Отражения

Часть 1 (глава 9)

Глава девятая

Наталья. Год назад…

Наталья проснулась и лежала, не открывая глаз и пытаясь понять, что же произошло с ней этой ночью. Она отчётливо помнила лишь то, как заснула на берегу, а всё, что случилось после этого, казалось ей теперь странным сном… Но сейчас она не спала и лежала в постели, а не на пляже, и тело её было каким-то другим, чуть-чуть чужим, изменившимся, и ей нужно было привыкать к нему заново. Хотелось потянуться, дать выход чему-то, что волной поднималось в ней – ощущение, которому она не могла подобрать названия. Слабость и счастье в каждой клеточке – пожалуй, такое определение подходило больше всего… И было страшно проснуться окончательно и понять, что она находится в своём номере, а ночное безумие, действительно, всего лишь бредовый сон. Впрочем, так же страшно было осознать, что это не сон…

Движение рядом с ней разрушило иллюзию сна, и почти тут же она почувствовала запах дорогих сигарет. Мужчина курил в постели, и Наталья всерьёз запаниковала, не зная, как себя вести.

- Ну, хватит… - голос звучал насмешливо и в то же время ласково. – Открывай глаза. Ты же не спишь. Я давно за тобой наблюдаю…

- Привет… - она взглянула на него, чувствуя почти нестерпимое смущение.

Конечно же… Анри Лемонт… кто же ещё?.. Господи, вспомнить бы, как она очутилась в его номере…

- Да… - негромко произнёс он, словно подтверждая какие-то свои мысли. – Глаза у тебя хороши… Ночью сложно понять их цвет, но сейчас кажется, что ты украла зелень у травы. Признавайся – ты немножко ведьма?

- Ведьма?.. – растерянно переспросила Наталья. – Почему?..

- Потому что такой ночи в своей жизни я не припомню, а можешь мне поверить, опыт у меня имеется.

- Меня не интересует ваш опыт, - она вдруг почувствовала обиду. – Отвернитесь, пожалуйста…

- Отвернуться? – в его глазах появилось весёлое изумление. – Зачем?

- Мне нужно одеться…

- Во-первых, ещё рано, и тебе некуда спешить. Позавтракаешь у меня в номере. А, во-вторых, после этой ночи вряд ли стоит смущаться… Даже сейчас, вспоминая, что творили со мной твои руки, я начинаю потихоньку сходить с ума… Иди ко мне, слышишь? – он загасил окурок в пепельнице, протянул руку и нежно коснулся её щеки кончиками пальцев.

- Не надо! – Наталья испуганно отшатнулась.

- Да что с тобой? – теперь в его голосе послышалось раздражение. – Что за игру ты ведёшь?

- Игру? Я не понимаю, о чём вы говорите… И я не помню, как оказалась в вашем номере…

- Не помнишь? Забавно… Что ж, если ты решила поиграть со мной, я отвечу на твой вопрос. Вечером я вернулся из Парижа и позвонил тебе, но в номере тебя не оказалось. Я решил, что найду тебя на той же скале, что и прошлой ночью, и не ошибся. Только ты спала, привалившись к скале, сидя на песке. Ты знаешь, как принцы будят спящих красавиц? – он усмехнулся. – Конечно, знаешь. Поцелуем. Хоть я и не принц, но прибегнул к тому же методу. Но ты не проснулась, вернее, сделала вид, что продолжаешь спать, хотя твои губы красноречиво ответили на мой поцелуй. Тогда я позволил себе взять тебя на руки и отнести в свой номер, вот и всё. А ты продолжала свою странную игру в спящую красавицу, даже когда осталась почти без одежды…

- Я не играла…

Такого стыда Наталья не испытывала за всю свою жизнь. Она чувствовала, что краска залила щёки, она готова была провалиться сквозь землю, только чтобы не видеть насмешливого блеска в его глазах.

- Ты играла и продолжаешь играть. Я не могу понять, что ты затеяла. Если тебя подослала моя дражайшая супруга, чтобы уличить меня в неверности, то она забыла условия контракта. Хотя вряд ли она способна их забыть… Никаких приборов на тебе не было, и смысла в твоём поведении нет никакого. Мы провели восхитительную ночь, я совсем не возражаю против продолжения знакомства. Я даже готов пригласить тебя на яхту или ещё куда-нибудь… Только, пожалуйста, прекрати вести себя так глупо!

