Интеллигентный сталкер V.2.0 Часть 1.

3

-Кут. Рут. – Сказал сталкер, указывая пальцем сначала на одного, потом на другого щенка. Не особо понимая, зачем даёт имена псам и почему именно такие. Возможно, подсознательно он хотел услышать своё собственное имя. – А я? Сталкер. – Это вырвалось сразу, едва он сам себя спросил об имени. Но произнесённое слово именем не являлось. Что это слово означает, сталкер не знал. Вряд ли, оно лишь обозначение еды или человека. Это что-то большее.

Он покачал головой: в памяти пусто, слово «сталкер» ни о чём ему не говорит…, его взгляд скользнул по луже на земле. Мутная, но он мог смутно видеть в ней своё отражение. И это отражение…, обожжённое, уже успевшее зарубцеваться и превратиться в сплошной шрам лицо.

Тусклые ничего не выражавшие глаза, синие губы мертвеца и грязные, торчащие в разные стороны, пучки опалённых волос. Ниже он осмотрел себя без помощи природного зеркала: там дела обстояли не лучше чем с лицом. От одежды остались жалкие лохмотья, а под ней такая же грубая, бугристая, состоящая из одних лишь рубцов, кожа.

Такое чувство, что его сунули в огромную сигарету, раскурили и бросили, где он и тлел пока от него не остался один жутко смятый и обгоревший окурок.

-Окурок. – С отвращением охарактеризовал себя сталкер.

Полный отвращения к своему опалённому телу, сталкер забрался в погреб.

Вскоре в люк начали скрестись снаружи. Послышался знакомый визг.

Заснул он, имея под боком двух опаснейших зверей Зоны, правда, ещё совсем маленьких – не смог он почему-то, проигнорировать их жалобный скулёж.

Засыпая, Окурок решил найти какой-нибудь ручей и выстирать то, что осталось от его одежды. А утром у ручья он вспомнил о руке, познакомившей его с двумя щенками. Чья она была? Откуда он шёл, неся такую странную ношу? Он не смог вспомнить, да и не особо пытался – та рука уже никак не поможет ему, она кончилась, а её владелец наверняка мёртв. Шло время, и Окурок наслаждался сырым мясом, охотой, обществом игривых ласковых щенков…

Охота в тот раз прошла неудачно. Точнее не совсем удачно - они смогли завалить большого мясистого кабана. Но когда уже собирались поесть, появились незваные гости.

Он не услышал их – они двигались слишком тихо и слишком быстро. Не почуял, запаха не было, они подошли к ним с подветренной стороны.

В тот миг, когда всё случилось, признаться, он сильно перепугался. Пусть всего на миг, но страх был сильный, яркий, бездумный.

Он стоял над тушей кабана. Псы рвали её острыми зубами - для них толстая кожа кабана не была сколько-нибудь ощутимым препятствием. И вот так он стоял, смотрел на них, ожидая своей очереди. Стоял он, слушая урчание своего желудка и опираясь на импровизированное копьё. Он его сам сделал на днях. Из немного кривой, но весьма прочной палки, с наконечником  из куска чёрного острого камня, закреплённого жилами от неделю назад съеденного ужина.

Против кабана оружие, конечно, никакое, но если изловчиться и попасть точно в глаз, как и в первую его охоту, потом остаётся только спрятаться и ждать пока зверь сдохнет. Не фонтан, да, но ничего лучше под рукой просто не было. Псы слишком малы, что бы справиться с кабаном сами, успех охоты зависел от действий всех троих. К слову Окурок стал замечать последнее время, что кабаны уже побаиваются его быстро растущих мохнатых друзей. Пока они были всего лишь малышами и основную работу в охоте, приходилось выполнять ему. Весь риск соответственно так же доставался ему. Их задача больше сводилась к выслеживанию и этакому загону жертвы – они не давали зверю сбежать и вынуждали его двигаться в том направлении, в котором ему было бы проще вонзить в него копьё. Однако, несмотря на это, первыми добычу ели неизменно псы. Теперь с острыми камнями он мог бы и сам добираться до тёплого мяса первым, камень так же легко разрезал толстую шкуру, как и клык. Но, по старой привычке, он не делал этого, предоставляя право первого куска своим друзьям.

