Проклятый граф. Том III. Тайна баронета

7

Темная фигура, обратившая внимание на слова Рене о деньгах, тоже поднялась со своего места и, кутаясь в плащ, поспешила на выход.

Ренард, пошатываясь на каждом шагу, и едва не прошибивший лбом закрытую дверь, с некоторым трудом распахнул ее и, тяжко вздохнув, выбрался наконец на улицу, вопросительно оборачиваясь на следующего за ним молодого человека и пытаясь сформулировать должным образом какую-то фразу.

Пользуясь этой заминкой, наблюдатели тоже успели покинуть засаленную таверну и, оказавшись на свежем воздухе, несколько удивленно огляделись. По сию пору все события, предоставляемые их взорам, происходили если не в самое жаркое время года, то, во всяком случае, и не в самое холодное, но сейчас на улице неожиданно обнаружился снег. Само по себе это явление, конечно, не могло быть особенно удивительным, но при учете того, что события, чью годовщину мрачно отмечал в кабаке Ренард, происходили поздней осенью, нахождение среди ледяной белизны несколько повергало в ступор.

- Зима… - пробормотала Татьяна, ни к кому особенно не обращаясь и, вытянув руку, поймала снежинку, растирая ее между пальцами, словно проверяя на подлинность. Ей, уже бывавшей несколько раз в прошлом, все еще было поразительно самое их нахождение здесь. Они чувствовали тоже, что и люди, проживающие в этом времени и переживающие эти события, они могли касаться тех же предметов, что и они, но все равно оставались бесплотными, незримыми призраками. В этом был какой-то парадокс, который никак не желал укладываться в сознании девушки.

Впрочем, сейчас концентрироваться на этом ей не хотелось.

Баронет Ламберт, замерший впереди и, похоже, несколько протрезвевший от холодного воздуха, поежился и плотнее запахнулся в явно чересчур легкую куртку. Его спутник, проследив за действиями мужчины, чуть улыбнулся. Он-то, судя по всему, ощущал себя в плаще очень уютно, и теперь внутренне посмеивался над болваном, решившим натянуть столь неподходящую к погоде одежду.

Впрочем, если бы в этот миг он мог лицезреть будущую версию того самого болвана, то, пожалуй, убедился бы, что жизнь его совершенно ничему не научила. Путешествовать по волнам своей памяти Ричард, как уже упоминалось, отправился в одних штанах, да к тому же еще и босиком, и в эти минуты переживал далеко не самые приятные ощущения. Спутники его, тоже одетые довольно легко, но, во всяком случае, догадавшиеся обуться, мерзли лишь немногим меньше своего гида, однако на него поглядывали с нескрываемым сочувствием.

Поймав очередной такой взгляд, оборотень с претензией чихнул и сумрачно буркнул:

- Не отвлекайтесь.

Предложение это, как оказалось, было сделано вполне своевременно, ибо похоже было, что баронет Ламберт наконец подобрал нужные слова и не замедлил их высказать.

- И где твоя телега? – сумрачно осведомился он, взирая на спутника с нескрываемым неудовольствием. Тот, легко усмехнувшись, вытянул руку вперед, указывая куда-то в снежную мглу.

- Вон там.

- Далеко, черт… - Рене вздохнул и, всем видом демонстрируя покорность жестокой судьбе, заставляющей его топать по снегу, дабы получить честно выигранные деньги, с самым ответственным и сосредоточенным видом направился в указанном направлении, сознательно протаптывая в снегу небольшую тропинку.

Его проводник, без ярко выраженных угрызений совести пользуясь результатами трудов баронета, следовал за ним, ступая, правда, до такой степени легко, что казалось, эти самые труды были ему решительно не нужны, и без тропинки он шел бы столь же свободно, как и по ней.

Но чем дальше от таверны отходили молодые люди, тем больше и больше облик неизвестного противника Ренарда менялся, обретая куда как более знакомые черты.

Шаг его становился все тяжелее и, вместе с тем, увереннее, плащ, доселе мешком свисающий с худощавых плеч, внезапно натянулся, плотно облегая и очерчивая их неожиданную ширину, подчеркивая силу, а темно-рыжие волосы, выглядывающие из-под шляпы, буквально на глазах укоротились, теряя медный оттенок и становясь совершенно огненными.

Татьяна, шагавшая, как и прочие, следом за Рене и его странным спутником, споткнулась от неожиданности и, едва не упав, вцепилась в напряженно созерцающего происходящее мужа.

