Four elements. Limb

Глава 15

Впервые встречаю рождественское утро вне дома, обычно мы с Пэни всегда отмечали этот праздник вдвоём: утром раскрывали подарки, а затем объедались сладким и валялись в пижамах весь день напролёт. Но сегодняшнее утро Пэнс наверняка встречает в компании Дерека и вишнёвого сиропа... Фу, боюсь, что моя утренняя тошнота в данный момент вызвана именно мыслями об этих двоих. Жаль, что это всё не оказалось просто моим кошмарным сном.

В ушах гудит, мышцы ноют, а тело немного потряхивает, как после физкультуры, сделав глубокий вдох, борюсь с позывом тошноты и переворачиваюсь на бок. Удивлённо вскидываю брови, увидев на соседней подушке тонкую квадратную коробочку, завёрнутую в красную подарочную бумагу.

Протянув пальцы, обхватываю подарок, а затем сажусь и оглядываюсь по сторонам, будто в комнате есть кто-то ещё. Мне не терпится сорвать яркую бумагу одним рывком, но я осторожно разворачиваю её, а затем радостно взвизгиваю, увидев новый альбом «Ночных убийц» под названием «Рассвет поэтов» с автографом Кевина на обложке.

Вместе с диском оставлена маленькая открытка, на которой я тут же узнаю почерк Луи. Я узнаю его почерк из тысячи, потому что письмо, которое он оставил для меня, было перечитано не одну сотню раз.

Поскольку у тебя нет идиотского cd-плеера, как у Лиама, а у меня нет машины времени, чтобы вернуться в каменный век и достать этот кошмар, предлагаю тебе заглянуть в свой телефон, потому что абсолютно ужасный на звучание альбом уже там. Но перед этим зайди в галерею.

Прости за то, что без спроса взял ночью твой телефон. Ты поразительно мило выглядишь в тот момент, когда бормочешь моё имя во сне. Никогда не спи рядом с Джейсом, ему это понравится не так сильно, как мне.

С Рождеством, Купер.

Широко улыбнувшись, тянусь за телефоном и пытаюсь зайти в галерею, пальцы не слушаются от волнения и нетерпения, поэтому я попадаю по иконке только с третьего раза. Внутри меня ждёт видео, сначала думаю, что это будет видео-поздравление от Луи, ну, мало ли, он решил спеть о том, какая я идиотка, ведь видео начинается со съёмки в студии звукозаписи: огромный пульт с кучей кнопок, за ним виднеется комната звукозаписи, за стеклом которой спрятался одинокий микрофон, камера едет левее, и от шока я роняю телефон на подушку.

— Да чтоб меня имели-переимели, — бормочу я, глядя на диван в экране, на котором сидит мой кумир. — Кевин, что ты делаешь в моём телефоне?!

На голове у него шапочка Санты, рядом с парнем валяется бонг и пара пачек сигарет, но при этом Кевин так неподражаем в этой растянутой футболке с логотипом «Гуччи».

— Привет, Марни, — он взмахивает ладонью, глядя прямо в камеру.

— Мама! Мамочки! — накрыв губы ладонью, подскакиваю на ровном месте, будто мне к заднице прижали электрошокер. — Не может быть! Он меня по имени назвал!

— Я хотел поздравить тебя...

— Друг, — доносится голос Томлинсона по ту сторону экрана, — это поздравление с Рождеством, будь радостнее, неси дух праздника своей поклоннице.

Грёбаный мистер Зефиркин прямо там, он с Кевином, прямо с ним! Смотрю на плакат на двери, а затем снова в экран и едва сдерживаю визг.

— Да, — широко улыбнувшись, Кевин поправляет шапочку Санты, — я сейчас в студии, Адам с парнями разъехались по домам, а я продолжаю работу над новыми песнями. Просто записываю это видео, чтобы пожелать тебе счастливого Рождества, надеюсь, что тебе понравится наш новый альбом, это будет новое звучание. Твой друг, к сожалению, не оценил «Рассвет поэтов», но сказал, что ты наша большая фанатка, так что я уверен в том, что тебе всё понравится. Ну, — он пожимает плечами, — собственно, это всё, что я хотел сказать и...

— Нет, — Томлинсон цокает языком, — ты не всё сказал.

— Ах, да, — поджав губы, мой кумир кивает, — я бы женился на тебе, Марни...

— И не потому, что ты похож на бабу.

— Нет, не поэтому, и перестань уже повторять это, — вернув взгляд в камеру, Кевин вновь дарит улыбку. — Я бы прямо сегодня женился на тебе, Марни Купер, но жаль, что ты уже замужем за идиотом Джейсом. Счастливого Рождества!

Не знаю, сколько времени сижу в прострации, пытаясь осознать увиденное. Смотрю на свои обезумевшие глаза в отражении погасшего экрана и просто не верю.

Кевин, от которого я фанатею, парень, чей голос я готова слушать вечность, его именем была исписана вся обложка тетради по астрономии. Помню, как мы с Честити часто выдумывали глупые фантазии, где мы встречаемся с ребятами из «Ночных убийц», и они приезжают за нами в школу на глазах у всех, чтобы забрать после уроков. Кевин, от которого я хотела родить восьмерых детей (так было до знакомства с Луи) и назвать их всех Кевинами, ну, или хотя бы одного или двоих.

Чёрт возьми, а теперь этот парень просто записывает видео для меня, обращается ко мне. Боже, видела бы это Чес! И Луи, как он это провернул вообще?! Луи нашёл Кевина и попросил его записать это видео, наверное, Томлинсон продал кому-то мою грешную душу (ведь ради Кевина он свою точно не продал бы).

Боже, мне прямо сейчас нужно увидеть Луи! Подскочив на ноги, выбегаю в коридор, вспоминаю о том, что я босиком, только когда чувствую холодный пол под ногами, а затем в глазах резко темнеет и меня заносит в сторону.

Уперевшись ладонью на стену, убеждаю себя в том, что голова закружилась от резкого прилива счастья, по-другому и быть не может. Ноги внезапно становятся ватными, ступни изнутри словно покалывает иголками, понимаю, что за секунду моё физическое состояние упало на пару пунктов, и я не могу сделать шаг вперёд, да и назад тоже. Я в долбаном тупике, босая и в пижаме посреди коридора, а ещё меня вот-вот вывернет наизнанку.

Не хотелось бы признавать этого, но, кажется, мне действительно понадобится чья-нибудь помощь для того, чтобы дойти до комнаты.

Передо мной материализуется Томлинсон. В голубых глазах откровенное беспокойство, и, даже несмотря на то, что сейчас у нас неполадки со связью, видимо, Луи уловил мою волну, потому что он явно не просто так появился в этом коридоре в одних лишь джинсах с влажными после душа волосами. Я бы попробовала восхищаться этим парнем подольше, если бы меня не мутило так сильно.

— Марнс? — обеспокоенно зовёт он, обхватывая меня за плечи.

— Всё в порядке, — выдыхаю я, накрывая губы ладонью, — просто немного тошнит, кажется, я залетела от твоего полуголого вида. Мог бы ты ходить так всегда?

В ответ Томлинсон даже не улыбается, подхватив на руки, он несёт меня в сторону комнаты. Его кожа такая горячая по сравнению с моей, а может, всё из-за того, что меня слишком знобит. То холодно, то жарко — температура скачет туда-обратно, будто кто-то закидывает меня в пустыню под палящее солнце, следом забрасывает в сугроб в Антарктике, а затем снова в пустыню.

Луи заносит меня в ванную и, поставив на ноги, бросает короткое «Я сейчас, Марнс», и я понимаю, что он уходит, чтобы развести отвар из мёртвых демонов, к ужасному вкусу которого я так и не привыкла.

Делая глубокий вдох, упираюсь ладонями на раковину, а затем умываюсь холодной водой. Невольно вздрагиваю, глядя в отражение зеркала: кожа бледная и какая-то потускневшая, лицо осунулось, словно я сбросила парочку килограмм, тёмные тени легли под глазами, волосы липнут к лицу, и меня так сильно раздражает это, что хочется просто найти резинку и поскорее убрать их.

Томлинсон возвращается, протягивая мне кружку с фирменным коктейлем от Лефроя, с благодарностью кивнув, тут же делаю пару глотков, пытаясь перебороть тошноту.

Проходит пара минут, за которые Луи успевает множество раз спросить, не лучше ли мне будет сесть или лечь. Могу лишь выдохнуть, что мне очень душно, и парень тут же раскрывает окно, прохладный воздух обвевает разгорячённую кожу, мерзкое зелье потихоньку начинает свою работу, становится гораздо легче, и я наконец-то могу выпрямиться, а не горбиться так, будто мне завтра исполнится восемьдесят лет.

Понимаю, что мне срочно нужно отвлечься, чтобы не думать о том, что зелье в моём желудке хочет выбраться наружу. Нужно просто не думать об этом, поэтому я возвращаюсь к приятным мыслям, с которых началось это утро.

— Твой подарок, чёрт возьми, как ты это сделал, Лу? — усмехнувшись, покачиваю головой. — Это ведь не было моей иллюзией?

— Твоего кумира не сложно было найти, хотя я думал, что найду его в притоне или с чьим-нибудь членом в руке.

— Но как? И что ты сказал ему?

— Как? Этот идиот каждые пять минут постит фотки с геолокацией. Я сказал... Марнс, давай ты будешь задавать вопросы, когда допьёшь это, идёт? — после того как я киваю, Луи замолкает на пару секунд, ожидая, когда я сделаю очередной глоток. — Я сказал Кевину, что я ему мерещусь, что я его вдохновение и муза.

— Что, прости?

— Он всё равно был обдолбанный в ноль.

— И он тебе поверил?

— Да, потому что я сделал вот так, — на ладони Томлинсона загорается фиолетовая комета, которая гаснет уже через секунду. — К тому же, я просто появился посреди студии звукозаписи.

Луи пожимает плечами, а я издаю смешок.

— Если он в последующем напишет о тебе песню, то я убью тебя, Томлинсон. Поверить не могу, Боже, ты лучший! Немного больной, потому что из-за тебя мой кумир, наверное, теперь думает, что сошёл с ума, но... Спасибо, Луи, ты не представляешь, что это значит для меня.

— Я рад, что смог поднять твоё настроение, Купер, — приподняв уголки губ, он кивает. — Кстати, что ты делала в коридоре в одной лишь пижаме? Только не говори, что тебя звали голоса, звучащие в голове.

— Я шла к тебе.

Томлинсон вскидывает брови, а я пожимаю плечами.

— Ты же сделал мне такой подарок, это же Кевин! Мне хотелось сказать тебе «спасибо», я просто обязана была сказать в ту же секунду, как увидела это, — допиваю злосчастный коктейль, и Луи тут же забирает кружку из моих трясущихся пальцев. — Я же его фанатка, а тут Кевин сидит и называет моё имя, поздравляет меня с грёбаным Рождеством! Так вообще бывает? Я просто хотела поблагодарить тебя и сказать, как сильно люблю тебя.

Выдыхаю эту фразу и осознание сказанного доходит до меня только после. Томлинсон роняет кружку, которая падает на пол, но ни один из нас даже не интересуется, куда она там упала, потому что мы смотрим друг другу в глаза.

Моя грудная клетка вздымается так сильно и часто, что становится больно дышать. Луи просто смотрит на меня и, кажется, это первый раз, когда я умудрилась поставить этого парня в тупик, а может, он и вовсе не расслышал меня.

