Интеллигентный сталкер V.2.0 Часть 1.

2

Осмотревшись, нашёл ветку и осторожно ткнул ею в спину мертвеца. Эффект оказался потрясающим – покойный пришёл в движение сразу весь. Руки дёргаются, ноги елозят, голова ворочается, хрипит там что-то своё, а потом лицо от рамы отлепил и стал сердито плеваться желтоватыми бляшками…, а…, это не бляшки - это зубы. Толи удар об раму хороший был, толи зубы плохие, но выбило там практически всё, что раньше себе спокойно из дёсен торчало.

Покойный, крайне возмущённый потерей зубов, которые, как известно, снова не отрастают, хотя тут не факт – всё-таки мертвец, может у покойных-то как раз и отрастают.

В общем, жутко оскорблённый мертвец, вылез из погреба и кинулся в погоню за своим обидчиком. Сталкер стал отступать, используя рельеф местности, дабы замедлить покойника. Что получалось вполне себе – живой мертвец толи до сих пор плохо видел, толи из принципа игнорировал любые препятствия. Врезался он буквально во всё подряд.

Что-то сейчас подсказало сталкеру, что мертвецы смертельно опасны. Что в его ситуации, с голыми руками, да против мертвеца Зоны - да ему тут просто нечего делать, всё, его песенка спета, смерть уже вот-вот. И потому, он был очень осторожен. Долго кружил, ловко уходя от цепких рук мертвеца и его попыток прыгнуть на него. Мертвец сносил препятствия, жутко выл, активно вонял, иногда плевался в него зубами, а он продолжал отступать и кружить, изо всех сил пытаясь понять – что ж в этом существе такого смертельно опасного? Ну, мертвец. Ну, вонючий он ужас просто – после смерти не до гигиены уже как-то, руки он вот тянет, кушать сильно хочет, все дела, но как бы и всё. Что такого смертельного в этой давно мёртвой еде?

В конце концов, решив, что изрядно утомился бегать, а непонятная уверенность, что мертвец смертельно опасен ничем не подтверждается, сталкер быстрым движением зашёл за спину покойного. Кулак его опустился на череп мертвеца и тот мгновенно лопнул, забрызгав серой жижей его руку до локтя. Мертвец замер, руки у него повисли вдоль тела, он покачнулся и рухнул на колени, а затем упал грудью вперёд, да так и затих.

Сталкер остался на месте - он смотрел на мертвеца, склонив голову на бок. Он ещё долго стоял там, над обезглавленным трупом, пытаясь понять: почему же этот медленный, совсем не опасный, даже немного забавный мертвец, показался ему смертельно опасной угрозой? В чём тут причина? Так и не придя к какому-нибудь определённому выводу, он вновь ощутил голод.

Секунд пять он смотрел на мертвеца. Ну, да, тухловат. А что если внешность обманчива?

Присел на корточки, схватил ногу мертвеца и, прижав штанину к носу, шумно вдохнул, мгновенно ощутив лёгкий позыв к рвоте. Увы. Внешность говорила о нём ровно то, что было на самом деле, чистейшую, ничем не замутнённую правду. Есть это уже нельзя – понос прохватит.

Однако труп пах не только тухлой едой, почему он и не отшвырнул прочь эту вонючую несъедобную ногу сразу же. Она источала множество запахов, некоторые из которых были очень старыми, почти неразличимыми. А каждый запах, мог многое рассказать тому, кто мог его ощутить. Так что сталкер не мог просто взять и забыть об этом, лишь потому, что его слегка тошнит – подумаешь тоже. Это не смертельно, можно и потерпеть.

Несколько минут он нюхал ногу мертвеца, сняв с неё старый, разбитый ботинок. Синие пальцы торчали из рваного носка, так что он смог в полной мере ощутить весь коктейль запахов, какие распространял покойник. Мертвеца в пятку он нюхал минут где-то пять. И был за это вознаграждён - из запахов, что она распространяла, получил тонну разнообразной информации.

К сожалению, многое из того, что он ощутил, было незнакомо или знакомо столь смутно, что он не смог хоть как-то идентифицировать запах. Может, всё дело в том, что все прочие запахи подавлял один единственный, сильный и стойкий запах разлагающегося мяса и немытой кожи.

