Перекрёстки судеб - 2

Волшебные каникулы

После того, как Пелле удалось надёжно закрепить на потолке в своём мини-тренажёрном зале боксёрскую грушу, они с Ноэлем по очереди от души её поколошматили. Потом Армфельт взялся за гантели, а Фолкнер поспешил в душ. До отправления самолёта оставалось не так уж много времени, но Мари всё ещё не знала, что её поджидает приятный сюрприз.

Тщательно промокая волосы полосатым махровым полотенцем, Ноэль остановился в дверях спальни. Его жена в маечке-размахайке и удобных домашних брюках крутилась перед зеркалом, рассматривая округлившийся живот со всех возможных ракурсов. Время от времени Мари ласково поглаживала выступающий вперёд животик и что-то тихо напевала. Несколько минут Ноэль не мог вымолвить ни слова: горло перехватило странным спазмом.

Этот голос…

Эти глаза…

Эти мягкие движения расслабленной большой кошки…

Разве сможет другая женщина иметь над ним такую же власть?

Наконец, Ноэль собрался с силами, подошёл к жене сзади и обнял её, положив обе руки на упругую округлость.

- Большой срок? Я запутался: сколько уже?

- Пятый месяц.

- Не так уж долго ждать осталось.

- Ну, как сказать...Выноса мозга ещё предостаточно будет. Ой...

- Что такое?

- Теперь точно чувствую — шевелится!

- Дай я послушаю.

- Погоди...Как-нибудь потом, попозже...

- Тебе что, неприятно, когда я к тебе прикасаюсь?

- Ноэль, не выдумывай! Просто рановато ещё, скромно наша рыбка «хвостиком бьёт»...Вот когда начнёт пятками по бокам колотить, обязательно поймаешь свою принцессу.

- Ты точно знаешь, что родится девочка?

- Всего лишь предполагаю. Слишком уж всё иначе, чем было с Эриком. Говорят, так бывает в случае, если дети разного пола.

- Ну что ж, получится полный комплект. Хорошо, если не пойдёт в тётушек, а то достанется Эрику на орехи! А как мы дочку назовём?

- Стефани Кэндис, если ты не против.

- Необычно...Но красиво…

Мари повернулась к мужу, улыбаясь. Положила тёплые ладошки ему на щёки. Потом чуть наклонила к себе лицо Ноэля и крепко его поцеловала.

- Я не знаю, что ты там себе напридумывал, но лучше выкинь всю муть из головы. Я очень тебя люблю и никакой Изабель Селинье не удастся нас разлучить!

- Ты просто льёшь бальзам мне на душу! Кстати, собери-ка дорожную сумку. Приготовил тебе сюрприз, но он находится за пределами Стокгольма.

- И куда мы направляемся, если не секрет?

- Для начала — в аэропорт «Арланда». Самолёт через два с половиной часа. Извини, что поздно говорю тебе об этом. Знаю, что не любишь собираться в спешке.

- А из Арланды куда?

- Любопытная какая! Покажу на табло со списком отправляющихся самолётов.

- Так не честно!

- Нет, всё очень даже честно. Я же сказал — сюрприз. Небольшая подсказка: тёплых вещей набирать с собой не нужно.

- Ну ладно, заинтриговал. Пойду собираться. Кто ещё с нами едет?

- Никого с нами не будет. Только ты и я. Как в том сентябре, когда мы познакомились.

Огни ночного аэропорта трепетали и переливались подобно свечам на именинном торте. Мечтательная улыбка не покидала лица Ноэля. А Мари не сдавалась, пытаясь выведать у мужа: куда же лежит их путь?

- Попробуй отгадать, - кивнул он в сторону списка отправляющихся рейсов.

Глаза Мари быстро пробежали по строчкам электронной таблицы. Пару мгновений она что-то прикидывала про себя, потом хитро прищурила глаза:

- Малага?

- Ну, я так не играю...Могла бы растянуть удовольствие: отгадать хотя бы с третьего раза! Ты попала в точку, дорогая - Малага. Коста-дель-Соль. Апартаменты я снял в Торремолиносе. Не хочу больших и шумных городов. Но на экскурсии поездим, если ты захочешь.

Мари пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до губ Ноэля.

- Похоже, ты не забыл, что я люблю солнце!

- Я ничего не забыл, Мари...Ни единого дня из всех тех лет, что мы знаем друг друга…И в следующий раз не вздумай так напряжённо тянуться вверх — куда безопаснее мне к тебе наклониться.