— Я очень сильно люблю тебя, Луи, — шепчу я, но этот шёпот кажется оглушающе громким в стенах ванной комнаты.

Уши вновь закладывает, но, видимо, на этот раз от волнения, такое чувство, будто я прямо сейчас прохожу через портал на ту сторону, потому что оглушающий ультразвук ощущается на физическом уровне, буквально раздавливает барабанные перепонки, тошнота резко подкатывает к горлу, и, отвернувшись, я выдаю содержимое желудка прямо в раковину.

— Боже, — вцепившись в края раковины, изо всех сил сжимаю её пальцами, — это не демонстрация моих чувств, если что.

Я бы наговорила больше бреда, если бы ещё один спазм не свёл мой желудок.

— Да я понял, Купер, — включив воду, Луи собирает мои волосы на затылке и заботливо поглаживает по спине.

— Не мог бы ты выйти? Мне... — прерываюсь на несколько секунд из-за прочистки желудка и пары глубоких хриплых вдохов. — Мне очень стыдно.

Глаза слезятся, тело бьёт мелкой дрожью, виски разрываются от боли, но я безумно рада, что хотя бы не умудрилась выдать этот рождественский фонтан на Томлинсона или свои ноги.

— Всё хорошо, Марнс, — мягко заверяет он, вновь поглаживает по спине, — прости, но я не могу оставить тебя одну, с твоим везением ты загадишь пол, подскользнёшься и ударишься головой.

Хочу рассмеяться, но вместо этого я снова «гажу», как изволил выразиться Луи, в раковину. После того как мне становится легче, умываюсь и чищу зубы, пытаясь избавиться от ужасного привкуса во рту, горло саднит, будто я только что вернулась с концерта, где два часа подряд кричала тексты любимых песен.

Мне жутко стыдно перед Луи, но он не язвит и не смеётся, убедившись в том, что меня больше не тошнит, парень поднимает меня на руки, чтобы отнести в комнату, и я совершенно не сопротивляюсь, потому что ноги дрожат так, будто в них встроили вибровызов.

Томлинсон осторожно опускает меня на кровать, будто боится, что одно резкое движение может привести нас к очередной демонстрации содержимого моего желудка. Как только оказываюсь в горизонтальном положении, то тошнота снова поднимается к горлу, и это уже начинает бесить.

Счастливого Рождества, блин. Кажется, этот праздник решил отыметь меня по полной.

Не желаю никому отравиться, но состояние очень похоже: голова кружится, в ушах звон, кости ломит. Я просто не могу найти себе места и лишь глубоко вздыхаю.

Сажусь, спуская ноги на пол, Луи понимает всё без слов, не задаёт вопросов. В его взгляде столько беспокойства, которое он даже не пытается скрыть, что у меня создаётся впечатление, что со мной в комнате другой человек.

— Иди сюда, — Томлинсон подаётся вперёд, обнимаю его за шею, он тут же аккуратно подхватывает меня и, прижав к груди, поднимает на руки, а я обхватываю ногами его талию и скрещиваю щиколотки за спиной.

Прикрыв веки, опускаю голову, утыкаясь носом в шею полудемона, и вдыхаю аромат ментола. Придерживая за талию, Луи медленно прогуливается по комнате, тёплые пальцы скользят вверх-вниз по моей промокшей на спине пижаме, и клянусь, что я наконец-то начинаю чувствовать себя лучше просто от физической близости моего наставника, от бережности и нежности в каждом его малейшем движении.

— Ты как там? — тихо спрашивает Томлинсон, продолжая медленно прохаживаться по комнате. — Жива?

— Да, — слабо улыбнувшись, киваю. — Стало намного легче, правда.

— Мы так детей обычно успокаиваем, но, кажется, на тебе тоже работает. Хотя ты на одном уровне развития с пятилеткой, поэтому...

— Заткнись.

Мягко усмехнувшись, полудемон проводит пальцами по моим волосам. Тошнота и дрожь постепенно отступают, мне хочется взглянуть на Луи, но я знаю, что тогда увижу его глаза, а в них я пока посмотреть не готова.

— Лу?

— Марнс?

— Я призналась тебе в любви, а потом меня вырвало.

— Вряд ли мы бы выиграли самую романтичную сцену года, но это было вполне неплохо.

— Думаешь?

— Да, ведь после этих слов могло вывернуть меня, например. К тому же, тебя ведь не на меня стошнило, верно?

— Ещё не всё потеряно, может произойти рецидив.

Тихо усмехнувшись, он прижимает меня крепче, а затем поворачивает голову, чтобы оставить мягкий поцелуй на моём виске.

— А ещё мы оба сказали о своих чувствах, находясь в ванной.

— Это будет нашей фишкой, Купер, там же займёмся запретным сексом, главное, чтобы тебя не укачало.

Издав смешок, покачиваю головой и, собрав силы, обнимаю полудемона как можно крепче.

— Можно вопрос? — тихо спрашиваю я, дотрагиваясь кончиками пальцев до его спины, отчего парень вмиг напрягается.

— Конечно.

— Ты разговариваешь со мной и вообще стал добрее не потому... Не потому что я умираю?

Наша прогулка по комнате внезапно заканчивается, потому что Томлинсон замирает. Он молчит несколько долгих секунд, а затем идёт к окну и усаживает меня на подоконник. Уперевшись ладонями по обе стороны от моих бёдер, Луи внимательно смотрит на меня, к сожалению, я не могу прочесть эмоции в голубых глазах напротив, и от этого становится страшно, ведь я понятия не имею, что он скажет. Назовёт дурой, рассмеётся, включит сарказм или же будет честен и открыт.

— Нет, не поэтому. У меня было время, чтобы подумать обо всём. Я действительно жалею о том, что наговорил тебе тогда в доме Лефроя, Марнс. Знаю, что это место забрало у тебя всё: семью, твою свободу и нормальную жизнь. Я всегда призывал тебя бороться за нас, а, когда ты действительно сделала это, я отвернулся от тебя, начал рассказывать о том, что правильно или неправильно, но кто я, нахрен, такой, чтобы говорить тебе это, если бы на твоём месте я бы поступил точно так же. Даже если бы мне самому пришлось выйти за Джейса, я бы сделал это ради тебя, Купер.

Грустно улыбнувшись, опускаю взгляд, и Томлинсон тут же ловит пальцами мой подбородок, заставляя взглянуть в глаза.

— Мне до сих пор кажется, что я в лимбе, кажется, что это всё долгий сон, и, честно говоря, я хотел бы проснуться там, потому что тогда я буду знать, что ничего этого не было, что твоя жизнь не под угрозой. Мне чертовски страшно за тебя, Марнс, — едва слышно произносит он. — Мысли о поиске камня, куча жутких вопросов в голове. Этот страх со мной постоянно, не представляю, что будет, если с тобой хоть что-то случится. Я боюсь, как долбаная маленькая девочка, которая думает, что под кроватью живёт монстр, я не шучу. И я понимаю, что это всё только из-за меня, если бы ты не вернула меня, то смогла бы освободиться от всего этого дерьма, а главное, смогла бы жить, не подвергая свою жизнь риску. Я виню себя, но при этом полностью понимаю, почему ты поступила так. Не буду врать, я всё ещё злюсь, но понимаю тебя.

Луи подаётся ближе, нежно проводя большим пальцем по моей щеке.

— И я ненавижу думать о том, что вы с Джейсом обручены. Ненавижу это чёртово кольцо на твоём пальце, ненавижу саму мысль о том, что эта семья может причинить тебе. Смотрю на это обручальное кольцо, и мне кажется, что оно не на твоем пальце, а на моём горле, сжимает и душит. Боюсь оступиться, ведь если меня казнят, то я не смогу помочь тебе, но при этом когда мы оказываемся рядом, я какого-то чёрта, — Томлинсон указывает на свои бёдра между моих коленей, — делаю это. Я должен соблюдать границы, должен делать это хотя бы до того момента, пока мы не найдём камень, но тут я вижу тебя, слышу твой смех и всё предохранение летит к чертям, границы правил стираются, их просто не существует, Марнс. На испытании Высших мы отдали друг за друга жизни, ты вернулась за мной в лимб, мы с тобой больные на всю голову, но мы уже не один раз доказали самим себе, что заслуживаем быть вместе, заслуживаем быть счастливыми. И я не собираюсь сдаваться, ни в поисках камня, ни в борьбе за тебя. Но воевать мне за тебя нужно, как ни странно, не с твоим мужем, а с системой, — поморщив нос, Луи покачивает головой. — Это всё полное дерьмо, а особенно твой ублюдок-муж.

— То ещё дерьмо.

— Если ты сейчас скажешь «дерьмовое дерьмо», я просто не найду, что ответить.

Усмехнувшись, покачиваю головой.

— Я не хочу, чтобы ты винил себя в том, что происходит, так не должно быть. Это обручальное кольцо, я сама его ненавижу, Лу. И это, — подхватываю пальцами цепочку, на которой висит кольцо гарнизона, — значит для меня намного больше, это значит для меня абсолютно всё, ведь оно твоё, как и я сама.

Голубые глаза напротив темнеют, плечи полудемона напрягаются, грудная клетка вздымается сильнее, и я поверить не могу, что мои слова вызывают у такого изумительного парня, как Луи, подобную реакцию.

— После всего, что ты сказала сейчас, а особенно те самые слова перед тем, как тебя стошнило...

Издав смешок, тут же закрываю ладонями горящее от стыда лицо, Томлинсон тихо усмехается, а затем отводит руки и, прислонившись своим лбом к моему, опускает пальцы на мою талию.

 — После этого я уже точно не остановлюсь, не сдамся, я разберу эту чёртову планету на обеих сторонах по кусочкам, но найду этот камень, Марни, а после мы будем вместе. Но знаешь, одному бороться за нас будет очень тяжело, мне нужен напарник, Купер, ты ведь знаешь, что вместе мы будем неуязвимы. Только мы с тобой против всего мира, воздушное войско, верно?

Отстранившись, смотрю в голубые глаза, в них любовь, вызов для всего мира, отчаяние и желание отомстить. Сейчас Луи, как никогда прежде, ждёт ответа, потому что раньше ответ на этот вопрос был не нужен, ответ был очевиден всегда, но не в этот раз.

Каштановая чёлка спадает на лоб, Луи полураздет, и эта картинка сводит меня с ума, его слова сводят с ума. Аромат ментола и лайма, хриплый голос, пальцы, которые так уверенно, но при этом бережно сжимаются на моей талии — всё это сводит меня с ума.

Томлинсон ждёт ответа, потому что знает, что если услышит его, то это будет значить, что я согласна на его условия, согласна на побег, после того как мы найдём камень. Всё внутри хочет сказать «верно», но я так сильно боюсь. Снова боюсь потерять его.

Уловив это колебание, Луи прибегает к нечестному трюку: сжав пальцы на талии, вторую руку он опускает на колено и притягивает меня к себе, наши тела тесно соприкасаются, ощущаю тепло его кожи даже сквозь пижаму, аромат ментола проникает в лёгкие, онемевшие пальцы лежат на предплечьях парня, и я даже боюсь шевельнуть ими, потому что тут же сорвусь, а заодно сорву с себя пижаму.

— Мне нужен ответ, Купер, — шепчет полудемон в мои губы. — Я слишком эгоистичен для того, чтобы давать тебе время на размышления.