Вскоре он отпустил ногу мертвеца и замер на месте – есть хочется, а этот зомби слишком тухлый. Можно рискнуть, конечно, но он, пожалуй, не настолько сильно голоден.

Да и неправильно это, есть еду, которая похожа на него…

Хм. И почему же не правильно? Он вдруг понял, что будь этот сталкер чуть менее тухлый, он, пожалуй, с удовольствием позавтракал бы прямо тут, не отходя от своего укрытия. Потому что не есть еду, когда голоден – вот что по-настоящему неправильно. Однако, увы, этот мертвец слишком уж старый - тут и отравиться недолго. Причём вполне возможно, что сразу насмерть.

Сталкер поднялся на ноги и двинулся к лесу, росшему поблизости от его укрытия.

Лес…, так себе лес, одно название, но деревья тут есть. И живность тоже. А то, что живое, то может быть едой. Конкретно сейчас его интересовал кабан.

Пройдя несколько десятков метров под сенью древесных крон, он учуял одиноко бредущего борова и теперь преследовал его. Не торопясь преследовал, осторожно. В этом лесу много аномалий, он чувствовал их присутствие. Этот лес полон не только еды, но и смерти.

Даже если знаешь точно, где, в ожидании очередной жертвы, затаилась аномалия, этого недостаточно – мало просто чувствовать её. Один неосторожный шаг и всё, твой путь окончен, твоё тело поглотит это жуткое порождение Зоны. Запнулся, неверно оценил угрозу, не вовремя оглянулся или отклонился в сторону – порой таких мелочей достаточно. Ведь все аномалии разные. Одни стабильны и медленны, из таких можно даже успеть выпрыгнуть, до того, как тебя убьёт или тогда, когда тебя уже слегка поранит. Другие не стабильны, без чёткого радиуса срабатывания. Их нужно обходить ещё осторожнее и на почтительном удалении. А есть те, что срабатывают мгновенно и достаточно лишь слегка коснуться пространства, поражённого ими, достаточно сунуть кончик мизинца в незримую сферу и всё. За этот мизинец затянет внутрь в два счёта и ничто уже не сможет тебя спасти. Так что в охоте лучше не увлекаться, как бы силён ни был голод. Здесь слишком легко попасть в беду.

Хищные порождения Зоны не беспокоили, зомби поблизости не видать. Ничто не мешает ему догнать свой завтрак, ничто не угрожает ему, кроме самого завтрака – что-то подсказывало, что кабан вряд ли согласиться добровольно стать завтраком для совершенно незнакомого ему человека. Всё-таки, это ведь такая большая жертва - отдать себя ради благополучия и сытой улыбки на благодарном лице другого живого существа!

Мало кто способен на такой впечатляющий подвиг. А жаль, было бы намного проще жить тем, кто как раз и не испытывает никакого стремления к подобным свершениям.

В этом лесу он чуял много разной живности, не только кабанов. Но лишь этот кабан подходил ему в данный момент – он один и он достаточно большой, что б утолить его голод.

А ещё, тут он, правда, не был вполне уверен, но, кажется, с кабаном справиться проще. Так ли это на самом деле? Чувства ведь уже подводили его. Мертвец – смертельно опасная угроза, которая оказалась сущим пшиком. Теперь кабан, который кажется слабой угрозой ни о чём. Что если выйдет так же, только кабан окажется, по-настоящему, опасен? Он решил не рисковать понапрасну и, идя по следу, стал искать подходящий предмет.

Таковой вскоре обнаружился. Лежал в листве, среди корней. Нужно было лишь очистить от веточек и обломать с двух сторон под себя, под свою руку.

Вооружившись толстой и острой веткой, достаточно прямой и прочной, что бы использовать её как оружие, он продолжил преследовать свой вероятный завтрак.

Тут у него возникла уверенность, что палка это мера предосторожности, а не необходимость, просто перестраховка. Кабан относительно неопасное существо, его легко у***ь – говорили его чувства. И это настораживало всё сильнее. Похоже, кабана у***ь будет не так-то просто.

Идти пришлось долго, но всё же настал момент, когда кабан остановился, копаясь в земле в поисках каких-то вкусностей. Сталкер получил возможность нагнать его и напасть неожиданно.