Ноэль крепко прижал к себе жену не только от переполнявших его чувств, но в желании скрыть набежавшие на глаза слёзы. Похоже, и у него «играет гормон», как у беременных женщин. Он читал, что такое порой случается...

За то время, что ушло на прохождение обычных предполётных формальностей, мысли Мари и Ноэля отключились от пережитых проблем и от капризов северной весны. Ещё немного — и они будут согреты и обласканы щедрыми солнечными лучами и яркими красками южного испанского побережья.

В международном аэропорту Малаги их поджидало вызванное Ноэлем заранее такси до Торремолиноса. Апрельская Малага встретила северных гостей температурой в + 22 градуса. Прежде чем сесть в автомобиль, Мари сняла пальто и достала из сумки солнцезащитные очки. После кондиционированного салона самолёта, воздух на улице казался почти обжигающим. Пот ручьями заструился по спине. Северному организму некоторое время придётся перестраиваться, проходить акклиматизацию. Мысли о лишних телодвижениях вызывали внутренний дискомфорт. «Как хорошо, что мы приехали отдыхать, а не работать!»

Апартаменты Ноэль выбирал по фотографиям и отзывам на сайте. В реальности квартира оказалась ещё красивее и удобнее, чем на картинках. Комфортная, уютная, оснащенная полным набором необходимой бытовой техники (исправной и работающей практически бесшумно!). Буквально в двух шагах от дома находился небольшой продовольственный рынок. Чуть выше по улице обнаружились булочная, кафе и пара семейных ресторанчиков (это на случай, если не захочется заморачиваться приготовлением еды дома). Правда, в данный момент Ноэль вовсе не думал ни о какой еде. Он мечтал о Мари. А та, едва успев распаковать сумки, отправилась в душ, заявив, что ей невыносимо жарко...Комнаты купались в лучах щедрого южного солнца. Воздух в помещении немного застоялся. Ноэль открыл окно: надо проверить, будут ли им мешать звуки с улицы. Задёрнув занавески, включив и отрегулировав кондиционер, он плюхнулся на пол и пожалел, что не отправился в душ вместе с Мари. Но нарушать её уединение не стал: а ну как у жены запланированы какие-нибудь «секретные женские манипуляции»? Наконец, шум воды стих и через несколько минут из ванной комнаты вышла его богиня — с замотанными тюрбаном из полотенца влажными волосами и...в бирюзовой тунике, которую Ноэль когда-то привёз Мари из Америки.

Туника скрывала заметно округлившийся животик жены и Ноэль невольно потряс головой: ему показалось, что время повернуло вспять. Что он вернулся в тот день, когда Мари обрадовалась его подарку и тут же побежала примерять тунику. Тогда она так же вышла из ванной комнаты — и он сразу понял, что попал в точку, настолько Мари шли и свободный покрой и бирюзовый цвет.

- Ого, мой подарок всё ещё жив?

- Шутишь! Ни за что не расстанусь с этой туникой по доброй воле! Высококачественная вещица: приятная к телу, не теряющая яркости красок...Красивая и комфортная.

- Совсем как ты!

- Ничего себе комплимент!

- Иди скорей ко мне, я соскучился!

- Ты не видел меня всего несколько минут!

- Я не видел тебя уже несколько месяцев! Мы словно в параллельных мирах существовали...Теперь я хочу убедиться, что ты — реальная...И как бы мне ни нравилась эта туника, но я вынужден её с тебя снять…

- Так не честно! Избавляйся тогда и ты от своих тряпочек!

- Второй раз просить не придётся, - Ноэль тут же стянул футболку, обнажив мощный торс с хорошо прокачанными мышцами.

Он подождал, пока Мари подойдёт поближе, сомкнул руки у неё за спиной и нежно поцеловал в тёплый, чуть влажный живот, растущий не по дням, а по часам.

- Я снова столько всего пропустил…

- Ну... то, что ты пропустил — была не самая лучшая часть…

Ноэль откинулся назад, на пружинящий матрас и протянул руки навстречу Мари:

- Ну, иди же сюда...Я так хочу почувствовать тебя...

- Подожди...Дай мне на тебя посмотреть…Ты стал такой...мужественный. Сильный. И в то же время — грациозный. Как тигр!

Они оба изменились внешне. Мари вынашивала второго ребенка и не могла не беспокоиться о том, как это отразится на её фигуре. Уже не девочка, эластичность кожи не та. Ноэль много работал в фитнес-зале с личным тренером и невероятно гордился рельефами мускулистого тела. (Он был бы шокирован, если б узнал, как Мари порой скучала по долговязому и худощавому «Феликсу Далю», к которому прижималась в их первую стокгольмскую ночь!)

