Таунхаус

16.

Едва она вошла в квартиру, то сразу почувствовала запах лекарств. Он был таким плотным, что ей стало трудно дышать и захотелось на воздух. Но она преодолела себя, вспомнила сходные моменты в своей жизни. Увы, люди болеют, и с этим приходится мириться.

А то, что перед ней находился больной человек, у  Дормидонтовой сомнений не было. И не то, чтобы он выглядел как-то уж особенно  плохо, но выражение лица было уж чересчур скорбным. И затем, когда она немного пригляделась, то увидела, что у него неестественно  тонкая рука.  У здоровых людей таких не бывает.

- Чем могу вам служить? – спросил мужчина.

Нину Сергеевну поразил его голос, низкий и очень глубокий.

Так как приглашение пройти в комнату не последовало, ей пришлось все объяснять в прихожей. От этой или  по другой причине Нина Сергеевна чувствовала себя не комфортно. Поэтому она говорила непривычно  сбивчиво и не последовательно. Ей стало стыдно за себя, что он о ней подумает? Решит, что пришла какая-то полоумная баба и предлагает поучаствовать в каком-то сомнительном действе.  Естественно, он откажет. Ему и так поди не до подобных дел.

Ее худшие опасения быстро стали подтверждаться.

- И зачем вы мне все это рассказываете? – строго спросил он.

- Я хочу вас пригласить на собрание.

- На собрание?  А вы бы прежде поинтересовались, а нужно ли мне это собрание? – желчно произнес он.

- Вот для этого я вас и побеспокоила. Уже все жильцы согласились. Извините, если вам мое предложение неприятно.

- Причем тут приятное или неприятное. Это не те категории, в которых надо обсуждать вопрос.

- А тогда в каких? – пробормотала,  сбитая с толку Дормидонтова.

- Жизнь и смерть – только это имеет значение. Остальное все производное.

- Вы, конечно, в глобальном смысле правы, но мы намерены собраться для решения более простых проблем.

- А какой тогда смысл собираться? - вдруг огрызнулся  мужчина.

Неожиданно для себя Нина Сергеевна вдруг почувствовала, что начинает заводиться. Она знала за собой такое качество, когда эмоции начинали превалировать над разумом. И тогда она теряла контроль над собой. Такое с ней случалось редко, но все же несколько раз в жизни она срывалась, по выражению одного человека, с петель.  

- Пока человек живет, ему приходится решать массу задач. Никто за него это не сделает. Только он. И самый большой грех - это желание отлынивать.  С него начинается любое падение. Такую мысль я всегда внушала своим ученикам.

Она поймала на себе взгляд мужчины.

- Я не ваш ученик.

- Не важно! – парировала она. – Все равно вы чей-то ученик. 

- И что ж из этого вытекает?

- Что ваш учитель был бы вами сейчас недоволен.

- Откуда вы можете это знать?

- Я была всю жизнь учителем. И все про них знаю. Больше всего их расстраивает то, что их ученик не оправдал надежд. 

По его взгляду она сразу поняла, что задела его за живое.

- Это не вам судить, - хмуро произнес он. – Вы разве не видите, что я не здоров. 

- Извините, я не хотела вас обидеть, - поняла Дормидонтова, что зашла слишком далеко. В самом деле, и чего она взъелась. Тем более, человек болеет, а болезнь любого делает не адекватным.  Внезапно к ней пришла одна мысль.

- Здесь тоже есть один человек, у которого не очень хорошее здоровье. К тому же он вас значительно старше. Но я не сомневаюсь, что он пойдет на собрание.

- И кто же это?

- Кайгородов  Александр Рюрикович.

 Дормидонтова увидела, как встрепенулся ее не любезный собеседник.

- Кайгородов? Тот самый.

- Тот самый, – подтвердила она.

- И он придет на ваше собрание?

-Уверена в этом.

Мужчина опустил голову.

- Я подумаю. Мне давно хотелось с ним познакомиться. И вот Бог дал такой шанс. Удивительно! Как вы думаете, зачем?

Вопрос застал Нину Сергеевна врасплох.

- Впрочем, о чем это я, совсем потерял ориентацию. – Мужчина так посмотрел на нее, что у  Дормидонтовой  не возникло сомнений, что ей пора уходить.

 Она двинулась к выходу, тем более для этого надо было сделать всего два шага. Он молча пошел за ней и закрыл дверь. Странная у них произошла беседа, подумала Дормидонтова.