- Можете думать всё, что вам угодно, но я, в самом деле, спала! – она почти выкрикнула ему эти слова. – Я не знаю, почему. Устала, наверное… А ночь… Да, я помню… это… это… это была не я!..

- Что ты хочешь сказать? Что значит – это была не ты? Это была ты, моя дорогая, и твой сексуальный опыт произвёл на меня неизгладимое впечатление.

- Нет у меня никакого опыта! – Наталья чувствовала, что ещё немного, и она разревётся, как последняя идиотка. – Вообще, нет опыта!

- Может быть, ты скажешь, что я у тебя первый мужчина? Ну, детка, со мной такой номер не пройдёт. Утверждать это просто смешно!

- Не первый… - стыд мешал говорить, но она всё же заставила себя выдохнуть: – Второй…

- Второй? – он с изумлением уставился на неё. – Ты хочешь сказать, что занималась любовью с мужчиной второй раз в жизни?

- Можете мне не верить, но это так…

- Большей глупости не слышал никогда, - он говорил уже с нескрываемым раздражением. – Не знаю, на что ты рассчитываешь, повторяя эту чушь, но ты меня очень сильно разочаровала. Я надеялся, что наше знакомство пойдёт на пользу нам обоим, но, очевидно, ошибся.

Анри поднялся, и Наталья невольно залюбовалась его стройной, подтянутой фигурой, мучительно краснея, и не в силах отвести глаз от его спины. Он неожиданно обернулся и, поймав её взгляд, грустно усмехнулся.

- Ты смотришь на меня так, словно я тебя чем-то обидел, а обижаться нужно мне. Это ты играешь со мной в какие-то непонятные игры. Жаль… Жаль, что и ночью ты играла…

- Я не играла! Я… я просто любила вас… Я не понимала, что происходит, но не могла противиться…

- Противиться? – он набросил халат и теперь завязывал пояс. – Знаешь, дорогая, лучше прекратить этот разговор. Сейчас я пойду в душ, а ты постарайся одеться и уйти до того, как я вернусь. Мне бы не хотелось продолжать нашу странную беседу… Ах, да… деньги… За ночь любви следует платить…

Если бы он её ударил, и то было бы легче. Но именно боль, которую он причинил, помогла Наталье вскинуть голову и сказать почти спокойно:

- Вы мне ничего не должны. Можете не сомневаться, когда вы вернётесь, в номере меня не будет.

- Вот и договорились… А насчёт денег… как скажешь… - он равнодушно пожал плечами и скрылся в душевой кабинке.

Этот день Наталья провела в своём номере, забравшись под одеяло, в каком-то странном состоянии полузабытья. Ей казалось, что она не спала, но она постоянно ощущала на себе руки Анри, вздрагивала от его прикосновений, открывала глаза и понимала, что рядом с ней никого нет…

Её душа как будто умерла, но тело продолжало жить, задержавшись в ночи, которая прошла и никогда не вернётся. Наталья лежала неподвижно, без слёз, и с удивлением ловила собственный стон, когда ощущала слишком смелое касание к своей коже. Наверное, так люди, потерявшие ногу, продолжают чувствовать боль в ней…

Тело и душа разделились, мозг тоже существовал сам по себе, запрещая думать, и в этом диком, полумёртвом состоянии она постепенно погружалась в противную, вязкую субстанцию, где не было уже ничего – ни мыслей, ни чувств, ни слов, ни слёз, ни касаний… И когда она опустилась на дно, погас свет, и сильная головная боль, затопив сознание, помутила его и погрузила её в темноту, непроглядную, полную, без малейшего проблеска впереди…

Вряд ли это был сон. Наверное, она просто потеряла сознание, впервые в жизни лишилась чувств, причём обморок был настолько глубок, что Наталья вынырнула из него лишь поздно вечером, с трудом разлепив веки и не понимая, что происходит…

Постепенно вернулись воспоминания, и острый, мучительный стыд ворвался в мозг, взорвавшись в нём таким отчаянием, что Наталья разрыдалась, уткнувшись лицом в подушку, не в силах остановиться…