Баронет сделал еще один шаг и, остановившись, раздраженно всплеснул руками. Таверна осталась уже позади, шли они довольно долго, а обещанной телеги все не появлялось.

- Да где же… - начал, было, говорить он, но завершить фразу не успел. Его спутник, в мгновение ока очутившись за спиною собеседника, резким движением приставил к его подбородку невесть откуда взявшийся пистолет.

Ренард растерянно и недоуменно замер, непроизвольно чуть приподнимая подталкиваемую дулом голову. Над ухом его раздался негромкий, довольно неприятный смешок.

- Ни одна пешка не смеет ставить мне мат, Рене, - голос рыжего тоже претерпел изменения, утратил былую притягательную мягкость и обманчивое спокойствие, становясь при этом ничуть не менее узнаваемым, чем весь его облик, - Но, если это происходит… - он плотнее прижал дуло к подбородку баронета, - Я всегда беру реванш.

Ламберт непроизвольно дернулся; зубы его застучали. Страх, обычно неведомый мужчине, окатил его с ног до головы холодом не менее пронизывающим, чем тот, что царил вокруг, и нельзя было сказать, что причин для этого не было.

- Тише, Рене, - продолжал насмешливо шептать молодой человек, - Конечно, от дырки в башке ты не умрешь, как не умер и я. Но залечивать ее тебе придется оч-чень долго… как пришлось мне.

Ренард, от происходящего почти совсем протрезвевший, медленно потянул носом воздух, очень явственно прикидывая, как ему поступить.

- Проклятый философ… - прохрипел он, на несколько мгновений прикрывая глаза, - Я должен был догадаться…

- Но ты не догадался, - рыжий мягко заскользил дулом он подбородка жертвы вниз по его шее, - Ты был пьян, и так жаждал наживы… Глупый, глупый баронет Ренард Ламберт, который ничуть не поумнел за прожитые годы.

Мужчина попытался, было, повернуть голову вбок, дабы взглянуть на собеседника хотя бы через плечо, но пистолет, вновь уткнувшийся ему под подбородок, заставил его прекратить эти попытки.

- Без глупостей, Рене. Пистолет заряжен серебром, а вытащить изо лба кинжал значительно проще, чем застрявшую в черепе пулю.

- Чес… - Рене, все еще не придумавший, как следует вести себя, слабо повел плечами, - Я… я не думал…

Ответом ему послужил сильный удар пониже лопаток. Пистолет перестал давить на подбородок, удерживать его более никто не собирался, поэтому мужчина, сделав несколько заплетающихся шагов, не удержавшись, полетел в снег. Правда, моментально развернулся и, стряхивая холодные снежинки с волос и лица, воззрился на собеседника уже куда как более трезво и, вместе с тем, зло.

Чеслав стоял, положив обе руки на ремень брюк, ухитряясь при этом все еще сжимать в одной из них пистолет, и наблюдал за родственником с неприязненной ухмылкой.

- Протрезвел? Хорошо, я предпочитаю общаться с хотя бы отчасти здравомыслящим человеком, а не с пьяным бродягой. Итак… - он тяжело шагнул вперед и, склонив голову, с хищным интересом уставился на продолжающего сидеть в снегу человека, - О чем же ты не думал, брат мой? О том ли, что убивать человека, спасшего твою жизнь, человека, связанного с тобой узами крови не есть достойное благородного дворянина деяние? Или же ты просто не думал ни о чем и никогда, как и сейчас? – рука, сжимающая пистолет, чуть дрогнула, и Рене напрягся.

- Чес… - опять попытался что-то сказать он и, упершись открытой ладонью в снег, предпринял неловкую попытку подняться на ноги, - Послушай, я…

- Не двигайся, Рене, - Чеслав поднял руку с пистолетом и, наставив его дуло прямо на родича, чуть нахмурился, - Пешке никогда не достичь трона, как бы она ни старалась. Тебе не одолеть меня, баронет. Разве ты забыл? Я никогда не проигрываю в эшек.

- Но это не игра! – баронет, оставивший попытки подняться, замотал головой, вероятно, плохо понимая, что происходит, - Это не игра, Чес, это жизнь! Я не играл с тобою, и не играю сейчас, и потом, Чес, ты не понял, я не хотел…

- Не смей так меня называть! – глаза Чеслава полыхнули тем самым огнем, что некогда так перепугал Рейнира. Палец его дернулся, спуская курок, и баронет, изумленно охнув, тяжело завалился набок, недоверчиво прижимая ладонь к пробитому плечу. Эхо от прогремевшего выстрела разнеслось по округе.

