность, — усмехнулся Орсо.

А я вопросительно приподняла правую бровь.

Фангеди спохватился, осознав насколько двусмысленно прозвучал его ответ.

— Нет, нет, я… я не предполагал ничего непристойного. Просто… я бы дорожил твоей признательностью. Я это хотел сказать.

— О, — я пару раз кивнула и снова отвела взгляд, — хорошо… я могу идти? У меня скоро занятия.

— Если ты не против, я бы попросил тебя авансом оказать мне ответную услугу.

Я бы могла бы отказаться, но обижать Орсо отказом мне не хотелось по многим причинам.

— Да? Что за услуга?

— Ты помнишь существо в моей каюте? — понизив голос, спросил Фангеди.

Он чуть наклонился ко мне, и я увидела собственное отражение в его, поблескивающих золотистым огоньком, глазах.

— Я бы очень хотела забыть его, — вздохнула я, не отводя взгляда от глаз Орсо. — Но, похоже, наша с ним встреча подарила мне по-настоящему незабываемые впечатления.

Орсо понимающе улыбнулся, но тут же посерьёзнел.

Он прокашлялся, и едва слышно проговорил:

— Он здесь, на станции.

Мне показалось, что меня прямо через одежду окатили водой из промерзшего озера или моря. Нервный жар расцеловал и облизал лицо, паническое чувство питоном обвилось вокруг шеи и плечи, сдавливая мое тело.

— О, — сохраняя фальшивое безразличие на лице, ответила я. — Это прекрасно. А я всё гадала, смогу ли я хоть здесь спокойно выспаться после всего, что со мной сделали за последние три месяца. Но ты лишил меня лишних раздумий. Спасибо.

— Тебе не о чем беспокоится, он надежно заперт, — качнул головой Орсо.

— В твоей каюте, тогда он тоже был надёжно заперт.

Как тогда, в ту злополучную ночь, когда убили Фарфаро, этот уродец с кабаньей башкой выбрался из вольера, я не знала. Но была уверена, что Фангеди где-то допустил ошибку и отчасти сердилась на него за это.

Если бы тварь не выбежала, выломав дверь каюты Орсо, мне бы не пришлось переться следом за ней, рискуя быть пойманной СБ космо перелётов. И возможно я бы не привлекла внимания ИЧК, из-за которого лишилась камня, мечты, пережила серию мучительных экспериментов и оказалась здесь, на далекой от столицы планете, в стенах этой станции.

Мосанрог побери, вот я же почти забыла про всё это! Я со многим смирилась и начала ко всему привыкать, тем более, что и светлые стороны у моего положения тоже есть, это факт.

Но вот стоило немного пообщаться с Орсо и морально, во всех смыслах, мне стало хуже!

— Зачем ты вообще мне про это рассказал?! — раздраженно спросила я, глядя на Орсо снизу вверх. — Жила бы я себе в счастливом неведении и по списку выполняла бы свои обязанности!

— Ему нужна еда, — сохраняя завидное спокойствие, произнес Фангеди.

— А я здесь причем? — с опаской спросила я.

— Мне нужно, чтобы ты принесла для него копченую индейку или консервированную утку.

— Ты сейчас серьёзно? — с надеждой на обратное, недоуменно спросила я.

— Абсолютно, — тихо ответил Орсо и подошел ближе ко мне. — Кроме тебя и меня, об этом существе знают ещё несколько человек, включая генерала Ле Сабля и старшего проректора ди Рокруа. Для остальных эта информация строго засекречена.

— Очень польщена таки доверием, но зачем вы вообще держите эту тварь на Пантеоне? А если она опять вырвется, как в тот раз? Что будет если она кого-то покусает? Ты сам говорил, что оно вроде как заразное…

— Он не вырвется, это невозможно, — чуть более сухим голосом, ответил Орсо. — Сам я не могу сходить, потому что и так уже примелькался и вызвал любопытство других офицеров ИЧК.

— Что? — скривилась я. — У ИЧК ещё секреты и внутри себя? От своих же офицеров?

— Да, потому что операция, которую мы собрались провести личная инициатива генерала Ле Сабля, оберста Сомберо, ещё нескольких высокопоставленных офицеров из флота и… моя.

— Вот и попроси бы кого-то из таких же инициативных притаранить еды этому кабану-переростку, — пробурчала я. — Почему я должна этим заниматься?

— Не должна, это моя просьба. А тебя прошу потому, что ты тогда была в моей каюте…

— И что?!

— Он помнит твой запах.

— Что?! — ахнула я — Кто? Этот свинорыл?!

— Этот свинорыл один из эсферотов, — терпеливо объяснил Орсо. — И это, как бы тебе не было удивительно, одна из разумных рас Эльды.

Я вспомнила то существо, которое я отлично разглядела в коридорах золотого класса корабля «ИмперТрона». На представителя разумной расы оно походило меньше всего.

— Идём, — вдруг предложил мне Орсо и взял за руку.

— Куда? — непонимающе спросила я. — Куда ты меня ведёшь?

— Сейчас всё увидишь, — пообещал Орсо.

Мы прошли куда-то в глубь просторной аудитории, здесь Орсо провёл какие-то манипуляции на своем ГИМе и прямо в полу открылась оптоиллюзорная дверь.

Ну, привет. А я-то наивно полагала такой фигнёй пользуются только бандюги и не совсем чистые на руку купцы, которые хранят свои нечестные накопления в тайниках собственного дома.

А флотские оказывается тоже не брезгуют.

Внизу, прямо в темном, отливающем тусклыми бликами металлическом полу, открылся ряд узких ступеней.

Спустившись по ним, мы оказались на узком помосте, который вёл к громадному цилиндру из какого-то иссиня-чёрного зеркального материала. Казалось, он стеклянный и внутри наполнен жидкой тьмой.

Но тут Орсо коснулся какой-то консоли на длинной изогнутой ножке, и цилиндр в одно мгновение стал прозрачным, кроме потолка и пола.

А внутри, прямо по центру пола сидела юноша, в светлой мешковатой одежде.

У него были взъерошенные темно-русые волосы, нескладная костлявая фигура и пугающий свирепый взгляд, которым он непрестанно осматривал стены вокруг себя.

Я застыла, как зачарованная, глядя на этого паренька. При более детально рассмотрении, он оказался не юношей, а совсем подростком. На вид ему было не больше тринадцати или четырнадцати.

Но не это заставило меня долго, внимательно и пристально всматриваться в его лицо. Чем дольше я смотрела, тем больше ощущала, как усиливающаяся тревога стискивает грудную клетку.

Мне был знаком взгляд этого паренька! Я его уже видела! Я его… я его знаю! Но…

Только сейчас я обратила внимания на грязные следы на полу темницы-цилиндра.

Мощный импульс нервирующего и электризующего чувство взорвался в душе и теле, колкой пульсацией разбегаясь по телу.

