Шакал. Багряный рассвет

Глава 4

На протяжении всего оставшегося дня, я приходила в себя после пережитого... Даже не знаю, как это назвать. Ужаса – слишком примитивно. Зверства – не передает той душераздирающей картины в полной мере…

И только ближе к вечеру осознала, где я вообще и почему оказалась зарытой в прицепе с сеном.

На мое счастье, девушки из первого отряда оттащили меня от собак, пока валялась без сознания, и припрятали под сеном.

И когда я, к вечеру того же дня пошла обмыться от присохшей к коже грязи и травы, то столкнулась лоб в лоб с Шалхой.

Он, черт проклятый, поджидал меня у душа и был невообразимо пьян. Настолько пьян, что едва ли стоял на ногах.

Таким пьянющим я его еще ни разу не видела. И очень понадеялась, что Шалха из-за того так сильно напился, что его ребенка заживо сожрали собаки.

— Не хочешь побегать по лесу? — томно воспроизвел Шалха, к моему досадному удивлению, пребывая в поразительно игривом расположении духа.

— Предлагаешь испытать удачу, да? Мне, да?! — выдала я непроизвольно истеричным шёпотом.

— Почему нет, мон шарм?

Смерив меня глазами и не переставая кидать пошлые намеки, изрёк Шалха с коварной насмешкой.

Понимая, что ему могли даже и не сообщить о случившемся, посчитав это чем-то незначительным, рядовым, обыденным, меня всю раздирало упрекнуть Шалху в том, что он отсутствовал в лагере в столь чудовищный день. Но в последний момент я передумала поднимать скандал на повышенных тонах и требовать максимально сурового наказания для виновных в гибели ребенка.

А точнее — одумалась, а не передумала.

Ведь Шалхе могли и сообщить уже.

Вряд ли этот факт стали бы утаивать от правой руки хозяина филиала ада. Пусть, инцидент и незначительный для таких чудовищ, как все они без исключения, но тем не менее.

Да, скорее всего, Шалха в курсе случившегося.

Только загвоздка в том, что самому Шалхе, вероятнее всего, плевать, съели его очередного ребенка собаки или же свиньи, либо его умертвили иным способом. А раз так, не стоит и пытаться воззвать к его совести. Совести там с роду не водилось. Впрочем, как и всего того, что свойственно нормальному человеку.

Кое-как я все же усмирила в себе взрывной порыв пылающего в груди гнева и смиренно отвернулась, сдержанно проговорив.

— Я уверена, что не добегу. Потому и пытаться не стану.

— Уверена, что не добегу… И пытаться не стану… —раздражающе насмешливо коверкал он мои речи. — Жаль, жаль... Я б поохотился на тебя в полёте. Пташка ты моя залетная...

К моему опасению и непримиримому негодованию, Шалха после того взялся приставать ко мне, желая отыметь у всех на виду. И несмотря на мои стоические отпирания и попытки оттолкнуть его, ему все же удалось залезть рукой ко мне в штаны.

— Жаль, что меня ждут обязанности. Потому не могу провести с тобой время. А так бы я тебя ух... как натянул бы... да прямо здесь...

Ядовито шептал он мне в лицо, грубо теребя между ног и с каждой секундой вызывая во мне лишь одно желание — расправиться с ним максимально безжалостно.

— А ты снова ёжиком притворяешься? С чего вдруг? Где же твоя любезность к хозяину?

— Собаки съели! — огрызнулась я, свирепо поглядев ему в глаза.

— Ах, вот оно что… Вот оно что...

Шалха вынул из меня пальцы и чувственно облизал их, не обрывая зрительного контакта со мной.

— Надеюсь, ты будешь скучать по мне, мон шарм. И когда вернусь, — а вернусь я с рассветом, — ты вспомнишь, как следует разговаривать с хозяином и трепетно выразишь мне свою любовь при встрече.

— Не надейся, Шалха. Я тебя ненавижу. — решительно прошипела ему в лицо, едва удержавшись, чтобы не плюнуть туда же вдовесок.

— Грубо. Очень грубо, мон шарм. Ты разбила мне сердце. Но я не против, чтобы ты меня ненавидела. Ведь ты имеешь на это право. Только на это, кстати. — изъяснялся он с нескрываемой иронией. — И еще. По поводу сегодняшнего инцидента...

Я невольно напряглась и замерла, опустив глаза. Ведь сейчас Шалха заведет разговор о растерзанном маленьком ангеле...

— Ты впечатлила всех своей выходкой. Любишь детей? — с таким холодным, невыносимым безразличием добавил Шалха, словно вещал о погоде на другом континенте.

Теперь нет сомнений, что Шалха в курсе случившегося. И его совсем не тронуло это. Ни грамма скорби на его лице не заметно даже если очень сильно приглядеться.

— Люблю. Очень люблю. Дети — это ангелы. Они посланы, чтобы отдать нам, грешным, погрязшим в пороке и мирских слабостях, свои небесные крылья. Дети — это чудесный подарок от Господа! С ними нельзя обращаться так, как обращаетесь вы! Гореть вам всем в аду за это!

Выпалила я на одном дыхании и затихла, ожидая услышать в ответ вовсе не то, что этот презренный дьявол во плоти изрёк дальше.

— Да, да, мон шарм… — с переигранным сожалением вздыхал он. — Хороший ты человек, раз так думаешь о детях, чудесах и прочей лабуде. Очень хороший человек. Однако не во всём ты так хороша, как хочешь показаться. Далеко не во всем…

Шалха смолк пугающе резко и обратил на меня свой гневный, пробирающий до костей, взор.

— Почему не справилась со своими обязанностями?