Ричард, наблюдающий за этим, поморщился, машинально тоже дотрагиваясь до того самого плеча, что не так давно вновь пострадало от пули того же самого оборотня.

Чеслав глубоко вздохнул и, медленно опуская пистолет, как бы невзначай слегка щелкнул вновь взводимым курком.

- Итак, - видно было, что рыжий пытается держать себя в руках, старательно сдерживая владеющий им гнев, - Чего же ты не хотел, Рене? Не хотел убивать меня, не хотел причинять мне боль? Не хотел мстить мне? Или, быть может, ты просто не хотел, чтобы я остался в живых, не желал вновь встречаться со мною? – рука оборотня, сжимающая оружие, дернулась, и Ренард, только-только вновь принявший относительно вертикальное положение, продолжающий прижимать ладонь к раненому плечу, невольно отшатнулся назад. О том, как устроены пистолеты вообще и, в частности, этот конкретный пистолет, он не знал, но небезосновательно полагал, что вернувшемуся из глубины веков родственнику вполне может прийти в голову пальнуть в него еще раз.

От Чеслава это не укрылось.

- Ты боишься меня? – с живым интересом осведомился он и, кривовато, презрительно ухмыльнувшись, демонстративно убрал оружие в кобуру на поясе, насмешливо поднимая руки, - Вот так, Рене, теперь я безоружен. Следующий ход за тобой, мы можем продолжить игру. Что же ты сделаешь? Быть может, опять бросишь в меня кинжал, дабы отблагодарить за попытку спасти твою шкуру? – при последних словах в его голосе послышались звенящие нотки.

- Ты забываешься… - баронет, сжавший губы и медленно потянувший воздух, с некоторым трудом уперся здоровой рукой в снег позади и кое-как все же поднялся на ноги, глядя прямо в глаза собеседнику, - Мне ведь известно о том, что ты натворил тогда, Чес… лав. Запамятовал? Я знаю, как ты подставил Виктора де Нормонда, знаю, что убил его только для того, чтобы выставить себя героем! Не лги мне о спасении, брат, ты преследовал иные цели! От моего удара ты бы не умер, и доказательством тому то, что ты говоришь сейчас со мною, поэтому прекрати свои нападки! Обвинять тебя имею право скорее я, а твоя месть… просто глупа.

- Да? – Чеслав, выслушивающий эту пылкую речь с совершенно спокойной, презрительной улыбкой, хмыкнул и, покачав головой, сунул руку куда-то за пазуху, извлекая другой пистолет, - Ну, в таком случае ты тоже не умрешь, если я прострелю тебе череп…

- Да стреляй! – обозлился Ламберт и, расправив по мере сил плечи, гордо выпрямился, - Мне будет больно, но я не умру, ты прав, и однажды вернусь в твою жизнь, как ты влез в мою! Вернусь и сам отомщу за все – за у******о Виктора, за…

- у******о? – рыжий негромко рассмеялся и, держа пистолет в опущенной руке, чуть прищурился, - Как любопытно ты мыслишь, Рене. Помнится, в нашу последнюю встречу ты непрестанно обвинял меня во лжи, но ответь… разве сам себя ты не обманываешь? Ты винишь меня в смерти несчастного графа, тогда как на самом деле убил его ты.

Баронет пошатнулся. Наверное, даже выстрел в упор не был бы для него сейчас столь болезнен, как эти слова, слова, подтвердившие его собственные мысли, терзавшие его на протяжении последней тысячи лет. Мужчина отступил и, бледнея на глазах, упрямо замотал головой.

- Нет… нет, не правда, я не… не убивал… Нет, нет, я не убивал его, я не убивал Вика!.. – он сделал еще шаг назад и, оступившись, вновь упал в снег, вцепляясь одной рукой в собственные волосы. Второй он, не взирая на браваду, мог двигать с трудом.

Чеслав наблюдал за несчастным человеком, не могущим сдержать горечь и боль, так и рвущиеся наружу, со спокойным презрительным хладнокровием.