На полу темницы, где сидел диковатый на вид подросток, темнели грязные следы лап и… человеческих ног. Точь-в-точь, как в вольере в каюте Орсо!

Это мальчик, этот паренек… он…

Я вспомнила уродливую морду того кабана и ошарашенно обернулась на Орсо.

— Это невозможно! Это… Это он?! Он и есть…

— Это щенок эсферота, — Орсо вздохнул и приблизился к цилиндру с прозрачными стенами. — Именно его, в период активной фазы, ты и видела в моей каюте.

Я не могла поверить его словам и продолжала, в совершенном ступоре, шокировано таращится на Фангеди.

Затем я медленно перевела взгляд на темницу эсферота и снова посмотрела на лицо мальчика.

Этот мальчишка… и то страшилище… одно и тоже создание.

— Как такое возможно? — я нахмурилась и покачала головой. — Это… это какая-то форма ликантропии? Или что?

— Нет, — мягко и тихо, почему-то с толикой грусти ответил Орсо. — Они не оборотни. Всё… всё гораздо сложнее…

— Можешь объяснить?

Орсо вздохнул.

— Их только начали исследовать и на многие вопросы наши специалисты ещё не нашли ответа.

— Тогда расскажи те, на которые ответы есть, — потребовала я.

Орсо чуть пожал плечами.

— Если сказать грубо и опустить многие подробности, то эсфероты обладатели дуалистического сознания.

— В каком смысле?

— У них две личности, две ипостаси и две… — Орсо прокашлялся. — Две души.

— Две души? — медленно, непонимающе поморщившись, переспросила я. — Две личности… Это, что какая-то форма биполярного расстройства?

— Нет, скорее полноценная и сбалансированная синергия двух противоположностей, где звериная и человеческая сущности гармонично уживаются в одном организме, — несколько улыбнулся Орсо и добавил. — Эсфероты одни из самых удивительных созданий в этой вселенной, Селеста. Мы всю жизнь мечемся между хорошими и плохими поступками, между злом и добром, а они… они существуют на границе, между этими понятиями и каждая ипостась отвечает за свою сторону, за свои проявления.

— То есть, когда эсфероты, например, дарят друг другу подарки – они пребывают в человеческом обличии, а когда ненавидят… обращаются в монстров? — уточнила я.

— Думаю, у этих процессов есть больше условностей, — туманно ответил Орсо, — но в целом, ты права.

То, что рассказывал Фангеди казалось невозможным с точки зрения десятков разделов биологии, медицины и физики.

Да что там! Это противоречило самым основным и устоявшимся правилам природы!.. Хотя, существование таких, как я и других студиозусов Пантеона, вероятнее всего, раньше тоже считалось невозможным и антиприродным.

Мальчишка в цилиндрической темнице вдруг поднял взгляд и посмотрел прямо мне в глаза.

Меня пробрала короткая холодная оторопь и я оглянулась на Орсо.

— Он же не может нас видеть?

— Нет, — успокоил меня Фангеди. — Селеста… эсфероты обладают непревзойденным обаянием и запоминают запахи чуть ли не на всю жизнь.

Я не отвечала, продолжая глазеть на худощавого подростка с худым заостренным лицом.

— И еду они берут только из рук тех, чей запах запомнили в ближайшее время.

Фангеди помолчал и добавил:

— Этот щенок запомнила мой и твой запахи, и еда, которую они вкушает не может пахнуть кем-то чужим. Понимаешь?

— Я была у него всего раз, — не оборачиваясь, ответила я. — Он попросил воды и чуть оторвал мне руки...

— Он был голоден, но самое главное, что ты принесла воды, выполнила его просьбу. Он запомнил запах человека, который согласился принести ему воду. Понимаешь? Когда мне приносили для него еду Ле Сабль или ди Рокруа, этот юный эсферот сторонился миски с индейкой, как бубонной чумы!

Я закрыла глаза, обреченно вздохнула.

— Короче, если ты не сможешь носить ему еду сам, а ты пока не можешь, он скорее умрет с голоду, чем прикоснется к еде с чужим запахом? — спросила я.

— Боюсь, что так, — несколько виновато ответил Орсо.

Я отвела взор. Несколько секунд я сосредоточенно размышляла о том, чем мне грозит согласие выполнить просьбу Фангеди и чем чреват отказ.

— Ладно, — сдалась я. — Расскажи, что нужно делать.

Орсо просиял благодарной улыбкой. А сидящий внутри цилиндра подросток с жалобным голодным взглядом посмотрел в сторону двух пустующих мисок.

Спустя несколько минут, проклиная себя за излишнюю покладистость и Орсо за то, что он приволок на станцию этого мальчишку-эсферота, я шагала в сторону станционного камбуза.

Сверяясь с картой, которую мне переслал на ГИМ Орсо, я поглядывала на экран наручного ителл-информатора и торопливым шагом двигалась в сторону камбуза.

Орсо, на всякий случай, передал мне и входной код камбуза, который был лишь у офицеров ИЧК, преподавателей и у части студиозусов, занимающих определенные должности.

Добраться до камбуза пешком, учитывая габариты станции вообще не представлялось возможным – в таком количестве коридоров и переходов легко можно заблудиться!

А потому, как и весь остальной персонал станции, я прибегла к помощи универсальных лифтов, способных передвигаться по вертикальным и горизонтальным шахтам.

В некоторых отсеках станции были даже остановки для небольших вагончиков, передвигающихся по узким монорельсам.

На одном из таких пришлось проехаться и мне.

Благо транспорт передвигался быстро, так что я вполне ещё могла успеть вернуться к Орсо и при этом не опоздать на следующий урок по экспериментальной лимнологии*(наука об озёра). Мне бы не хотелось вызывать недовольство ещё одного преподавателя, как у меня это вышло с профессором Альто.

Я облегченно вздохнула, когда обнаружила металлические салатовые двери, с чёрной нумерацией.

Табло над дверью показывало: «Камбуз общественный».

Общественный, как я знала, означало, что здесь могут питаться и студиозусы, и преподы, и военные с техперсоналом станции.

Были ещё два камбуза: офицерский и преподавательский. Из студиозусов там могли обслуживаться только те, кто в учебе смог достичь четвёртого или пятого ранга. Разумеется, и еда там была куда лучше.

На панели замка я ввела полученный от Орсо код и вошла на камбуз.

Передо мной вытянулось длинное помещение в форме половины цилиндра.

Вдоль всего камбуза тянулись два ряда столов, под ярким освещением, за которыми трудились десятки кок-ботов и примерно треть людей, в поварских комбинезонах.

Полукруглые стены цилиндрического тоннеля, в котором располагался камбуз, были поделены на кольцевидные роторы. Они служили для размещения полок холодильников, печей, фритюрниц и других поварских приспособлений.

Роторы можно было вращать с помощью консолей, чтобы опустить или поднять к себе нужную полку.