И как сталкер понял уже вечером, совершенно и очень даже напрасно он это так делал…

Псы, урча пожирали мясо, он смотрел на них, на время утратив осторожность – а эта земля, такой беспечности не прощала, она просто не умела прощать.

Нечто со свистом полетело прямо в лицо. Сталкер автоматически пригнулся и со всей силы всадил копьё в воздух. Дикий визг и яростное шипение стали ему ответом, а воздух перед ним быстро уплотнился и он заглянул в жёлтые глаза прелюбопытной твари. Костлявая, тонкая, но сплошь увитая узловатыми мышцами скотина, схватилась за торчащее из груди копьё и теперь дико выла. Сталкер тут понял, что существо пришло не одно – это озарение образовалось неожиданно, но крайне наглядно. Сразу две таких же твари соткались из ничего. Эти двое нацелились на мясистую тушу, собираясь, вероятно, для начала переломить хребты псам. С ним расправиться предоставили своему товарищу по национальности, однако, с задачей он не справился. Истошный, больше полный обиды, чем боли, визг раненого товарища нарушил их планы. Медленно и надо признать красиво, оба существа развернулись на месте, приподняв одну ногу и поворачиваясь на другой. А повернувшись, чуть пригнулись и, широко расставив руки, дико заорали-зарычали. Честно говоря, эффект стал оглушительным. Сталкер на миг опешил, почувствовал, как начинают шевелиться остатки волос на его голове. В чувство его привёл удар, пришедший от раненного монстра. Тварь сломала копьё прямо в ране и саданула ему по груди своей когтистой лапищей. Кожа выдержала удар когтей, а может просто повезло и когти прошли по касательной, но сам по себе удар, цели достиг - его отбросило далеко назад.

Врезавшись спиной в молодое деревце, сталкер сломал его – такой силы был удар жилистой лапы. В полёте он увидел как Кут и Рут, бросили мясо и набросились на двух других тварей. Именно это и спасло его от смерти. Первая тварь всё ещё завывала, избавляясь от куска дерева торчащего в груди, но другие теперь решили напасть на него, добить его - тут псы и помогли.

Они бросились на животных сзади. Пока Окурок поднимался, на миг выпустив схватку тварей и псов из поля зрения, ситуация там изменилась. Внезапность нападения псов, не очень им помогла. Сталкер успел бросить один взгляд, и тут же был сшиблен исступлённо скулящим телом Кута. Их обоих отнесло ещё дальше, они рухнули в какой-то овраг, чудом миновав аномалию. Там оба сели наземь, ошарашено тряся головами.

Перед новым падением Окурок успел увидеть такую картину: одна тварь лежала обезглавленная, Рут умудрился отгрызть ей башку в первые же мгновения схватки. Вторая сражалась с Кутом не столь проворным и не столь сильным, как его брат. Сражалась без особого успеха: она была много проворнее Чёрного пса Зоны и гораздо сильнее, но пёс владел инстинктивной телепатической способностью затуманивать зрение врага. Что и уравняло силы противников…, будь псы взрослыми. Тварь в бешенстве просто сгребла видимое ей чёрное размытое пятно в охапку и со всей дури бросила куда пришлось – аккурат в поднявшегося на ноги Окурка. Помятый не слишком нежными объятиями химеры (он даже не удивился, вспомнив, как называется эта тварь, такие воспоминания приходили всё чаще, он перестал обращать на них внимание), Чёрный пёс теперь выглядел не очень хорошо. Вряд ли им стоило продолжать. Иногда героизм всяческий уместен, а иногда он становится просто глупостью.

-Б-бежим К-кут… - Прохрипел Окурок и оба, зверь и человек, поспешили в свою хижину. А за спиной они всё ещё слышали шум жестокой схватки. Позже, придя туда, Окурок найдёт ещё одну дохлую химеру. Точнее недоеденные лесным зверьём останки оной и кровавый след третьего существа, сбежавшего в лесную чащу.