- Ты. Его. Убил, - медленно и размеренно повторил он, скрещивая руки на груди, так, что пистолет, зажатый в одной из них, теперь смотрел дулом куда-то в сторону, - Именно ты толкнул Ана, а вместе с ним и своего любимого друга, этого глупого графа. Ты столкнул их обоих в пруд, зная, видя, что Виктор чересчур слаб, чтобы выбраться на берег. Правда, злобу твою это не утолило, посему ты предпочел выместить ее и на мне.

- Замолчи, замолчи! – в голосе Ренарда зазвучала нескрываемая мольба, - Заткнись, я не хочу слушать тебя, это безумие!

- Правда часто кажется безумной, Рене, - рыжий пожал плечами и неожиданно присел на корточки, расслабленно чертя дулом пистолета по снегу, но глядя при этом исключительно на собеседника, глядя с почти искренним сочувствием, - Ты хотел знать, как все было в действительности, придумывал какие-то истории, воображал меня самым ужасным злодеем… Хочешь, я расскажу тебе, как все было на самом деле?

Баронет нервно дернул щекой и опустил голову, что при достаточной доле воображения можно было истолковать и как отрицательный жест, и как согласие. Чеслав предпочел избрать второй вариант и, продолжая сидеть на корточках, подпер щеку рукой, с интересом вычерчивая что-то на снегу.

- Тебе известно, что я знал – ты видел смерть этого никчемного мага, - говорил он спокойно и размеренно, как будто пересказывая какой-то фильм, а не свое собственное прошлое, - Я заметил твоего коня тогда перед его избушкой, слышал шорох под окном… Меня не удивило, что ты начал избегать меня после этого, Рене. Ты всегда был трусом, всегда старался избегать любых проблем и неприятностей, держаться как можно дальше от них, надеясь, что все разрешится само собою. Я не пытался навязывать тебе свое общество, полагая, что времени у нас с тобою теперь предостаточно, а уж за вечность-то мы точно успеем объясниться, да и страх твой уйдет… Я находился в домишке Рейнира, искал кое-что в его бумагах, когда туда неожиданно заявился де Нормонд. Я не знал причин, побудивших его искать встречи с таким человеком, каким был Рейнир, поэтому принял его облик, чтобы выяснить, что же может быть нужно Виктору от того, кто проклял его род. Знаешь ли ты, о чем он спросил меня? – Чеслав замолчал, переводя на собеседника сочувствующий вопросительный взгляд.

Ответа не последовало.

Рене сидел на снегу, похоже, совершенно не ощущая его холода и, опустив руки, смотрел на них застывшим взглядом. Рыжий слегка вздохнул и виновато пожал плечами.

- Он спросил, действительно ли серебро способно у***ь оборотня, - продолжил он, и голос его прозвучал жестко.

Ренард медленно поднял взгляд. На губах его застыла странная, непонятная улыбка, изумившая, похоже, даже его собеседника.

- Ты подтвердил это, - голос его прозвучал хрипло и несколько приглушенно. Его собеседник хмыкнул.

- Об этом известно всем, Рене, если бы я попытался скрыть от Виктора столь очевидный факт, он бы что-то заподозрил. Тем не менее, напрямую отвечать ему я не стал, просто спросил, кого таким образом он хочет лишить жизни. Он выхватил кинжал и выкрикнул твое имя, очевидно, посчитав мои слова подтверждением своих надежд. Потом он говорил какую-то чушь, твердил, что всегда подозревал в тебе нечисть, всегда думал, что ты не можешь быть обычным человеком, и что наверняка в его несчастьях повинен лишь ты… Он бросился к двери, а я не мог допустить, чтобы он навредил тебе, Ренард. Ан помог мне…

- Ты так складно говоришь, - Ламберт немного склонил голову набок, сверля рассказчика тяжелым взглядом, - Все так правильно и понятно, все очень правдиво, да… Вот только я не верю тебе, Чес, не верю ни единому твоему слову. И знаешь, почему? Потому что ты прав, да, я видел, как ты убил Рейнира! Но кроме этого я еще слышал твой разговор с несчастным стариком, и знаю, кто проклял род де Нормонд, кто проклял семью моего бедного друга, из-за кого он едва не сошел с ума! Если он и хотел в действительности у***ь меня, то причиной этому все равно был ты и только ты. И то, что ты обманул меня, прикинувшись им…

- Если бы ты увидел меня в избушке мага, мог бы обвинить в том, что я что-то сделал с графом! – Чеслав резким движением поднялся с корточек, глядя на собеседника сверху вниз, - Я отвел тебя подальше, я хотел объяснить тебе все, я хотел, чтобы ты понял…

Улыбка, играющая на губах Ренарда, стала снисходительной, обретая нескрываемый оттенок насмешки.