— Если я опять начну говорить о последствиях, то ты дашь мне по морде.

— Вполне вероятно.

Усмехнувшись, Луи притягивает меня ещё ближе, хотя казалось бы, что ближе уже некуда. Изнутри всё потряхивает, как в лихорадке, по телу словно бегут разряды тока — эффект его близости, каждого его движения. Полудемон медленно ведёт ладонью вверх по моему колену, прикосновения его пальцев ощущаются слишком остро, внизу живота появляется приятная тяжесть, чуть свожу ноги, чтобы быть ещё ближе к парню и внутренней поверхностью бёдер ощущаю грубую ткань его джинсов даже сквозь пижаму. Опускаю ладони на его талию, и Томлинсон, прикрыв веки, плотно сжимает челюсть, прислоняясь своим лбом к моему.

— Ты даже не представляешь, как я хочу тебя, Купер, прямо здесь и сейчас, но я постараюсь держать грань, пока мы ищем долбаный камень, чтобы ты не думала о моей безопасности, просто дай мне этот ответ, Марнс. Мне катастрофически сильно нужно знать, что ты не дашь им сломить нас, что мы будем бороться вместе. Верно?

Дверь в комнату раскрывается, и по возмущённому вздоху я понимаю, что это миссис Альварес, но я не могу на неё посмотреть, потому что Луи цепко держит меня своим взглядом, всё ещё требуя ответа.

— Что вы здесь устроить...

— Миссис Альварес, — глядя в мои глаза, Луи вскидывает ладонь, — одну секунду, пожалуйста, я очень вас прошу, дайте нам только одну секунду.

На удивление, испанская перчинка замолкает, но из комнаты не выходит, видимо, боясь, что я отдамся красивому демону в качестве подарка на Рождество. Возможно, она не зря опасается, потому что полураздетый Луи Томлинсон всё ещё находится так близко, в комнату вошли, а мы не отдалились друг от друга даже на миллиметр.

Воздух словно потрескивает от электричества, становится каким-то тяжёлым и вязким. Смотрю в голубые глаза и понимаю, что если этого парня не будет рядом, если мы не будем вместе, то всё остальное не имеет смысла.

— Верно, — шепчу я, — только мы с тобой против всего мира.

Прикрыв веки, Томлинсон выдыхает, вижу, как расслабляются мышцы его лица, а затем на его губах расплывается улыбка. Он обхватывает ладонями мои щёки, и в этот момент цвет его глаз светлеет буквально за секунду, клянусь, что этому оттенку голубого позавидует даже самое ясное небо в солнечный летний день.

— Вот теперь я точно жив, — подмигнув, Луи в секундном порыве оставляет мягкий поцелуй на моих губах, и это действие возвращает миссис Альварес способность кричать.

Громко ахнув, она выдаёт отборную брань и, сорвав с себя передник, бежит в нашу сторону. Выдав короткое «чёрт возьми», Томлинсон со смехом отскакивает от меня, как от разносчицы чумы, а затем предупреждающе выставляет ладони, пытаясь остановить няню.

Выходит у него хреново, потому что миссис Альварес прёт вперёд, как танк, а затем шлёпает парня передником по плечу. Смеюсь, пока не прилетает и мне, не успеваю спрыгнуть с подоконника, потому что Луи вмиг оказывается передо мной, принимая удары на себя. Миссис Альварес в ярости, а мы смеёмся, как полные идиоты, и нам очень повезло, что эта женщина так искренне нас любит, ведь будь на её месте кто-то другой, то нас сдали бы в тот же миг.

Выронив белоснежную ткань, няня тяжело вздыхает, глядя на нас, в карих глазах вдруг образуются слёзы, и мы с Луи тут же прекращаем смеяться, а затем подаёмся вперёд, но миссис Альварес отмахивается.

— Тебя ведь у***ь, — говорит она, глядя на полудемона, — почему ты такой глупость?

— Потому что, — Луи пожимает плечами, — я люблю эту долбанутую.

— Иисус, Мария, Иосиф, я этого не слышать! — миссис Альварес крестится снова и снова. — Я же предупреждать тебя, Марнье, чтобы ты не доверять этому демону свой трусы!

— Так, стоп, — Томлинсон выставляет ладонь, — о трусах и речи не было, по факту, лучше если их вообще не будет, но я опаздываю на самый важный рейс, если вы понимаете о чём я, всё ещё стою в пробке по дороге в аэропорт.

— Перестань, искуситель! — погрозив пальцем, она удаляется в сторону двери, но не для того, чтобы выйти, а чтобы закрыть на замок.

Надеюсь, что миссис Альварес не собирается наказывать нас так же, как и своего непослушного мальчишку.

Она останавливается напротив и, протянув руки, опускает тёплые и огрубевшие от мозолей ладони на наши щёки, посылая дрожащими губами улыбку.

— Сегодня быть бал, вы идти, а я собрать все вещи Марнье, вы должны незаметно уходить прямо в середина праздника, никто не заметить. Вы должны бежать очень далеко, вас искать, но вы прятаться у мой троюродный сестра, я дать адрес.

— Миссис Альварес...

— Вы просто глупый дети, который очень сильно любить, у меня сердце рваться, когда я смотреть на вас.

Господи, кто бы знал, как я люблю эту женщину, кажется, что я никогда и ни к кому в этой жизни не испытывала такого тёплого и нежного чувства, она не делит нас по социальному признаку, происхождению, для миссис Альварес мы действительно просто дети, которых нужно защитить.

— Спасибо вам, но мы не собираемся бежать, — тихо произносит Луи, посылая ей мягкую улыбку, — по крайней мере не сейчас, но, чёрт возьми, вы очень милая, мы вас любим и...

— Мы вас очень сильно любим, — перебиваю я, борясь со слезами, а затем в порыве эмоций подаюсь вперёд, чтобы крепко обнять миссис Альварес.

— Я бы и тебя обнять, красивый демон, — шмыгнув носом, няня прижимает меня к себе, — но ты раздетый, поэтому немедленно уходить отсюда, пока я не сдать тебя!

— Всё-всё, — мягко рассмеявшись, он вскидывает ладони, — ухожу, только не сдавайте.

После того как полудемон исчезает, миссис Альварес ещё долго не может успокоиться, всё плачет, смотрит на меня своими тёплыми карими глазами, ругает, но так по-доброму, а затем вновь крепко обнимает, говоря, что я очень сильно похожа на свою маму.

Остаток утра провожу в библиотеке вместе с ребятами, Томлинсон меняется с Зейном, уходя на поиски зацепок на третий этаж, я знаю, что это всё для того, чтобы мы не смотрели друг на друга, обмениваясь идиотскими улыбками, нам нужно соблюдать правила, которые мы ненавидим, и нужно держаться друг от друга подальше, быть осторожнее, потому что всё может бесповоротно разрушиться в одну секунду.

Чуть позже мы с Луи дарим нашей перчинке набор госпожи, думаю, не нужно рассказывать о том, что она повысила красивого демона до принца из ада, а пока кричала, с интересом поглядывала на упаковку, повторяя, что она приличная женщина. Но мы точно знаем, в какие игрушки миссис Альварес будет играть сегодня ночью.

***

Подготовка к балу занимает много времени, даже слишком. Пока миссис Альварес застёгивает тонкую молнию на спине моего платья, узнаю, что на рождественский бал все маги наряжаются исключительно в белое, а тени, как всегда, обязаны быть в классическом чёрном цвете.

Серебристые камни на корсете ярко переливаются, так что если на меня направят прожектор, я смогу работать на этой вечеринке диско-шаром. От лифа тянутся тонкие бретельки, подол не слишком пышный, но и не облегающий, шифоновая ткань поверх атласного кроя кажется такой воздушной, что мне хочется кружиться без остановки, глядя на то, как красиво развевается подол под новые песни «Ночных убийц», которые я слушаю без остановки.

На макияж уходит много времени, и благодаря этому мне удаётся привести себя в порядок, придавая лицу здоровый вид. Миссис Альварес настаивает на алой матовой помаде, и я не отказываюсь. Вместо туфлей надеваю кеды и плевать, если кто-то увидит, как они выглядывают из-под длинного подола платья.

Джейсон, конечно же, заходит за мной, чтобы сопроводить вниз. В холле пахнет хвоей, сливочными ирисками, имбирными пряниками и сладким шампанским, перила парадной лестницы и колонны украшены светящимися гирляндами, эти огни отражаются в поверхности чёрного глянцевого пола, отчего создаётся впечатление, что холл вместе с его обитателями парит в бездне.

Шампанское на подносах летает по залу, тут же протягиваю руку, чтобы угоститься и забыть о том, что я иду на бал в качестве миссис Болейн. Тронный зал горит сотнями свечей и пестрящих огней, огромная наряженная ель стоит в самом конце зала, рядом с ней собрался мини-оркестр, разносящий заунывную музыку. По углам помещения установлены огромные декорации в виде ёлочных игрушек, один из огромных красных шаров в несколько раз выше меня; трачу пару секунд, разглядывая своё отражение в зеркальной поверхности, где моё лицо расплылось так, будто я смотрюсь в кривое зеркало.

Тени и маги танцуют, смеются, выпивают, взрывают хлопушки, со всех сторон вспыхивают бенгальские огни — жители Дома действительно развлекаются сегодня, и это не может не радовать. Оглядываю зал в поисках знакомых лиц, признаться честно, я ищу лорда Лефроя, который собирался приехать вместе с Офелией, и мне жутко хочется обсудить с Альфредом теорию Дерека о брачном обряде.

— Джейсон, дорогой, как мы рады тебя видеть!

Оборачиваюсь, чтобы увидеть тучную женщину в платье цвета слоновой кости, на её голове шляпа, огромные поля которой свисают до самых плеч, рядом с ней высокий, худощавый мужчина в жемчужном фраке, до жути похожий на ящерицу.

— Это Макговерны, — тихо поясняет мне Джейс, натягивая улыбку в приветствии, — друзья нашей семьи.

— Мы получили от Анны прекрасную новость, полагаю, что это и есть твоя счастливая невеста? — придерживая поля идиотской шляпы, женщина внимательно оглядывает меня с какой-то жуткой улыбкой. — Потрясающий выбор, ты сыграл блестящую партию, Джейсон.

Этот «выбор» звучит так, будто Джейс выбрал себе самую чистую проститутку в публичном доме, ну, или собаку на выставке.

— Избранная — действительно отличная партия, — вставляет своё мнение ящер, — хоть и кровь грязная, но думаю, что твои гены изгонят из будущего наследника великих предков эту нечисть, да, Джейс?

Мистер Макговерн скрипуче смеётся, запрокидывая затылок назад, и я обращаю внимание на его кадык, который выглядит настолько острым, что если воткнуть его в огромный зад миссис Макговерн, то она тут же сдуется, пока смеётся над шуткой мужа.

— Спасибо за поздравления, — учтиво улыбнувшись, Джейс кивает, — нам с Марни очень приятно слышать это. Уверен, что если будущему наследнику и достанется демоническая кровь, то в самых незначительных пропорциях.

— Но благодаря этой крови, — как только я раскрываю рот, Джейс больно сжимает мой локоть, ожидая подвоха, а я всё же решаю закончить предложение: — этот наследник сможет претендовать не только на силу наших великих предков, но и на трон в аду, правда?