Между нежными поцелуями, Ноэль обратился к их будущему ребёнку:

- Прости, деточка, но если твой папочка не займется сию минуту любовью с твоей мамочкой, он сойдёт с ума!

- И мамочка тоже, - тихо добавила Мари и скользнула по шёлковой простыне к мужу под бочок.

- Только будь осторожна... - успел выдохнуть Ноэль, у которого от возбуждения стучало в висках, прежде, чем Мари накрыла его губы своими.

- Знаю-знаю, если что-то будет не так, я сразу скажу тебе об этом, - прерывисто дыша и дрожа всем телом, Мари опустилась на мужа сверху и стон, вырвавшийся одновременно у обоих, прозвучал красноречивее любых слов. Ничего не изменилось, они по-прежнему желанны друг для друга…

В первый день Мари и Ноэль вышли из дома лишь поздним вечером, когда температура понизилась до + 15 градусов. Время отсчитывало часы незаметно. Они занимались любовью; дремали; снова сплетались телами, пытаясь утолить никак не утоляемый голод желания; ходили в душ вместе, лежали на кровати — рука в руке - и вели неспешные разговоры о прошлом, настоящем и будущем…К концу дня, растратив запас энергии на любовные утехи, Ноэль ощутил, что означает выражение "испытать волчий голод".

Скинув на пол насквозь промокшие простыни, он ласково похлопал Мари по руке:

-Эй, не вздумай задремать! Как ты смотришь на то, чтобы пойти на ужин в ближайший ресторанчик?

- Если б ты знал, как мне лениво шевелиться!

- Знаю! Но в холодильнике пусто. Если мы продолжим в том же духе, рискуем стать первой парой, испустившей дух из-за того, что секс помешал утолить голод.

- В книгу Гиннеса зато попадём… Ладно, помоги мне подняться…

- Если хочешь, я тебя даже на руках в душ отнесу...Вставай, вставай!

Наскоро ополоснувшись, Мари и Ноэль отправились на ужин, после которого прогулялись по магазинчикам и набили продуктами домашние закрома: вдруг и правда не захочется из койки лишний раз вылезать?

Ещё двое суток прошли в бесконечном любовном угаре, а на третью ночь Мари проснулась от того, что у неё заныл низ живота. Осторожно выбравшись из-под руки Ноэля, она потихоньку пробралась на кухню. Вытряхнув содержимое своей сумочки на стол, с замирающим сердцем перебрала упаковки взятых с собой лекарств и облегчённо вздохнула, обнаружив среди них препарат, снижающий тонус мышц матки, выписанный врачом «на всякий случай». Похоже, случай «нарисовался».

Сверившись с описанием дозировки, Мари приняла полторы таблетки, запив их стаканом не слишком приятной на вкус остывшей кипячёной воды. Окна кухни выходили во внутренний дворик. Небольшая дверь, скрытая пёстрой занавеской, вела на балкон, где стоял столик со стеклянной столешницей, окружённый ротанговыми стульями. Завтракать здесь, в окружении сказочно красивых цветов с лёгким сладковатым ароматом, было райским наслаждением. Поняв, что быстро уснуть не получится, Мари накинула на плечи огромный шерстяной шарф, в котором вылетала из Стокгольма, ступила босыми ногами на успевший остыть после дневной жары деревянный настил, поудобнее устроилась в ближайшем к ней плетёном кресле и стала вслушиваться в звуки южной ночи.

- Вот ты где! - поёживаясь, позёвывая и сонно щурясь, на балконе показался Ноэль. Он со вкусом потянулся, приземлился на стул напротив Мари и с наслаждением вытянул длинные ноги. - Чего тебе не спится?

- Да я б дрыхла себе, если б мне побудку не сыграли, - Мари кивнула на свой живот.- Похоже, нужно немного сбавить обороты, а то как бы наш замечательный отдых не закончился срочной госпитализацией.

- Нет уж...Госпиталей с нас достаточно…

- И я того же мнения...Но ты не переживай, без сладкого не останешься, компромиссы всегда найти можно…

- Слушай, я реально кажусь тебе настолько озабоченным? Мне важно не личное удовольствие, а наше общее.

- Тем более! Потому что… - Мари наклонилась к его уху и принялась нашёптывать мужу свои тайные фантазии, слушая которые, тот понимал, что остатки сна окончательно улетучились.