Вентиляция на камбузе была превосходная, так что запахи вареного и жаренного были не слишком ощутимы. Зато обильно пахло специями, сырым мясом и свежими овощами.

Я поискала глазами кого-то из старших поваров, и выделила одного из них, невысокого с крепкими короткими руками, покрытыми густым волосом и завязанными в хвост длинными кучерявыми волосами.

На бороде у мужчины одинокими неприятными волосками росла жиденькая бородка. На левой стороне груди у него сиял прямоугольник оптикосветовая проекция видеобейджа.

«Су-шеф Гийом Парнас», значилось на бейдже.

Недолго думая, я ринулась к нему.

— Добрый день, — поспешно поздоровалась я.

Гийом медленно и лениво обернулся в мою сторону, окинул недовольным и подозрительным взглядом. На его красноватом лице с очень пористой неприятной кожей, отразилось легкое удивление, когда он узнал мою униформу.

— А тебе здесь чего? — он чуть прищурился, вглядываясь в именной видеобейдж на моей куртке. — Студиозус Сорта… Зачем пришла? Обед ещё нескоро.

Темные брови су-шефа сдвинулись вместе.

— У меня требование от оберст-лейтенанта Орсо Фангеди, — сообщила я и передала на ГИМ су-шефа документ подтверждающий мои слова. — Мне нужна порция копченой индейки или консервированного мяса утки, в количестве четырёх килограмм.

Брови су-шефа, медленно, как две жирных лохматых гусеницы, переместились вверх по лбу.

— Чего? — переспросил он, просмотрев требование от Фангеди на своем ГИМе. — Опять?! Ещё мяса индейки и утки?! Куда ему столько, вашему оберст-лейтенанту?! Он, что по восемь раз в день жрёт, не вставая из-за стола?..

Удивление су-шефа легко можно было понять: порцией, которую я запросила можно было накормить человек пять-семь, не меньше.

— Послушайте, если хотите объяснений, спрашивайте у сеньора оберст-лейтенанта лично, — изобразив усталый и чуть беспомощный вид, ответила я. — Что вы от меня хотите услышать? Мне поручили, и я пошла к вам. Вот и всё.

Я чуть развела руками и безвольно опустила их вдоль тела.

На лице су-шефа отразилась странная досада. Он молчал, о чём-то хмуро рассуждая.

— Так что? — у меня не бывало времени ждать, пока он примет решение. — Вы дадите мне указанную порцию? Или вернуться к сеньору оберст-лейтенанту и сообщить ему, что вы отказались выполнять его требование?

— Ладно, — ворчливо ответил су-шеф, — идёмте, сеньорита Сорта.

Гийом Парнас проводил меня через узкий мрачный коридор с холодным приглушенным освещением.

Чем дальше мы шли вперед по коридору с ребристыми стенами, покрытыми решетками и трубами, тем больше я ощущала касание промерзшего воздуха к своей коже.

Вскоре я начала зябнуть и заметила, что трубы и решетки на металлических стенах стали покрываться тонким слоем поблескивающего инея.

— Мы что идем в холодильник? — поинтересовалась я, стараясь, чтобы мои зубы не стучали друг о друга.

— А где ты думаешь должно хранится мясо? — не оборачиваясь, ответил меня су-шеф и поправил на округлом плече лямку своего серо-оранжевого комбинезона, с отметками работника кухни.

Я лишь пожала плечами и подумала, что это вполне резонно.

Мы прошли в огромную холодильную камеру с серебристыми гофрированными стенами. Здесь было ещё холоднее, я ощущала, как колкий ледяной кислород обволакивает кожу лица, проникает под одежду и сжимает пальцы рук.

Гийом Парнас достал из металлического шкафа термоплащ из перламутрового полиэтилена и прошел внутрь холодильника. Я осталась стоять на пороге.

— А ты чего там застряла? — раздался сердитый голос су-шефа. — Я что ли эти тушки тащить буду?! Не дождёшься, пигалица! Подваливай сюда и забирай свои порции!

Идти в холод не хотелось. Но, я торопилась на занятия и спорить с упертым Парнасом мне не хотелось.

Я вошла внутрь, тут же непроизвольно втянула в себя воздух и чуть втянула голову в плечи, ежась от свирепого холода в морозильной камере.

Быстро разминая пальцы рук я поспешила к стоящему вдалеке Гиймо, сложив руки на груди, со скучающим видом ожидал меня.

— Вот, — он небрежно махнул рукой в сторону одного из небольших металлопластиковых контейнеров, что лежали на стеллажах холодильника. — Забирай.

— Хорошо, спасибо, — быстро пробормотала я и повернулась к полке, чтобы взять объемистый контейнер с мясом.

Я потянула его на себя, тут же поняла, что ноша окажется гораздо тяжелее, чем я могла подумать.

«Мосанрог побери, — подумала я,— там точно мясо утки и индейки? Или…»

Додумать я не успела. Мой мыслительный процесс и существование в этом мире был прерван резкой тупой болью в затылке и внезапным соприкосновением моего лица с твёрдой и обжигающе ледяной поверхностью металлического пола.

Я не потеряла сознание, во всяком случае не до конца.

Я не могла двигаться и мир перед глазами туманился или вовсе заволакивался пугающим мраком.

Но я чувствовала, как кто-то поднимает меня на руки, беззастенчиво лапает за ягодицы и говорит, что я сами виновата и…

— …Нечего было лезть, куда не следует, — раздраженно проворчал су-шеф. — Сама виновата, с***а малолетняя… Ты уж извини красатуля, но проблем мне не надо, а ты могла бы мне их создать… не суди строго старика Гийома…

Что происходит?!

Я чувствовала, как он куда— то несёт меня. Затем я провалилась в забытье, но ненадолго.

Через время я вновь частично очнулась и поняла, что вновь лежу на полу, но не в холодильнике общественного камбуза, а внутри чего-то другого.

Не сразу до меня дошло, что через ряд узких окошек на меня падает дневной свет.

А в самих окошках почему-то с огромной скоростью мелькают облака.

Это зрелище подействовало отрезвляюще, и я попробовала встать.

Но стоило мне просто сесть на полу, как голова отяжелела, а в затылок с ожесточением вгрызлась боль.

Я тут же скривилась, схватилась обеими руками за голову. Боль усилилась, мне казалось у меня сейчас треснет череп.

Не в силах выносить подобные мучения, я быстро и беспорядочно задвигала ногами. На моих зажмуренных глазах я почувствовала теплые капли слёз.

С трудом, пошатываясь и держась за стоящий рядом грузовой контейнер, я поднялась на ноги.

Тело одолевала омерзительная вялость, на каждое неловкое движение затылок отзывался толчками болезненных ощущений.

Пол качался под ногами, стоящие вокруг грузовые контейнеры с округленными краями, переливались хромированным покрытием и гремели звеньями крепежей, с помощью которых они были прочно соединены с полом.