- Ты запутался в собственной паутине лжи, Чеслав, - он хмыкнул и, коснувшись плеча, прибавил, говоря на порядок тише, - И я все равно не верю, что Вик причинил бы мне вред. Он не был способен на такое, он не мог!..

- Довольно, - рыжий, вероятно, и в самом деле запутавшийся среди собственных фантазий, утомившийся рассказывать сказки, нахмурился, медленно поднимая пистолет, - Я надеялся, что прошедшие годы сделали тебе умнее, Рене. Я ошибся. Жаль.

- Ты ошибся, думая, что я так глуп, что поверю в твои сказки, Чес, - оборотень усмехнулся и, вновь расправив плечи, мрачно улыбнулся, - Стреляй. Клянусь, в следующий раз я найду способ остановить тебя навсегда.

- Следующего раза не будет, Рене, - голос Чеслава прозвучал отстраненно, безразлично, но, как ни странно, с грустными нотками в нем, - Надеюсь, моя пуля выбьет из тебя привычку звать меня так… Прощай.

Прогремел выстрел. Баронет Ламберт, шатнувшись, упал назад, на снег, пачкая его кровью.

Противник его, окинув тело жертвы последним взглядом, развернулся и, не оглядываясь, быстро зашагал прочь.

Наблюдатели, ожидающие изменения реальности, начали недоуменно переглядываться, силясь понять, почему этого не происходит и беспокоясь, не случилось ли чего с приведшим их сюда хранителем памяти.

Дэйв стоял, чуть приподняв подбородок и, замерев по стойке смирно, напряженно смотрел в спину удаляющемуся оборотню.

Тот шел, шагая резко и быстро, не пытаясь вновь изменять облик, шел, полностью погруженный в свои мысли. Впереди смутно замаячила темная фигура, пошатывающаяся из стороны в сторону, фигура, без сомнения, сильно пьяного человека.

Через несколько шагов оборотень повстречался с ним, и неизвестный, пошатнувшись, слегка зацепил его плечом. Смутно пробормотал что-то, не то извиняясь, не то ругаясь на мешающего ему пройти человека и, едва не упав в снег, глупо рассмеялся, продолжая свой путь.

Чеслав, остановившись, задумчиво проводил его взглядом и неожиданно усмехнулся.

- Их всегда манит запах крови… - тихо проговорил он и, вздохнув, слегка покачал головой, - Ну, что же… Пусть будет так.

Слова эти оказались последними словами рыжего оборотня. Высказав свою необъяснимую, загадочную мысль, он повернулся к происходящему спиной, и спустя несколько шагов вдруг исчез, пропадая на многие-многие годы из памяти и жизни Ренарда Ламберта…

Пьяный незнакомец, тем временем, продолжал свой путь. Слова оборотня он, вне всякого сомнения, услышал, но не подал виду, продолжая решительно пошатываться, порою практически заваливаясь в очередной сугроб, двигаясь по следам прошедшего здесь не так давно баронета. Подождав, пока шаги оборотня за спиной затихнут, он быстро, воровато оглянулся и, переведя дыхание, выпрямился, поправляя шляпу и открывая лицо.

Личность его мгновенно перестала представлять загадку – человек, столь успешно притворяющийся пьяным, но не смогший, тем не менее, обмануть Чеслава, сейчас стоял среди наблюдателей и ловко вел их по волнам памяти своего хозяина.

Дэйв из прошлого, небритый, лохматый, с волосами несколько длиннее, чем сейчас, хмурясь, всмотрелся в снежную мглу впереди и, очевидно, рассмотрев что-то, со всех ног бросился вперед. Наблюдатели, с места не трогавшиеся, не без удивления заметили, что метнулся он с такой скоростью ни к кому-нибудь, а именно к лежащему на земле телу баронета Ламберта.

Упав рядом с ним на колени, молодой человек взволнованно вздохнул и, действуя не слишком уверенно, но все же решительно, медленно скользнул тонкими пальцами по лбу молодого мужчины, обводя маленькую дырочку между бровей. Куснул себя за губу и, неожиданно обхватив обеими руками голову несчастного баронета, приподнял ее, укладывая себе на колени.