- Ты действительно этого хочешь? - с сомнением в голосе уточнил он.

Мари кивнула, чуть покраснев.

- Я прям какая-то секс-маньячка после того, как от токсикоза избавилась.

- Ну что ж...Раз хочется поэкспериментировать... — почему бы и нет?

Помолчав немного, Ноэль покачал головой:

- Ну ты даешь...Не ожидал, что в твоей очаровательной головке живут такие...экстравагантные фантазии…

- Я всего лишь простая смертная, Ноэль...Грешница до мозга костей...К тому же — влюблённая по уши в собственного мужа. Так что…

- Ну вот и как рядом с тобой спокойно лежать после этого?!

- Давай я в другой комнате на диване лягу?

- Ещё чего не хватало! Но вот пижаму свою надень…

- Думаешь, поможет?

- Попробуем…

Глядя в бездонное южное небо — тёмный полог с булавочными головками звёзд — над их головой — они некоторое время сидели молча. Потом заговорили - одновременно:

- А помнишь осенью на острове… - и смолкли, глядя друг на друга.

- Я боялся, что теряю тебя, - почти шёпотом начал Ноэль через несколько мгновений молчания. - Теперь вижу, что нет — ты всё та же Мари, которую мне подарила стокгольмская осень несколько лет тому назад…

- Не совсем...Теперь я твоя жена и жду нашего второго ребёнка…

- Что делает тебя ещё дороже...Может, всё таки пойдем спать?

- Пойдём…

В следующие дни они ходили к морю — погреться на солнышке и посмотреть на волны. Температура воды не поднималась выше 17 градусов. Ноэль искупался пару раз, Мари рисковать не стала. Она лишь заходила в воду по колено и бродила взад-вперёд, наблюдая за тем, как набегающие волны тащат за собой песок и мелкие камешки.

Решив посетить другие города на побережье и чуть в глубине материка — арендовали машину и съездили в Марбелью, Севилью, Кордову и Гранаду. Накануне поездок Мари читала информацию о городах в интернете, но маршруты экскурсий составляла самостоятельно. И в каждом городе покупала какие-нибудь сувениры для оставшихся в Стокгольме Берты, Малин, Маркуса, Пелле, Эрика и даже для комиссара Пальмгрена.

- Ну вот, приехала с одной маленькой сумочкой, а уезжать, похоже, придётся с огромным баулом, - вздыхала Мари над пакетами, пакетиками и свёрточками с подарками.

- А мне как-то после Нью-Йорка не привыкать, - между делом откликнулся Ноэль и эта фраза снова вызвала поток общих воспоминаний.

Две недели пролетели стрелой. Однажды вечером, после разговора с Маккейном, Ноэль спросил Мари, как она отнесётся к варианту с возвращением домой через Францию? Ему не хотелось лететь одному в Париж, равно как и оставаться там надолго в одиночестве. Работы предстояло не так уж много: доснять несколько сцен. Потом можно спокойно возвращаться в Стокгольм и готовиться к следующему проекту.

- Что говорит врач: когда ребёнок должен родиться?

- Во второй половине августа…

- То есть у нас ещё четыре месяца...Мне нужно внимательно проштудировать свои записи и созвониться с Уотерманом. Не хочу никаких дальних и долгих киноэкспедиций на этот период.

- Ну, обязательства-то свои выполнять нужно. Мне вот тоже совершенно не хочется никаких фотосессий, но я обещала Густафссону позвонить, если полечу в Париж...Что он задумал? На что ему беременная женщина? Впрочем, хочется - не хочется, но есть слово НАДО... Ты не спеши — спокойно всё взвешивай и определяйся с выбором. А обо мне не беспокойся. Я не беспомощна. Я не одна. Если справилась во время первой беременности, то уж сейчас и подавно справлюсь!

- Не сомневаюсь...Однако ты снова думаешь только о себе! А я? Тебе всё равно — буду ли я рядом?

- Нет, не всё равно...Расставлять приоритеты всегда непросто. Помню твои слова о равновесии между семьёй и работой, но по-прежнему не уверена, что такое возможно... А если вообще послать к чертям собачьим увлечение планированием? Пусть всё идёт своим чередом…

- Что ж, в этом есть зерно мудрости... Послушаю, что Джо скажет, а потом примусь решать головоломку с приоритетами…

- А я позвоню Густафссону и договорюсь о встрече в Париже…

Париж, Париж...Город, воспетый литераторами и музыкантами, запечатлённый художниками и скульпторами. Город, который по всему миру считают символом романтической любви. Город, о котором многие говорят: «Увидеть Париж и умереть!».