До меня не сразу дошло, что пол в помещение, где я находилась, качался и медленно вращался сам по себе. А точнее вращалось все помещение, в котором я пребывала.

Сопоставив это с видом из узких окон, где мелькали облака и небо вперемешку с кусочками ландшафта, я сделала мгновенный вывод.

— Мосанрог вас побери! — растерянно воскликнула я.— Я падаю… Падаю!

Пугающее осознание придало трезвости.

Я быстро села на пол – если стоять, то вероятность получения травм многократно возрастает – и посмотрела на экран информатора.

К моему ужасу мое наручное устройство не работало.

Я лихорадочно перенажимала все кнопки, которые смогла найти. Но информатор оставался глух и нем к моим попытка включить его.

— Да чтоб вас перевернуло и вывернуло наизнанку! — в ярости закричала я.

Почему эта штука не работает?! Мне нужно связаться с Орсо или с Эрхардом!..

Зверь паники одолевал, нападал и пытался подчинить меня. Я отчаянно старалась побороть пугающее осознание беспомощности.

Я уже успела понять, что нахожусь в десантной грузовой шлюпке.

В таких вот шлюпках войскам в горячих точках обычно сбрасывают снаряжение, медикаменты или какую-то технику. И подобные устройства доставки грузов категорически не предназначены для перевозки людей.

В контейнерах находятся специальные амортизирующие системы, и продукция внутри них не пострадает. К тому же перед падением, в грузовых шлюпках включаются посадочные двигатели, призванные погасить кинетическую энергию и силу удара.

Но этого недостаточно, чтобы находящийся внутри человек остался жив.

В момент приземления я или сильно, до тяжелой инвалидности, покалечусь или, с большей вероятностью, погибну!

Мелькнула мысль попробовать открыть какой-то из контейнеров, но одного взгляда на кодовое замки, требующие перскода, хватило, чтобы у меня пропало желание пробовать такой способ спасения.

Времени, чтобы пытаться открыть такой контейнер у меня просто не было.

Чувство страха частыми короткими разрядами проходило через тело.

Пульс резкими толчками вырывал вены, легкая нервная судорога жевала пальцы рук и мышцы в теле.

В бешеных ритмах сердца монотонно и часто звучал вопрос: «Что делать?! Что делать?! Что делать?!»

Грузовая шлюпка вращалась сильнее, стены и грузовые контейнеры дрожали перед глазами.

От воздействующих физических сил росло давление на мое тело, оно стискивало рёбра и вжимало внутренние органы внутрь, не давая мне вдохнуть.

Под полом кружащейся шлюпки почти осязалась смертельная пустота высоты.

Неотвратимость собственной гибели с каждым ударом сердца крепла в моем сознании.

В окнах шлюпки смазанными обрывками мелькали небо, облака и просторы приближающейся тверди Эльды.

К чувству страха добавилось мерзкое ощущение тошноты.

Изо всех сил держась за выступы на полу, я крепко зажмурилась.

Вероятнее всего мне осталось жить несколько мгновений.

Я вспомнила свою жизнь на Кальде, вспомнила всё то, к чему я так стремилась, чего так желала и… что получила.

Я быстро открыла глаза.

Падение шлюпки продолжалось, до поверхности Эльды наверняка оставалось совсем чуть-чуть.

У меня оставались секунды, чтобы придумать, как выжить. А я… я должна, я должна выжить. Ну не могу я так по-дебильному подохнуть! Не могу, не должна, мосанрог вас побери!

Не зря же я столько всего пережила?!

Это что же, гребаная бездна Дуата*(Дуат — загробный мир*), я во мраке Кальды отчаянно выживала все эти семнадцать лет, сбегала от погранцов, участвовала в долбанном турнире по покеру, пережила кучу кошмарных экспериментов в НИИ империи и прилетела сюда, чтобы… чтобы, мать вашу, вот так вот сдохнуть от рук какого-то кучерявого ушлепка? Не дождётесь!..

Гневное желание выжить, во чтобы то ни стало, взяло верх над чувством страха и паникой. Я не перестала боятся, но начала соображать намного быстрее.

Лихорадящий организм адреналин лишь подстёгивал меня.

Я внимательным и быстрым взглядом осматривала шлюпку.

— Мосанрог побери… ну должно быть что-то… хоть что-то, что поможет мне не превратиться в месиво из костей и плоти, при падении! Ну что-то такое…

Тут мой взгляд зацепился за массивные крепежи, которыми грузовые контейнеры крепились к полу.

«А что будет если, к примеру, груз внутри шлюпки перестанет быть закрепленным? Понятно, что в таком случае тяжелый контейнер начнет метаться по шлюпке и сшибать всё на своем пути, но как отреагируют аварийные системы? Ведь такое положение дел должно быть как-то предусмотрено… Так ведь? Иначе риск повреждений груза многократно возрастал бы…»

— Логично, мосанрог побери, те, кто конструировал эти штуки не могли не предусмотреть такой вариант.

Ага, только вот как мне сломать сделанный из композитных сплавов крепеж? Хм, наверное, никак. А вот эластичные цепи, которыми он удерживал грузы, вполне можно попробовать.

Ну, конечно не голыми руками. Хотя… как сказать.

Я посмотрела на свои ладони и вспомнила те болезненные эксперименты, что мне пришлось пережить в научно исследовательском институте империи.

После каждого из них научные специалисты НИИ изучали активность метеоманта в моем организме и заставляли меня испытывать свои способности на специальных полигонах.

Я тогда была не в восторге от этого – ощущения после использования своих новых возможностей далеки от приятных.

Но сейчас, мне бы это пришлось, как нельзя кстати.

— Ещё бы информатор работал, — проворчала я, снова поглядев на темный безжизненный экран наручного прибора.

Эта штука была катализатором возможностей метеоманта и без него мне придется тяжело.

Но выбора не было.

Я посмотрела на свои руки и вспомнила, как это происходило в первые разы…

…После первых двух продолжительных опытов над моим измученным организмом, меня вывели на просторный огороженный участок территории неподалеку от здании НИИ.

Здесь меня оставили одну, а сами светочи науки и офицеры ИЧК укрылись в крепких бункерах.

Тогда я не понимала, чего они все так опасаются и была удивлена их поведением.

Но это было ровно до той поры, пока от меня не потребовали прислушаться к своему организму и выпустить на волю, рвущуюся из-под кожи тела стихию.

Тогда в самый первый раз, я сперва ощутила странную и необъяснимую экзальтацию. Несколько секунд меня обуревал необъяснимый и бурный восторг. Я никогда ранее так прекрасно себя не чувствовала! Я готова была смеяться и кричать от счастья.

Но в следующий миг мышцы тела стянула и сдавила болезненная тяжесть. Через секунду она переросла в пульсирующую судорогу.

