Когда солнце было зеленым

Когда солнце было зеленым

«Я хочу рассказать подлинную историю одной женщины, страдающей паранойей, которая влюблена в тачку, постепенно обретающую все атрибуты некогда любимого ей человека, чей труп везли на этой самой тачке. В конце концов тачка обретает плоть и кровь и превращается в живое существо.»

Сальвадор Дали

Мартин проснулся от того, что где-то рядом необычайно громко хрустнул разбитый стакан. Юноша зажмурился, пытаясь вернуть себе сладкое сновидение, и разочарованно засопел, когда то от него все-таки удрало, не оставив и прощальной записки. Лишь запах дешевого алкоголя был тут как тут: терпкий и унизительный.

В этот ранний утренний час в баре не должно было находиться ни единого человека, перед которым Мартину захотелось бы распушить перья. И потому он потянулся и зевнул так, что хрустнула челюсть, и лишь затем открыл глаза. Сверху вниз на него презрительно смотрела статная златовласая богиня. Скрестив с ним взгляды, девушка одержала победу в этой безмолвной дуэли и двинулась дальше сквозь покореженные ряды дубовых столов. Зубы звучно стукнулись друг от друга, когда юноша поспешно закрыл рот.

Мартин покраснел и принялся торопливо надевать висевший на спинке стула пиджак. Рука никак не хотела попадать в рукав, и потому он ринулся вперед как есть, преисполненный отчаянной решимостью узнать имя неведомой богини; этого сияющего эталона грации и красоты.

На самом деле, золотые волосы богини были спутаны, на мятой бежевой рубашке недоставало пуговиц, а разношенные сапоги нуждались в основательной чистке. Походка богини была размашиста, нос тонок, выражение лица сурово, а сквозь вырез рубашки виднелись синие линии диковиной татуировки. Из-под широких полей дорожной шляпы на мир смотрели серые как пасмурное небо глаза, а шрам на подбородке серпом сиял на загорелой коже. Один из музыкантов подул в трубу, издав пару неуместно торжественных нот, но незнакомка не повела и бровью. Осторожно как мышь Мартин последовал за ней к барной стойке, пытаясь не разбудить спавших клиентов, половина из которых была вооружена до зубов.

— Есть здесь некто Мартин О’Бриан? — спросила богиня у бармена, ставя на стойку потрепанную дорожную сумку.

Голос ее был бархатист, манеры самоуверенны. Если до этого у Мартина еще были какие-то шансы, то теперь от них не осталось и плевка на полу. Мартин был влюблен.

— Нету-с тут таких, мисс. — ответил бармен, подавив зевок.

— Я здесь!

Он ринулся через бар, но споткнулся о чью-то ногу и повалился на одного из спящих.

— Кошелек мой решил украсть? — забурчал недовольный голос.

— Я просто упал.

— Знаю я таких, упал он… Ну-ка живо поднял руки.

— Простите, но на каком это основании?

— А на таком.

Тяжелый как похмелье Мартина револьвер и правда был серьезным основанием. Юноша отступил назад, закрывая спиной незнакомку, и поднял руки, не дожидаясь повторного приглашения.

— Так вы мистер О’Бриан? — донеслось из-за его спины.

— Да, чем могу помочь? — спросил не поворачиваясь Мартин.

Забывшись, юноша едва не опустил руки, но вид револьвера перед глазами быстро вернул его с небес на землю.

— Живо вывернул карманы, парень. — сказал мужчина.

— Но вы же сказали поднять руки, уж определитесь как-нибудь.

Эта безрассудная храбрость, проснувшаяся в его душе, была приятна, но еще приятнее было бы поскорее решить эту проблему и наконец повернуться к прекрасной незнакомке.

— Простите, сэр, но у меня нет ни малейшего желания смотреть на этот балаган. Уберите свой пистолет и не позорьтесь. — сказала прекрасная леди.

— А с тобой я потом потолкую, милочка.