Рута, сталкер и пёс, справедливо посчитали покойником, потому не вернулись за ним – обе химеры, едва избавились от них, набросились на Рута. Молодой Чёрный пёс, оказался между двух опасных и свирепых хищников. Окурок не видел возможности отбить его и подозревал, что даже если попытается и даже если получится, пёс уже будет истерзан так, что не сможет дожить до утра. Но, как оказалось, они оба ошиблись. Уже войдя в полуразрушенный домик Окурок, услышал далёкое хриплое дыхание пса. Он остановился и ждал вместе с вполне оправившимся Кутом. Вскоре Рут явился и уселся прямо напротив, полыхающими алыми глазами сверля человека. В его взгляде было осуждение и злоба, а сам он…, бока располосованы, из многочисленных ран сочится кровь. Пёс испытывал в тот миг адскую боль и голод. Впрочем, голод испытывали все трое.

-Прости Рут, сегодня мы остались без еды. – Прохрипел Окурок, его голос мало походил на человеческий: он сказал очень немного слов с момента своего Рождения. Речь давалась ему с трудом, но желание говорить, почему-то, возникало с упрямым постоянством.

Он не надеялся, что Рут поймёт его речь, но интонацию, эмоциональную окраску голоса, они умели слышать и понимать. Окурок старался говорить ласково, нежно, при его голосе напоминающим глухой рык сильно простуженного зомби, сие получалось не очень хорошо.

Впрочем, Рут, Чёрный пёс Зоны, плевать хотел на слова. Он был жестоким зверем, сильным и ловким, пусть пока ещё очень молодым. Рут сражался до конца, убил одного из врагов и не сдавался, пока не получил страшных ран, а тот, кто был выше и больше, сбежал, признав свою слабость. Еды нет. Но еда есть.

Едва сталкер повернулся спиной и начал поднимать крышку люка, пёс мягко поднялся на лапы. Его примеру последовал Кут. Миг и оба прыгнули в полном молчании.

Окурок вовремя среагировал. Кут улетел в стену получив с развороту в бочину рукой наотмашь - получилось, словно его дубиной приложили. А вот Рут был более удачлив. Он попал не в горло, куда метил, но всё же страшные клыки сомкнулись на плече Окурка. Взвыв от боли, мигом утратив всё то немногое человеческое, что успело к нему вернуться за прошедшие дни, сталкер зарычал, сомкнув ладони на глотке зверя. Боль от такого нехитрого движения - зубы пса всё ещё были глубоко в его плече, пронзила всё тело и мозг раскаленным прутом. Он так сдавил ладони, что шея пса захрустела. Будь он помоложе, таким каким он его встретил, Рут помер бы в этот миг, но он значительно подрос и теперь только отпустил добычу, да захрипел. А сталкер, так сильно напоминавший человека, упал на четвереньки и, не отпуская шею пса, прижал его к земле. Лапы пса забились, мигом разрыв под брюхом небольшую канаву. В красных глазах зверя, замелькали огоньки страха. Окурок…, теперь просто ещё один хищник Зоны, смотрел ему в глаза сверху вниз и натурально рычал, а на его губах пузырилась пена.

Мощным усилием он бросил пса вверх и вбок. Тот исчез из поля зрения. Кут уже очнулся и прыгнул ему на спину. Сталкер оказался быстрее. Он присел и сместился в сторону. Кут приготовился приземлиться на ноги, быстро развернуться и вновь кинуться в бой: он был зол и хотел есть. Только он не приземлился. Рука сталкера поймала пса за хвост прямо в полёте.

Удивлённо взвизгнув, пёс обнаружил, что лётит к стене. Прошибив её насквозь, он ощутил, как на него падают кирпичи, чихнул, задохнувшись пылью, и почувствовал, как его снова тянут за хвост. В этот раз беднягу приложили оземь. Два раза. Потом его раскрутили над головой и бросили. Упал он где-то в лесу.

Кут пролежал там, где упал, около часа, не в силах пошевелиться. Позже, его крепкий организм исправил смертельные для любого другого существа повреждения, и он смог двигаться. Но в тот миг пёс не мог без боли даже дышать. И он слышал как дико, полный ужаса, визжит Рут. Кут трясся от боли и страха – он лучше сцепился бы один с десятью тварями, там возле добычи, чем с этим странным зверем, сейчас убивающим его брата.