Я вскрикнула от неожиданности, и тут же через мое тело как будто пропустили мощнейший разряд электричества.

Необузданная дикая энергия вскипела в крови, обожгла мою плоть изнутри, выжигая сердце, легкие и органы плевральной полости.

Мне казалось я горела изнутри, невидимое пламя сжирало и поглощало меня.

Я задохнулась, я не могла больше дышать, воздух, который я пыталась вдохнуть раскалялся в горле и продолжал сгорать в легких.

Я думала, что умираю.

Мне казалось, что моя кожа вот-вот лопнет и все, что находиться внутри меня пылающим пеплом высыплется на землю.

Но вместо этого, тогда, на полигоне, между моими конвульсивно растопыренными пальцами застрекотали шустрые молнии.

Боль стихала, продолжая накатывать ослабевающими волнами.

Кровь продолжала кипеть в венах и прожигать ткани всего тела.

От моих локтей к кончикам пальцев пробежало несколько искрящихся сверкающих колец из сплетающихся молний.

Меня охватил ужас и истерическая паника. Я не понимала, что со мной происходит! И я не знала, как это прекратить!..

Вокруг меня с воем завился ураган, я не сразу осознала, что стою в центре усиливающегося воздушного вихря.

В глаза летела пыль, обрывки травы и листьев. Мои темно-пепельные волосы поласкались за спиной.

Ветер завыл сильнее, а в потемневшем небе надо мной величественно и внушительно прогремели раскаты грома.

Сила ветра росла, он вырывал из земли целые клочья и разбрасывал по округе. Ураганные порывы ломали ветви кустарников и гнули к земле хлипкие молодые деревца.

Моя спецодежда липла к телу и норовила слететь с меня.

Следом за ветром на землю обрушилась яростная стена дождя. Мир укрыла серо-синеватая туманная пелена.

Я в раз промокла, волосы отяжелели и частично прилипли к моему лицу.

Воздух с пылью и клочьями травы пах грозой и влагой.

Ливень свирепствовал и с каким-то остервенелым ожесточением тяжелыми каплями топтал землю полигона, превращая почву жидкое грязно-бурое месиво.

В сгустившихся тучах коротко сверкнули несколько ярких вспышек и тут же в землю неподалеку врезалась ярко белое переплетение кривых зигзагов молнии.

Земля с рокотом взорвалась в туче влажной темной пыли и обрывков почвы, вперемешку с травой.

Я тогда искренне и изо всех сил заорала от ужаса.

Молния ударила в землю снова, затем ещё раз. С характерным, тугим и вибрирующим режущим звуком удары молнии, как небесный кнут хлестали по земле, разбивая почву и камни.

Вспыхивало пламя, высоко и свирепо выл ветер, над полем полигона кружился вихрь из веток, листьев, земли и камней.

А в небесах, между тёмных туч рычал гром.

Когда всё закончилось, я, обессиленная, упала на колени в глубокую лужу.

Меня сотрясала крупная дрожь, дрожали губы и буквально зуб на зуб не попадал.

Сотрясаясь, как от жара, я обхватила себя за плечи и, стоя на коленях в холодной грязной луже, огляделась вокруг.

Избитая молниями земля была перепахана рытвинами и засыпана горками разрыхленной мокрой и липкой почвы.

Повсюду, в мелких ямах и между бороздами земли блестели лужи. На их поверхностях отражалась сталь мрачного неба и кроваво-красные блики огня, от пылающих повсюду деревьев.

В пламени сгорающих деревьев мрак грозовых небес сливался с багрово-пламенным отсветом пожаров, и мир вокруг приобретал по-настоящему инфернальный сюрреалистичный вид.

Это был первый раз, когда я увидела, на что могу быть способна…

Я открыла глаза и решительно наклонилась к эластичным упругим лентам, удерживающим ближайший грузовой контейнер.

Вспомнив, что я делала на опытах как вызывала стихию, которой частично могла управлять, я пробудила её сущность в себе.

И тут же скривилась от уже знакомых шоковых разрядов в теле.

— Вашу мать!.. — процедила я с выступившими слезами. — Неужели каждый раз будет так х*рово!

Искрящиеся мелкие молнии, похожие на шустрых змеек, извиваясь прострекотали по моим рукам, спустились к пальцам рук.

Привычно запахло наэлектризованной влагой дождя и пряностью грозы.

В окнах шлюпки померк и посерел свет дня, послышались раскаты грома.

Короткой вспышкой промелькнуло предчувствие серьёзной ошибки, за которую мне придется долго расплачиваться.

Но я не собиралась останавливаться.

Композитные ленты, оплетающие контейнер, не выдержали высокого напряжения, с щелчком лопнули и рваными ошметками отлетели прочь, со шлейфами зловонного дыма.

И меня порадовало, что всё получилось быстро и мне не пришлось излишне напрягаться – разряды молний на руках, как показывала практика, легко вскрывали мне вены, и я только благодаря докторам не истекала кровью на месте.

Открепленный от пола грузовой контейнер тут же накренился вправо, перевернулся и, нарастающей скоростью врезался в стену.

Шлюпка дрогнула, центр тяжести чуть сместился и мне пришлось ухватиться за другой контейнер, чтобы не упасть вниз.

На несколько мгновений мне показалось, что я ошиблась в своих предположениях, и создатели десантно-грузовых шлюпок никак не предусмотрели предотвращение аварийных ситуаций при сброске грузов.

Шлюпка начала кренится и открепленный контейнер, тяжело перевернувшись, полетел в мою сторону.

Отчаянно перебирая ногами, я торопливо, но неуклюже переместилась в сторону.

Я едва успела. Тяжелый, размером со шкаф, контейнер грузно пролетел в надо мной в двух-трёх пусах*(фр. pouce —  2,7 сантиметра) и кажется чуть задел мои взметнувшиеся вверх волосы.

Я почти на физическом уровне ощутила всю его убийственную тяжесть и свою весовую ничтожность по сравнению с трёхсоткилограммовым металлическим «шкафом».

Не успела я передохнуть, как контейнер полетел обратно и мне вновь пришлось торопливо ретироваться.

Так продолжалось ещё несколько раз, прежде чем, наконец-то, со шлюпкой что-то произошло.

Она вся вдруг резко дернулась, меня ощутимо подбросило вверх, и я заметила, что падение довольно резко замедлилось.

Контейнер, израсходовав всю силу инерции теперь почти неподвижно лежал в другом конце шлюпки.

Мы по-прежнему падали, но при этом не спеша, как будто парИли.

В окнах сверкали свирепые вспышки яркого света.

Я на четвереньках подобралась к окну и поднялась на ноги.

Сначала я увидела тянущиеся вверх парашютные стропы, а затем обратила внимание на сильно испортившуюся погоду.

Над восхитительным ландшафтом вокруг «Пантеона», стремительно и неумолимо сгущались серо-черные оттенки надвигающейся грозы.

