Мантия вечности

8. Раздумья (Леонид)

Леонид. Квартира

Леонид проснулся ни свет ни заря. Вчера вроде было упал, как убитый – и не снилось ничего (что радует), и проснулся неожиданно рано. Нужно срочно разжиться компьютером, или как это сейчас называется. И начать искать сведения о собаках.

Клин клином. Несколько раз вчера он не пытался использовать заклинание – просто думал о собаке нейтрально, не поддавался страху. И получалось! Понятно, что детскую ещё травму быстро не удалить, она слишком долго живёт в сознании – но подвижки уже есть, и это радует.

Ладно, пока – заняться мелочами, вроде утренней зарядки. Тоже странно: раньше как-то не тянуло. А сейчас ощутимо тянет – и рефлекторно, словно всю жизнь этим занимался. Что ж, для разнообразия будет несколько новых полезных привычек.

Кореец

Когда Корейцу, в миру Мирону Корейко, прислали те самые фотографии, он поначалу не поверил глазам. Но потом прислали ещё – действительно, тот самый Леонид Никонов, кровавые ошмётки которого собрали тогда на мосту. Редкостный идиотизм – из него деньги можно было трясти ещё очень долго.

И вот – смотри-ка, вернулся. Совсем страх потерял? Или у него теперь есть крыша повыше Корейца? Нужно выяснить. А заодно понять, каким образом Прохоров, который должен был встретить его тогда на мосту, разыграл этот спектакль. Те двое, что пасли Никонова, записали и звук тоже: однозначно Никонов, ошибки быть не может. И по возрасту совпадает, и по виду.

— Прохора ко мне, – приказал Кореец в селектор. Быть респектабельным удобно – времена иные, заботы тоже. Пригодилось “верхнее” образование: Кореец, в давние девяностые того века обучившийся на экономиста, сумел применить познания себе на пользу. Теперь он – вполне себе законопослушный бизнесмен, на короткой ноге с администрацией области. А там, глядишь, и ещё выше удастся приподняться.

И дело даже не в том, что с Никонова можно было стрясти денег – дело принципа. Когда тебя начинают кидать твои собственные подчинённые, самое время укрепить дисциплину. При необходимости, жёстко.

— Говоришь, на Голицына его видели? – спросил Кореец у секретаря. Тот кивнул. – Не там ли его баба живёт? – Повторный кивок. – Следить за ней. Если попробует вывезти, брать обоих. Живыми! – повысил голос Кореец. – Только живыми и невредимыми, у меня к ним обоим разговор будет. Что там Прохор?

— Через три часа доставят, Мирон Семёнович, – доложил секретарь. Кореец удовлетворённо кивнул. Отлично, как раз есть время съездить на деловую встречу.

Леонид. Зоопарк

К удивлению Леонида, из клиники, вместе с её владельцем, они сразу же поехали в зоопарк. Что-то случилось с тамошними волками. Всё понятно: Евстигнеев хочет проверить, действует ли “магия” Никонова на волков. Возможно, на других собачьих тоже. Без проблем, самому интересно.

— Вы говорили, у вас был свой бизнес? – спросил Евстигнеев, севший вместе с Леонидом на заднее сиденье. Леонид коротко кивнул. – По ветеринарной части?

— Нет, я модельером был. Животные – это скорее хобби, неофициально.

Евстигнеев только головой покачал, и тему развивать не стал. Непросто теперь, подумал Леонид, раз говорить только правду. В реальном мире это очень, очень непросто. Но выбора нет – дал слово.

Минут через сорок и его, и Евстигнеева встретил у служебного входа неприветливый сотрудник зоопарка. А минут через пятнадцать их обоих подвели уже к той самой вольере, где находился больной волк. И повторилось ровно то же, что в клинике: животное, едва посмотрело в глаза Леонида, присмирело и улеглось на пол, совершенно не проявляя никакой агрессии. Леонид присел перед оградой, что-то негромко шепча, затем потрепал волка по холке (остальные люди ощутимо напряглись), и, протирая руки антисептиком, сказал Евстигнееву: – Что-то с кишечником. Я бы сделал рентген – там то ли опухоль, то ли проглотил что-то опасное. Лучше не медлить.

Леонид сопровождал тележку с животным в комнату, в которой затем Евстигнеев делал операцию. Волк совершенно успокоился, не отводил взгляда от глаз Леонида, а затем Леонид погладил его по холке вновь, и волк... уснул. Леонид оглянулся и встретил ошарашенный взгляд двух сотрудников зоопарка – директора, и того, кто встретил их с Евстигнеевым.