Натянув улыбку, вскидываю брови, наслаждаясь озадаченными выражениями лиц друзей нашей семьи. Джейс бросает что-то о том, что мы должны со многими поздороваться, и тут же уводит.

— Я же попросил тебя вести себя нормально, Марни, — шумно выдохнув, он оглядывает зал, — неужели это так сложно? Хотя бы один вечер.

— Это была всего лишь шутка, Джонсон.

— Она была несмешная, — забрав бокал из моих пальцев, он опускает его на летящий мимо поднос, — постарайся не шутить. Приветствие, обмен любезностями, непринуждённая беседа и прощаемся.

Поджав губы, киваю, хотя хочется замахнуться и ударить Джейса коленом прямо между ног. После пары таких бесед я уже жутко нуждаюсь в шампанском или в выстреле в голову, все вокруг веселятся, и лишь мы с Болейном ходим по залу так, будто нам уже глубоко за пятьдесят.

Латиносы во всю танцуют, не скрывая страстных эмоций, некоторые парочки откровенно трогают друг друга и целуются, на что маги поглядывают на эту картину с возмущением на грани жуткого интереса. Канадцы успевают вступить в драку с кем-то из нашего гарнизона, и их тут же выводят. Валенсия в белоснежном платье выглядит слишком прекрасно, она кружится в танце, сменяя кавалера одного за другим, купается во внимании противоположного пола и выглядит при этом по-настоящему счастливой, ведь мысленно Сия уже в браке с одним из своих партнёров по танцу.

Нигде не вижу Луи, и это мешает мне дышать, хочется увидеть его хотя бы издалека, просто увидеть любимую улыбку и почувствовать на себе взгляд голубых глаз, потому что благодаря одному лишь взгляду этого парня я чувствую себя по-настоящему защищённой.

Йоко выбрала сегодня белоснежное атласное кимоно с вышитыми серебристыми узорами, густые волосы собраны на макушке в небольшой хвостик, обрамлённый красной лентой, которая спадает вместе с ровным каскадом волос до самой поясницы.

Лукреция в пышном бальном платье с длинным шлейфом, кружит по залу в танце с каким-то магом, подол покрыт светло-голубой вуалью, а собранные в высокую причёску волосы на фоне светлых кружевных рукавов отливают рубиновым цветом.

Лиама так же нет в зале, и мне кажется, что где-то ещё проходит нормальная вечеринка, а меня просто забыли позвать. Но тут замечаю, что грущу я не одна, у одной из колонн за всем происходящим наблюдает Фокси, идеально прямые волосы ровной линией заканчиваются у подбородка, на девушке короткий джинсовый сарафан, надетый поверх чёрной водолазки, а образ завершают грубые ботинки. Вся в тёмном, в этом наряде Фокси снова выглядит младше своего возраста, а в карих глазах отражается такая грусть, что я тут же спешу к ней, говоря Джейсону о том, что скоро вернусь.

— Эта вечеринка полный отстой, да? — остановившись рядом с Фокси, прислоняюсь спиной к колонне. — Кстати, выглядишь просто потрясно.

— Спасибо, — улыбнувшись, она оглядывает мой наряд, — а ты просто вау! Я вот смотрю на всех и чувствую себя каким-то мокрым и неуклюжим комком.

— Я такое испытываю постоянно.

— Правда? — вскинув брови, девушка покачивает головой. — По тебе ни за что не скажешь, ты кажешься такой уверенной в себе.

— Спроси у Луи, он на этот счёт точно другого мнения.

Рассмеявшись, Фокс с грустью оглядывает зал, и я точно знаю, что она ищет Зейна. Дерьмо, на это больно смотреть.

— Как ты, Фокси?

— В порядке, — натянув улыбку, она кивает, — в полном порядке.

Внимательно смотрю в её растерянные карие глаза, стараясь скрыть сожаление, потому что это точно не то, что хочет видеть эта разбитая девушка. Под моим пристальным взглядом она тяжело вздыхает, а затем потирает лоб.

— Мы тогда поговорили с Зейном, мои чувства были для него сюрпризом, он всегда относился ко мне, как к младшей сестре, и эти слова всё ещё эхом звучат в моей голове, никак не могу забыть об этом.

— Знаю я один такой же пример с младшей сестрой, а потом всё заканчивается блинчиками и вишнёвым сиропом, — вздрогнув, отмахиваюсь. — Прости, это я о наболевшем. Боже, Фокси, боюсь представить, что ты почувствовала, когда он сказал это.

— Почувствовала, что это конец, хотя начала даже не было. Мы останемся друзьями, но я слабо себе это представляю, учитывая то, что Зейн всё знает, он очень сильно переживает из-за этого, сказал, что не хочет, чтобы мы отдалялись друг от друга, сказал, что я важна ему... Вот он говорил всё это, а я никак не могла настроить себя на то, что он говорит именно в дружеском плане, чёрт возьми, — заправив волосы за чуть оттопыренные уши, она прикрывает веки и прислоняется затылком к колонне, — это не отпустить так просто, я искренне желаю ребятам счастья, но не могу пока избавиться от своих чувств, хотя очень хотелось бы. Крис был прав, я не должна была разговаривать с Зейном, в таком случае лучше остаться чужими друг другу людьми, нежели улыбаться через силу и делать вид, что всё в порядке. Да я даже врать не умею, актриса из меня просто ужасная. Парни всегда относятся ко мне лишь, как к другу или младшей сестре, пора смириться с этим, мне не стать соблазнительной девушкой, которую хотелось бы водить на свидания, а затем признаваться в любви.

— Не говори так, — мягко улыбнувшись, покачиваю головой, — это неправда, ты ведь и сама не рассматриваешь никого кроме Зейна, верно? Может, стоит присмотреться к кому-то, кто испытывает к тебе чувства, которых ты не замечаешь?

— Знаете что, — доносится за нашими спинами голос Лиама, — я похож на пломбир, мать вашу.

Избранный останавливается перед нами в белом смокинге, а картину разбавляют отличные белые найки.

— Я сейчас, — недовольно поджав губы, Пейно разводит ладони в стороны, — просто олицетворение девственницы.

— То есть, — вскидываю брови, — олицетворяешь самого себя?

— Заткнись, — усмехнувшись, он отмахивается, а затем замечает грустное выражение на лице Фокс. — Эй, малышка, может, хочешь потанцевать?

— Нет, спасибо.

— Этот отказ ведь не из-за моего костюма?

— Нет, честное слово, — улыбнувшись, она качает головой, — просто нет настроения.

— Ладно, поверю тебе на слово, Марнс, как насчёт тебя?

Увидев, как Болейн постепенно направляется в нашу сторону, охотно соглашаюсь и, схватив Лиама за руку, тащу его в гущу кружащихся под звуки скрипки пар.

— Твой брак, — сжав мои пальцы, Пейно опускает вторую ладонь между лопаток и начинает вести партию, — трещит по швам.

— Заткнись, — усмехнувшись, качаю головой, а заодно стараюсь не раздавить отличные найки на ногах друга.

— На это просто невозможно смотреть, Марнс, серьёзно.

— Знаю. А ты сегодня в хорошем расположении духа.

— Я выпил, причём много. Но не настолько, чтобы не заметить твоё настроение.

— Всё хорошо, просто эти светские разговоры так утомляют: куча фальши, натянутые улыбки. Это настолько дерьмово, не понимаю, как они живут так от мероприятия к мероприятию, таскают за собой весь этот багаж из лести и лжи.

— Тебе нужно выпить и расслабиться, а не париться из-за этих людей, сегодня же Рождество.

— Если ты ненадолго отвлечёшь Джонсона, то я успею выпить бокал.

— Вызов принят. Кстати, Лукреция сегодня в ударе, — Ли кивает на кружащуюся по залу Танговски, — не останавливается ни на секунду.

Лукреция создана для всех видов искусства, а особенно для танца, грациозная, с этой ровной осанкой, но единственное, что портит идеальную картинку, так это то, что Стриптизовски вертит своей рыжей головой по сторонам, будто её кто-то постоянно окликает, и тут я понимаю, что она посматривает на стоящего в стороне Стайлса, ждёт хоть какой-то реакции, ждёт от него приглашения на танец.

В этот чёртов момент рядом с Гарри оказывается Эсмеральда, та самая латинка, сумевшая вызвать улыбку на лице нашего вечно серьёзного Стайлса. На девушке тёмное платье с глубоким вырезом на спине, заканчивающимся прямо над задницей, и этот самый вырез тащит парня в гущу танцующих пар; взяв Эсмеральду за руку, Гарри опускает ладонь на её обнажённую спину, начиная вести партию.

Он танцует с другой девушкой прямо на глазах у Лукреции, которая весь вечер ждёт от своего наставника приглашения, по лицу избранной на долю секунды пробегает тень злости, но она тут же маскирует эмоции за надменным выражением лица.

Накалённую обстановку сейчас можно ощутить буквально физически.

Стайлс держится в своём стиле — довольно сдержанно, но латинка нарушает дистанцию, склоняясь ближе и говоря ему что-то на ухо. Самая серьёзная тень в мире вновь демонстрирует улыбку и ямочку на щеке, и, к сожалению, всю эту картину видим не только мы с Лиамом, но и Крамповски.

Внезапно улыбка сходит с лица Гарри, сменяясь на обеспокоенное выражение, потому что Эсмеральда медленно оседает вниз и, бледнея на глазах, хватается за сердце.

Лукреция, мать её, применяет свою силу в действие!

— Пейно, — обеспокоенно тараторю я, хлопая друга по плечу, — сделай что-нибудь.

Лиам сжимает руку в кулак, пол под ногами Лукреции и её партнёра трясётся, отчего Сальсовски отвлекается, а кровь Эсмеральды тает, освобождаясь от оков льда. Друзья девушки тут же оказываются рядом и со смехом ведут её в сторону выхода, списывая болезненное состояние на перебор с алкоголем.

Сложив руки за спиной, Стайлс мельком смотрит в сторону Лукреции, а затем качает головой и уходит в противоположный конец зала.

— С этим нужно что-то делать, — бормочет Лиам, — нужно заставить нашего Поттера пригласить её на танец, иначе Лукреция ко всем хренам спалится. Пусть получит его внимание и, может, тогда успокоится.

— Кто из нас этим займётся?

— Ты поговори с Гарри, а заодно выпей, а я пока отвлеку Джейса.

Завершив танец раньше времени, мы с Лиамом киваем друг другу, как агенты ФБР отправляющиеся на важную миссию, и расходимся в разные стороны. Слышу где-то сбоку смех Клэр и тактично теряюсь среди людей, потому что не хочу, чтобы этот огромный снежный ком испортил нам всю операцию.

Подхватив с подноса бокал шампанского, делаю пару больших глотков и направляюсь к Гарри. Парень стоит ровно, руки спрятаны за спиной, а зелёные глаза безучастно следят за происходящим, и у меня создаётся впечатление, что сегодня самая серьёзная тень в мире подрабатывает охранником на балу.

— Привет, — остановившись рядом с парнем, натягиваю улыбку, — как дела?

— Выкладывай, Марни.

— Ого, вот так сразу?

— Ты кралась в мою сторону через весь зал, сложно поверить, что это всё ради того, чтобы спросить, как у меня дела.

— Да я так, поздороваться хотела, — сделав ещё один глоток шампанского, барабаню ногтями по бокалу. — Не хочешь потанцевать?