Остановился кабан на небольшой полянке. Можно было бы сказать, что лесной полянке, но деревья тут росли только с трёх сторон и весьма жиденько. Как следствие - дичь заметила охотника, едва он подошёл достаточно близко. Своё тут сыграла и новизна мероприятия. Он полагался на инстинкты, подспудные знания, воспоминания, на интуицию, в конце концов, однако, как оказалось, зря. Всё это дело, сейчас упорно молчало. Он подкрался, ему даже показалось что ловко и незаметно, но кабан так почему-то не считал. А людей он не боялся, в бегство обратиться не пожелал, испугаться, наглым образом, не захотел.

Запоздало, кажется, немного даже ехидно, ожила память. Оказывается, оно так примерно и бывает - звери Зоны редко убегали в ужасе великом, от всяких там двуногих, ибо не были они зверями вполне обычными и к двуногим представителям фауны относились всё больше как-то в гастрономическом смысле. Звери Зоны, такие вот они, не похожие на зверей обычных – а как ведут себя те самые обычные? Он не помнил, но, кажется, сильно не так.

Животное, сущности немного свинской, резво повернулось к охотнику и, низко опустив массивную голову, принялось громко фыркать, да рвать землю острым копытом.

Какой тут убегать или там напугаться! Здоровенный, мускулистый и немножко мохнатый травоядный представитель местной дикой природы, был глубоко возмущён, что какому-то там сморчку с палкой, вдруг вознамерилось отобедать его громадной тушей.

Бежать? Ах, оставьте! Чего там страшного? Всего лишь человек.

Кабан собрался напасть первым.

Сталкер, в другой ситуации, наверное, предпочёл бы отступить, повинуясь простому как морковка, инстинкту самосохранения. Однако – кушать хотелось всё сильнее, а еда вот она, нужно её только как-то убедить, едой стать. Жаль, что пистолет перестал стрелять – сейчас очень бы пригодился. Но чего нет, того нет.

Сталкер вышел на полянку, со своим жалким подобием копья и теперь, прогулочным шагом, приближался к рассерженному зверю. Кабан от такой наглости фырканьем подавился, расстроился весьма, даже на миг перестал землю копытом рвать. В нём весу чуть ни тонна, а к нему такое безобразно пренебрежительное отношение! Возмутительное безобразие!

Уязвлённая гордость, в миг и полностью, стёрла всякое удивление лесного великана.

Сердито хрюкнув, кабан кинулся на врага. По идеи того должно было размазать по земле как масло по хлебу. Увернуться от неповоротливой с виду туши кабана, далеко непросто – несмотря на вес эта зверушка весьма проворна. И это если говорить о самом обычном взрослом кабане, а порождения Зоны могли дать своим нормальным сородичам приличную фору.

Сталкер был обречён, его самонадеянность непременно погубит его. Что может человек, с копьём из просто ветки, против огромного лесного кабана взращенного жестоким миром Зоны?

Разве что убежать, истошно вопя от ужаса, да испачкать штаны чем-то, что отвлечёт животное от его персоны, преисполнив животное то, вполне здоровым отвращением.

Однако сталкер так не считал. Никаких мыслей у него не было – он просто действовал, повинуясь порывам подсознания и своим инстинктам. Его реакция ускорилась, страх, если и возник на долю мгновения, был стремительно и полностью разгромлен растущим голодом и чувством собственного превосходства, что дарила ему некая подсознательная уверенность, что ему по силам прикончить это огромное, могучее и, на самом деле, весьма грозное существо.

Ступая сюда, на эту поляну, он не представлял, как справится с кабаном при помощи одной лишь палки. Сейчас, за миг до столкновения с несущейся на него тушей, он точно знал, что ему нужно делать. Знал, как прикончить это существо быстро и относительно легко…

Почему-то возникло чувство, что это лишнее. Что он может покончить с кабаном иначе, почти не затратив усилий и с куда меньшей опасностью для себя.

Понять, что к чему и почему такое чувство возникло, он и не старался. Зачем? Еда вот она, прямо тут, несётся на него, что б распороть живот клыками и растоптать копытами. В руках оружие, копьё почти, руки сильные, сам он выспался, так зачем тратить время на раздумья?