Однако он немного ошибался. К истошным визгам Рута, сталкер причастен не был. В этот миг он уже сидел в погребе и с удивлением смотрел на своё разодранное плечо и бицепс. Раны, кровь, всё понятно – но что-то там было не так, и он никак не мог понять что. Всё это время он слышал вой Рута. Он знал, чем вой вызван, слышал, что происходит с псом. Знал, что крепкий организм пса, не позволит ему умереть быстро. Что ж, поделом предателю…

Он не смог. Не смог просто бросить его. Он открыл люк и выбрался наружу. Сумерки, скоро станет совсем темно, ему лучше поторопиться - ночью будет Выброс. Он знал, что будет. Чувствовал его приближение. Во время Выброса, лучше ему быть в погребе. Это не очень надёжно, но много лучше чем оказаться наверху. Сталкер подобрал два обломка стены по крупнее, одновременно, с некоторым удовлетворением, ответив, что хотя кровь ещё сочится, раны уже не болят. Сильно не болят - ноющая противная боль, оставалась с ним.

Окурок двинулся к “соседям”, туда, куда упало полупридушенное тело пса. Этот домик был крепче избранного им: здесь сохранились все стены и часть крыши, но переборки между двумя комнатами, как и у него, отсутствовали. Внутрь попасть он сразу не смог - соседей, как оказалось, стало значительно больше. Все они в домик уже не помещались.

Рут выл всё тише – следовало поторопиться.

Он поднял с пола обломок стены и, примерившись, швырнул его вперёд, а следом второй.

Попал удачно - два зомби, заслонившие собой вход, разбрызгали свои тухлые мозги на метр вокруг и дружно рухнули наземь. Глухое ворчание и сопение, раньше незаметное из-за воя Рута, стало значительно громче. Часть мертвецов повернулась к двери. Завидев сталкера - человека, а значит пищу более сытную, чем какая-та худая жилистая псина они довольно загудели. Кто-то начал выть. В глубине кто-то довольно чавкал. На мгновение Рут завыл громче - видать обед мертвецов в самом разгаре: обед, где главным блюдом был ещё живой пёс. Впрочем, визг пса сник почти сразу, у него давно кончились силы бороться, а теперь не осталось сил даже выть.

Зомби полезли наружу. Окурок использовал ещё три снаряда, один из которых был простым булыжником. Два зомби геройски пали лишившись голов. Один получил камнем в плечо и рука у него с треском отвалилась. Удар развернул его и на миг он потерял ориентацию: туповат, не сразу сообразил, что его развернуло на сто восемьдесят, застыл он на месте, обнаружив, что перед ним нет никого, кроме собратьев по виду. Несчастного, чьё лицо успело сгнить и несло на себе многочисленные следы крысиных зубов, тут же сбили с ног и затоптали.

Окурок отступил, соображая чего делать. Мертвецы лезли один за другим: а как кошмарно они воняли! Пришлось дышать не глубоко и пореже, тем уменьшив восприимчивость к запахам до опасного предела. Теперь за спиной могло появиться что угодно – он не учуял бы. Одно хорошо, от Рута отстали почти все зомби. Теперь он сможет сбежать, к чему приготовился и сталкер. В погребе мертвецы его не достанут. Уже однажды пытались и безуспешно. Но…, Рут только выл, всё глуше и горестнее. Ему не сбежать - слишком много ран, его съедят заживо.

Сталкер, после секундной заминки, пожал плечами – он сделал всё что мог, Рут сам выбрал свою смерть, кинувшись на него, ударив в спину.

Окурок собрался уходить, но зомби вдруг проявили не свойственную им прыть. Какой-то безглазый, вцепился ему в плечо двумя руками и потянул, широко открыв гнилую пасть – парнишка просто кушать хотел, ничего личного. Окурок взвыл от боли, плечо мертвяк выбрал на редкость удачно – уже прокушенное Рутом. Гнилые пальцы глубоко погрузились в рану. И Окурок, взбесившись от сильной и острой боли, животное сие накормил сполна. Кулак вошёл точно в услужливо распахнутую пасть и прошёл насквозь, вынеся почти все зубы наружу.

