Жестокие игры Богов

Чужое проклятие

Я дожил до семидесяти пяти лет, завещав Город Тысячи Слонов внуку Молниеносного, чудом выжившему в войне. Несчастной матери удалось спасти мальчика во время кровавой ночи, когда несколько сторонников Непобедимого, уже погибшего к тому времени, ворвались в наш лагерь и убили всех, кто там находился. Не щадили ни женщин, ни детей. Они стаскивали наших людей с постелей и лишали жизни, убивая безжалостно, как кур или гусей. Очень многие умерли в ту ночь. Кровавое возмездие свершилось! Я никогда не забуду этого ужаса. Мы с братьями выжили чудом. Сапфир Носящий увёл нас молиться к реке. Вернувшись, мы не нашли в лагере ни одной живой души. Все погибли. Только Луноликая Дева, невестка Молниеносного, с новорождённым младенцем на руках, успела укрыться в лесу и осталась жива. Этот повзрослевший мальчик теперь и остался управлять Городом Тысячи Слонов вместо нас.

А мы покинули царство вшестером — я, мои братья и Огненная Дева. Для нас в этом мире ничего уже не оставалось. Пришла пора замаливать грехи, коих числилось за нами немало. Мы уходили умирать в безлюдное место. Мы поднимались в горы, уходя всё дальше от тех, кого я на самом деле мысленно покинул уже давно.

Нам не удалось дойти живыми до убежища отшельников, до той уединённой пещеры, где мы надеялись прожить остаток жизни. Я наблюдал, как один за другим погибают члены моей семьи в пути. Первой упала, обессилев и замёрзнув на камнях, Огненная Дева, но я не нашёл никаких прощальных слов для неё. Ни крохи тепла. Ничего не шевельнулось внутри. Её тело медленно засыпало снегом, падающим с небес.

Дар Старейшего Бога работал идеально. Ходячий труп по имени Праведник шёл дальше.

Потом на снег упали Красавчик и Предсказатель. Опять ничего не зашевелилось во мне, как и на известие о смерти Сапфир Носящего, застреленного кем-то в спину на охоте год назад, не ожило в душе ни ненависти, ни сожаления. И так же я ничего я не чувствовал теперь, словно умирали не мои братья, а просто камни падали вниз с горы. Я лишь констатировал факт их смерти. И продолжал идти.

Когда рухнул замертво Молниеносный, я ненадолго задумался, глядя на него, ища хоть что-то внутри. Всё-таки с ним мы были при жизни чуть более близки. Нет, снова пустота. Последним покинул тело Ужасающий Ликом, и со мной остался лишь тощий приблудный пёс, догнавший меня, пока я перебирался через горный перевал. Я не удержался на камнях, слишком ослабели руки. И я сорвался вниз… Последнее, что я узрел — как пёс прыгнул следом.

Когда открылись врата совершенно безразличных мне Небес, я отказался входить без собаки. На самом деле я искал повод быть отринутым, рассыпаться пылью. Я надеялся, что Бог Молний, управляющий Высшими Мирами с разрешения Пресветлых Богов, меня не впустит, и я упаду в вечное ничто, в кромешную пустоту без шансов на перерождение. Это стало бы последним облегчением, потому что следом за даром не чувствовать для меня самым благим даром стало бы не быть.

Но собака обернулась вдруг моим небесным отцом — Богом Законности. Оказывается, Боги устроили мне последнее испытание: достоин ли я войти? Я оказался достойным, проявив небывалую скромность. Я поставил себя ниже бродячего пса, именно поэтому грехи мои были прощены, как и грехи моих братьев и жены. Нас всех впустили в Высшие Миры, предупредив на пороге, что здесь мой дар не чувствовать больше не имеет силы. Небеса — место для вечного наслаждения. Я постепенно обрету чувствительность снова, начну испытывать покой, блаженство и любовь.

Они, вероятно, насмехались? Как можно испытывать счастье, если для меня не изменилось ровным счётом ничего? Я пришёл с тяжким багажом прошлой жизни, и его у меня забирать никто не спешил. А чувства уже начали возвращаться, а вместе с ними — невозможность их скрыть, ибо небеса — не земля. Здесь все эмоции прозрачны. Я знал лишь одно: я не вынесу узреть Лучника и Непобедимого, зная о том, сколько зла причинил им обоим. Я должен был уйти отсюда. Меня сочли достойным Боги, но я сам себя таковым не считал.

— Брат, ты куда собрался? — обеспокоился Ужасающий Ликом, словно почуял неладное. — Мы наконец в Высших Мирах. Мучения земного мира окончены. Заживём!

— Вы идите и наслаждайтесь раем, — улыбнулся я им. — А мне надо на минутку отлучиться.

— Куда? — удивилась Огненная Дева. — Теперь, когда всё хорошо, когда мир смерти позади, куда тебе идти?

Она даже не понимала, что бывает не всё хорошо в раю, например, «не всё хорошо» сейчас со мной. В неведении дурного заключалось её небесное счастье.

— Забудьте обо мне, пока я не вернусь.

— Остановись! — теперь мне дорогу преградил мой небесный отец. — Я столько лет ждал воссоединения с тем, в ком моя частица, с тем, кого я могу назвать своим земным сыном, а ты уходишь?

Я покачал головой.

— Думаю, поскольку ты всевидящий, то знаешь мою историю и мои причины.

Бог Законности помрачнел, а потом вдруг опустил тяжёлую ладонь мне на плечо.

— Твои намерения и твою историю я знаю, и мне страшно за тебя, сын. Я знаю одно: твоя душа полностью исцелится не скоро. Увидимся мы теперь лишь в другой вселенной. Но — иди. Делай то, что считаешь нужным. Не стану задерживать тебя.