С каким-то внутренним содроганием Мартин подумал о том, что если продолжит пить, то лет через десять будет выглядеть ничуть не лучше: сальные патлы, рыхлое лицо, налитые кровью глаза и полное незнание хороших манер. Начав осторожно опускать руки, юноша с какой-то обреченностью подумал и о том, что если его сейчас застрелят, то никто кроме родителей скорбеть о нем не будет, разве что Финеас успеет рассказать пару-тройку шуток прежде, чем поймёт, насколько они неуместны.

Что-то щелкнуло рядом с его ухом. От неожиданности Мартин пригнулся. Послышался выстрел, с потолка посыпалась штукатурка. Мужчина закричал и схватился за руку.

Девушка кинула бармену монету, подняла с пола револьвер и деловито скрутила хлыст в тугое кольцо.

— Сутулый пес тебе милочка. — сказала она, перешагнув через подвывавшего пьяницу, и не отказав себе в удовольствии наступить ему на руку.

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы проверить, идет за ней Мартин или нет. Конечно же, он шел, да что там — бежал, едва поспевая за своим божеством.

Финеас развернул подарочную бумагу и непонимающе посмотрел на девушку.

— Мисс Немаль проговорилась. — сказала Феникс, садясь рядом.

Мистер Фрейд тут же сложил голову ей на колени и проникновенно заглянул в глаза, прося, чтобы девушка почесала ему за ухом, что та и сделала, пока детектив рассматривал ее подарок.

— Я даже не знаю, что сказать… Спасибо, правда.

Пытаясь заполнить молчание, Финеас открыл книгу на первой попавшейся странице и не смог сдержать улыбки.

— «Не подлежит сомнению тот факт, что профессор Галлер, написав, что чай сообщает поэтический жаръ, умножает действие памяти и производит деятельность и довольство, хотел сказать это о кофе, но рука изменила ему…» — торжественно прочел он.

— Просто я заметила, что вы кофе любите, и решила, что вам она может понравиться. Автор, конечно, иногда перегибает палку, унижая любителей чая, но действительно много знает о свойствах кофейных зерен. Впрочем, если вам не нравится, то я придумаю что-нибудь другое.

— Шутите? Книга отличная, уже нетерпится прочитать. — возразил Финеас.

Девушка улыбнулась и поднялась с дивана. Она готова была поспорить на свою библиотеку, что губы мисс Немаль тоже изогнулись в нечто, что при большом желании можно было принять за улыбку.

— Хотите кофе? — спросил будущий именинник.

— Нет, я бы с радостью, но мне пора на работу. В одном месте мне предложили испытательный срок, так что опаздывать нежелательно.

Мисс Ривер уже подошла к двери, когда та с грохотом отлетела в сторону. Мартин хватал ртом воздух и никак не мог заставить себя произнести хоть слово. Наконец, он взял себя в руки и умудрился произнести сразу два слова:

— Чебарро… Убили. — выдохнул он.

Новость эта словно электрическим разрядом пронзила всех присутствующих. Мисс Ривер застыла у входа, но потом, словно очнувшись от дурного сна, поспешила со всеми проститься и покинуть стены агентства. Как рассудила девушка, лучшее, что она могла предпринять в данной ситуации — это отойти в сторону и не мешать детективу делать его работу. Самому же художнику было уже не помочь.

У входа как часовой застыла девушка в дорожной одежде. Завидев Феникс, рука незнакомки потянулась к поясу, но она тут же взяла себя в руки и продолжила всматриваться в лица прохожих. Напротив как раз остановилась одна несуразно нелепая пара. Девушка прищурилась — фиолетовых теней женщины хватило бы на то, чтобы покрасить несколько домов. Спутник же ее из-за своей осанки напоминал скорее знак вопроса, чем живого человека. Сказать, что незнакомцы нервировали девушку это не сказать ничего.

— День добрый, идите куда шли. — проворчала она, перехватив любопытный взгляд мисс Ривер.

И вновь Феникс была готова поклясться всеми книгами в своей библиотеке, что эта девушка чего-то боялась. Боялась как никогда в жизни.