Зомби ссыпался кучей гнилого мяса, каковой собственно и был. По вурдалачьи завывая к нему приближались ещё трое. Один почему-то был совершенно голый и являл собой на редкость мерзкое зрелище: у него были длинные волосы, между ног развороченная сочащаяся жёлтым гноем дыра, а на груди две больших опухоли землистого цвета. Кулак Окурка кувалдой опустился на череп изуродованного мертвеца. В бешенстве силы были рассчитаны неправильно и кулак, разбив башку, застрял посреди груди существа. Это взбесило Окурка ещё сильнее. Высвободив руку, он стряхнул с себя одного мертвеца и, ухватив другого за ногу, начал долбить им как дубиной всё подряд. Приступ бешенства длился недолго и вскоре Окурок обнаружил, что вокруг него лежат почти все его соседи, лежат некрупными такими фрагментами. Где головёнка, где рука, иногда даже нога вот лежит…, в его руке осталась только часть ноги “дубинки”. Без стопы, без коленного сустава, но очень удобная - после он хотел оставить её себе, но она так жутко воняла, что пришлось выбросить.

Окурок вошёл в домик. Из всех зомби остались только два. И сейчас они кушали. Рута кушали. Пёс уже не выл, не шевелился, вообще казался дохлым. Мертвецы кривыми пальцами отрывали от него плоть по кусочкам и отправляли себе в рот, неприятно чавкая в процессе.

Окурок некоторое время стоял в дверях. Нет, его не шокировало зрелище двух “людей”, сидящих на земле и поедающих ещё живого пса, разрывая пальцами его плоть. Не шокировало его то, что с одного бока Рута хорошо видны были, торчащие наружу сломанные рёбра. И даже то, что один человек не имел на пальцах плоти, а другой был совершенно целый - даже одежда не сильно истрёпана. Нет, просто увидев, как они едят, он ощутил дикий приступ голода.

Ему захотелось разогнать мертвецов и самому, заняв их место, съесть Рута. Это было правильно с одной стороны и, почему-то, он даже понять не мог почему, подло и просто невозможно с другой. Чувства сыграли с ним неприятную шутку. Он так полагался на них, а теперь на него обрушилось сразу два противоречивых позыва: он хотел разогнать мертвецов и спасти Рута. Но так же он хотел мертвецов разогнать и Рута съесть вместо них.

Случился коллапс реакций, он просто не мог понять, что ему теперь делать.

В этот миг зомби с костями, оставшимися от пальцев, оторвал от ляжки пса солидный кусок и зачавкал. На миг очнувшись, пёс тихонько и очень жалостно взвизгнул, затем вырубился снова.  

Визг Рута, был таким жалким, что нечто внутри отозвалось на него. Желание спасти пса от жуткой участи, победило. Окурок оскалил зубы и злобно зарычал. Затем шагнул к мертвецам и схватил ближайшего за рёбра – в прямом смысле слова, пробив пальцами кожу и подгнившее мясо, ухватил его за кости рёбер. После чего начал долбить им о стены. Секунд десять долбил, но этого оказалось более чем достаточно – слишком давно этот сталкер пополнил ряды зомби, он успел так сгнить, что оставался относительно целым буквально чудом. Очень скоро в руках Окурка остался лишь непонятный ком из полугнилой плоти и тряпья. Бросив его на пол, Окурок повернулся ко второму мертвецу. Тот уже не поедал бесчувственного пса – хватило ему мозгов понять, что расправа, учинённая над его собратом, может коснуться и его тоже.

С невнятным мычанием мертвец поднялся на ноги и теперь пытался…, Окурок даже замер на месте: он не мог никак понять, чего делает зомби. Главным образом потому, что тот вёл себя совершенно не так, как обычно ведут себя зомби. Наконец, труп ходячий справился и поднял, плавающей из стороны в сторону, рукой…, автомат.

Всё это время он рожок вставлял!

Синюшный палец нажал спуск, автомат отозвался звонким щелчком. Мертвец заворчал сердито, снова нажал спуск, тот же звук. Вновь ворчание и вывернув руки под неестественным углом, покойный бодро передёрнул затвор, а затем снова поднял оружие.

Очередь легла по земле, отдача швырнула руку с автоматом в сторону. Мертвец заурчал, нетвёрдой рукой стал поворачиваться оружие обратно в нужную сторону. Окурок от шока очнулся – звуки выстрелов и летящие под ноги пули очень помогают в себя прийти.