Когда она выплакалась, поняла, что пропустила очередной фестивальный показ, и лишилась возможности сделать материал о  Бреде Питте и Анжелине Джоли, которые сегодня давали пресс-конференцию для журналистов. Впрочем, в её теперешнем состоянии это не слишком огорчило Наталью. С трудом поднявшись, она поплелась в душ, чтобы привести себя в порядок перед тем, как спуститься в кафе. Видимо, молодость, несмотря ни на что, брала своё, и ей ужасно хотелось есть…

После душа, высушив волосы феном, Наталья придирчиво рассмотрела себя в зеркало. Ей показалось, что за сутки она состарилась на несколько лет. На столике зазвонил телефон, но Наталья не стала отвечать на звонок, потому что не хотела ни с кем общаться. Собираясь в кафе, она взглянула на экран мобильного телефона, и увидела, что там тоже было несколько пропущенных звонков, причём номер, с которого звонили, был ей незнаком. Если она не слышала сигналов вызова, значит, в самом деле, была в обмороке. С досадой подумала о том, что лунная ночь свела её с ума: то не смогла проснуться, даже когда оказалась на руках у мужчины, то потеряла сознание в собственной постели…

Наталья и сейчас чувствовала себя неважно – лёгкое головокружение напоминало об обмороке, а, может быть, являлось результатом вынужденного голодания. Ведь уже сутки у неё не было ни крошки во рту…

Наталья собиралась покинуть номер, когда в дверь постучали. Вот уж чего ей хотелось меньше всего, так это встречаться с кем-то сегодня. Она замерла в растерянности, но не открыть было бы глупо. Её нежданный визитёр наверняка справился у портье о том, находится ли она в номере. Помедлив немного, Наталья распахнула дверь и испуганно уставилась на Анри Лемонта, который в нетерпении поднял руку, чтобы постучать вторично. Они стояли и смотрели друг на друга, а потом Наталья попятилась, и Анри шагнул внутрь, захлопнув дверь за собой.

- Слава Богу… - тихо сказал он. – Я уже хотел вызывать портье, чтобы дал распоряжение открыть дверь. Почему ты не отвечала на звонки?

- Не слышала… - в этот момент все её силы сосредоточились на том, чтобы удержаться на ногах, которые неожиданно ослабли.

Видимо, что-то в её лице напугало Лемонта, потому что он рванулся к ней и, взяв за плечи, усадил в кресло возле стола.

- Что с тобой? Тебе нехорошо?..

- Всё в порядке… просто голова закружилась…

- Что ты делала весь день?

- Спала…

- Ты обедала?.. Ужинала?..

- Нет, собиралась сейчас сходить в кафе…

Он молча кивнул и, позвонив в ресторан, заказал ужин на двоих к ней в номер.

- Почему вы распоряжаетесь, словно это ваши апартаменты? – Наталья потихоньку приходила в себя, и ощущение обиды на него вернулось с новой силой.

- По праву старшего, - усмехнулся он и добавил то, что поразило её: - и глупого…

- Глупого?..

- Прости меня… - он присел на корточки и заглянул в её глаза. – Сможешь простить меня?

- С чего вдруг такие перемены?

- Я навёл справки, - признался он со вздохом, вставая.

- Навели справки? О чём?..

И тут до Натальи дошёл смысл его слов…

- Вы наводили обо мне справки? – она вскочила, и теперь они стояли друг против друга. - Да какое вы имели на это право?! Вы думаете, что вам всё позволено! Конечно, вы же один из самых богатых людей Франции, а мы все, остальные, просто мусор под вашими ногами! Я вас ненавижу, слышите? Немедленно убирайтесь из моего номера! Я не хочу вас видеть! Не хочу!

Она бы, наверное, наговорила ещё много глупостей, но он не дал ей этого сделать. Он просто схватил Наталью в охапку, опустился в кресло, усадив к себе колени, и начал покрывать поцелуями её глаза и губы…

Боль ушла, словно её и не было никогда… Ушла обида, негодование растворилось в той нежности, с которой его губы касались её лица …

- Тихо, детка, не плачь… - шепнул он, и Наталья с удивлением обнаружила, что её щёки мокрые от слёз.

- Не буду… - она обняла его, уткнувшись лицом в седые волосы, и услышала, как он судорожно вздохнул, прижимая её к себе.

Неожиданно пришло ощущение собственной власти если не над душой, то над телом обнимающего её мужчины, и это ощущение наполнило сердце Натальи гордостью и радостью, особенно острой после пережитой за сутки боли…

В дверь постучали, и они отшатнулись друг от друга. Лемонт впустил официанта, который вкатил тележку с ужином на двоих, аккуратно сервировал стол и, открыв бутылку вина, поклонившись и получив свои чаевые, покинул номер.