Где-то на краю сознания возникла мысль, что задуманное воплотить будет очень сложно.

Одна ошибка и всё, кабан прикончит его в два счёта. Потребуется вся реакция, какую он развил в прошлом, вся сила, какая у него есть, вся концентрация на какую он способен и…

Он отбросил эти глупые мысли прочь – он чувствовал, что справится и это не будет сложным, это будет даже легко. От него не потребуется каких-то запредельных усилий. Всё достаточно просто, ему по силам…, не говорит ли это противоречие о том, что когда-то, это было именно таким, как подали его мысли? Может быть, раньше он мог сделать так же, но раньше это требовало титанической отдачи? А теперь, по какой-то причине, всё изменилось и он…

Мысли. Мысли – это плохо. Думать. Думать, значит быть медленным.

А медленная пища, это не та пища, которая ест. Это та пища, которую едят.

Сталкер побежал навстречу кабану. За миг до столкновения с кабаном, сталкер со всей силы вонзил ветку в его глаз. Сила удара была такова, что ветка вошла в голову лесного великана лишь частично и практически сразу сломалась. А сталкер, лишившись своего хлипкого копья, отклонился в сторону, прыгнул и грохнулся наземь сбоку от своей жертвы.

Перекатившись по земле, сталкер врезался в дерево и, не обращая внимания на боль, сильным прыжком подскочил вверх, где ухватился руками за ближайшую ветку. Спустя пару мгновений он уже поднимался вверх, в густые кроны, где и замер, активно притворяясь, что его тут нет.

Кабан продолжал нестись вперёд, исступлённо визжа. Ослеплённый болью он пробежал по инерции ещё немного и, остановившись, с диким визгом развернулся.

Зверь чувствовал близость смерти и теперь желал лишь одного: покончить со своим убийцей.

Ветка, перед тем как сломаться, вошла глубоко в мозг кабана - будь он из лесов обычных, что за Стеной растут, рухнул бы замертво уже через несколько секунд. Выжить после такой страшной раны почти невозможно, даже для большинства из порождений Зоны.

Кабан чувствовал, что умирает и бешенство поглотило всё его существо, дав ему и солидный приток сил – последний в его жизни. Развернувшись, он приготовился растоптать человека, но не обнаружил его перед собой. Яростно визжа, кабан стал вертеть головой. Но человека нигде нет.

Визжа и хрюкая, кабан принялся бегать по полянке, круша всё, что попадалось на его пути. Это длилось недолго, силы быстро покидали его. Вскоре, в последний раз он протяжно завизжал и улёгся наземь, подле коряги только что растоптанной его копытами в мелкую труху.

Там он долго лежал неподвижно, гаснущим взором глядя на мир, где его уже не будет.

Дыхание лесного великана становилось всё реже. Спустя несколько долгих минут кабан умер, так и не сумев отомстить своему убийце.

Сталкер просидел на дереве ещё минут десять, после того как перестал слышать дыхание кабана. Он знал, что оно ещё было: просто не такое сильное, что бы он мог его слышать.

И всё это время голод терзал его. Мучительно, но не слишком – он просто терпел, не думая, не позволяя мыслям отравлять своего существования. Спуститься, пока кабан жив, он не мог - рискованно. Из последних сил, зверь мог попытаться нанести удар бивнями, попытаться забрать своего убийцу с собой. А значит, нужно ждать. Всё просто и интуитивно понятно, думать нет никаких оснований, достаточно просто реагировать.

Кроме голода, его никак не покидало странное чувство. Ему всё время казалось, что он занимается глупостями. Он почему-то знал, что может, даже не слезая с дерева, покончить со своей добычей. Как? Он себе этого вопроса не задавал, просто чувствовал что может, но не пытался понять как. Мысли и так мешают жить, не зачем плодить их новыми вопросами. Не малую роль в том сыграло и то, что кабан уже и так в его руках. Нужно лишь дождаться, когда сердце животного остановится и всё. Смысла пытаться сделать что-то ещё, просто нет.