Быстрый удар ногой и автомат мертвеца вместе с его кистью улетели в сторону. Второй и бедняга желавший лишь поесть, лишился того чем собственно ел – челюсть свернуло так, что обратно там уже ни приклеить ни пришить. Покойный рухнул наземь, дёрнулся два раза, а затем повторно испустил дух. Окурок подошёл к нему поближе. На всякий случай глухо зарычал, однако, покойник не шевелился. Лежит на земле, челюсть на боку, глаза закатились, изо рта капает ярко-красная кровь – он совсем свежий, даже путём не сгнил. Вот что значит свежесть – улучшает она интеллект и прочие тактико-технические характеристики разнообразных личностей о двух ногах. Как минимум тех, что уже мертвы.

Окурок шагнул ещё ближе и снова зарычал, на этот раз, сильно оскалив зубы – реакции никакой нет, мертвец снова не оживает. Он отвернулся, перестав рычать и шагнул к Руту. Шаг отозвался болью в бедре и стопе, но он не стал обращать на это внимания – скоро само пройдёт.

Он осторожно поднял истерзанного пса на руки. Тот дышал, но почти незаметно. Окурок теперь столкнулся с проблемой - он не знал, как с ним поступить. Оставить пса здесь – сдохнет. Унести к себе в погреб? Очухается – загрызёт. Но как тогда быть? Рут на миг пришёл в себя и тихо заскулив, лизнул сталкера в щёку своим шершавым языком. После чего выключился, свесив уродливую голову на бок. Окурок покачал головой – ему горько от того, что Рут умирает. А учитывая, как сильно его помяли, не протянет он до утра. Спасать надо было раньше.

Однако бросить его на растерзание тварям, которые явятся с Выбросом или новым мертвецам, которые могут сюда прийти, он не мог. Окурок отнёс Рута в лес и затащил повыше в ветви дерева. Если всё же очухается: свалится вниз, такое падение не слишком повредит тому, кто может оклематься от подобных чудовищных ран. Свалится и убежит. А нет, не выживет, что, скорее всего – уже неважно, где он будет, на земле или на дереве.

Закончив с этим, он заперся в погребе и долго ещё сидел, изучая свою истерзанную руку.

Что-то его беспокоило в ней, но что? Она сплошь представляла собой рубец, тут ничего вроде бы странного – зажившая обожжённая кожа. Что же с ней не так?

Он лёг на спину и долго лежал с открытыми глазами.

В погребе было довольно-таки светло, несмотря на ночную темноту - его кровь, слабо сочащаяся из потревоженных ран, светилась ровным алым светом…

Спустя три дня, поедая кабана, Окурок вновь повстречался с псами. Рут не умер, каким-то образом, он не только выжил – на его теле не осталось никаких следов от жутких ран.

Исступлённо и униженно скуля, псы ползли к нему из леса, буквально распластавшись по земле. Они были с ним слишком долго и разучились охотиться сами, а может, им просто сильно не везло именно в те дни. Это он определил по выпиравшим через кожу рёбрам: псы ещё не подыхали с голода, но есть им хотелось так, что хоть в петлю лезь.

Он ел, не обращая внимания, а они выли на почтительном расстоянии – он всё ещё помнил о предательстве. Но они слишком долго пробыли вместе, а их иступлённые стенания не могли тронуть разве что камень. Наконец, сжалившись и вполне насытившись, он отступил в сторону, кивком пригласив псов поесть. Кут и Рут немедленно, да со счастливым визгом, бросились к кабану. Окурок повернулся спиной и пошёл прочь, вскоре он вернулся домой. Прежде он ждал их, они ждали его, вместе возвращаясь к старому посёлку. Теперь он ясно давал им понять – они больше не вместе, он лишь сжалился, но не простил.

Однако толи его не поняли, толи понять не захотели – уже через час он услышал визг и скребущие звуки. Псы пришли к подвалу и теперь уверенно ломились через преграду.