Наполнившиеся мрачной серостью небеса, словно в нетерпении, искрились молниями. Невероятно яркие взрывы желто-белого света вырывались через бесформенные внешние слои облаков.

Через несколько секунд захватывающий вид ландшафта заволокло туманно-водянистым занавесом дождя.

Мелкие, едва различимые, серые полоски падающих капель дождя заштриховали мир.

На поверхности небольшого моря и раскинувшихся вокруг Пантеона озер вздулись бугорки бегущих волн.

Я с боязливой обреченностью глядела на усиливающееся вокруг ненастье.

В голову закралась пугающая мысль о том, что каждый раз применяя свои новые способности, которые привнес в мою жизнь метеомант, я никогда не знаю, чем всё это может закончится.

Я всегда умела только начать бурю, но я понятия не имела, как её закончить… Всё всегда, во всех опытах, стихало само собой.

Снизу быстро приближались зеленые и салатовые дебри лесов.

В полу шлюпки что-то загудело, послышался долгий и мощный басовитый свист.

Шлюпка тут же резко замедлилась, а я ощутила, как у меня внутри всё как будто взлетело. На короткий миг вернулось омерзительное чувство тошноты, но оно быстро прошло.

Ещё несколько тревожных изматывающих секунд и… удар, от которого в шлюпке грузно, со звоном, подпрыгнули ящики, а меня и вовсе подбросило, а затем швырнуло обратно на пол.

Я вскрикнула, ударившись левым плечом и бедром.

За бортом шлюпки померк свет – сверху упали парашюты – стало слышно, как по крыше глухо колотят капли дождя.

Несколько секунд я, испуганно и громко дыша, лежала на полу шлюпки, среди контейнеров. Почему-то я боялась двигаться, мне казалось, что сейчас мне как можно дольше стоит оставаться неподвижной.

Так минули ещё несколько секунд. Единственным источником шума были нетерпеливые и подрагивающие удары моего сердца о грудную клетку, шум дождя и доносящиеся издалека раскатистые рычания грома.

Выждав около минуты, я всё-таки решилась осторожно подняться.

Лицо и тело неприятно припекало под выступившим горячим пóтом.

Чувство страха от пережитого падения волнообразно пульсировало и вибрировало под кожей.

Я поднялась на ноги и выпрямилась, но тут же скривилась от тянущей боли в ушибленных местах.

С опаской, без спешки, я приблизилась к узким окнам из высокопрочного органического стекла.

Оттуда на меня смотрели салатово-зеленые и черно-бурые заросли джунглей.

Несколько секунд я, затаив дыхание, настороженно таращилась на диковинные виды деревьев, цветов и кустарников.

Прямо возле меня возвышались два раскидистых дерева, чьи удивительные ветви напоминали лианы, но они не свисали вниз, а напротив поднимались вверх, по кругу, образовывая вокруг ствола своеобразную «корону» из толстых зеленовато-желтых жгутов.

На каждом жгуте темнели мелки листики, а на концах у всех распускались ядерно-оранжевые и огненно-красные цветы с массивными бутонами. Что характерно лепестки цветов непрерывно шевелились и взмахивали. Казалось, что гибкие ветви этих деревьев удерживаются поднятыми благодаря огромным – размером с человеческую голову – красным и оранжевым бабочкам, которые летели на одном месте.

Ничего подобного доселе я никогда не видела.

За дивными деревьями с цветами-бабочками, возвышались другие, со спиралевидными и переплетающимися стволами. Их кроны имели веретенообразный вид, а идеально прямые ветки торчали в разные стороны, из-за чего эти деревья походили на гигантские расчески-брашинги.

Из-за кустов, похожих на гигантские бутоны одуванчиков, выбежала какая-то местная пантера с темно-фиолетовой шерстью и пятнами, как у леопардов.

Вверх вспорхнула стайка мелких птиц с желтым оперением и длинными сине-зелеными хвостами.

Но не успела я насмотреться на предметы местной фауны и флоры, как из теней леса показались несколько силуэтов, с человеческой фигурой.

Я инстинктивно подалась назад.

Откуда-то я знала, что ничего хорошего от них ждать не придется.

И как только они вышли из теней, и я их увидела, чувство опасности хищно и жарко дыхнуло мне в лицо.

Я боязливо попятилась назад, не отводя шокированного взгляда от тех, кто приближался к упавшей в лес грузовой шлюпке.

Это были грузного вида крепкие мужчины, с густыми бородами и мускулистыми торсами. Их могучие и очень мускулистые руки были покрыты густым волосом, светлого и темно-каштанового цветов.

У некоторых на голове было подобие ирокеза или просто коса, остальные предпочитали щетину коротких волос на голове или просто были лысыми.

Мужчины носили камуфляжного цвета штаны, массивные сапоги и ботинки, а на спинах, у всех без исключения, красовались шкуры каких-то животных. Но больше всего меня впечатлили огромные рогатые черепа, которые бородачи носили на правом плече.

На лицах у этих бородатых туземцев темнели не то татуировки, не то какой-то традиционный раскрас темно-зелёного и багрового цвета.

Пугающего вида люди были вооружены местными штурмовыми винтовками и пулеметами. На Импониуме до сих в ходу было огнестрельное оружие, тогда как Альбатор уже более двух сотен лет, как пользуется лазерным, плазменным и другим более современным вооружением.

Впрочем, каким бы древним не было оружие, даже если из доисторического лука выстрелить человеку в горло древней стрелой – человек неминуемо умрёт.

А огнестрельное оружие хоть и уступает во многом лазеру или плазменным зарядам, всё равно прекрасно способно убивать

Бородачи о чем-то переговаривались и быстро окружали упавшую шлюпку.

У меня создалось впечатление, что они не особенно удивлены её появлению. Хотя, вообще-то должно были бы.

Даже не смотря на нервное отчаяние, в котором я сейчас пребывала, я быстро сделала вывод, что эти дикари ожидали падения шлюпки примерно в этом месте.

Но это может означать только то, что на Пантеоне кто-то... сотрудничает вот с этими полудикими людьми?

Но самое худшее для меня было ещё впереди.

Давешняя фиолетовая «пантера», промелькнувшая здесь перед приходом бородачей, выскочила из зарослей и набросилась на одного из них.

Они было вскинули винтовки, но их главарь – мужик с густыми русыми бровями и богатым ожерельем из клыков на бычьей шее – вскинул руку, останавливая своих людей.

Он что-то крикнул своему воину, на которого напал хищник.

Тот кивнул, отбросил штурмовую винтовку прочь и… встал на четвереньки.

А в следующий миг я, перестав дышать и обмерев всем телом, наблюдала, как молодой бородач скалится, кричит и ревёт жутким голосом.

На моих глазах его спина вздыбилась, через кожу быстро вылезла темная шерсть, среди которой показались острые костяные наросты.