Анри взглянул на Наталью с какой-то странной, виноватой улыбкой.

- Кажется, ты простила меня… - в его голосе звучала неуверенность.

- Наверное, простила…

- Поужинаешь со мной?

- Вы не оставили мне выбора, - она улыбнулась, впервые с момента его появления в номере.

- Ты можешь не подчёркивать разницу в возрасте?

- То есть?..

- Перестань говорить мне «вы»… если можешь, конечно…

- Ну, хорошо… Ты не оставил мне выбора.

- Так гораздо лучше. Садись, пожалуйста, - он отодвинул стул и помог Наталье сесть к столу, сжав на секунду плечи и тут же выпустив их, словно боялся увлечься и остаться без ужина. – Тебе нужно поесть, а то упадёшь в голодный обморок.

- Обмороков на сегодня достаточно… - опрометчиво сказала она.

- Что ты имеешь в виду? Тебе было плохо? Может быть, нужно вызвать врача? Детка, ради Бога… Я могу вызвать любого специалиста из Парижа!

- Не надо никаких врачей, - его волнение сделало Наталью такой счастливой, что она опять чуть не расплакалась. – Со мной уже всё в порядке. Днём было плохо, но это просто реакция на стресс…

- А вызвал стресс никто иной, как я… - он вздохнул и сел напротив Натальи, глядя ей в глаза, и она утонула в его взгляде, не желая выплывать на поверхность…

Наверное, они бы так и просидели весь вечер, глядя друг на друга, пока Наталья, в самом деле, не свалилась бы под стол от голодного обморока, но Анри опомнился и отвёл взгляд, пробормотав:

- Это какое-то безумие… Я совершенно теряю ощущение времени, когда смотрю в твои глаза… Давай ужинать, а потом… потом я буду смотреть в них до тех пор, пока не умру от твоего взгляда…

- Только этого мне не хватало… - невольно улыбнулась Наталья. – Нет уж, ты, пожалуйста, не умирай, а то мне придётся надеть тёмные очки и спрятать глаза за их стёклами.

- Уговорила… Постараюсь выжить, хотя в моём возрасте выдержать такую красоту сложно…

- Ну, и кто сейчас напоминает про возраст?

- Я… - он покаянно вздохнул. – Ты не поверишь, но в моей биографии не было слишком молодых женщин, вернее, не было женщин, настолько моложе меня. А ты совсем девочка…

- Мне двадцать шесть лет, я уже взрослая девочка…

- Да знаю я, сколько тебе лет, - отмахнулся он.

- Конечно, ты же собрал обо мне сведения…

- Не обижайся, Натали. Ты не представляешь, на какие уловки иногда идут женщины, чтобы подцепить богатого мужчину…

- Я не шла на уловки.

- Теперь знаю. Я уже попросил прощения. Поверь, я делаю это крайне редко, пожалуй, не припомню второго случая за последние двадцать лет, - он усмехнулся. – Терпеть не могу извиняться, даже когда неправ.

- Не нужно извиняться, я уже не сержусь, - Наталья протянула руку и разгладила морщинку у него на лбу.

Анри перехватил её пальцы и поднёс к губам.

- Всё, милая, прошу тебя, давай ужинать, иначе еда так и останется нетронутой. Мне слишком сложно сдерживать себя, когда ты рядом. Мы поужинаем, а потом…

- Звучит многообещающе, но я не уверена, что готова к твоему «потом», - ей хотелось чуть-чуть поддразнить его.

- Вот после ужина и проверим, к чему ты готова, и к чему готов я… Впрочем, в себе-то я вполне уверен…

После пережитого за сутки стресса, Наталья  поужинала с аппетитом, чувствуя, как возвращаются силы, а вместе с ними волнами накатывает желание, туманя разум. Ей приходилось прятать глаза, слишком пристально глядя в тарелку с едой, чтобы Анри не догадался о том, что с ней творится. Они разговаривали лишь первые минут пятнадцать, а потом завершили ужин в полном молчании. Не глядя на Наталью, Лемонт вызвал официанта, и, пока тот не собрал посуду и не вышел, стоял, отвернувшись к окну, и нервно курил, стряхивая пепел в пепельницу, которую держал в руке.

