Бесишь

21

Ник рядом фыркнул, но взгляд был благодарный, хоть и напряжённый.

Кристина фыркнула, откинула голову назад.

— Девушка… — она усмехнулась, глядя на Ника. — А ты уверен, что она вообще приедет? — Губы её дрогнули. — Может, уже передумала?

У меня внутри всё сжалось, но я промолчал. Посмотрел на Ника. Он зло сжал губы.

— Она приедет, — процедил он, отстраняя Кристину. — А ты, Крис, хорош бухать и лезть ко мне. Найди себе кого-нибудь ещё.

— Ну ладно-ладно, — протянула она, но в голосе её была ехидная нотка. — Я-то думала, что мы все тут семья. — Она подмигнула мне. — Ты всё такой же… стойкий.

Я вздохнул, глядя ей вслед, когда она ушла, качая бёдрами.

— Сука, — выдохнул я тихо. — Баба-беда.

Ник развернулся ко мне, налил себе ещё виски и с нажимом взглянул.

— Ты видел, как она цепляется? — спросил он хрипло.

— Видел, — ответил я спокойно. — Но это твой праздник, бро. Отдыхай. А если что, я рядом.

Мы чокнулись стаканами и выпили. Музыка продолжала греметь, народ веселился. А у меня внутри что-то зудело, как будто кто-то снова вставил нож и провернул.

Соня… Чёрт побери, Соня.

Вечерело, и праздник Ника окончательно превращался в тот самый беспредел, ради которого мы все здесь и собрались. Колонка разрывалась так, что уши гудели. Музыка била прямо в грудь, грохотала по пляжу и за отелем. Народ разбрёлся по всему острову, некоторые зависли у барных стоек, другие у костра, кто-то уже шлялся в леске с бутылкой, а пара самых отбитых купалась прямо голышом в океане.

Воздух пропитался запахом алкоголя, дыма и чужих духов. Я бродил по пляжу, допивая четвёртый или пятый стакан виски, и смотрел на полуголые тела, которые двигались в ритме музыки. Тут было всё, чтобы забыться: жара, ночное небо, бармены, льющие коктейли как воду, и бабы, готовые на всё.

Ник метался от одной компании к другой, всех знал, всем улыбался, за каждого выпивал, хлопал по плечу. Настоящий хозяин праздника. Я видел, как он иногда останавливался и оглядывался, будто искал кого-то. И я знал, кого он искал. Но Соня ещё не приехала.

В какой-то момент и я захмелел, глядя на этих девиц с открытыми купальниками и жопами на весь пляж. Долго терпеть не смог. Одна аппетитная блондиночка, бедра как у богини, сама полезла ко мне на шею. Я усмехнулся, кинул взгляд на отель — пустых номеров тут хоть жопой жуй. Я не подросток, чтобы на пляже в песке трахать. Увёл её, закрыл дверь и показал, кто тут хозяин.

После неё у меня внутри всё ещё горело. Я вернулся на улицу, музыка всё так же гремела, народ всё так же веселился. Ник сидел у бара, бокал в руке, а рядом ошивалась эта Кристина. Она снова к нему липла, даже после всех его «отвали».

Я подошёл, хлопнул её по плечу.

— Детка, проваливай. — Голос хриплый, но ухмылка вполне дружелюбная. — Ник занят.

Она недовольно фыркнула, смерила меня взглядом, но всё равно ушла в сторону, на ходу покачивая бёдрами.

Когда мы остались одни, я заметил, что Ник не весел. Он держал стакан двумя руками, смотрел в него, как будто там ответы на все вопросы.

— Чё ты раскис, бро? — спросил я, садясь рядом.

Он поднял глаза, хрипло выдохнул.

— Соньки не хватает, — признался он тихо, и в этом голосе было что-то настоящее.

Я усмехнулся, хотя внутри всё резануло, как ножом. Её глаза передо мной стояли, даже после блондиночки, даже после этой чёртовой музыки. И от того, как я поступил с другом, внутри что-то скребло. Но я привычно отшутился.

— Ты просто хочешь трахаться, — ухмыльнулся я, доставая сигарету.

Ник посмотрел на меня и тоже усмехнулся, но глаза остались пустыми.

— Это тоже! — хохотнул он. — Тем более, эта Кристина всё время возле меня трётся. Но ты знаешь, Владис, впервые что-то внутри меня сдерживает. И мне поэтому ещё больше её сейчас не хватает… Соньки.

Я закатил глаза, прикуривая.

— Да приедет твоя Сонька, не ссы. Давай лучше бухнём, — я хлопнул его по плечу. — Но на всякий случай держи свой х*р в штанах. Бабы измен не прощают… Разве что такие, как Кристина, которым нужно только бабло и офигенный трах. А мораль они послали к чёрту.

Ник горько усмехнулся и махнул рукой, будто признавая, что я прав. А я глотнул виски и понял: эта ночь ещё не закончена. И в моей голове эта Соня всё равно сидит. Чёртова девчонка.

Вечер был в самом разгаре. Я и сам уже изрядно нализался — виски лился рекой, музыка долбила так, что сердце в груди отбивало ритм. Ника я больше двух часов не видел. Может, он с кем-то в кустах завис, а может — просто ушёл спать. Чёрт его знает. Время потеряло смысл — ночь, движняк, смех, дым — всё слилось в один бесконечный праздник.

И вот я уже дошёл до той стадии, когда тело просит одного — найти бабу и трахнуть её, а потом вырубиться.

Брюнетка сама лезла ко мне, руки в мои шорты, дыхание горячее, глаза как у голодной волчицы. Я усмехнулся — ладно, детка, ты сама напросилась.

На первом этаже, прямо у стены, прижал её и впился в губы. Она стонала, пальцы цеплялись за мои плечи, а я оглядывался, ища пустую комнату. Дёрнул ручку одной двери — открыта. Захожу — а там кто-то уже стонет так, будто мир кончается.

— Пардон, — усмехнулся я, отступая и захлопывая дверь. — Извините, ребята.

В следующей комнате уже никого не было. Завалились туда с брюнеткой. Она умелая. Миньет у неё был как искусство. Остаток ночи я с ней уже не помнил. Всё слилось в один сплошной кайф, а потом — провал в пустоту.

Утром я проснулся с тяжёлой башкой и пеплом во рту. Выбрался из кровати, брюнетка ещё спала, разметавшись, как кошка. Я закурил, вышел на улицу. День уже палил так, что песок под ногами обжигал. Музыка стихла, остров будто выдохнул после ночного угара.

Я начал искать Ника. Обошёл пол острова — на пляже его не было, у бассейна тоже. Телефон он не брал. Ну, значит, отсыпается где-то. Зная его, мог и на крыше уснуть.

Прошёл несколько номеров, заглядывал в приоткрытые двери — пусто или чужие тела. И вот я подошёл к тому самому номеру, где ночью слышал женские стоны. На секунду задумался: может, он там?

Открыл дверь — и охуел.

Кристина как раз натягивала платье. Волосы растрёпаны, губы припухшие, глаза блестят. Она заметила меня — и только хмыкнула, проводя ладонью по волосам.

А Ник сидел голым на кровати. Простыня на бёдрах, в руке сигарета, а взгляд — будто мир рухнул. Потерянный, как после боя.

Я замер в дверях, сигарета чуть не выпала из пальцев.