Конверт лежал на подоконнике, придавленный горшком с засохшей геранью — будто кто-то специально выбрал это место, зная, что я поливаю мёртвые цветы в надежде на чудо. Белый прямоугольник выделялся на фоне грязного стекла, как свежий шрам на старом теле. Моё имя было выведено чернилами цвета венозной крови, почерк — острый, безжалостный, знакомый до мурашек. Я провела пальцем по буквам, ощущая шероховатость бумаги, и внезапно поняла, что боюсь не содержимого, а собственной реакции на него.
Внутри оказался лист папиросной бумаги, испещрённый строчками, и миниатюрная флешка в форме змеиной чешуи. Письмо начиналось без приветствия, как всегда:
«Ты применяешь мои уроки на другом. Предательство, Морган. Но разве я не учил тебя, что любое оружие должно проходить проверку? Послушай. Вспомни. И р