Вскинув густые брови, Гарри поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня с лёгким недоумением.

— Приглашаешь меня на танец?

— В смысле не со мной, а вообще.

Стайлс смотрит на меня слишком внимательно, и ей-богу, у меня такое чувство, что он лезет в мой разум, и как только Вальсовски каждый раз выдерживает этот пытливый взгляд?

— Знаю, чего ты добиваешься, но я не стану приглашать Лукрецию на танец, Марни, не собираюсь давать заведомо ложный намёк и думаю, понятно по каким причинам я так поступаю. А ещё я думаю, что тебе не стоит лезть не в своё дело.

— Это всего лишь танец.

— Не для неё. Ты видела, что она только что сделала с Эсме. К сожалению, Лукреция до сих пор думает, что я её собственность, марионетка, которой можно управлять. Я рядом для того, чтобы обеспечить безопасность избранной, а никак не исполнять её прихоти.

— Она не думает, что ты её собственность, это ты думаешь, что она так думает, понимаешь? — я уже сама запуталась в собственных словах, поэтому с недоверием поглядываю на полупустой бокал. — Неужели ты... Неужели ты ничего к ней не...

— Я ухожу в отряд к железным погонам, Марни.

Бокал выскальзывает из моих пальцев, разбиваясь вдребезги, а заодно пачкая липким напитком подол и начищенную до блеска обувь Стайлса.

— Ты что, серьёзно? После всего, что было, после всего пройденного ею пути?

Гарри учтиво кивает в сторону, прося меня отойти от осколков, а затем тяжело вздыхает, переводя взгляд на парящую в танце Котовски.

— Я знаю, какой тяжёлый путь она прошла, но Лукреция взрослая и сильная девушка, она справится. Мы все уже не дети, нужно куда-то расти, двигаться вперёд, и это мой путь, я выбрал эту дорогу уже давно, но каждый раз появлялась преграда, я должен был выполнить свой долг перед Домом и миром магии, и я это сделал. Сейчас нам нужно разобраться с поиском грааля, после этого я продолжу свой путь вне гарнизона и без опеки над подопечной. Я уже всё решил.

— Это убьёт её, Гарри.

— Это ранит её сердце, но не убьёт. Так в любом случае будет лучше.

— В тебе должно быть что-то, должны быть чувства, ну хоть малейшая симпатия, — запустив пальцы в волосы, покачиваю головой, вспоминая, как Лукреция оплакивала Гарри. — Ну, хоть что-то же должно быть в этой железной штуке, — в порыве эмоций бью кулаком по его груди, на что Стайлс вскидывает брови. — Прости, я не хотела, просто убеждалась в том, что ты действительно не сделан из металла.

— У Лукреции произошёл глобальный личностный рост, я горжусь ей, очень сильно горжусь, отношусь к ней хорошо и хочу, чтобы она была по-настоящему счастлива, но у меня нет внутри того, о чём многие девушки читают в романах о любви, я не чувствую этого к ней, Марни. И дело не в ваших извечных шутках о том, что я не умею чувствовать, дело в том, что я ничего не испытываю к ней в том самом смысле, о котором мы сейчас говорим. Ты можешь заставить себя почувствовать к Джейсону то же самое, что испытываешь к Луи?

Поджав губы, качаю головой.

— Когда этого нет, то этого нет. Мне жаль, но заставлять я себя не намерен, и я рад, что этих чувств нет, потому что правила никто не отменял. Жизнь слишком коротка, мы все убедились в этом, нельзя жертвовать своими интересами из-за того, что ты боишься задеть чувства другого человека. Я ведь никого не убиваю, просто ухожу заниматься тем, чем всегда хотел. Неужели это так плохо?

— Ребята, простите, что прерываю, — кивнув, Джейсон указывает на свой локоть, намекая на то, что мне пора, — но миссис Бакстер очень настаивает на личном знакомстве с тобой, Марни.

— Ничего страшного, — Стайлс кивает, — мы всё равно уже закончили этот разговор.

Гарри отворачивается, явно давая понять, что больше не собирается продолжать тему Лукреции, и, честно говоря, мне жутко хочется пнуть его прямо по заднице, чтобы увидеть злость и обиду на вечно серьёзном лице.

Ухожу вместе с Джейсом, иду быстро, буквально тащу парня вперёд, потому что меня разозлил Гарри. Понимаю, что нельзя заставить кого-то полюбить себя, но как Котовски перенесёт это предательство? Если бы Луи заявил, что уходит в погоны, что больше не хочет быть моим наставником, чувствовать нашу связь, что мои эмоции являются помехой для него, то я была бы раздавлена, и это мягко сказано.

— Вот и она, какая же красавица!

На вид миссис Бакстер лет триста, седые, кудрявые волосы, такого же цвета длинное платье, на плечи накинута шерстяная шаль, и от этого миниатюрная женщина похожа на маленькое привидение. Увидев меня, она радостно взмахивает руками, будто мы давно знакомы, а шампанское выплёскивается из бокала, забрызгивая сладкими каплями огромную декорацию в виде глянцевого шара.

— Приятно познакомиться с вами, миссис Бакстер, — улыбнувшись, сажусь в каком-то идиотском полуреверансе, — меня зовут Марни, Джейсон сказал, что вы хотели познакомиться со мной.

— Знаю-знаю, я слишком настойчива, — усмехнувшись, она поправляет шаль, кутаясь в неё так, будто вышла холодным утром на крыльцо своего дома, — когда я узнала, что наш Джейсон вступил в брачный союз с избранной, то просто не поверила! Как тебя угораздило выйти за этого педанта, милочка?

Хрипло рассмеявшись, она по-доброму смотрит на Болейна, а затем хлопает его ладонью по плечу, прося не обижаться.

— Его мать использовала шантаж, — усмехнувшись, пожимаю плечами, — пришлось выйти, у меня не было другого выбора.

Думая, что я шучу, миссис Бакстер смеётся ещё громче, хотя мне кажется, что смеётся в ней приличная порция шампанского. Джейс натягивает улыбку, но при этом посылает мне полный укора взгляд, прося быть осторожнее в выражениях.

— Эта девочка определённо мне нравится, хоть у кого-то в вашей семье теперь будет чувство юмора. Ой, всё хотела спросить насчёт слухов о возвращении теней избранных, это правда?

— Да, — прочистив горло, Болейн кивает, — мы пока не можем разглашать детали этого возвращения, но это действительно правда.

— Милостивый боже, — осушив бокал, миссис Бакстер качает головой, — страшно представить, что с того света можно вернуться. Знаете, в обществе ходит много грязных слухов насчёт этого возвращения, я бы посоветовала вам отказаться от своей тени, милочка, чтобы на вашу молодую семью не косились, пряча презрение и смех. Не думали об этом?

— Знаете, не думаю, что это хорошая идея, — растерявшись от этого вопроса, не знаю, куда деть руки, поэтому облокачиваюсь ладонью на огромный шар, чтобы принять, как мне кажется, самую непринуждённую позу, — всё-таки мой наставник один из самых сильных теней в гарнизоне, не хотелось бы рисковать своей безопасностью из-за глупых слухов в обществе.

— Соглашусь с вами, да, думаю, что вы действительно правы. Будь ваша тень каким-то доходягой, то таких слухов бы не было, но когда этот парень дьявольски красив, общество само начинает додумывать историю, набрасывая самые грязные детали, чтобы было интереснее, верно?

— Да, — фыркнув, киваю, — к тому же, посмотрите какой у меня муж, — указываю на Джейса, оглядывая его с головы до ног с напускной гордостью и восхищением, — ну, разве мне не чертовски сильно повезло, а?

Болейну явно неловко, мышцы его лица на протяжении всего вечера находятся в напряжении, выдавая натянутую улыбку, боюсь, что для Джейсона этот бал даже больший стресс, чем для меня.

Вдруг раздаётся жуткий металлический скрип, а затем шар, на который я упираюсь ладонью, внезапно скользит и, с треском слетев с крепежей, заваливается на пол, стоящие рядом девушки визжат, но парочка теней вовремя реагируют, удерживая шар на месте.

— Упс, — бормочу я, глядя на то, как огромную декорацию устанавливают на место.

Извинившись перед миссис Бакстер, Джейс тащит меня в сторону танцующей толпы, чтобы поскорее скрыться с места преступления. Кажется, у бывшего капитана дёргается глаз, и мне становится немного стыдно за то, что я действительно не могу провести ни одну беседу нормально. Я не создана для бесед о высоком, не получается постоянно держать осанку ровной, не могу станцевать, не наступив при этом на обувь партнёра. Джейсон видит это, осознаёт, что я даже не умышленно делаю эти вещи, всё это поведение — это просто я, и не уверена, что меня можно изменить.

Я воспитана иначе, росла в другой культуре, а тут меня пинком под зад закинули в декорации книги Джейн Остин, и я просто не знаю, как с этим быть.

— Я не специально с этим шаром, — выдыхаю я, пока Джейсон уверенно ведёт партию в нашем танце. — Правда.

— Знаю, но не понимаю, как ты умудряешься делать всё это, — сжав челюсть, он отводит взгляд. — К слову, я мог бы договориться, и тебе наймут преподавателя по красноречию и этикету.

— Я бы хотела для начала сосредоточиться на поиске камня, а потом уже учиться, как правильно вытирать губы сраной салфеткой, Джонсон.

— Я говорю о будущем, о том, что будет, когда мы найдём этот камень. И не думай, пожалуйста, что я не переживаю за тебя и за твоё состояние, ведь это не так.

— Я не прошу тебе переживать за меня или жалеть, я прошу не говорить глупостей об этикете в тот момент, когда я не знаю, что будет со мной завтра. Последнее, что меня волнует сейчас — это реверанс, наигранные улыбки и разговоры о платьях. Я не знаю, найдём ли мы этот камень, но что-то подсказывает мне, что шансы ничтожны. Не знаю, сколько времени у меня есть, поэтому я пришла на этот бал, чтобы хорошо провести время с друзьями и немного отвлечься. Это нужно не только мне, но и всей нашей семье, потому что все только и делают, что сидят в библиотеке, пытаясь найти способ для того, чтобы спасти меня. Я просто хотела немного расслабиться, я здесь не с целью испортить твою репутацию или делать что-то назло, не знаю, заметно это или нет, но я действительно прикладываю усилия для того, чтобы не съязвить очередным друзьям твоей семьи, которые спрашивают о моей демонической крови и хотят знать, не пью ли я детскую кровь по ночам.

В глазах Джейса отражается сожаление, и надменное выражение наконец-то уходит с его лица, возвращая того парня, который без раздумий решил помочь, когда мы с Лиамом вернулись в Дом.

— Послушай, Марни, мне очень жаль и...

— Эй, Куп, — рядом с нами в одиночном танце появляется Крис, не отставая ни на шаг, он крутится рядом, словно промоутер, который хочет вручить листовку, — я тебе нравлюсь? Хотя погоди, вопрос поставлен неправильно: насколько сильно я тебе нравлюсь?

— Что тебе нужно, Крис?

Невольно издаю смешок, глядя на то, как полудемон размахивает руками, имитируя подобие танца, и, судя по идиотской траектории его движений, начинает казаться, что я нашла своего потерянного брата. На парне тёмный пиджак, больше напоминающий джинсовую куртку, из-под которой торчит толстовка с капюшоном, да и вообще Роттерс сегодня выглядит слишком хорошо, и если Айви когда-то и была влюблена в него, то её очень даже можно понять.