Сведения были скудны: художника нашли мертвым в его квартире. Следы пыток на теле, выпотрошенные картины, отсутствие свидетелей — и все это затруднял прогремевший в одной из комнат взрыв. Дело, за которое взялась полиция, казалось Мартину тупиковым, и это приводило его в отчаяние, ведь он так хотел помочь своей новой знакомой. Финеас сделал круг по кабинету. Казалось, что узоры на ковре заинтересовали его гораздо больше новостей, которые принес его помощник. Защелкали клавиши печатной машинки — мисс Немаль вернулась к работе. Воспользовавшись наступившим молчанием, Мартин вышел на улицу и вернулся в компании девушки, словно надеялся, что одно ее присутствие было способно решить все недоразумения и отменить все смерти.

— Будем знакомы, Агата Джонс. — сказала девушка, пожимая детективу руку.

— Вы его видели? — спросил Финеас у Агаты.

— Кого, художника? Не, не видела. Слушайте, у меня нет времени, так что просто скажите, где оно.

Печатная машинка затихла, и мисс Немаль вытащила из ее утробы исполосованный черными строчками лист.

— Зеленое солнце. Картина такая. — пояснила мисс Джонс.

Финеас непонимающе уставился на Мартина, но тот не спешил смотреть ему в глаза.

— Я спрятал ее у Чебарро. — тихо сказал он.

— И? — поторопил его детектив.

— Полицейские забрали картины в качестве улик. Я подумал, может, ты сможешь получить доступ к ним? Скажи, что у тебя есть основание, ведь если ты возьмешь дело мисс Джонс…

— Прошу прощения, мистер О’Бриан, не хотела вас прерывать, но это срочно. — мисс Немаль подошла к Финеасу и вручила ему бумагу. — Сегодня вы дали мне выходной.

— Когда?

— Прямо сейчас. С вашего позволения, собаку я отведу мистеру Флэнну. Я знаю, у вас много вопросов, но в скором времени вам будет не до того.

Юноша еще раз просмотрел документ. Опись имущества, что не подлежала восстановлению: стекла, зеркала, постер с оборотнем, несколько редких книг, подсвечник, ковер и его любимое пальто, что сейчас висело на одной из вешалок позади детектива.

— Хорошо, можете идти. — наконец сказал он.

— Благодарю.

Мистер Фрейд, сидевший на диване, попробовал было возразить, когда мисс Немаль взяла его на руки, но при одном лишь взгляде на нее опустил уши и покорно позволил надеть на себя ошейник.

— Что это вообще было? — спросил Мартин, когда они остались втроем.

— Понятия не имею. — ответил детектив.

— Слушайте, я не подписывалась на этот цирк, где клятая картина?

Финеас посмотрел на нее так, словно девушка вдруг заговорила на иностранном языке; словно он услышал совсем не те слова. Впрочем, так оно и было.

— Где твое сердце, мальчик? — громко и отчетливо задал вопрос знакомый голос.

— Пригнитесь, живо! — крикнул детектив.

За миг до того, как разверзнется ад, как барабанные перепонки прогнутся от боли, а рот наполнится кислым вкусом страха и крови, время всегда дарит мгновение тишины. Не изменило оно своей привычке и на этот раз.

Стекла вышибло взрывной волной. Острым пронзительно сверкающим градом осколки посыпались на ковер, вспороли корешки книг, изуродовали лик оборотня, изрешетили теплое белое пальто. Финеас подтянулся к подсвечнику. Один из золотых листов с глухим стуком упал на ковер. Юноша постарался вернуть его на место, но лишь испачкал подсвечник кровью, сочившейся из изрезанных рук. Вой сирены перекрыл крики людей на улице.

— Вы в порядке? — Мартин бросился к девушке, но та подняла руку, показывая, что помощь ей не нужна.

— Бывало и хуже. Так, народ, надо убираться отсюда. Этим психам нужна картина, на наши жизни им насрать.