— Впервые вижу такое! – сказал директор. – Вы укротитель?

— В некотором роде, – согласился Леонид. – Мне лучше побыть с ним после операции. Хотя бы недолго. Говорите, редкий экземпляр?

— Весьма, – кивнул директор. – Мы уже, если честно, с ним распрощались. Всё, не мешаю – наш ветеринар и медсестра сейчас подойдут, будут ассистировать.

...Через час, когда волка, ещё под наркозом, перевезли в отдельную клетку – Леонид спросил разрешения остаться с волком наедине. Минут на пять. И проверил на животном то самое “заклинание”, которое омолодило того самого пожилого пса у рынка. Дыхание волка почти сразу же стало ровным, он ощутимо расслабился. Всё, подумал Леонид. У него уже ничего не болит. И швы скоро заживут. Можно уходить.

— Не болей, дружище, – напутствовал он волка, и покинул изолятор.

— Думаю, через день-два уже поправится, – пояснил Леонид Евстигнееву. – Я правильно понял, что вы хотите проверить, на кого ещё я могу... влиять?

— Верно, – согласился Евстигнеев. И как только волк смог проглотить кусочек стекла? Явная ведь диверсия. Только чудом удалось спасти животное!

...Леонид как в воду смотрел: на собачьих и куньих его “магия” действовала безотказно: лисы, песцы, соболи, шакалы, всех и не упомнишь. Кошачьи, наоборот, явно выражали неодобрение. Если мягко говорить. Все прочие животные просто не замечали никаких попыток воздействия.

— Глазам не верю, – в который уже раз сказал Евстигнеев. – Бывает же! Всё, Леонид, нам пора в клинику – там тоже пациентов накопилось. Есть ещё силы? Или отдых нужен?

— Только пообедать, – сказал Леонид. – Давно так есть не хотел.

Прохор

Интуиция включается тогда, когда от неё уже нет проку. Когда Прохорова отозвали с важного задания – учил уму-разуму новичков-коллекторов – как именно кошмарить упрямых или недалёких должников – что-то отозвалось пониже спины: словно на глыбу льда присел.

Вроде везли его обычные охранники – телохранители, ничего такого, а сердце, не поверите, ушло в пятки минут на пять. При том, что испугать Прохора ещё уметь нужно. Но босс умеет; Кореец, давно уже не похожий на типичного бандита, какими их изображали не так давно, умел нагнать страху, не повышая тона и не выходя за рамки русского литературного языка.

— Оставьте нас, – велел Кореец, и вот в комнате остались только сам Кореец, два его верных добермана, по обе стороны от хозяина, и Прохоров, шагах в пяти поодаль. – Сегодня подтвердили, что вернулся Никонов. Тот самый. Помнится, ты мне доложил, что собаки порвали его в клочья, и даже клочья показывал.

Сердце повторно упало в ноги Прохора – и повторно вернулось в грудь. Оба пса пристально смотрели на человека – стоит Корейцу мигнуть, или подать иной условный знак, и останутся от посетителя те самые клочья.

— Всё верно, Мирон Семёнович, – подтвердил Прохоров. Удалось не дрогнуть голосом. – Вы приказывали подтвердить, что это его останки, я сделал анализ ДНК.

— Вот и разберись. Те ошмётки я уже передал на повторный анализ. Знающие люди говорят, что толку мало, но я проверю. А ты отыщи этого Никонова и сделай так, чтобы я увидел его, живого и невредимого. Заодно ещё один анализ сделай – он ли это.

— Слушаюсь, – кивнул Прохоров. Можно выдохнуть – прямо сейчас клочьев не будет.

— Если это он – выясни, как сумел тогда уйти, – добавил Кореец. – Завтра я должен знать о нём всё. Откуда взялся, что ему нужно, чем занимается. Всё. Задействуй всех, кого необходимо. Свободен.

Прохоров ещё раз кивнул и, на негнущихся ногах возвращаясь к выходу, успел подумать, что эти три минуты разговора обошлись ему в пять лет жизни. “Напьюсь”, решил Прохоров. С этим у Корейца строго: ни дури, ни пьянства не позволяется. Но когда всё закончится, и с Никоновым поступят так, как решит Кореец – можно будет и напиться.

Прохоров не знал, что Полкан – тот самый пёс с рынка – зорко следил за тем, как он вышел из ворот резиденции Корейца, и тотчас пустился бегом назад, к своему рынку. Нужно предупредить Хозяина – другие люди желают ему зла. Нужно предупредить как можно скорее.