— Фокс не хочет танцевать, а мне ну очень хочется отвлечь её.

— И что ты предлагаешь?

— Могла бы ты сказать, что умрёшь уже сегодня ночью, а твоё предсмертное желание — наш с Фокси танец?

— Охренел?

— Вообще, я хотел выпендриться перед Фокс, станцевать с Йоко, типа показать, что со мной даже избранная танцует, но Йоко пьёт в обществе гарнизона латиносов и не обращает на меня никакого внимания.

Перевожу взгляд в сторону избранной огня: протянув руку, она поджигает, по всей видимости, самбуку в стаканах парочки ребят из латинского гарнизона, на что они бурно аплодируют, а ещё среди этой компанию сразу же замечаю Глори, и меня бесит, что они с Йоко вполне нашли общий язык, хотя уверена, что Глория жутко хотела бы найти общий язык с Томлинсоном во всех смыслах этого слова.

— Давай же, Куп, помоги мне, чего тебе стоит?

— Роттерс, не мог бы ты оставить нас в покое? — бормочет Джейсон. — Наслаждайся праздником.

— В прошлый рождественский бал я так и не осмелился пригласить Фокси на танец, потому что Зи всё время тёрся рядом с ней, но я вернулся с того света, и мне нужен этот танец. Сегодня же Рождество, а она даже не улыбается, — Крис выпаливает это на одном дыхании, а я останавливаюсь, освобождаясь от объятий Джейса, и просто не могу смотреть на задрота без улыбки. — Я не понял, вы же молодожёны, должны быть за любовь и свет, где помощь нуждающимся, грёбаные магические эгоисты?

— Следи за языком...

— Кто-то говорил про любовь, — Джейса вовремя перебивает Хавьер, останавливаясь рядом, — и я не смог пройти мимо.

Чёрт возьми, Хавьер Гонсалес выглядит настолько неотразимо, что в его сторону тайно поглядывают даже девушки из отряда магов. В этом парне идеально всё, и мне просто хочется сделать с ним селфи и отправить всем, с кем я училась в школе, чтобы они умерли от зависти.

— Марни, выглядишь потрясающе, — он отвешивает лёгкий поклон, а затем поворачивается в сторону Криса. — В чём дело, амиго? Проблемы на любовном фронте?

— Проблем нет, как и любовного фронта, просто хочу станцевать с Фокси, а Куп не хочет притвориться, что скоро умрёт, тотальная эгоистка, но это кровь мага в ней играет.

Закатив глаза, складываю руки на груди.

— Фокс немного подавлена, — поясняю я, — у неё просто нет настроения танцевать, и она вряд ли поверит в то, что моим предсмертным желанием является ваш танец.

— Настроение можно исправить, — прикусив губу, Хэви оглядывает зал с видом опытного дизайнера, — нужна лишь другая атмосфера, у меня есть один трюк, который всегда работает.

— Какой?

— Для это мне нужны Томмо, Глори, ваша избранная из стихии огня, — он указывает на пьющую самбуку Йоко, — и кто-то, кто отвлечёт миссис Мэдлок, выведя её из зала, потому что ей может и не понравиться то, что мы устроим. Начнём с Томмо, — Хэви оглядывает зал, — где он? Весь вечер его не видел.

— Полчаса назад был в библиотеке, у него там есть кое-какие дела.

Прикрыв веки, я глубоко вздыхаю. Пока мы все тут веселимся, Лу сидит над грёбаными книгами, и от этого я чувствую себя по-настоящему ужасно.

— Луи читает книжки вместо того, чтобы тусоваться? Мы точно говорим об одном и том же парне? — усмехнувшись, Хэви качает головой. — Ладно, Крис, приведи Томмо, а я попрошу Диего отвлечь хранительницу. А ещё, когда заиграет музыка, вам всем лучше присоединиться, чтобы дать зелёный свет магам, которые точно не станут стоять в стороне, если избранные подадут пример. Ми белла, попросишь Лукрецию и Лиама об этом?

— Да, конечно.

Если ты ещё раз произнесёшь этим хриплым и томным голосом «ми белла», то я и детей тебе рожу, приятель, не сомневайся. 

Предупреждаю о нашем плане Лукрецию, Лиама и козла-Стайлса, остальных наших ребят я не вижу, Джафар с Оушен куда-то пропали, хотя их я и вовсе не видела за этот вечер. Фокси даже не подозревает, что мы тут прорабатываем целую операцию, пока она стоит, с грустью поглядывая на танцующие пары.

В дверях появляется Крис, а затем Луи, и я забываю, как дышать. Чёрный приталенный пиджак, того же цвета рубашка, а вместо классических брюк тёмные джинсы и кеды. Томлинсон переговаривается о чём-то с Крисом и в мимолётном движении поправляет кончиками пальцев каштановую чёлку, мягко спадающую на лоб.

Что я там говорила о детях для Хавьера? Забудьте, вот от кого я хочу рожать каждый божий день, я готова стать инкубатором, если надо, мне совсем не сложно.

— В чём дело, Хэви? — приподняв уголки губ, Луи мельком смотрит на меня и, подмигнув, возвращает внимание к другу. — Настолько скучно, что решил поиграть в сводницу?

— Ты не понимаешь, Томмо, — Хавьер закидывает руку на его плечо, — латиносы любят всего две вещи — любовь и з****************ю. Я чувствую себя Купидоном. Как я могу не помочь этому мелкому засранцу в попытке завоевать девушку?

— Ладно, что нужно делать?

— На нас с тобой декорации, а ещё нужна будет та самая песня.

— Завязывай, Хэви, — рассмеявшись, Луи покачивает головой, — опять ты за своё.

— Говорю тебе, амиго, это беспроигрышный вариант. Ты же помнишь, как малышки ведутся на этот трюк? Нужно повторить, воссоздать ту же романтичную атмосферу, что была тем вечером на Майорке. В ту ночь перепало всем, даже Тео, а у него, насколько ты помнишь, лёгкое косоглазие и отсутствие переднего зуба.

— Только ты забыл, что тогда на Майорке мы находились в бухте, где море работало в паре со звёздной ночью — девочки велись на это, а не на твою долбаную песню.

— Ты поможешь или нет?

— Куда я денусь, — усмехнувшись, Луи кивает, — мне нужна помощь Глори, с музыкой помогу, но вот с громкостью будут проблемы.

Ну, почему? Почему именно она? Одно её имя из уст Томлинсона заставляет меня ревновать, под пристальным взглядом Джейса я стараюсь даже не смотреть в сторону Луи, чтобы он потом не говорил, что я весь вечер только и делала, что пялилась на свою тень, но это охренеть как сложно.

По наводке Хавьера один из парней каким-то образом убеждает миссис Мэдлок выйти вместе с ним из зала, и боюсь представить, какую причину он выдумал и как потом будет выкручиваться.

Хэви выходит в центр зала, а Луи в этот момент останавливается рядом с заунывно играющими скрипачами, после того как он обменивается с ними парой слов, музыка затихает и все удивлённо переглядываются.

— Народ! — Хэви хлопает в ладоши, привлекая к себе внимание. — В своём лице от всего гарнизона Мексики и Южной Америки хочу поблагодарить ваш Дом за радушный приём. Мы рады работать с вами в одной команде и очень рады нашим новым подопечным. Пользуясь случаем, хотелось бы попросить у вас разрешения, дорогие хозяева Дома, на кое-что очень важное. Рождество — тёплый, семейный и домашний праздник в кругу близких людей, и я здесь, чтобы узнать, не против ли вы, если мы с ребятами попробуем на пару минут почувствовать себя дома, а заодно пригласить вас, как ставших близкими, к нам в гости на это короткое мгновение? Вы ведь не против? — пока все пребывают в тотальном тупике, Хавьер кивает. — Вот и отлично. Не стесняйтесь и давайте просто насладимся этим вечером вместе.

Повернувшись, Хэви подмигивает Йоко, и она протягивает руку, сжимая кулак: сотни свечей мигом гаснут и огромный тронный зал погружается в полумрак, который освещают лишь огни наряженной ели. Томлинсон, возвращаясь от музыкантов, выбрасывает вверх несколько фиолетовых комет, которые рассыпаются в воздухе переливающимися искрами, Хавьер не остаётся в стороне и так же разбрасывает по залу голубые искры, они смешиваются с сиреневыми и, походя на хлопья снега, медленно плавают в воздухе.

Луи достаёт из кармана джинсов телефон, слышится тихая игра клавиш, Глори проводит пальцами над экраном, воздух под её ладонями рябит, девушка вскидывает руки, разводя их в стороны, а затем выбрасывает невидимую волну в зал: вместе с ветром по помещению проносится музыка, она окутывает и заполоняет собой пространство, звучит не просто так, будто кто-то включил колонку, эта музыка словно звучит внутри тебя, внутри каждого, кто сейчас находится в этом зале.

Неоновые, сиренево-голубые искры медленно кружат в полутёмном зале, отбрасывая блики на пол, потолок и стены, и создаётся впечатление, что мы находимся в каком-то мультфильме или в новой, созданной только что, галактике.

Мужской бархатный голос заполняет тронный зал, я не знаю о чём эта песня, потому что её слова на испанском языке, но она звучит так нежно, что в груди становится очень тепло. Маги слегка озадачены, потому что они вообще не знают, что такое музыка с той стороны, ведь они знакомы исключительно с инструментальными композициями, и этот шок, который постепенно превращается в восторг, появляется на лицах многих. Особенно мои ровесники, они ведь даже не подозревают о том, что музыка может быть настолько разной, помню, как Валенсия удивилась, услышав песню из старого радиоприёмника.

Маги не решаются на танец, зато тени латинского гарнизона тут же поддерживают Хавьера, который уже ведёт Йоко по залу в медленном танце.

Крис никак не осмелится пригласить Фокс, хочу подтолкнуть его, но тут Гарри делает невозможное: протягивает руку, приглашая Лукрецию на танец, она смотрит на его пальцы так долго, будто собирается отказать. Но всё же избранная сжимает ладонь своей тени и, гордо подняв голову, следует вместе с ним в центр зала.

Лиам подхватывает Глорию, хотя та уже делала шаг в сторону Луи, а Томлинсон, тем временем, поворачивается в мою сторону.

— Нужно подать пример остальным, Купер, — чуть склонившись, он протягивает ладонь, — позволишь?

Чувствую, как Джейс прожигает мою спину взглядом, но, чёрт возьми, сейчас даже Гарри и Лукреция танцуют, это всего лишь танец и вообще мы помогаем Крису. Опускаю пальцы в ладонь Томлинсона и ловлю на его губах едва заметную улыбку, а перед тем, как мы отходим, он толкает Роттерса в сторону Фокс.

Все, кто участвовал в заговоре, тайно поглядывают на задрота в кедах, а когда он наконец-то ведёт Фокси за руку, то мы всей компанией не можем сдержать широких улыбок.

Трюк Хэви и правда работает.

Опускаю ладонь на плечо Томлинсона, его пальцы сжимают мою руку и талию, пока мы неспешно движемся под спокойные ноты. Голубые глаза напротив такие же яркие, как и неоновые искры, разбросанные Хавьером посреди зала, и у меня создаётся впечатление, что мы танцуем под звездопадом, потому что маленькие светлячки медленно опускаются вниз.

— Решила у***ь меня, Купер?