— Мы не уйдем отсюда, пока вы не скажете, зачем она вам.

— Выставку хочу открыть. — огрызнулась девушка. — У них отец мой!

— Это профессор Верден, Финн. Его похитили зеленые, и если мисс Джонс не отдаст им картину, то его убьют. Прости, надо было с этого начать. — сказал Мартин.

Финеас хорошо помнил этого сухопарого нескладного профессора, излюбленной темой которого были анекдоты про воронов и глупых студентов. На его знаменитые лекции о мистере Вороне приходили даже студенты с соседних потоков, лишь бы еще раз послушать его провокационную теорию о том, что мистер Ворон был художником, и каждое его у******о было произведением искусства. Потом, когда Чебарро уволили из лицея, среди студентов поползли слухи о том, что старый художник уж слишком переусердствовал, защищая честь представителей своей профессии, и сломал профессору нос.

— И ты готов ее им отдать? — спросил детектив.

— Конечно, что за вопрос.

Финеас поднялся на ноги и вытряхнул осколки из белых волос. На долю секунды Мартину показалось, что сейчас детектив совершенно серьезно скажет, что раз дело касается зеленых, то они должны передать его полиции, и все будет потерянно. Достав из одного из ящиков бинт, юноша наскоро перевязал руки, хмуря тонкие брови, но словно почувствовав внимание Мартина, быстро надел привычную маску.

— Прогуляемся до музея? — улыбнулся детектив.

— У меня мотоцикл припаркован, лучше на нем. — откликнулась Агата, подхватив его бодрый настрой.

Мотоцикл и правда стоял на месте, вот только о поездке с ветерком можно было забыть. Девушка пнула сдувшееся колесо и повернулась к спутникам.

— Далеко идти-то? — спросила она.

Мартин поправил шарф и нагнал своих спутников, но все же предпочел держаться чуть позади. Перед отъездом в армию он передал картину Чебарро, надеясь на то, что художник сможет ее сохранить. После возвращения юноша так и не решился ее забрать, считая себя не вправе после всего произошедшего вновь увидеть картину сестры.

— Зеленое солнце, зеленые, что мы знаем об этой картине? — вслух рассуждал детектив, рассматривая записку похитителей.

— Пес его знает, я о ней несколько дней назад из записки узнала. — сказала мисс Джонс и, взяв Мартина под руку, заставила его держаться вместе со всеми.

— Взгляни, — обратился юноша к Мартину, — его похитили в тот же день, когда подорвали червонные ворота.

— Думаешь, отвлекали внимание? — спросил Мартин.

— Это в их стиле. — ответил Финеас.

— Полиция же поймала кого-то, что с ним случилось?

— Взорвался.

— А архив, где хранятся старые дела?

— Тоже.

— Так что это за картина? — спросила девушка.

— Ее нарисовала моя сестра, когда училась в лицее. — принялся объяснять Мартин. — На ней изображено черное дерево без листьев и само солнце в ту эпоху, когда-то было зеленым. Чебарро говорил, что нарисована она в стиле сюрреализм, но я не знаю, что это означает.

— Супер, так почему бы не просить у нее? Или что, она тоже взорвалась? — усмехнулась Агата и только потом заметила пантомиму детектива.

— Да, так и есть. — ответил Мартин.

— Прости, я не хотела…

— Ничего, со всеми случается.

До открытия выставки оставалось несколько дней. Вместо рекламы колонны музея украшали черные прямоугольники, отсылавшие зрителей к самой известной картине художника. У входа в музей, заехав на клумбы с цветами, стояли две полицейские машины.

— Пошли. Только быстро. — поторопил их детектив и первым взбежал по ступенькам музея.

Несколько воронов взвились в небо и расселись по барельефам, украшавшим здание. Финеас дернул на себя дверь, но та, как он и предполагал, была закрыта. Сделав несколько шагов назад, он принялся с преувеличенным интересом разглядывать барельефы и птиц, которые на них сидели.