Несколько долгих минут, он ждал, никак не показывая, что слышит их настойчивый, своего рода «стук в дверь», выполненный в виде скрежета когтей по дереву. А когти острые, а дерево не шибко твёрдый материал – ещё минут десять и люк они разнесут в щепу. Вздохнув тяжко, люк открыв, сталкер посмотрел на псов. Те от люка отошли и теперь виновато жались к полу и тихонько скулили. Он долго смотрел на них, выискивал в их глазах, повадках, взглядах, хоть какой-то намёк на угрозу или обман, но ничего такого не заметил. Наконец, он впустил их внутрь и затворил люк. Псы поскулили ещё немного и дружно ушли в дальний угол погреба, где и улеглись, кажется, вполне довольные жизнью. Ещё пару дней они спали только там, подальше от него. Словно понимали, что их поступок так просто не забудется, что нужно время.

Эти пару дней он чувствовал себя не уютно. Нет, он их не боялся – страх исходил от них и это было, почему-то, крайне неприятно. Но не бывает худа, без добра – этот страх помог ему простить их, если и не забыть о том, как они его едва не убили, то хотя бы не злиться на них слишком сильно.

Теперь они вновь передвигались по Зоне вместе, вновь вместе охотились. Однако с тех пор добычу, которую он убил сам, он всегда ел первым. Даже если псы были голодны.

Они боялись его, а Рут ещё и помнил, кому обязан жизнью. Впрочем, этот их страх – он не был уверен, что правильно понимает их поведение, порой слишком явно демонстративное, как в тот первый день в погребе, когда они ушли спать в дальний угол. Они признавали его старшинство, его доминирующую роль в их маленькой группе, но страх…, пожалуй, именно это и происходило – стычка, по итогу которой Рута едва не съели заживо, определила его статус более высоким, чем статус псов. Он стал…, вожаком? Вероятно, так это и называется.

Всё в купе, наводило на мысль, что псы куда разумнее, чем ему всегда казалось.

Разум, взлелеянный Зоной, рождённый Ею…, а он? Кто он? Чьё порождение он сам?

Мысли, вопросы и ответов нет – так стоит ли задавать вопросы?

С тех пор их связывало не только чувство стаи, охотящейся и делящей мясо вместе. Он сначала был для них равным охотником, которого можно и съесть за слабость. После того случая они признали его более сильным существом - вожаком. До преданности и дружбы, двух столь разных порождений Зоны, было ещё далеко, но и это однажды случится, если они останутся вместе. Так всегда бывает, если стая долго остаётся неделима – у неё возникает своя история, кто-то с кем-то поделится, кто-то кого-то выручит в беде и стая станет…, чем?

Чем-то большим и этого, пожалуй, достаточно.

2.

Прошло много дней с того дня, как Рут и Кут его едва не съели. Он не знал, сколько точно, но точно знал, что много. Может семь. Может семьдесят. Где-то примерно столько - много.

Он сидел на пригорке, в полусотне метров от своего домика и с тупым безразличием смотрел на оголённую руку. Оголённую не потому, что он закатал рукава - нечего было закатывать. В рукаве имелись такие дыры, что руку сквозь них было видно очень хорошо. Его рука – она менялась. Да так сильно, что порой ему становилось немного страшно, но совсем ненадолго.

Едва приходил страх, как откуда-то изнутри поднималась тёплая волна покоя. Будто кто-то говорил: не бойся, всё правильно, всё так и должно быть, просто пришло время.

Конечно, никаких слов в действительности он не слышал, но эту тёплую успокаивающую волну можно было облечь именно в такие слова. Он верил этому подспудному чувству и успокаивался, забывал о том, что происходит с его телом.

Сейчас он уже почти не замечал всё нарастающих перемен. Впрочем, эти перемены не были столь сильны, что б вызывать по-настоящему сильный страх. Просто вся его кожа - сплошной рубец, крепкий как древесная кора, теперь становилась иной.

Окурок смотрел на свою руку и наблюдал как очередной кусок рубца, уже высохший, невесомый и очень тонкий, под воздействием ветра, медленно отрывался от тела. Под ним розовела гладкая мягкая кожа. Другая кожа. Слишком мягкая. Слишком чувствительная.