— Я вроде ещё ни разу не наступила тебе на ногу.

Луи склоняется ближе, чтобы тихо произнести:

— Твоя помада, Марнс, мне чертовски тяжело смотреть на твои губы и бездействовать.

Томлинсон отстраняется, музыка набирает темп к припеву, и парень заводит мою руку вверх, чтобы я прокрутилась вокруг себя, наши пальцы едва касаются друг друга, но Луи умело управляет моим телом, подсказывает, что нужно крутиться быстрее, что я и делаю. Картинка вокруг смазывается в одно яркое пятно, улыбаюсь, как идиотка, шифоновый подол платья развевается, задевая плавающие неоновые искры, но они не испаряются, а разлетаются в стороны как капли воды.

Внутри взрывается настоящая эйфория, от которой в животе становится щекотно, голова кружится от многочисленных поворотов и меня слегка заносит, Луи тут же ловит за талию, помогая устоять, мы смеёмся, продолжая танец, и мне кажется, что это один из самых лучших и счастливых моментов в моей жизни.

Мелодия вновь замедляется, мы неспешно передвигаемся по залу, среди друзей, к которым постепенно подтягиваются остальные, из-за чёткого контраста в чёрном и белом видно, что мы не единственные маги, решившиеся на танец со своими тенями, и это означает, что не все враждуют с полудемонами и воспринимают их, как мусор, для некоторых магов, они являются настоящими друзьями.

Фокси с Крисом со смехом переговариваются о чём-то, неспешно танцуя, и видеть искреннюю, неподдельную улыбку на губах девушки так приятно, что хочется заснять этот момент. Гарри и Балетовски смотрятся идеальнее всех, будто с самого детства учились не ходить, а танцевать, они настолько безупречно выглядят вместе, что я начинаю шипперить их сильнее, чем сама Лукреция.

Припев снова набирает обороты, Хавьер выкрикивает подбадривающие слова, призывая всех расслабиться и наслаждаться моментом, и кажется, что это и правда действует, потому что танцующих пар становится всё больше.

Томлинсон не без сарказма успевает прокомментировать выражения лиц тех, кто смотрит на происходящее осуждающе, что вызывает у меня смех, мы слишком быстро кружимся по залу, лавируя между парочек, и я удивлена, как мы умудряемся ни в кого не врезаться, хотя это точно заслуга мистера Зефиркина, потому что он полностью управляет танцем.

Полумрак, цветные искры, всюду смех, кто-то целуется, у всех отличное настроение и это один из тех моментов, когда я влюбляюсь в Дом, в эту сторону, магию, а самое главное, я заново влюбляюсь в Луи Томлинсона.

Вновь кручусь вокруг себя, меня чуть заносит назад, предвкушая падение, взвизгиваю сквозь смех и пытаюсь схватиться за предплечья парня, чтобы устоять на ногах, Томлинсон ловит меня, уверенно держа руки на талии, и, не дав упасть, склоняется надо мной как в долбаном кино.

Сердце так сильно бьётся, когда я смотрю в его глаза, мне хочется, чтобы Луи всегда смотрел на меня так, как сейчас, будто всего остального мира нет, будто этого мира и вовсе никогда не существовало.

Сбоку доносится звонкий хлопок, поворачиваю голову и понимаю, что это была праздничная пощёчина, которую Лукреция подарила Стайлсу на Рождество. Крепко стиснув челюсть, избранная сжимает кулаки, грудная клетка тяжело вздымается, но она прикрывает веки и в секунду возвращает самообладание, набрасывая на себя маску безразличия.

Кажется, Гарри рассказал о своих планах на будущее. Нашёл, блин, время.

Котовски всё с тем же гордым видом направляется в сторону выхода, а Гарри, смотря в след своей подопечной, даже не думает остановить.

— Пойду проверю, как она, — бормочу я, нехотя отстраняясь от Луи. — Ей сейчас лучше не оставаться одной.

— Марнс, аккуратнее, она на взводе, и если эта рыжая вздумает заморозить твою кровь, то мне придётся у***ь её.

Усмехнувшись, покачиваю головой. Приподняв подол, выхожу в холл и замечаю, как за главными дверями исчезает длинный шлейф платья.

Огромные хлопья снега бесшумно опускаются на землю, вечерний морозный воздух покалывает кожу и мгновенно отрезвляет от порции выпитого шампанского. Лукреция спускается вниз по лестнице, и я тут же семеню следом.

Сжав кулаки, она мечется туда-обратно вдоль изножья мраморных ступеней, пытаясь остудить пыл. С её губ срываются белые клубы пара, избранная бросает на меня мимолётный взгляд, на щеках блестят слёзы, но во взгляде плещется ярость.

Котовски так резко тормозит передо мной, что я вздрагиваю от неожиданности, её грудная клетка высоко и часто вздымается, крупные хлопья снега опускаются на рубиновые волосы, девушка смотрит на меня, не моргая, и от этого мне становится немного жутковато.

— Он уходит, — хрипло выдаёт она, — уходит в погоны, его держит рядом только чёртов камень, который будто висит на его шее. Поэтому он крикнул тогда на Криса из-за бумаг, он яростно хочет найти гиацинт, но главная цель не твоё спасение, а его желание поскорее обрести свободу.

— Лукреция, мне очень жаль...

— Нет! — выставив указательный палец, она смотрит на меня так грозно, будто это я уговорила Стайлса уйти в погоны. — Ни черта тебе не жаль, ты ничего не понимаешь, не понимаешь, что я чувствую! Все только и бегают вокруг тебя, пытаются спасти бедняжку Марни, чёрт побери, даже Гарри сейчас здесь только из-за тебя и твоей проблемы!

— Тут дело не во мне...

— В тебе, дело всегда в тебе, как ты не понимаешь?! — сморгнув слёзы, избранная сжимает кулаки. — Если бы твои родители когда-то не нарушили правила, то они не объединили бы силы, и воскрешения Атланты не произошло бы, как и потери наших теней. Мне бы не пришлось терять его, а заодно второй раз слышать, как он уходит. Но ты здесь, решила вернуть теней, заставила нас всех пройти через большое количество боли, но если бы тебя не было на этом свете, то никому и не пришлось бы страдать: ни избранным, ни теням — понимаешь? Само твоё появление на свет было ошибкой, проклятием всех, кто живёт на этой стороне.

— Лукреция, я понимаю твою злость, но тебе не кажется, что ты нечестна по отношению ко мне? Ты говоришь, что моё существование неправильно, брак моих родителей был ошибкой, а сама в этот момент надеешься на взаимность Гарри, и если бы он дал зелёный свет, не уверена, что ты следовала бы правилам.

— Не смей говорить этого, — цедит она сквозь сжатые зубы, — ты ничего не знаешь обо мне и о том, что бы я сделала.

— Ты охренела? — развожу ладони в стороны. — Ты говоришь о моих родителях, о моём существовании, а мне даже высказать своё мнение нельзя, да?

— Я не просила тебя приходить сюда и высказывать мне своё мнение, Марни, поэтому проваливай.

— Я пришла, чтобы поддержать тебя, не собиралась осуждать, и я на твоей стороне. Чёрт, — провожу ладонью по волосам, сбрасывая с них осевшие хлопья снега, — почему ты воспринимаешь всё в агрессию? Я пришла, чтобы ты не оставалась одна, только и всего. Мне правда искренне жаль, что всё так вышло.

Лукреция долго молчит, глядя на меня так пристально, словно не понимает, что я только что сказала. Не знаю, что так сильно мешает ей открыться хоть кому-нибудь, хотя она уже открылась Гарри, и он тут же заявил, что уходит.

Избранная переводит ещё более яростный взгляд за мою спину, поворачиваюсь в надежде на то, что Гарри одумался и решил прийти, но это Томлинсон, который вскидывает ладони вверх, молча говоря, что он идёт с миром.

— Лукреция, там миссис Мэдлок хочет с тобой поговорить, — спускаясь, Луи снимает с себя пиджак и накидывает на мои плечи, отчего меня тут же окутывает теплом. — За пару минут ей передали, что ты уже чуть ли не подралась с Гарри, наверное, хочет узнать, что именно произошло.

Выдохнув, Котовски вытирает с щёк слезы и следы туши, подобрав подол, она делает шаг в сторону лестницы, но затем замирает, оглядывая нас с такой брезгливостью, что внутри всё неприятно сводит.

— Как же я ненавижу вас двоих, — шепчет она сквозь сжатые зубы. — Радуйтесь, пока живы оба, ведь это продлится недолго, судьба расставит всё на правильные места, доказав, что ваша любовь не дороже пыли под ногами. Посмотрим, как долго ты будешь горевать после того, как потеряешь её, Луи. Уверена, что ты слишком быстро справишься с этой утратой, потому что тени не умеют любить, вам не дано, вы лишь демоны, которые рождены для того, чтобы нести несчастья и причинять людям боль.

— Она так не считает, — тихо говорю я, глядя в след избранной, — сказала на эмоциях.

— Знаю, — поджав губы, Томлинсон кивает, — поэтому и промолчал.

Луи вздыхает, проводя пальцами по волосам, смотрю на него и просто любуюсь тем, как идеально чёрная рубашка сидит на этом парне, чёрт возьми, я просто понять не могу, ну как можно быть таким неотразимым?

Кажется, полудемон замечает моё восхищение, потому что на его губах тут же появляется самодовольная улыбка.

— Люблю, когда ты смотришь на меня так.

— Так, будто мне хочется, чтобы ты поскорее ушёл?

— Будто готова отыметь меня, даже не снимая одежды.

— Придурок.

Усмехнувшись, поправляю пиджак на своих плечах и, прикрыв веки, запрокидываю голову назад, позволяя мягким хлопьям приземляться прямо на лицо.

Вокруг так тихо, словно за сотню миль в округе нет ни души, и мне хочется, чтобы этот миг продлился как можно дольше. Даже сквозь прикрытые веки чувствую на себе взгляд Луи, приоткрыв один глаз, убеждаюсь в том, что он действительно смотрит на меня с мягкой улыбкой на губах.

— Что такое? Готова поспорить, что ты придумал очередную идиотскую шутку.

— Ты чертовски красивая, Купер, знаешь об этом?

— Ты, — стараясь скрыть смущение, издаю подобие смешка, — ты что это, делаешь всё, чтобы я отдалась тебе прямо на снегу, да?

— Как видишь, — поджав губы, он разводит ладони в стороны, — использую все козыри, что есть в запасе, приходится прибегать к лжи.

Улыбнувшись, покачиваю головой. Зря я посмотрела в его голубые глаза, потому что теперь я не могу отвести взгляд, на улице мороз, а у меня ладони потеют от одного лишь присутствия Томлинсона.

Физически ощущаю тягу к этому парню, хочу без остановки прикасаться к нему, хочу чувствовать его руки на своём теле, целовать его, пока не заболят губы, запускать пальцы в каштановые волосы и раствориться в запахе ментола, позволяя этому аромату сжечь мои лёгкие дотла. Не понимаю, как можно так остро испытывать эту тягу, меня буквально ломает и разрывает от желания быть ближе. Но мы не можем рисковать, не сейчас, когда нас могут застукать в любую секунду.

— Скажи что-нибудь ужасное, пока мы снова не наделали глупостей, Лу.

— Нам лучше вернуться, — он указывает в сторону лестницы, и я нехотя шагаю вперёд. — Как тебе бал в качестве миссис Болейн?