Решив, что зверь уже точно мёртв, он слез с дерева – медленно, не торопясь. Не хватало ещё свалиться и сломать себе какую-нибудь важную часть тела. Сейчас, в момент триумфа, когда обед уже вот он, в твоих руках, грохнуться и покалечиться – будет очень и очень обидно…, это всё так, да. Однако есть нюанс в мероприятии данном. Спустившись вниз и приблизившись к покойному кабану, сталкер столкнулся с непредвиденной проблемой. Как оказалось ни зубы, ни пальцы не могли пробиться сквозь толстую шкуру кабана.

Столько усилий, на дереве прятался час почти, копьё своё недоделанное сломал, жрать охота ужас как, добыча вот она, перед ним лежит, а съесть никак. Разве что уши ему отгрызть, хвост там, в бок лизнуть на дорожку и собственно всё? И вот как это называется?

Подходящее слово само сорвалось с языка. Он даже вспомнил, что именно оно означает и вспомнил ещё несколько слов, в сочетании с которыми оно достаточно детально и в красках описывало сложившуюся ситуацию.

Сразу же пришла уверенность, что слова те, не сильно приличные, а точнее говоря, совсем не приличные. Но как же точно они отражали сложившееся форменное бл…

В общем, нужно было что-то делать. Но что? На что сил и фантазии хватит…

Расцарапав щетинистый бок кабана, сталкер уселся рядом с тушей и без всякого выражения стал смотреть на свой не состоявшийся завтрак.

Шкура оказалась настолько толстой и крепкой, что разорвать её он не смог, палки об неё ломались, прокусить не получилось, хотя пытался долго и весьма упорно. В шею вот укусил несколько раз, в бок за ребро тяпнул. Шерсть выплюнул и за ногу кусать стал – вообще бесполезно. Только зубы ныть начали, да шерсти наглотался. Шерсть питательностью не отличалась, добраться до мяса никак…, тяжко вздохнув, таки отгрыз короткие уши кабана и сел обратно. Медленно жуя второе ухо, на вкус напоминавшее комок сухой глины, в котором кто-то клочок шерсти забыл, он продолжал смотреть на кабана, ожидая озарения, которое позволит ему наконец-то насытиться вкусным, сочным, наверняка жирным мясом.

Чувства, инстинктивное бессознательное и прочее, всё это молчит.

Может быть, нужны мысли? Может быть, как раз для таких ситуаций они и нужны? Но мысли мешают жить! С другой стороны, как он пришёл к этому выводу? Через мысли. Он раздумывал и понял, что думать это плохо – потому что думал, потому и понял, что это плохо.

Попробовать? А у него есть варианты? А какие у него…, хвост!

Не теряя времени даром, сталкер поспешно отгрыз кабану хвост.

Сел обратно. Тщательно прожёвывая добычу, стал обратно смотреть на кабана.

На вкус ещё хуже, чем уши. Но это тоже пища…, что б ещё отгрызть, раз уж до мяса не добраться? Сталкер наклонил голову набок, стал осматривать тушу и, нахмурившись, замер.

К этому выводу, к тому, что б осмотреть тушу и что-то выступающее оттяпать от неё, он пришёл как? Через мысли! Инстинкты молчат, он не знает, что делать и мысли подсказали ответ!

Мысли полезны?

Думать не хотелось. Слишком опасный прецедент. Что если он начнёт думать постоянно?

Однажды мысли убьют его – он замедлится, оступится, отвлечётся и всё, съедят его.

Но что поделаешь, ситуация не из лучших. Придётся обратиться к тому, что может помочь выжить прямо сейчас, а потом – будет потом.

Почему-то, мысли стали вести себя как-то немного по-свински. Вместо ответа по текущей ситуации, ответа о том, как добраться до вожделенного мяса, он стал думать о том, кто он такой и где находится, почему это место «Зона», а не, например, ну…, Карабах. Или Япония. Или, например, Чернобыль. Что это такое он не знал, но слова сами появились в мыслях. Наверное, они тоже были названиями каких-то мест. Не таких мест как это – тут абсолютно точно, он не мог вспомнить, но чувствовал, в местах с этими названиями, всё иначе. Там нет аномалий, нет таких кабанов, нет сталкеров…, впрочем, свои сталкеры есть везде. Всё дело в том, что на языке, в котором это слово появилось, оно означает злонамеренного преследователя, человека, который за кем-то неотступно следит, с непременно дурными намерениями.