Теперь он иногда начинал дрожать от холода. По его мнению, происходящее было ужасно: теперь ему придётся думать не только о еде и зверях Зоны, но и о том, как спасти своё тело от холода. Несмотря на чувство правильности происходящей перемены, он не одобрял её. Порой становилось просто противно, когда он смотрел в лужу и видел свои розовые щёки.

А с недавних пор он перестал смотреть в любые, способные отражать, поверхности. Пучки жёстких колючих волос на обгоревшем черепе, вылезли окончательно. Кожа там сменилась, обратившись гладкой на вид мерзкой, мягкой шкуркой, которую легко прорывали даже острые веточки деревьев. Как будто мало этого, из гадкой, совершенно не защищающей кожи, начала расти ровным строем чёрная щетина. Волосы, припомнил он – так это называется. Когда припомнил, немного успокоился, ощутил лёгкое удовлетворение: хоть какая-то защита останется у его тела, пускай слабенькая, но всё же копна волос лучше, чем просто кусок этой дрянной мягкой кожицы. Этак ведь для него и зомби станут смертельно опасны.

Собственно по тем же причинам он решил вооружиться получше. Если эти плачевные изменения затронут всё тело, без оружия ему уже не обойтись.

Решив так, он перевёл взгляд с печальной картины своей руки на домик беспокойных соседей. Тогда, в стычке за жизнь Рута, он их всех перебил, но недолго домик пустовал. Недели ни прошло, а там опять мычание, урчание и…, сейчас ещё и чавканье. И визг. Опять едят кого-то.

Окурку стало любопытно.

Поднявшись на ноги, он повернулся к псам, не отрывавшим от него взгляда, сейчас лежавшим под одним деревом. Они были сыты и ждали только, когда он вернётся в погреб: наверху не безопасно. Рут всё ещё помнил соседей, кушавших его заживо, а Кут просто не любил в вечернее время оставаться наверху. Протяжно зарычав, Окурок оскалил зубы и направился к домику соседей. Псам других пояснений не требовалось, они замерли у дерева, наблюдая за его удаляющейся спиной. Желания последовать за ним у псов не возникло – они уже давно научились друг друга понимать и слова тут не требовались. Рычание природой создано не просто так, оно прекрасно подходит для простейшего общения и оно универсально. Рычание понятно и сталкеру и Чёрному псу и даже мышке какой, в пол пальца размером.

У входа в домик, примерно в трёх метрах от него, Окурок остановился и, сквозь проход, заглянул внутрь. Ничего и никого. Тем не менее, он слышал какую-то возню, вроде бы в левом углу здания. Соседи, видимо, большей частью на охоте, вот и пустовато у них.

Визга больше не слышно. Движимый любопытством, сталкер вошёл внутрь. Осторожно, не дальше порога. Там остановился и заглянул в угол, из которого доносилась возня и который с улицы не просматривался. Тут он почувствовал как запах услышанный ещё на пригорке, новый кисловатый запах, стал сильнее. Просто невыносимо сильнее. Источник найти по запаху не выходило – он пропитал весь домик. Окурок решил, что так воняет новый зомби. У них у всех имелся уникальный собственный запах, но одна нотка в нём всегда повторялась – гнилостная приправа. Такая же была и у этого запаха, так что мог это быть только зомби.

Он вошёл и, повернувшись к зомби, с некоторой долей любопытства, стал разглядывать новых обитателей домика. Их было аж сразу трое. Сидели себе кружочком и пожирали какую-то уродливую зверюшку. Чавкали довольно мерзко, мычали, рыгали, в общем, вполне культурно кушали. Все трое были одеты и ещё довольно свежие. Только-только протухать начали. А вот глаза были не у всех. У одного вообще не было, у другого только один – висел на сиреневой жилке у подбородка. Бедняга, частично мёртвый, частично не совсем живой, в процессе поедания мяса, умудрился случайно зажевать и этот свой последний глаз. Третий их мёртвый товарищ сохранил оба глаза: мутные водянистые, смотревшие в разные стороны.

-Здравствуйте. – Произнёс сталкер, не особо понимая зачем. – Я ваш сосед из домика напротив. У вас соли случайно не найдётся?

-У-у-ууу…, му-у-у-ууу-ууу… - Ответил один. Другой поддержал, а безглазый не обратил никакого внимания.