Париж встретил Мари и Ноэля тёплой солнечной погодой. Весна расплескалась в щедром цветении и вибрации грандиозных надежд звенели в воздухе.

В аэропорту Мари вспомнила, что именно в этом городе она перечеркнула своё прошлое и начала новую жизнь. Линда Делани, создававшая шумиху и в Старом и в Новом свете, отошла от дел. Вместо отчаянно «звездящей» оторвы Линды появилась созерцательница Мари Амиди. Именно в Париже начался её роман с Морисом Лангелитье и жить бы ей тихо и спокойно в головокружительно красивой канадской провинции Квебек, но...Пути господни неисповедимы: бикфордов шнур страсти между Мари Амиди и Петером Наттгреном разгорелся не на шутку. Из крохотной искры разгорелось бушующее пламя, не затихавшее очень много лет... До тех пор, пока не пересеклись пути Мари Наттгрен и Ноэля Фолкнера…Как непохожи были друг на друга все её мужчины! Как по-разному жилось Мари рядом с Морисом, Петером, Ноэлем... Но рано или поздно с каждым из них она оказывалась в Париже...

Такси доставило Мари и Ноэля в тот же отель, где они жили с самого начала съёмок. Кристофер Маккейн встретил отдохнувшее на славу семейство в холле и пригласил на обед к себе в номер.

- Мари, ты потрясающе выглядишь!

- Молитвами Ноэля!

- Не имел случая извиниться перед тобой за то, из-за чего вам пришлось пройти через это унижение на шведском телевидении. Приношу свои извинения сейчас...Очень неприятная ситуация…

- Что нас не убивает — делает нас сильнее! Не будем ворошить прошлое — нас в нём больше нет. Много ли ещё работы осталось?

- Заключительный этап. Для Ноэля - всего три съёмочных дня. Потом останется процесс монтажа, озвучивания и рекламы. Про которую ты верно сказала: в неё не придётся много средств вкладывать. Судя по статистике, за новостями со съёмочной площадки следит невероятное количество народа. Выхода фильма ждут с нетерпением.

- Я бы хотела переснять парочку сцен с моим участием…

- Да, я помню...Ноэль говорил мне об этом. Но я бы предложил тебе для начала отсмотреть готовый материал. На мой взгляд - лучше оставить всё, как есть. Твоя бледность в последних эпизодах замечательно вписывается в образ женщины, измученной душевными переживаниями во время поисков любимого и расставшейся с последними надеждами, обнаружив, что в чужой стране у него уже есть семья.

- Хорошо, давай посмотрим…

- Но сначала — пообедаем?

- ОК, - смеётся Мари.

После обеда у режиссёра и небольшого дневного отдыха, Кристофер, Мари и Ноэль отправились в небольшой зрительный зал, оборудованный в одном из конференц-залов отеля. Мари отвыкла от своего лица на широкоформатном экране. Просматривая отснятые сцены, она сидела, чуть подавшись вперёд, к белому полотну. Поначалу придирчиво оценивая каждый взгляд и жест собственной героини, вскоре она позабыла, что это - только кино и принялась вовсю сопереживать русской княжне. В тот момент, когда Полина Потоцкая бросилась под поезд, Мари невольно вскрикнула и поднесла ладони к горящему лицу...Когда зажгли верхний свет, на её ресницах дрожали слезинки и прошло несколько долгих минут прежде, чем она смогла заговорить без дрожи в голосе.

- Крис, это великолепно! Ты прав, ничего переснимать не нужно — пусть остаётся, как есть…

- Хм...Мари, пока мы все здесь, у меня к тебе несколько необычная просьба... Я хочу, чтобы ты отсмотрела ещё и сцены с участием Изабель Селинье и твоего мужа. Если что-то в отснятом материале покажется тебе оскорбительным, скажи мне об этом прямо. Реклама рекламой, но не за счёт растрёпанных нервов беременной женщины.

- Может, не стоит? - встрял в диалог Ноэль.

- Почему же? Думаю, Крис прав...Я должна это увидеть ДО премьерного показа!