Я спустился на землю. Я не мог искупить то, что было содеяно мной и моими братьями. Не мог искупить свои грехи по отношению к Лучнику и Непобедимому, однако я мог вернуть на небо ещё одну душу, которая пострадала не меньше других. И эта душа заслужила право быть с теми, кого любит.

***

— Громкоголосый?

Один из ближайших друзей Непобедимого, тот, кто любил старшего царевича Города Тысячи Слонов не менее моего и тоже без взаимности, воин с изуродованным лицом, уходивший всё глубже в Беломраморные горы в сопровождении своего друга и наставника Черноликого Мудреца, оглянулся и в недоумении уставился на меня.

— Что нужно? — нахмурился он. — Разве твоя душа не нашла успокоение в обители Высших Миров? К чему сходить снова сюда, в юдоль мрака?

— Хочу предложить тебе кое-что, — нисколько не обиделся я. — Если согласишься, то сможешь уйти на небеса к друзьям.

На впалых щеках воина появился слабый румянец, а глазах затеплилась надежда, но Громкоголосый решительно встряхнул головой.

— С предателями Солнечной династии соглашений не заключаю.

— Хоть выслушай!

— Зачем? Все твои слова — ложь. Я услышу очередной обман от убийцы Непобедимого.

— К чему мне обманывать тебя теперь, когда мы оба, по сути, мертвы? Что худшее может с тобой случиться, если ты уже проклят? Неужели ты боишься?

— Я ничего не боюсь.

— Тогда отдай мне своё проклятие, возьми взамен мой рай.

Он не ожидал. Он растерялся. И было от чего удивиться: кто же захочет взять на себя такое проклятие?

В дни войны Громкоголосый защищал Непобедимого до последнего. А проклятие своё получил от Сапфир Носящего за то, что в отместку за у******о царевичей Солнечной династии следующей же ночью изрубил всех наших людей, оставшихся в живых после сражения. Он порешил наших ратников спящими в шатрах, отомстив тем самым за все наши грязные уловки, совершённые во время битвы. После той ночи чудом выжил только маленький внук Молниеносного, ставший теперь единственным наследником Города Тысячи Слонов. За этот безжалостный поступок Сапфир Носящий проклял Громкоголосого, пообещав, что тот будет бродить неприкаянным отшельником до конца времён. И никто не приблизится к нему, потому что его тело постепенно покроют струпья и язвы, и он, утратив свою молодость и красоту, станет ходячим трупом.

Страшное превращение уже началось, я это видел. Громкоголосый выглядел уже сейчас словно полумёртвый скелет, поднятый на ноги злыми духами. Некоторое время после моих слов он смотрел на меня пристально, пытаясь понять, в чём подвох.

— Ты отлично знаешь, что проклятие — это энергия, и его можно создать, передать, уничтожить, — снова заговорил я. — Твоё уничтожению не подлежит, однако я уверен, что передать его можно, просто до сих пор не было никого, кто согласился бы его взять. Отдай мне.

— Зачем тебе это? — подозрительно прищурившись, спросил Громкоголосый.

— Хочу искупить хоть один свой грех, позволив тебе вернуться к твоим друзьям. Они будут рады тебя видеть. Обними Непобедимого, когда увидишь его в Высших Мирах. Не говори, что это я просил, но сам знай: ты обнимаешь его по моей просьбе.

Глаза Громкоголосого вдруг широко распахнулись в понимании.

— Ты… — начал он и умолк.

Черноликий Мудрец, бывший некогда учителем Громкоголосого и разделивший с ним его изгнание, в сильном изумлении разглядывал их обоих, не веря, что слышит подобное.

— Так согласен? — не сдавался я.

Вместо ответа Громкоголосый молча протянул мне руку. Я глазам своим не поверил! Прежде он, как и Непобедимый, лишь окатывал меня презрением, криво усмехался и проходил мимо, когда бы мы ни встречались. Я удивился, но тоже подал ему свою ладонь. И тогда он вдруг резко рванул меня к себе и крепко обнял, прошептав на ухо: «Твоего благодеяния вовек не забуду».

Мы разошлись в разные стороны. И тем, кто ушёл в пещеры Беломраморных гор ожидать конца времён вместо него, тем, кто взял себе прозвище Проклятый, хоть и не являлся им на самом деле, был я, первенец Благоухающей Девы по имени Праведник. Тот, чьим вторым отцом являлся Бог Законности. Тот, кто продолжал жить и иссыхать внутри, так и не узнав, что такое взаимная любовь…

***

Андрей уселся на край обрыва и посмотрел вниз. В зеленовато-белой дымке таял пейзаж, словно кусок сахара в чашке чая. Андрей встряхнул головой, а затем протянул руку и пожал ладонь Уолдреда.

— Ты был прав, что ушёл оттуда. Мы ему не нужны. И наши житейские вопросы были бы неуместны. Ему никто не нужен. Но, как думаешь, он сумеет возродиться к жизни в следующей вселенной? Его душа излечится от бесконечной боли?

Уолдред долго думал, потом кивнул.

— Уверен. На самом деле в этой кромешной тьме и полном одиночестве его душа уже начала свой путь к исцелению.

***

Я услышал их слова, хоть они полагали, что я почти мёртв. Возможно, их речи стали пожеланием и путеводной нитью для меня. Когда я почти погрузился в черноту небытия и разуверился в возможности получить второй шанс, мне его дали.

Моя душа действительно исцелилась, и произошло это куда скорее, чем истек один год.