— Придется ночью вернуться, сейчас слишком много народу. Картина или у полиции или в музее. Вы как хотите, а я ставлю на второе. — сказал Финеас.

— Допустим, но на кой-х**н она им вообще нужна? — спросила Агата.

Юноша пожал плечами.

— Это мы сейчас и выясним.

Хлопнули двери машины. Полицейский, что поднялся по ступенькам следом за ними, изрядно запыхался и прежде, чем начать говорить, промокнул лоб носовым платком.

— Нет ли среди вас, молодые люди, мистера Флэнна и мистера О’Бриана? — спросил он.

— Допустим, это мы. — улыбнулся детектив.

— Капитан Шеваль просил вас зайти по поводу одного из ваших дел. Нет, только двоих без девушки.

— Это моя секретарша мисс Немаль, так что все в порядке. — успокоил его детектив.

— Что ж раз так, то… — сдался полисмен.

Казалось, что мисс Джонс была не в восторге от этой затеи: от того, что их троих разместили в задней части машины, от того, что на проносящийся мимо мир ей приходилось смотреть сквозь прутья решётки, от того, что время утекало как виски из разбитой бутылки, а отец ее томился в плену у психов, обожавших все взрывать, а она могла только кусать губы и думать о том, какая же она в сущности неудачница. Финеас безуспешно пытался перебинтовать руки, но пальцы не слушались его. Мартин достал из кармана флягу, но увидев, с каким презрением на него посмотрела девушка, тут же спрятал ее обратно.

— Дай сюда. — сказала Агата, протягивая руку.

Мартин покорно передал ей флягу. Девушка пересела к детективу и помогла ему справиться с бинтами.

— Будет щипать. — предупредила она, прежде чем вылить содержимое ему на руки.

Финеас скривился словно ребенок, у которого отобрали конфету, но не издал ни звука. Ссадины на ладонях были глубокими, но Агата перебинтовала их так умело, что бинты словно заменили ему вторую кожу.

— Чего смотрите? Когда я была на раскопках в Талнахе, любая царапина была верным билетом на тот свет.

Девушка отсела подальше и недовольно сложила руки на груди, словно ей претило восхищение остальных ее мастерством врачевания. Про дочь профессора Вердена в лицее ходило много слухов. Наверняка студенты знали только то, что отчислили ее еще на первом курсе за долги по учебе, и она уехала к матери в Урмал, где та вела раскопки одной из древних столиц. Финеас слышал о том, что именно ей лицей обязан отбитой рукой статуи императора, и глядя, на Агату, вполне мог допустить, что слухи не слишком приукрасили события тех дней. Словно прочитав его мысли, мисс Джонс ответила.

— Да я уже сто раз пожалела. Дурацкое пари, отец всю плешь с ним переел, что я испортила предмет искусства. Когда умения лизать жопы стало искусством, мне никто не объяснил.

— Вы про ту статую? — встрепенулся Мартин.

— Да, надо было еще и вторую руку отбить. Для симметрии. Искусство ж, мать его…

Черная тень дирижабля накрыла их с головой. Мисс Джонс задрала голову и с нескрываемым восхищением принялась рассматривать это чудо инженерной мысли.

— Красивый, правда? — спросил Мартин.

— Да, ниче так. — отозвалась девушка.

— Прямо как ваши глаза.

Агата рассмеялась и толкнула его локтем.

— Тебе б стихи писать.

У входа в полицейский участок их по привычке обыскали на наличие оружия. Мисс Джонс с нескрываемым сожалением вручила охраннику свой револьвер и охотничий нож.

— Ну, что довольны? — воскликнула она, отбирая у полицейского свою шляпу.

Рон Шеваль встретил их в своем кабинете, и тут же пригласил сесть.

— Может быть, чаю будете или кофе? — спросил он.

— Вы что, заболели? — ужаснулся детектив.

— Тьфу ты, уж и гостеприимство проявить нельзя. — отмахнулся начальник полиции. — У меня к вам, ребята, серьезный разговор.

— Тех клоунов не я миссис Ливинг прислал. — тут же откликнулся детектив.