Режиссёр отдал распоряжение, свет снова погас и на экране появились Полин де Дюро и Алексей Белоцерковский. Истинные чувства жены Ноэль Фолкнер прочувствовал, что говорится, на собственной шкуре. Порой Мари стискивала его запястье с такой силой, что на нём остались неслабые синяки. Однако, когда свет в зале зажёгся и Ноэль боялся повернуться в сторону жены, его (в очередной раз!) удивил спокойный тон её ответа:

- Нет, Кристофер, ничего вырезать не нужно. Пусть твой фильм бьёт по нервам стопроцентно искренними чувствами.

- Спасибо за понимание, Мари...Мне было важно знать твоё мнение. Ведь фильм этот не только мой — он НАШ! И для того, чтобы он получился бьющим наотмашь — именно ты сделала очень много и многим пожертвовала...Поэтому у меня к тебе ещё одна просьба: приходи завтра на съёмочную площадку вместе с Ноэлем. Изабель Селинье сейчас запрещено приближаться к твоему мужу, но я не уверен, что девица станет соблюдать установленные правила. Предупреждаю тебя, Ноэль: она не успокоилась. Это действительно одержимость. Первый случай в моей многолетней практике. Надеюсь и последний.

- Не переживай, Крис, мы всё уладим. Как бы дико ни звучало, но нам не привыкать ставить на место зарвавшихся и мстительных женщин.

- Наслышан-наслышан...Клаудиа Данхилл до сих пор рвёт и мечет, если при ней произносят имя Мари.

Мари грустно улыбнулась.

- Я не чувствую своей вины перед Клаудией и Констанс. Они сделали свой выбор чуть раньше. Их не интересовал тот Ноэль, что находился рядом с каждой из них. А когда место рядом с Фолкнером заняла я, вдруг оказалось, что они его «просто не рассмотрели вовремя».

Следующий день показал, что Мари готова к очередному испытанию судьбы. А вот Изабель Селинье присутствие на съёмочной площадке её «главной соперницы» застигло врасплох.

Бедная бабушка Жюли умерла бы, узнав о том, что натворила её драгоценная Изабель. Но, к счастью, она давно уже покоилась с миром на одном из кладбищ в окрестностях Марселя. Аристократичность манер, привитая чопорной бабушкой горячо любимой внучке, неожиданно дала сбой. Изабель спустила с поводка тайные страсти и тут же заработала себе не слишком симпатичную репутацию среди коллег.

Узнав о возвращении Ноэля на съёмочную площадку, Селинье, как и предполагал Маккейн, наплевала на официальный запрет. Она явилась в павильон с утра пораньше. Расфуфыренная, как на праздник. Охрана трижды прогоняла актрису, но Изабель с тупым упрямством пробиралась на площадку снова и снова. Увидеть там жену Ноэля она никак не ожидала. И уж тем более — не бледную и маломощную женщину, истерзанную тяжёлой беременностью, а Мари Нурдстрём Фолкнер в полном блеске королевского величия.

Не успела Изабель радостно подбежать к Ноэлю, чтобы кинуться тому на шею с заранее заготовленным: «Наконец-то ты вернулся! Я так по тебе скучала!», как стоявшая к ней спиной женщина повернулась, и девушка споткнулась на ровном месте и резко остановилась. Жена Ноэля недовольно тряхнула собранными в роскошный хвост на затылке чёрными, как смоль, волосами. От её ледяного взора сердце Селинье выдало пару-тройку лишних тактов в радостной симфонии, которую оно пело с самого утра.

- А, Изабель...Что ты тут делаешь? Кажется, твоя героиня ещё несколько дней тому назад благополучно спрыгнула с моста в реку, разбившись о камни?

- Я...Мне…

Мари понизила голос до звенящего шёпота:

- Я знаю, что тебе здесь нужно. Вернее, кто тебе нужен. Только вот что я тебе скажу, мадемуазель Селинье: на чужой каравай рот не разевай! Думаешь, натравила на нас журналистов и можешь почивать на лаврах? А вот это ты видела? - Мари вовсе не по-королевски сунула под нос Изабель простонародный кукиш. - Скажи спасибо, что тебя не выкинули из проекта без гонорара и с пачкой счетов на выплату неустоек. Ещё хоть раз вякнешь кому-нибудь хоть слово про свой «роман» с Ноэлем— клянусь, очень сильно пожалеешь об этом! Запомни: на премьере фильма веди себя тише воды — ниже травы! Повторять я не намерена! А теперь - пошла вон отсюда! И чтобы до премьерного показа я тебя больше не видела!

Последние слова Мари прозвучали с такой неподдельной яростью, что Изабель решила не рисковать собственной шкурой. Селинье как-то быстро стушевалась и поспешила скрыться, не дожидаясь прихода охранников, вызванных помощником режиссёра.