Лицо и череп человека стремительно деформировались на глазах. Следом изменялась структура конечностей, суставов и грудной клетки.

Зрелище было кошмарное. Не прошло и четверти минуты, как перед фиолетовой хищной кошкой стоял огромный серо-черный вепрь с шестью бивнями и темно-алыми глазами.

Он всхрапнул, разрыл правой передней лапой темную землю и бросила на «пантеру».

Зверь отскочил прочь, вепрь развернулся за ним. Коша похоже была уже и не рада, что напала на них. Но было поздно.

Улучив момент, вепрь поймал «пантеру» в прыжке и буквально насадил на свои гигантские бивни.

Концы бивней, разорвав плоть кошки, вышли у неё из спины. Животное несколько раз сдавленно рыкнуло, конвульсивно дернулось и повисло на бивнях безжизненной окровавленной тушей.

Я скривилась, со страхом прижала ладони ко рту.

Эсфероты! Это были эсфероты! Но, в отличии от того, что сидел в темнице у Орсо, взрослые, огромные и ещё более опасные!

Вепрь, который сейчас скинул тело мертвой кошки на землю и отряхнулся от крови на своей шерсти, был под три туаза в длину, если не больше!

Огромный, с горбатой спиной, на которой тускло поблескивали костяные наросты, с шестью серповидными бивнями, поднимающимися вверх из-под слюнявой кабаньей губы и массивными острыми копытами, этот вепрь был прирожденным убийцей!

Вепрь вновь обратился в человека, если эсферотов хотя бы условно можно назвать людьми и вместе с соплеменниками приблизился к шлюпке.

Я в панике, стараясь не шуметь, заметалась по тесному замкнутому кузову, среди контейнеров. Я пыталась сообразить куда мне спрятаться, где укрыться.

Паническое чувство плавило мысли в голове, заставляя меня хаотично метаться по шлюпке в тщетной попытке найти укрытие.

Не придумав ничего лучше, я спряталась как можно дальше от двери, пригнувшись за самым дальним контейнером.

Здесь я вжалась спиной в ребристый бок металлического вместилища и, таращась в стену напротив себя, затаилась.

Я слышала, как эсфероты переговаривались на своем грубом гортанном языке.

Меня ужасала мысль о том, что от этих жутких бородачей я отделена лишь одной не самой прочной, на вид, дверью.

Послышался какой-то шум, что-то громко зашипело, раздалось быстрое электрическое потрескивание, и вдруг запахло раскаленным металлом.

С напряженным ожиданием, я выглянула из-за контейнера и, со смесью страха с нервным негодованием, увидела, что прямо по двери шлюпки, с характерным шкварчащим шипением, ползет раскаленная борозда быстро плавящегося металла.

Бородачи снаружи незатейливо резали дверь плазменным или газовым резаком.

— Ишь ты какие запасливые, чтоб вас вывернуло! — в сердцах проворчала я.

Через несколько секунд выжженный резаком кусок двери выпал внутрь шлюпки, с лязгом ударившись об пол.

В шлюпку залетел влажный шумный ветер, со сладковато-травянистым запахом.

Я затаила дыхание и даже зажала ладонями рот и нос. Но мое сердце предательски и громко топтало грудь, частыми гулкими толчками и, казалось, звучало на всю шлюпку

Я услышала тяжелую и угрожающую поступь тяжелых шагов.

Похожий на звериные рычания, грубый язык зазвучал в стенах шлюпки.

От их слов по коже крался ужас. От осознания того, что меня вот-вот обнаружат каменели мышцы тела и, казалось, отнимались конечности.

Шаги взрослых эсферотов звучали уже совсем близко.

Учащенные и упругие толчки сердца в груди, резонировали по всему телу. В такт сердцебиению и пульсу, казалось, сжимался живот, череп и легкие.

Они были уже рядом.

Я замерла, я не знала, куда мне бежать и что делать. Я попыталась сосредоточится, чтобы использовать метеомант и, если получится, звездануть иродов молниями по мордам.

Правда, если дотянусь… Метать молнии или, тем более, направлять их я не умела. Я могла вызвать бурю в той или иной области, и… и нам этом всё. Даже прекратить ураган, дождь, град и грозу я сама не могла.

Во всяком случае пока.

— Kroktar!!! — внезапно рявкнул кто-то из эсферотов, и я буквально чуть не умерла от этого крика.

Топот ног загремел совсем рядом со мной. Спустя миг, чудовищная сила отбросила контейнер, за которым я пряталась, и я истошно заорала.

А надо мной, со свирепо оскаленным бородатым лицом, возвышался один из эсферотов.

Здоровый, высокий, в плаще из шкуры и с рогатым черепом на плече, при виде меня он презрительно сплюнул и выхватил из-за пояса длинный корд, с кривым лезвием.

На острие корда сверкнул угрожающий блик.

— Commä su, kroktar! — рявкнул темнобородый эсферот с кордом и протянул ко мне левую растопыренную пятерню.

Я попробовала отпрянуть назад, но рослый дикарь без труда поймал меня, схватил за шиворот и подтянул к себе.

Я буквально повисла в его руке, беспомощно дергая ногами в воздухе.

Удушающий страх захлестнул меня, когда я увидела свое отражение в свирепых багрово-карих глазах.

Совершенно инстинктивно я обхватила пальцами его широкое запястье.

Короткий миг не естественной экзальтации налетел внезапно, тут же обернувшись уже привычной и знакомой болезненной тяжестью в мышцах. Шок и мелкая судорога пронзили мои руки от плеча до ладоней, прожигая плоть.

Мгновение, и между моих пальцев застрекотали мелкие извивающиеся молнии.

Бородач вскрикнул от боли. Разинув рот, он с криком боли запрокинул голову и разжал пальцы левой руки, что сжимали ворот моей форменной куртки.

Я грохнулась на пол, больно ударившись левым коленом.

— Гадство! — яростно выкрикнула я, ощущая ревущую боль в ушибленном коленном суставе.

Эсферот, которого я «ужалила» разрядом молний, рычал и выл от боли. С зажмуренными глазами и оскаленным лицом, он отчаянно махал растопыренной левой рукой.

Его соплеменники ринулись ко мне и подняли свои штурмовые винтовки.

Я юркнула за ближайший контейнер, а воздух вокруг меня загремел от выстрелов. Тяжелые и крупные пули винтовок, предназначенные крошить ряды врагов, с брызгами искр выбивали вмятины в прочных стенах шлюпки.

Я, сжавшись в комок и закрыв голову руками, не смела подняться и двигаться.

Стрельба прекратилась, я услышала, как эсфероты переговариваются и идут ко мне.

Судя по звукам, они пытались обойти меня с двух сторон.

Я посмотрела на свои ладони, их всё ещё ощутимо пекло после использования метеоманта.