Очень точное обозначение, если подумать. Сталкер сталкеру ведь друг, товарищ, лишние патроны и килограмм сорок вкусного мяса. Намерений дарить всем подряд радость, конфеты и цветы, у сталкеров точно не наблюдается. А вот пустить пулю в лоб ближнего своего...

Вдруг вспомнилось чувство, что сталкер не должен есть сталкера – наверное, не все сталкеры едят других сталкеров. Вероятно, это считается среди них чем-то вульгарным, может быть, не совсем приличным. Как бы там ни было, но это глупо. Мясо есть мясо, не важно, что оно делало при жизни, говорило «добрый вечер» или «муууу!». Мясо есть мясо.

Мысль о том, кто он такой, умерла, едва родившись – никакого отклика в разуме не состоялось. За то возникло много мыслей о тех звуках, что он слышал, когда шёл к руинам, по лесу, когда спал в погребе. Он подумал о тех запахах, что сохранили пятка и штаны мертвеца, совершенно наглым образом попытавшегося его съесть. Куча всего, а он не знает, что это такое.

Или знает? Просто не помнит? Он стал думать об этом, да так увлёкся, что даже голод на время утих. Впрочем, тут, скорее всего спасибо ушам и хвосту кабана – желудок получил хоть что-то и теперь активно работал над тем, что б превратить это в питательные вещества.

Мысли, мысли…, слишком их много. Никак от них не отделаться. И, в конце концов, случилось неизбежное - у него начала болеть голова.

Мысли тут же были прогнаны вон усилием воли.

Стало полегче, да и в целом гораздо лучше. Без мыслей жить попроще.

Чувства как вспышки мелькали в сознании, не обличаясь словесной формой. Просто чувствовался сильный порыв встать – он вставал, теперь нужно отворить деревянный люк – он отворял, теперь на улицу – он шёл, теперь прямо, слева и справа смерть – он шёл прямо.

Чувства, простые, понятные, вызывающие мгновенную реакцию. Так правильно, так должно быть, так легче жить и выше шанс остаться в живых.

И вот, сейчас, изучая тушу кабана, он ждал чего-то подобного. Озарение, чувство, которое направит его и позволит, наконец, насытиться вкусным сочным мясом.

Шло время. Он терзался голодом, кабан лежал мёртвый.

Уши он отгрыз, хвост отгрыз и теперь тоскливо смотрел на огромную тушу, ожидая озарения и выискивая какие-нибудь выступающие части, которые можно было бы отгрызть.

Одна такая имелась, поближе к хвосту, снизу туши, но что-то подсознательное упорно не позволяло ему отгрызть и эту часть. Пару раз порывался, но что-то останавливало, какое-то чувство, которое он не собирался обдумывать – мысли прочь. Есть что отгрызть, но отгрызать это нельзя - раз нельзя, значит, нельзя. Этого достаточно, думать об этом не зачем.

Озарения он ждал достаточно долго, что б его добычу учуял кто-то ещё. Вскоре этот кто-то пожаловал на полянку. Крысиный волк, маленький, шустрый, с крошечными злобными глазками.

Глухо рыча, времени даром не теряя, мелкий хищник местный, счастливо поскакал к местами погрызенной туше. На человека он внимание, конечно, обратил - волк, этот маленький и сравнительно не опасный зверь Зоны, хорошо знал людей. Они были вкусные и безобидные, если не держали в руках свои металлические штуки – эти опасны, этих лучше обходить стороной. Но тот, что рядом с мясом сидит, он безоружен и неподвижен: может сдох, а может больной какой. Тут главное скорость и осторожность. Сами по себе люди неповоротливы, когтей и клыков у них нет, лапы устроены неправильно, бегают они еле-еле.

Волк снизил скорость и теперь приближался осторожно. Люди могут быть опасны, если зазеваться и обернись человек сейчас, волк предпочёл бы скрыться в лесу, выждать более подходящего момента для атаки на мёртвого кабана, а то и на самого человека - он ведь совсем один, в открытую нападать нельзя. Потому как человек тут один, не дохлый и весь. Если бы был не весь, а по кускам на полу лежал, тогда совсем ведь другое дело – когда они по кускам, они вообще не опасные, но зато удивительно вкусные. Солоноватые малость, мясо нежное, шкурка тоненькая, шерсти считай, нет – чудо просто. Волк никогда не упускал случая полакомиться двуногим, если такая возможность выпадала, к сожалению, выпадала она не часто.