Дверь за официантом закрылась. Анри загасил окурок и запер её на задвижку, а потом повернулся к Наталье и взглянул в её глаза. Наверное, ответный взгляд был очень красноречивым, потому что в следующее мгновение он уже держал её на руках, и ещё через секунду они оказались в спальне, лихорадочно срывая друг с друга одежду…

А потом любовь, заключив их в свои ласковые объятья, унесла обоих так далеко, что вернуться оттуда они смогли лишь ранним утром, усталые и счастливые, во всяком случае, именно такой чувствовала себя Наталья. В то утро ей не хотелось думать ни о том, что через неделю фестиваль закончится, и она должна будет возвращаться в Петербург, ни о том, что Анри женат и имеет дочь…  

Ей не нужны были проблемы, она хотела полностью отдаваться своему чувству. Она мечтала раствориться в любви – той, о которой пишут в романах, и которая выпадает далеко не каждому человеку…

Следующие три дня пролетели, как во сне. Они практически не расставались. Участие Натальи в фестивале свелось лишь к обязательным просмотрам фильмов, но и там Лемонт сидел не среди членов жюри, а в зале рядом с ней, вызывая недоумевающие взгляды коллег и не обращая на них ни малейшего внимания.

На четвёртый день они совершили прогулку на его яхте, пройдя по морю до небольшой бухточки, где Анри кинул якорь. Расположившись на берегу, они устроили замечательный пикник, после которого впервые он затеял серьёзный разговор.

- Натали, скоро закрытие фестиваля.

- Знаю, дорогой, - вздохнула Наталья. – После него я возвращаюсь в Петербург…

- Я не хочу, чтобы ты уезжала, - твёрдо сказал он.

- Но я же не могу остаться… У меня там квартира, работа…

- Квартира… работа… - передразнил он. – О чём ты говоришь? Натали, если ты ещё не поняла этого, я люблю тебя.

Он впервые произнёс эти слова, и Наталья замерла, не веря своим ушам. Одно дело – страсть, физическое влечение, и совсем другое – произнесённые серьёзным тоном слова о любви…

- Ты слышала, что я сказал? – с нетерпением спросил он. – Почему ты молчишь?

- Анри, я…

- Ты не любишь меня? – голос его дрогнул.

- Господи, конечно же, я тебя люблю! Я не была бы с тобой, если бы не любила тебя. Я люблю тебя с той самой лунной ночи, когда ты осушал вторую бутылку виски на моей скале… Кстати, я так и не знаю, чем было вызвано тогда твоё странное поведение…

- Малоприятным известием, - усмехнулся он. – Мне не очень хотелось рассказывать тебе об этом, но и молчать нельзя. Ты должна понять, что у меня никого нет, кроме тебя…

- Никого? Но ты женат, у тебя дочь… - они никогда прежде не говорили о его семье, но теперь, раз уж он заговорил о своём одиночестве, Наталья не могла молчать.

- Вот до той лунной ночи я и думал, что у меня хотя бы есть дочь, если уж с женой не сложились отношения…

- То есть?.. – растерялась она.

- Я узнал, что Милен – не моя дочь. Горько признаться, но недавно врачи ошеломили меня невесёлым диагнозом – я бесплоден. У меня не может быть детей, понимаешь? И всё-таки я не хотел в это верить, до последнего надеялся, что Милен – мой ребёнок. Ведь я любил её, как свою девочку… Ну, а в тот вечер получил результаты анализа ДНК, которые не оставляют сомнений… Понятия не имею о том, кто её отец, да это и не имеет значения, но когда тебя вот так водят за нос, пробуждение бывает очень болезненным…

- Анри… - Наталье было трудно говорить, потому что спазмы сжимали горло от жалости к нему.

- Я не стану осуждать тебя, если после моих слов ты поймёшь, что тебе нужен полноценный мужчина… Но если ты согласишься… мы можем усыновить малыша…

- Постой… ради Бога, подожди… О чём ты говоришь?

- А ты не поняла? Я делаю тебе предложение, - он поднялся и подошёл к сумке.

Порывшись в кармашке, вытащил оттуда маленькую коробочку и, вернувшись, открыл её. Изящное кольцо с бриллиантом сверкнуло сотней ярких огней, заставив Наталью зажмуриться. Она растерянно посмотрела на Анри и увидела, каким напряжённым было его лицо. Он ждал ответа, как приговора, и Наталья решилась. Протянула ему руку, и он надел кольцо на её дрожащий палец.