— Клоунов? Каких клоунов?

— Забудьте.

Ожидая, чем все это закончится, Агата начала нетерпеливо постукивать рукой.

— Картина «Зеленое солнце» у вас? — наконец спросила она.

— Вот об этом я и хотел поговорить. — капитан Шеваль позвонил в колокольчик, и в дверь вошли двое. — Мистер О’Бриан, мне нужно знать местоположение данной картины. Настоятельно рекомендую говорить только по существу. Эти господа из четвертого отделения не оценят ваши шуток.

Прежде чем Мартин успел что-либо сказать, Агата схватила револьвер со стола капитана и наставила его на вошедших. Казалось, что реакция девушки ничуть не удивила эту женщину с фиолетовыми тенями, похожими на синяки, и ссутулившегося мужчину, что тенью застыл позади нее. Не укрылось все это и от внимания детектива.

— Положи пистолет, дорогуша. Вы и так создали вашем отцу слишком много проблем. — прогудела женщина.

— Катись к чертям. — прошипела Агата, взводя курок.

— Не хотел этого говорить, да, боюсь придется. Я арестовываю всю вашу шайку до выяснения всех обстоятельств. Все ходы перекрыты, так что даже не надейтесь удрать. — сказал капитан.

Судя по всему, его слова не слишком-то убедили мисс Джонс. Однако, не ожидала она и того, что детектив примет ее сторону.

— Руки за голову. — весело сказал он, присоединяясь к девушке. — И, смотрите, без фокусов.

Все входы и выходы и правда были перекрыты, а полицейские проинструктированы. Двое из них как раз стояли у выхода из кабинета. Одного мисс Джонс приложила об стол, а второго отправил в нокаут Мартин, так что детективу оставалось только закрыть дверь.

— Повесят, как пить дать повесят… — ужасался Мартин, глядя на тело поверженного врага.

— Не дрейфь, мой хороший, все будет в лучшем виде. — приободрила его Агата. — Ну же, народ, шагом марш!

— Но мы же не умеем летать. — вновь подал голос юноша, когда Агата взбежала по ступенькам на следующий этаж.

— Не бойся, кажется, я знаю, что она задумала. — успокоил его Финеас.

Плоская как блин крыша несмотря на запрещающий знак, была усыпана окурками и пеплом, что еще не успел подмести ветер, бывший здесь вместо дворника. Каменные грифоны тоскливо взирали на все это безобразие, а над всеми ними возвышался он. Дирижабль.

— Так и знал. У них приказ брать нас живыми. — сказал Финеас, замуровывая вход стоявшими рядом ящиками.

С глухим щелканьем в железную дверь врезалось несколько пуль.

— Да неужели? — сказала Агата.

До этого момента Финеас всегда думал, что внутри дирижаблей довольно-таки тесно, но даже не представлял, насколько. Все свободное пространство занимала полицейская техника, упакованная в холщовые мешки, а сквозь мелкие квадраты окон было практически ничего не видно. Агата по-хозяйки устроилась в кресле и начала деловито щелкать переключателями.

— Всегда думал, что управлять дирижаблем очень сложно…

— Сложно? — переспросила Агата. — Ну, вот сейчас и посмотрим.

Надсадно загудел двигатель, и дирижабль потащило куда-то в сторону. Финеас не удержался на ногах и повалился на один из мешков, ударившись головой обо что-то железное. Гул стал сильнее. Дирижабль поднялся над крышей, дернулся и затих.

— Воронью мать, он прикован!

— Где? — спросил Мартин.

— Вон там у трубы.

Дверь, ведущая на крышу, слетела с петель, и на крышу начали выбегать служители правопорядка, спотыкаясь о валявшиеся ящики.

— Это вам. Как у настоящих пилотов.

Мартин стащил шарф и отдал его девушке. Не успела она ничего сказать, как он уже распахнул дверь и скрылся из виду. Защелкали пули по медной обшивке. Канат натянулся под порывом ветра и тут же ослаб. Дирижабль был свободен. Едва не ослепнув от боли, Финеас кое-как добрался до окна. Форма полицейских смешалась в одно сплошное синее пятно. Мартина среди них он не увидел.