— Не делай этого со мной, — поморщив нос, опускаю взгляд, — не хочу говорить об этом.

— Я ведь серьёзно спрашиваю, не обижали?

— Нет, классическая программа идиотских вопросов о моей крови. Столько ненужного внимания, тупого интереса, я сейчас у них что-то вроде хайповой темы, ведь посплетничать особо не о чем. Знаешь, так странно, пока ты жив, вокруг столько ненужного шума, люди зачем-то врут тебе, говорят гадости за спиной, хотят у***ь или наоборот — овладеть, но стоит тебе умереть, как все быстро забывают о тебе, ты превращаешься просто в призрака, от которого больше никому и ничего не нужно, ты становишься свободным. Получается, что смерть не враг, ведь она приходит, чтобы освободить. Вот Джульетта была в теме, знала, как поступить, ведь жизнь для неё была клеткой, поэтому инсценировать свою смерть для того, чтобы начать жить — хороший ход... Луи?

Оборачиваюсь, потому что Томлинсон замер, внимательно глядя на меня.

— Как ты только что сказала?

— Что именно? Про Джульетту?

— Нет, про смерть. После смерти ты становишься свободным, — тихо повторяет он. — Купер, мне срочно нужно идти.

— Куда?

— В библиотеку.

— Я с тобой.

— Не в нашу.

— Прости?

— Мне нужно на ту сторону. Собери всех наших в библиотеке, кажется, у нас есть зацепка, Марнс.

Луи растворяется в воздухе, ещё пару секунд смотрю на место, на котором он только что стоял, а затем семеню вверх по лестнице.

Забегаю в холл, по пути снимая пиджак Томлинсона (потому что не хочу, чтобы Джейс нашёл очередной повод для ссоры) и, перекинув его через руку, захожу в зал. Встретив Криса и Фокси, рассказываю о собрании в библиотеке. Следом прошу Лиама передать это Гарри и Лукреции, потому что я пока боюсь к ней подходить, Йоко нигде не видно, и я решаю спуститься в гарнизон, чтобы найти Зейна, который без проблем отыщет свою подопечную.

В гарнизоне относительно тихо, в столовой никого, в тренировочном зале тоже, решаю на всякий случай заглянуть в детскую и не ошибаюсь, потому что Джафар, сидя в изножье кровати одного из малышей, читает им сказку.

Увидев моё лицо, парень страдальчески закатывает глаза, а затем говорит детям, что если за время его отсутствия они будут шуметь, то завтракать детишки будут уже в чистилище. Миленько.

— Что такое, Магвай? — спрашивает парень, выходя в коридор. — Стоп, — он вскидывает брови, а на лице появляется обеспокоенное выражение. — Только не говори, что Томмо успел наделать глупостей, он ведь не в клетке?

— Нет, с ним всё хорошо, Луи попросил собраться в библиотеке, сказал, что у нас, возможно, есть зацепка.

— Сукин сын, — усмехнувшись, Зейн покачивает головой, — если он действительно найдёт камень, то я назову сына в его честь.

— А почему ты не на празднике?

— Решил не портить Фокси вечер своей мордой, — облокотившись плечом на дверь, полудемон выдаёт слабую улыбку. — Хочу, чтобы она расслабилась и нормально отдохнула.

— А где Оушен?

— Дежурит с кем-то у одного из порталов, она, как капитан, решила, что работа важнее праздника.

— Так вы вместе или же...

— Нет, не вместе, меня динамят.

Поняв, что лучше не лезть к Малику в душу, решаю сменить тему:

— Нужно найти Йоко, её нет в тронном зале, хотя она могла и в туалет выйти. Короче, можешь её почувствовать?

— Да, секунду, — вздохнув, Малик прикрывает веки, — она здесь.

Оглядываюсь по сторонам в поисках японки, а Зейн тут же закатывает глаза.

— Я имел в виду, что она в гарнизоне, а не стоит рядом с нами в плаще-невидимке.

— Веди уже, Джафар.

— Нам туда, — он указывает в сторону коридора с жилыми комнатами. — Она взволнована и, чёрт возьми, кажется, — прикусив губу, полудемон смотрит на одну из закрытых дверей, — возбуждена.

— Может, — усмехнувшись, делаю шаг назад, — потом расскажем ей, что было на собрании?

— С кем говоришь, — прищурившись, парень не отрывает взгляда от двери, — она танцевала? Умоляю, скажи, что это были не Хэви или Элиас, они ведь даже не относятся к девушкам серьёзно, заливают красивые слова, лишь бы завалить в койку.

— Ну, — поджав губы, пожимаю плечами, не в силах ответить, — знаешь, я как-то не видела, с кем она танцевала.

Явно не поверив мне, Джафар качает головой.

— Убью, — выдыхает Малик, а затем с ноги раскрывает дверь в одну из комнат.

Слышится визг Йоко, и я жалею, что у меня нет сил на заморозку, чтобы остановить разъярённого Зейна.

— Ты с ума сошёл?! — подскочив на ноги, японка прикрывает полуобнажённое тело своим кимоно.

Мы с Зейном слегка теряем дар речи, когда из-за Йоко с кровати нам с улыбкой машет полураздетая Глория, которая тёрлась своим задом о Томлинсона.

— Вы ведь не сдадите нас? — спрашивает латинка. — Можете и присоединиться, ребята, я не против.

— Зато я против, — избранная плотно сжимает пальцами атласную ткань кимоно. — Надеюсь, я могу рассчитывать на ваше молчание? Если вы только посмеете сдать Глори, то я...

— Мы не, — раскрыв губы, Зейн покачивает головой и, опустив ладони на мои плечи, пятится вместе со мной в сторону выхода, — мы не сдадим, можете на нас рассчитывать.

— Да, но в смысле, рассчитывать не в плане оргии, а на наше молчание, — отмахиваюсь, — ну, вы поняли. Мы, пожалуй, пойдём, мы там сказку детям читали.

Помахав руками, как полные идиоты, мы закрываем за собой дверь и молча идём в сторону винтовой лестницы, остановившись у её основания, мы с Зейном переглядываемся. В итоге Малик издаёт смешок, и я следом за ним.

— Это тангенс-котангенс какой-то, — тихо произносит он, потирая затылок, — причём полный. Слишком много нарушений правил вокруг, это дерьмо сложно не заметить, так что исход в любом случае будет хреновым. Чёрт возьми, — вздохнув, полудемон проводит пальцами по волосам, — я задолбался за всех переживать, хочу обратно в лимб.

— Не думай о плохом, мы с тобой точно будем молчать, так ведь? И, кстати, — взявшись за перила, приподнимаю подол, чтобы удобнее было подниматься, — теперь у нас с тобой есть общий секрет. Это так мило, сделаем парные татушки? Ты набьёшь Магвая, а я — волшебную лампу.

— Заткнись там, — парень издаёт смешок, пока плетётся сзади. — Чёрт возьми, хорошо, что это оказалась Глори, потому что если бы я увидел там Хэви, то пришлось бы у***ь друга.

Я тоже рада, что напарником по постели Йоко оказался не Хэви, и это не потому, что я боялась, что Глори изнасилует Томлинсона, нет, совсем не поэтому.

Мы с Зейном поднимаемся по парадной лестнице, направляясь в сторону библиотеки, и всё ещё спорим по поводу парных татушек, которые он никак не хочет делать. У подхода к красным стеклянным дверям меня окликает Джейсон, и, прикрыв веки, я делаю глубокий вздох перед тем, как обернуться.

На лице Болейна беспристрастное выражение, он мельком поглядывает на Джафара, который совсем не собирается уходить и оставлять нас наедине. Заметив пиджак Томлинсона в моих руках, Джейс с брезгливостью оглядывает его.

— Где ты была?

— В гарнизоне, искала Зейна.

— А перед этим?

— Разговаривала с Лукре...

— Что за сраный допрос? — перебивает Малик. — Играешь в детектива, собирая алиби?

— Не лезь не в своё дело, — бросает бывший капитан. — Я не знаю, как там всё было, но люди уже шепчутся о том, что вы с Луи устроили романтическую прогулку по саду, хочешь выставить меня на посмешище, да?

— По какому саду? Мы простояли у лестницы пару минут, а потом пошли внутрь, у Луи возникла какая-то догадка о камне, и он исчез, — издав невесёлый смешок, покачиваю головой, — но ты, конечно же, будешь верить другим людям, а не мне, да?

— Как я могу не верить им после того, как видел, что вы вытворяли во время танца, думаешь, я один это заметил? Ты, как замужняя девушка, как маг и избранная, не должна была позволять нарушать дистанцию, касаться своей талии, подпускать к себе так близко демона, Марни, это выглядело вульгарно и отвратительно...

Отмахнувшись, иду в сторону стеклянных дверей, но меня хватают за запястье и резко разворачивают обратно.

— Я ещё не закончил.

— Нет, ты закончил, — вмешивается Малик, вскинув брови, — отпусти, пока я прошу на словах, Джейс.

Сжав челюсть, парень смеряет полудемона долгим взглядом, а Зейн, нахмурившись, медленно вскидывает ладонь, и я боюсь, что если он применит силу, то его запрут в клетке из-за меня.

— Мне больно, Джейсон, — как можно спокойней произношу я, — отпусти меня, пожалуйста.

Болейн переводит взгляд на меня, затем на зажатое в тисках запястье, и моя рука смотрится до смешного крошечной в его ладони. В этот момент парень едва заметно вздрагивает, будто сам удивлён тому, что держит меня, видимо, он сам не ожидал, что эмоции завладеют им и выплеснутся наружу, наконец, Джейс медленно выпускает мою руку из цепкой хватки своих пальцев.

— Ещё одна подобная выходка, — едва слышно произносит он, — и тебе придётся отказаться от своей тени.

Болейн направляется в сторону библиотеки и нервно толкает стеклянные двери, скрываясь внутри.

— Спасибо, Зейн, — выдыхаю я, потирая горящее запястье.

— Куда ты вписалась, Магвай? — Джафар покачивает головой. — И как тебя теперь вытаскивать из этого?

— Только не рассказывай Луи об этом, ладно? Ему ни к чему знать об этом инциденте.

— Не буду, потому что если бы вместо меня здесь был Томмо, то ты бы уже была вдовой. Нужно быть осторожнее, Марни, я давно знаю Джейса, и если он кого-то ненавидит, то сделает всё, чтобы его враг был повержен, а в идеале — мёртв. Так было с Заком. И так было, когда этот идиот только получил розу ветров, да у него крышу от власти сорвало, а сейчас то же самое происходит и с тобой. По законам нашей стороны теперь ты его собственность, самая красивая и любимая игрушка Томмо, которую Джейс отобрал, и теперь ублюдок может хвастаться ею в песочнице перед остальными детишками, наслаждаясь тем, как его враг сидит в стороне и не может ничего предпринять. Поверь, если он говорит, что следующим шагом будет твой вынужденный отказ от тени, он это сделает. Придётся смириться. Либо, — он склоняется ближе, понижая тон, — рисковать всем и бежать.

— Я думала, что ты против запретных союзов и побегов.

— Раньше я не понимал, что вы все, грёбаные дегенераты, испытываете, а теперь знаю, — приподняв уголки губ, Малик подмигивает и кивает в сторону библиотеки. — Пойдём, Магвай, узнаем, что там нашёл мой друг-идиот.