- Спасибо… - голос срывался от переполнявших душу чувств. – Только как же… ты ведь женат…

- Мой развод с Софи – дело решённое. Это вопрос нескольких месяцев, максимум года, но я не хочу расставаться с тобой на такой срок. Пожалуйста, поезжай со мной в Париж, прошу тебя…

- Я приеду к тебе, - слова вырвались, не дав Наталье времени на раздумья. – Только сначала вернусь в Питер, уволюсь из редакции и улажу вопрос с квартирой.

- Обещаешь, что не оставишь меня надолго?

- Обещаю…

- И тебя не смущает, что я не смогу дать тебе то, что нужно всем женщинам, - ребёнка?..

- Ты же сам сказал, что мы можем усыновить малыша, - Наталья улыбнулась сквозь слёзы. – Но даже если бы ты этого не сказал, я бы согласилась быть с тобой, не задумываясь. Когда любишь мужчину так, как я люблю тебя, он становится всем миром. Ты мой любимый, и ты мой ребёнок, я хочу заботиться о тебе, даже если это звучит очень глупо и самонадеянно…

Он протянул руки, и песок принял их тела, и в этот раз они любили друг друга с какой-то особенной, всепоглощающей нежностью, которая сейчас была намного важнее, чем самая пылкая страсть…

В Петербурге Наталья задержалась на месяц. Нужно было выполнить обязательства перед редакцией, сдать все материалы, которые удалось собрать в Каннах. Кроме того, она хотела решить вопрос с квартирой и перевести на карточки деньги, которые хранились в банке. Когда погибли родители, бабушка продала их четырёхкомнатную квартиру в районе Дачного, получив приличную по тем временам сумму, и положила деньги в банк, открыв счёт на имя Натальи, прописав её в своей квартире. После смерти бабушки она стала полноправной хозяйкой трёхкомнатной полногабаритной квартиры в самом центре Питера, в районе Гостиного двора, на Садовой улице. Эту квартиру необходимо было сдать. Наталья не хотела продавать её, потому что с ней была связана вся её жизнь. Квартира бережно хранила детские воспоминания, огорчения и радости Натальи, и расстаться с ней совсем было выше её сил. В конце концов, ей удалось сдать квартиру через агентство, получив деньги вперёд за три года. Их она тоже положила на карточку, и в итоге стала вполне обеспеченной и независимой женщиной. Наталья понимала, что эти накопления показались бы смешными будущему мужу, но хотела доказать, что его деньги совсем не интересуют её.

В Париж Наталья прилетела седьмого июля, и, пройдя таможенный контроль, увидев Анри среди встречающих в аэропорту, почувствовала такую сумасшедшую радость, словно вернулась туда, где и должна находиться, после долгой-долгой разлуки, которая показалась вечностью. Он бросился ей навстречу, не обращая внимания на любопытные взгляды, подхватил на руки и поцеловал с такой страстью, что она готова была отдаться ему тут же, среди толпы и суматохи, свойственной любым аэропортам мира.

- Боже, как же я соскучился! – это были его первые слова. – Противная девчонка, ты меня совсем измучила!

- Я тоже очень скучала, Анри, но надо было все дела уладить…

- Какие дела? Какие дела, милая? Твоё основное дело – любить меня, и я надеюсь, что ты посвятишь ему все годы, которые отпущены мне… Ну, а потом…

- Прекрати, - прервала его Наталья. – Мы будем жить долго и умрём в один день. Как в сказке…

- Господин Лемонт, я получил багаж, - возле них нарисовался вежливый мужчина в строгом костюме, и Наталья не поняла, когда он успел забрать из её руки багажную квитанцию.

- Благодарю, Жорж, - кивнул Анри. – Пойдём, дорогая. Карета ждёт нас.

Их ждала не карета, а огромный лимузин, водителем которого и оказался мужчина, получивший багаж. Они сели в салон, и с этого момента начался самый волшебный, самый удивительный период в жизни Натальи.