— Сядем где-нибудь за городом, вовек не отыщут. — сказала Агата.

Загорелась желтая кнопка и из круглых динамиков послышался сухой голос диктора.

— Внимание всем постам Дирижабль 626 был захвачен. Приказ вести огонь на поражение.

Агата прибавила громкости.

— Они там с ума сошли? Мы же в городе. — возмутилась девушка.

— Добро пожаловать в Враноград.

Финеас сделал круг по кабине, выискивая на горизонте преследователей, дым, поднимавшийся из заводских труб, поглотил почти все небо.

— Надо узнать и как можно скорее, зачем им всем понадобилась картина. Они не производят впечатление любителей искусства. — произнес он.

— Зеленое солнце, зеленые… Четвертое отделение же за ними охоту ведет, не? — сказала Агата, не отвлекаясь от управления.

— Так-то оно так, но некоторые провокации они устраивают сами, чтобы вынуть эту банду предпринять ответные меры или подогреть страх мирного населения. Даже не спрашивай, откуда я об этом узнал.

— Когда это мы на «ты» перейти успели? На брудершафт с детективами я никогда не пила.

— Когда дирижабль полицейских угнали. Думаю, это будет весомее всякого брудершафта.

— А то!

Агата любовно погладила гладкий выточенный из дерева руль и стерла слой пепла с приборной панели.

— Такую машину и в такие руки… — вздохнула она.

— Ты еще не видела, в каком состоянии те мотоциклы.

— Какие?

— Да там, под парусиной.

Финеас сделал еще круг, изо всех сил пытаясь отогнать мысли о незавидной участи Мартина и сосредоточившись на том, как ему можно помочь. Девушка поправила шарф и оглянулась.

— С ним все будет в порядке, я уверенна.

Она попыталась поднять дирижабль как можно выше, но тот лишь продолжал с завидным упорством таранить носом дым, пачкавший и без того грязные стекла. Неожиданно Финеас вспомнил, как он с братом играл в игру, кому удастся угадать в форме облаков как можно больше предметов, тот и покупает конфеты. Юноша прищурился. Одну из сизо-черных туч можно было бы с легкостью принять за дирижабль. Алый всполох расставил все по своим местам. Это и был дирижабль, и он выстрелил прямо в них.

Их закрутило в воздухе, но само падение было медленным как если бы все происходило во сне. Финеас никак не мог отделаться от чувства нереальности происходящего, как если бы он был лишь зрителем, что смотрел фильм и в любой момент мог встать и уйти из кинотеатра.

— У них даже парашютов нет! — разозлилась девушка.

Голос Агаты вывел его из забытья, а ее дальнейшие слова заставили детектива пожалеть, что он вообще в это сознание пришел.

Мистер Браун купил любимый рогалик с шоколадным кремом и свежий выпуск газеты «Времена». Столь редкие минуты покоя он ценил ничуть не меньше солдата, отправляющегося в бой. Дети, катавшие обруч, ничуть ему не мешали, лишь бы на проезжую часть не лезли, а там уж бог с ними… Мужчина достал часы и сверил их с чугунными часами, что висели над остановкой. Часы запаздывали. Конечно же, подумав так, он имел ввиду городские часы, ведь на настройку своих он тратил львиную долю утра. Сев на остановке, он надкусил рогалик и распахнул газету. Чудесный мир светской хроники, кроссвордов и объявлений захватил его воображение, заставив позабыть об остальном мире.

Дети бросили обруч и начали тыкать пальцами в небо, едва не подпрыгивая от возбуждения. Один из полицейских дирижаблей, торжественно кружась вокруг своей оси, опускался прямо на крышу ближайшего дома. Рыча как дикий зверь, из него вырвался мотоцикл и, расшвыривая колесами черепицу, рванул прямо навстречу закату.