Несколько секунд я напряженно соображала, что мне предпринять. Тут меня осенило: я могу, если постараюсь, выдавать через ладони разряды в несколько десятков, а то и пары сотен тысяч ампер.

Тут мой взгляд упал на пол шлюпки.

Я задумалась о том из каких материалов может быть сделана шлюпка и какая у них электропроводность.

Впрочем, плевать. Другого плана у меня всё равно не было.

Я упёрла ладони в пол – он был прохладным и чуть шероховатым – затем я сконцентрировалась на веществе метеоманта в своих генах, клетках и крови.

Ощутив знакомые явления в организме, я напряглась.

Два быстрых биения сердца, и всё тело резко сжала, сдавила и размяла судорожная болезненная тяжесть.

От порывов налетевшего ураганного ветра всколыхнулись мои пепельные волосы.

Разряд прошел от плеч до локтей и мощным потоком вырвался через мои конвульсивно растопыренные пальцы.

С тугим и вибрирующим звуком пол заискрился под моими ладонями. Руки обожгло пламенеющей болью, я закусила губу и через слезящиеся глаза увидела, как по стенам шлюпки засверкали извивающиеся кривые молнии.

Яркие, сине-белые, они подобно призракам появлялись и исчезали, стремительно расползаясь по стенам, полу и потолку шлюпки.

Помещение наполнилось криками боли пораженных разрядами эсферотов.

Я быстро выглянула.

Некоторые из бородачей, зажмурившись, наклонились вниз и трясли головой, другие припали на колено и упёрлись свободной рукой в пол, а часть и вовсе повалилась без сознания.

Я решила, что это и есть мой шанс спастись.

Что было сил я рванула вперёд, выскочила из шлюпки и понеслась, не разбирая дороги, прочь от упавшей шлюпки.

Я бездумно ринулась в чащу леса, это было опасно, я понимала. Но единственное, что мною сейчас двигало это желание как можно быстрее и дальше убежать от свирепых бородачей.

Через несколько секунд, когда я отчаянно продиралась вперёд сквозь заросли ветвей и листвы дивного леса, за моей спиной раздался хор наполненных кровожадной яростью криков.

Я выругалась на бегу.

Эсфероты слишком быстро оправились от моих разрядов.

Через несколько секунд донеслись новые крики, уже знакомого мне слова «Kroktar» и звуки беспорядочной пальбы.

Я отчаянно мчалась вперёд, раздвигая руками гибкие упругие ветки с синими, желтыми и багровыми листьями.

Какое-то растение обстрекотало мне ладони на подобии крапивы, в волосах запутались какие липкие цветочки, похожие на репей.

Попадающиеся на пути шипастые ветки огромных кустарников рвали одежду, царапали руки, лицо и норовили выколоть мне глаза.

Гулкие выстрелы раздались совсем рядом, я испуганно обернулась и с заполняющим душу хладом ужаса, увидела стремительно приближающийся ко мне из теней леса громадный силуэт гигантского кабана.

Что-то больно ударило по ноге, я запнулась, упала и кубарем покатилась вниз по склону.

Небо, трава и деревья смазанным вихрем метались перед глазами.

Я закричала, но тут же земля попала мне в рот.

В спину, между лопаток, по позвонкам, в лоб и по коленям я получила с десяток тупых ударов, от торчащих из-под земли корней, кочек и камней.

Мое падение и полет вниз по склону прекратился, когда я упала лицом во что-то вязкое, холодное и жидкое.

Охая и стоная от боли во всем теле, я с трудом поднялась. На одежде, руках, в волосах и на лице повисла какая-то черно-бурая липкая субстанция, похожая на смесь трясины и киселя.

Лицо и руки сильно саднило, от ударов ныли спина, локти и колени.

Даже просто двигаться было больно.

Я поднялась на подрагивающих ногах и увидела, что нахожусь среди болотистой местности с бурой сухой травой и слабо флюоресцирующими цветами.

Грязно-бурый водоем был размежеван выступающими узкими бороздами и холмами земли, со скудной растительностью.

Одно болото ими, фактически, было разделено на десятки маленьких отдельных водоемов.

Надо мной в небе прогрохотала молния, я задрала голову ввысь, и тотчас же, заслоненный серо-металлическими тучами, небосвод лопнул несколькими кривыми трещинами ярко-белых молний.

Секунда, и с неба обрушился шквальный ливень, над лесом завыл ветер.

Он сотрясал деревья, кустарники и разбрызгивал воду.

Я обвела взглядом окрестности, пытаясь сообразить, куда мне идти и как выбираться отсюда.

От свирепого гортанного крика я вздрогнула на месте, пошатнулась и едва не поскользнулась на мокрой склизкой почве.

Обернувшись, я увидела, что группа эсферотов была уже совсем рядом.

Они стояли на берегу болота, указывали на меня пальцами и целились из винтовок.

Я рывком упала в зловонную воду, стараясь опуститься ниже уровня растущей тут травы, и тут же надо мной загрохотали очереди стучащих выстрелов.

Но не прошло и нескольких секунд, как эсфероты почему-то прекратили стрельбу.

Послышались их крики, и, к своему удивлению, я услышала в них что-то похожее на страх.

Я несмело, с опаской чуть приподнялась и увидела, как бородачи спешно ретируются в чащу леса.

Я непонимающе нахмурилась, но ответ странного поведения эсферотов крылся у меня за спиной.

Почувствовав шевеление позади себя, я быстро перевернулась на спину и едва не заорала диким голосом, не в силах воспринимать то, что увидела.

Их было больше десятка…

Тёмные, как будто текучие и жидкие, как будто созданные из нефтяных фракций, они переливались тусклыми бликами.

Длинные, вытянутые вверх силуэты, смутно напоминающие человеческие. У них были конусовидные тела, очень длинные, достающие до земли руки с дымчато-водянистыми пальцам, а сплетающиеся между собой ноги больше напоминали медленно кружащийся вихрь из чёрного дыма или воды.

Головы существ тлели и чадили клубами медленно растворяющегося дыма. На том месте, где должны были быть лица тускло сияли желто-белые глаза без намека на зрачки.

Вжимаясь от страха во влажную липкую землю, я несколько мгновений смотрела на тёмные воплощения.

Они безмолвными и бесшумными призраками окружали меня, нависали надо мной и, как будто с любопытством, рассматривали.

Я затравленно глядела по сторонам, забитая и зажатая паническим смятением.

А тёмные твари готовились пировать.

Я каким-то образом ощущала их голод и злорадное предвкушение.

Я помнила слова профессора ди Рокруа и у меня совершенно не входило в планы делится временем своей жизни с этими чёрными тварями.

Может я и сдохну, в конечном итоге, но и попировать мной им не удастся!

Тяжелая боль вгрызлась в тело, кожа болезненно запылала, а в густеющих гневной темной синевой грозовых небесах, раздался залп грома…