Человек не подавал признаков жизни. Сидит и на тушу кабана смотрит – тут точно, он подошёл уже достаточно близко, что б понять, что человек не дохлый и разнообразить кабанятину более постным мясом вряд ли получится. Хотя…, а почему нет?

Человек не двигается, смотрит только вперёд, а волк по опыту знал насколько двуногие плохо слышат, плохо видят и не чуют похоже вообще ничего. Если правильно укусить, он сможет покончить с человеком в два счёта. Мяса будет – завались, а угрозы никакой. Дохлые двуногие, если только-только затихли, опасности не представляют и вкусовых качеств не теряют.

Смущает, что человек сидит, а не лежит – было дело, в сложные зимние времена, от голоду помирая, волк пытался поймать крысу в подземелье. Ему не везло долго, пока, буквально в паре дней от голодной смерти, он не наткнулся на спящего человека. Он долго крался, держался с подветренной стороны, но человек даже не пошевелился, так и не почуял опасности. Он подобрался тогда к самой шее и увидел пульсирующую жилку. Один укус, отскок в сторону и очень скоро, вопящий человек, брызгающий кровью из порванной шеи, так и не понявший что его убило, рухнул замертво. Вкусный был человек – волк неделю жил в том подземной закутке, объедаясь нежным мясом по самые гланды.

Волк остановился и пристально посмотрел на шею человека. Кожа обгорелая, скукоженная, но заветную жилку видно – бьётся. Словно приглашает его повторить почти забытый опыт.

На миг хищник замешкался – что-то неправильно в том, какой это человек и как он себя ведёт. Он ведь просто сидит. Это странно…, жилка бьётся, её видно. Один укус и всё. Отскочить в сторону и просто подождать, пока человек не свалится мёртвым. Куда проще, чем ловить крысу. И поест и себя обезопасит.

Волк прыгнул, метя в шею – он не мог промахнуться.

Увы.

Человек отклонился вбок, почти лёг наземь и волк, испуганно пища, вписался носом точно в бочину кабана. А потом, с удивлением и ужасом, ощутил на своей крепкой шее стальные пальцы, совсем нечеловечески сильные пальцы. Впрочем, он недолго терзался страхом. Бедный зверёк почти сразу услышал хруст собственных шейных позвонков.

Хищник, в общем, и в целом, кстати, тоже, скончался почти мгновенно.

Некоторое время сталкер сидел на земле, разглядывая мёртвое тельце в своих руках. Наконец, в некотором сомнении пожав плечами, он оторвал заднюю ногу волка - она казалась ему более мясистой, и принялся жевать только что добытое мясо. Вкус оказался весьма мерзким, и было стойкое чувство, что кончится этот ужин тягостной болью в желудке. Но раз уж не добраться до кабана, придётся есть, что даёт Зона: жрать-то хочется, чего тут поделаешь?

Некоторая сырость мяса сталкера совсем не смутила. Ему и в голову не пришло, что мясо можно есть как-то иначе. Смысл с ним что-то делать? Вот мясо, вот ты – бери и ешь.

Поедая волка, он прислушивался к окружающему миру, уже по привычке, автоматически. От остроты слуха зависела его жизнь. И тут, поневоле, он начал думать вновь. Вчера ни один зверь не нападал на него, наоборот: они либо убирались прочь, либо вовсе не замечали одиноко бредущего сталкера. Теперь вот крысиный волк напал. А вчера они будто…, будто не видели его! Замечали его, а один даже хотел сожрать, только лишь Чёрные псы Зоны, крайне опасные, свирепые звери способные к сильному телепатическому…, телепатическому? Это ещё что?

И тут в его разуме будто снесло какую-то плотину - в сознание хлынули данные. Не картинки, не образа, ни звуки – просто информация, словно возникшая из ниоткуда.