- Браво, Мари! - зааплодировал Ноэль. Но лучше бы он этого не делал, потому как остатки гнева жена выплеснула на него, словно грязную воду из ушата.

- А ты! Ты...Ещё одна подобная интрижка — и я за себя не ручаюсь! - рявкнула Мари и отошла в «кухонный» угол, где  был сервирован ланч для актёров и технического персонала. У неё пересохло в горле и вспышка ярости выбросила в кровь слишком много адреналина. Мари требовались пространство и время для того, чтобы успокоиться.

Ноэль поймал несколько любопытных взглядов коллег и улыбку Маккейна, стоявшего неподалеку и, конечно же, всё слышавшего. Фолкнер пожал плечами, разведя руки в стороны: мол, что поделаешь, с беременными женщинами шутки плохи — и отправился гримироваться.

К Мари же подбежала Алисия Кинкейт, исполнявшая роль подросшей дочери Алексея и Полин де Дюро и затараторила, как сорока на заборе.

- Ой, Мари, наконец-то ты приехала! Мы так по тебе скучали! Ой, какой у тебя живот круглый стал!  А ты уже знаешь, как ребёнка назовешь? А Эрик хочет братика или сестрёнку? Я прошу-прошу у мамы с папой хоть кого-нибудь, а они только смеются надо мной...Вот бы мне такую маму, как ты!

- С чего ты взяла, что я хорошая мама? - открытость и искренность девочки смягчили сердце Мари и подняли настроение, испорченное встречей с Изабель.

- Потому что ты — добрая!

- Я и злой бываю.

- Не верю!

- А ты у Ноэля спроси.

- Он говорит, что ты самая замечательная женщина на земле!

Мари почувствовала, что краснеет. Она сердечно обняла миловидную девчушку, рыжеватые волосы которой завивались естественными крупными локонами, и проболтала с ней вплоть до того момента, когда Алисию позвали на съёмочную площадку.

Изабель Селинье больше не беспокоила Мари и Ноэля хулиганскими выходками. Девушка затаилась в своей квартирке и зализывала раны. Жаждущим продолжения скандала журналистам, бесконечно названивающим и требующим встречи, Селинье дала от ворот поворот. В конце концов, она вынуждена была отключить телефон и не выходила на улицу.

Заключительные эпизоды отсняли спокойно и быстро. В последний день для творческой команды устроили небольшой праздник. Селинье сказалась больной и на праздник не приехала, но её отсутствия никто особо и не заметил. А вот с Мари хотелось поболтать едва ли не каждому, так что к завершению вечера она почувствовала себя выжатым лимоном. Она мужественно крепилась и участвовала в общем веселье вплоть до того момента, когда уже и Ноэль выдохся. Улучив момент, они сбежали по-английски, ни с кем не попрощавшись...

Вернувшись в отель, Ноэль принялся шептать Мари на ухо всяческие непристойности ещё в лифте. Но та устала настолько, что лишь вяло отмахивалась от бесконечных поцелуев. В номере муж сразу пошёл в ванную комнату, набрал тёплой воды, добавил пару капель ароматического масла - и позвал Мари порелаксировать вместе. Неожиданно для себя, она согласилась. И тут же на обоих нахлынули воспоминания о подобном купании в замке Tjöloholm. В итоге романтический вечер продолжился в спальне, где Ноэль, максимально осторожничая в ласках, был совершенно не сдержанным в словах, продолжая обрисовывать, что и как ему хотелось бы сделать с Мари... Оба забыли про осторожность, но, к счастью, к плачевным последствиям эта романтическая ночь не привела.

Рано утром их разбудил звонок Калле Густаффсона. Просто уму непостижимо: Мари едва не забыла про обещанную фотосессию! Ноэлю не хотелось отпускать её одну к месту съёмок. Пока Мари приводила себя в порядок, он заказал завтрак в номер.

- Кто его знает, сколько тебя продержит этот твой Маэстро. Уморишь дочку голодом! - намазывая для Мари круассан апельсиновым джемом, заботливо вещал муж.

С самого утра накрапывал дождик, но какое значение погода имеет для настоящего фотохудожника? Никакого, если он нацелен на определённый результат.

- Я же говорил, что ты беременна! - меняя линзы на объективе, заявил Калле.

- А я и не спорила! Но какой же у тебя острый глаз! Смог разглядеть беременность сроком от силы в несколько часов! - засмеялась Мари в ответ.