Она не расставались с Анри никогда более, чем на несколько часов. Если он летел куда-то по делам, он брал её с собой. Если проводил время на съёмках, она тоже была рядом. То, что его развод откладывался судом из-за каких-то неувязок, Наталью совершенно не волновало. Он любил её, и только это имело значение. А в его любви она не сомневалась ни на секунду, ей даже в голову не приходило, что он может изменить или разлюбить. Единственное, из-за чего они постоянно спорили, было его желание баловать Наталью, покупая немыслимо дорогие подарки. Её протест раздражал его, он не понимал, как женщина может не мечтать о новых побрякушках или тряпках, а Наталья не хотела, чтобы он видел в ней витрину для нарядов и украшений, которую постоянно нужно обновлять. В конце концов, он смирился с её желанием сохранить хотя бы видимость финансовой независимости, и только грозил ей, что когда они поженятся, он завалит её подарками…

Наталья была абсолютно, безоблачно счастлива в течение десяти месяцев, и, наверное, поэтому всё, что случилось в апреле, обрушилось на неё, поразив, словно гром с ясного неба… 

В этот день Анри работал у себя в кабинете, а Наталья читала книгу, сидя в кресле в гостиной. Когда он подошёл к ней, она сразу увидела, что что-то случилось, и вопросительно взглянула на него.

- Детка, мне придётся уехать недели на две, не больше.

- Без меня?

- Да, маленькая, без тебя.

- Это связано с разводом? – догадалась Наталья.

- Не только, - он поднял её с кресла, сел и усадил к себе на колени, как ребёнка. – Это связано ещё и с Милен…

- С дочерью твоей жены?

- Да… Ты только пойми меня правильно… Я вырастил эту девочку, любил её, она видит во мне отца, и она не виновата в том, что сделала её мать…

- Тебе не нужно ничего объяснять, я всё понимаю.

- Милен заболела и хочет видеть меня. Если я правильно понял Софи, с девочкой что-то серьёзное, и врачи боятся за её жизнь. Сейчас она находится в частной клинике в Лос-Анджелесе, и мне нужно лететь туда, чтобы разобраться в том, что случилось… Я бы взял тебя, но не хочу осложнять ситуацию. Софи несдержанна, мне будет неприятно, если ты станешь объектом её нападок.

- Не оправдывайся. Лети спокойно, я буду ждать тебя, а когда ты вернёшься…

- Я вернусь, - перебил он её, - и мы больше не расстанемся ни на минуту. Я не могу без тебя, Натали… Ты как будто проросла во мне. О чём бы я ни думал, ты вторгаешься в мои мысли. Мне иногда кажется, что я и не жил вовсе эти сорок пять лет, пока не встретил тебя… Всё началось лишь там, в Каннах, в лунную ночь, когда я впервые взглянул в твои зелёные глаза… Взглянул и умер, и родился заново…

- Я люблю тебя… - прошептала Наталья, обнимая его, и неожиданно чувствуя, как страх змейкой пополз по позвоночнику, ощутимый и реальный страх расставания даже на две недели…

Но он поцеловал её, и она забыла о своих страхах, потому что бояться чего-то, когда тебя так любит твой единственный мужчина, просто глупо…

Анри улетел семнадцатого апреля, и Наталья не находила себе места, тоскуя о нём, несмотря на то, что они по два-три часа говорили каждый день по телефону. Болезнь девочки оказалась не такой уж страшной. Обыкновенное сотрясение мозга, не очень тяжёлое, которое она получила, упав с качелей. С бывшей женой Анри не виделся, проводя всё время с Милен, и собирался вернуться домой двадцать девятого апреля, с нетерпением ожидая этого дня, и безумно скучая о Наталье…

Это случилось в день его возвращения. Жорж уехал в аэропорт за четыре часа до прибытия рейса, чтобы не застрять в пробках. Кухарку Наталья отпустила и осталась дома одна, слоняясь из угла в угол и мечтая, чтобы как можно скорее пролетели оставшиеся до встречи часы. Она надеялась, что Анри вернётся с радостной вестью об их скорой свадьбе, и раздумывала, кого хотела бы видеть в числе гостей. Выбор был невелик, и в голову пришли лишь Кристоф Ленуар с Даниэль и Кэти, которым она собиралась позвонить с самого приезда в Париж, но так и не сделала этого...

Звонок домофона удивил Наталью, и, взглянув на экран, она увидела женщину в элегантном плаще, которую в тот момент не узнала. Нажала кнопку, открывающую дверь, и её жизнь полетела под откос с такой скоростью, что она даже не сразу осознала всю глубину своего несчастья…