Чёрные псы Зоны. Кодовое наименование в базе данных: Игла. Сильное, исключительно быстрое и свирепое животное, агрессивность выше среднего. Высокая выносливость, чрезвычайная стойкость к повреждениям, быстрая регенерация повреждённых тканей, способен мыслить тактически, великолепный охотник. Обладает способностью к инстинктивному непродолжительному телепатическому воздействию, предположительно использует как инструмент охоты – данные по этому пункту не были подтверждены экспериментально.

Средний размер взрослой особи…

Всё. Поток данных иссяк. Больше ничего, в разуме снова тишина и покой.

Игла. Так этих существ назвала его память. Глупо, этот пёс больше напоминает молнию, только чёрную. Что за «база данных»? Откуда он о ней знает? Что она такое? Пусто, больше ничего не всплывает в его памяти. А попытки вызвать новые воспоминания лишь приводят к новым вспышкам сильной головной боли.

К чёрту. Он узнал достаточно и всякие там базы данных, никакой ясности не прибавили, лишь запутав его. Это всё лишь отвлекает.

Ясно одно - отныне звери Зоны видят в нём свою законную добычу. Зона начала свою игру и играть она собирается с ним. Что ж, справедливо - он получил передышку и возможность подготовиться к жизни в роли дичи. Пора ему начинать играть свою роль, ту, о которой ему известно меньше, чем ничего. А может, и роли-то никакой нет. Просто есть он, есть Зона, есть мир вокруг, населённый множеством существ, среди которых ему предстоит занять своё место.

Зона…, а это ведь не только то, что окружает его сейчас. Зона это нечто большее, чем просто кусок изувеченной земли…, изувеченной? Хм, разве когда-то она была иной? Размышления прервали два высоких непрекращающихся визга. За спиной. Визг его удивил – он слышал их шаги, но по не опытности решил, что пожаловали собратья почти съеденного волка. Визг показался знакомым. Обернувшись сталкер смог лишь сильно удивиться: давешние щенки сидели на почтительном удалении и жались друг к другу. Красные глаза алчно изучали останки волка и просто необъятную кабанью тушу. Щенки голодны. И…, а почему бы и нет?

Сталкер осторожно встал, стараясь не спугнуть зверьков. После отошёл немного в сторону, щенки выжидательно уставились на человека. Человек кивком указал на мясо. Взвизгнув, псы подпрыгнули на месте и кинулись к кабану, проигнорировав невкусного волка. Острые как бритва зубы, без особого труда распороли толстую шкуру. Урча от удовольствия, собаки начали есть. Сталкер было ринулся к кабану – мясо теперь доступно, пара пинков и щенки разлетятся по кустам как сухие ветки, он сможет поесть, однако, он не поступил так. Щенки хорошо потрудились, пусть и невольно, но помогли ему, так что пускай насытятся первыми.

Ели они долго и много, гораздо больше, чем по идеи, в них могло вместиться. Любопытно было наблюдать за ними. Впрочем, вскоре они наелись и отошли от растерзанной туши, довольно вылизывая свои уродливые морды… Странно, он знал – они уродливы, но никак не мог сообразить почему. На его взгляд, они, пожалуй, даже красивы. Может, это оттого, что он помнил, как выглядел взрослый их собрат? В том хищнике было нечто эдакое, какое-то особое очаровывающее величие.

Как только щенки насытились, сталкер упал на четвереньки возле туши и принялся есть. Точно так, как это делали псы, разрывая мясо зубами. Иногда приходилось помогать руками. Он глотал тёплые куски, практически не прожёвывая – мясо вкусное и нежное.

Насытившись, он вытер лицо и руки пучками травы, после чего решил вернуться в свой погреб – почему-то дико хотелось спать. На всякий случай он поел ещё, уже не чувствуя голода, что называется впрок. А после поспешил уйти подальше. Звуки принесли весть, что кровь кабана стала манком для множества голодных существ. Со всеми он вряд ли справится так же легко, как с крысиным волком, тем более, сейчас, когда так хочется спать. Он поспешил прочь. Щенки увязались за ним. Почему, он не мог понять. Они не были голодны, жаждой убийства не страдали. Тем не менее, упрямо следовали за ним. Уже у самого домика он остановился. Щенки тоже. Не меньше получаса звери и человек пристально смотрели друг на друга.