- Видимо, это настолько важное событие, что изменения в твоём облике проявились в первые же секунды…

- Ты прав...Раз уж я «попалась» во второй раз, значит, так и должно быть!

- Тааак...Замри! Теперь повернись немного к камере...Посмотри на меня… Отлично! Именно такой я хотел бы представить тебя читателям «Vogue»… Первая статья о тебе, дополненная фотографиями из Гётеборга, имела ошеломительный успех. Сейчас планируется вторая... Надеюсь, ты не будешь против ещё одной фотосессии: попозировать уже после рождения ребенка?

- Соглашусь с удовольствием. С тобой приятно работать…

- Взаимно! Как ты думаешь: Ноэль будет возражать против ваших совместных снимков?

- Пойдём спросим… Как насчёт кофе-брейка?

- Думаю, он будет не лишним...

Ноэль на время фотосессии Мари оккупировал столик в кафе неподалеку. Он пил чёрный кофе без сахара, курил и читал сегодняшнюю газету. Как только Мари поцеловала мужа в щёку и заняла соседний с ним стул, Ноэль тут же отложил газету в сторону, загасил сигарету и помахал руками, разгоняя сигаретный дым. Стул напротив Мари облюбовал Калле.

- Как кофе, Ноэль, стоит заказывать?

- Стоит. Французы по-прежнему держат марку. Их кофе хорош, как любимая женщина.

- Стоп! Ты подал мне идею! Но сначала спрошу: ты не против совместной фотосессии с Мари?

- С чего бы?

- Ну вот и отлично! Закажите мне, пожалуйста чашечку кофе и бриошь со сливочным кремом... А я договорюсь с водителем, чтобы покатал нас немного по городу...Будь уверен, Ноэль, ты не пожалеешь, что ответил согласием на мою просьбу...

Калле достал телефон и начал набирать один за другим поисковые запросы, что-то тихо бормоча вполголоса...

Через неделю после фотосессии, с Мари связалась журналистка «Vogue» Бриджет Ханссон и договорилась об интервью. Мари поначалу боялась, что Бриджет накинется на нее с провокационными вопросами о событиях последнего времени, но вместо этого у женщин сложилась приятная доверительная беседа. Никаких намёков на желание раздуть очередной скандал: журналистка расспрашивала Мари о пристрастиях в еде; о том, одежду какого стиля она любит носить; какие интерьеры предпочитает; чему сейчас посвящает больше времени — писательству, деятельности Фонда или подготовке к материнству...

Статью «Даже беременность ей к лицу» опубликовали в конце месяца и Малин с восторгом предъявила журнал Мари:

- Я всегда знала, что ты красавица и умница. Статья Ханссон - ещё одно тому подтверждение.

Мари провела рукой по глянцевым страницам с фотографиями...Ноэль недавно улетел в Америку. Она осталась дома из соображений безопасности, но теперь безумно скучала. Роскошное совместное фото напомнило ей дождливый день в Париже и бесконечные шутки Калле, пытавшегося расшевелить их с мужем, уставших к концу затянувшейся фотосессии… Ей даже показалось, что она чувствует запах свежесваренного французского кофе…

Перевернув страницу, Мари заметила, что статья заканчивалась стихотворением. Она пробежала глазами по строчкам, прочла подпись в самом низу страницы и предательская слезинка капнула на глянцевый разворот со строчками, сильно тронувшими её душу:

Есть Женщины, которых обожают,

есть Женщины, которые влекут,

которые влюбляют, обольщают,

которые уверенность дают.

Есть Женщины, похожие на звёзды!

Есть Женщины, похожие на сон.

Прекрасные, как утренние розы,

как ручейка хрустальный перезвон.

Есть Женщины, зовущие в дорогу.

Есть Женщины, живущие в мечтах.

Есть Женщины, подаренные Богом.

Есть те, что восхваляются в стихах.

Есть те, которым имя - Свет и Нежность.

Есть те, которых Радостью зовут.

Есть Женщины, которые утешат,

есть женщины, которые поймут.

А есть Богами созданное ЧУДО!

В нём Небеса соединить смогли

всё то, что ВЕЧНО воспеваться будет,

и именем ЛЮБИМОЙ нарекли!

(Неизвестный автор, надеемся, вы на нас не в обиде за то, что мы дарим ваши строки Самой Прекрасной Женщине! С любовью — Ноэль Сигурд Нурдстрём Фолкнер, с восхищением — Калле Густаффсон)