Наблюдатели, таких действий прежде никогда не видевшие, удивленно переглянулись; Винсент, склонив голову набок, всмотрелся в фигуру младшего своего коллеги пристальнее, явно оценивая его профессионализм.

Дэйв, тем временем, осторожно положил обе руки на лоб оборотню и, сложив большие и указательные пальцы между собой на манер треугольника, расположил их так, чтобы страшная рана оказалась как раз по центру этой фигуры. Губы его слабо шевельнулись, облачко пара слетело с них. Грудь молодого человека взволнованно вздымалась – ощущалось, что он нервничает, хотя пальцы прижимать ко лбу баронета и не прекращал.

Прошло несколько долгих, бесконечных секунд, и неожиданно Ренард дернулся, закашлялся и, вырвавшись из-под ладоней хранителя памяти, с характерным звуком склонился над снегом.

Его вырвало, и не снегу замерцали капельки крови, перемешанные с серебром.

Мужчина, дрожа, несколько раз сплюнул и, вытерев рукавом рот, судорожно потянул холодный воздух, оглядываясь на своего спасителя.

- Ты кто?.. – голос его звучал хрипло, произносить слова раненому удавалось с трудом, да и сам вид его оставлял желать лучшего – видеть довольно дееспособного человека с простреленной головой было жутковато.

- Хранитель памяти, - негромко отозвался юноша и, сложив руки на коленях, скованно, виновато улыбнулся, - А тебе, похоже, суждено стать моим хозяином.

- Кто? – Рене нахмурился и, потерев рану на лбу, помотал головой, - Прости, парень, но с простреленной головой я соображаю не так хорошо, как обычно. О чем идет речь?

Дэйв немного подался вперед и, протянув руку, мягко коснулся кончиками пальцев виска баронета.

- О твоих воспоминаниях, Ренард, - спокойно вымолвил он, - О том, что причиняет тебе боль уже многие, многие столетия подряд… Я чувствую их, я ощущаю твои страдания, и я могу забрать их. Могу избавить тебя от боли, от воспоминаний, могу помешать им возвращаться и губить тебя!

- Ты? – Ламберт окинул субтильную, худощавую фигуру собеседника скептическим взглядом, - Знаешь, парень…

- Дэйв, - перебил его хранитель памяти и, быстро улыбнувшись, уточнил, - Мое имя Дэйв.

- Хорошо, Дэйв, - мужчина глубоко вздохнул и, упершись рукою в снег, попытался сесть поудобнее, - Так вот… Дэйв. Я не знаю, кто такой хранитель памяти, никогда не слышал о таких. Но, клянусь, если справится с Чеславом не достает сил даже мне, то ты…

Молодой человек мягко улыбнулся и, подняв руку, жестом остановил собеседника.

- Мне не нужно будет драться с ним, Рене. Я заберу твою боль, твои воспоминания о нем, я сумею скрыть тебя от него, так, чтобы он никогда боле не нашел тебя, не напомнил о том, что ты забудешь. Ты продолжишь жить, а я всегда буду рядом, я буду твоим самым верным, самым преданным другом. Тебе нужно лишь согласиться и все.

- Согласиться на то, что Чес больше никогда не вернется в мою жизнь?.. – оборотень в раздумье потер подбородок и, внезапно нахмурившись, схватил парня за руку, - Поклянись, что он больше не появится!

Дэйв улыбнулся.

- Клянусь.

Реальность поплыла, смазалась, заволакиваясь серой дымкой, и наблюдатели неожиданно ощутили живительное тепло…

***

Они снова были дома, вновь стояли посреди комнаты Ричарда, замерзшие, немного уставшие и невеселые после лицезрения печальных воспоминаний, так долго и тщательно скрываемых Дэйвом.

- Значит, ты тоже обманул меня… - оборотень неожиданно грустно улыбнулся, переводя взгляд на своего вмиг растерявшегося хранителя памяти, - Ты клялся, что он больше не появится в моей жизни, говорил, что защитишь меня от него!

Дэйв, потрясенный столь внезапными обвинениями, попятился, ошарашено прижимая руку к груди.

- Но… но, хозяин, я… Я пытался, я защищал тебя все эти годы! Я не мог предвидеть, что Альберт будет знаком с Чеславом, что он приведет его к порогу Нормонда! Клянусь, если бы я… но он, наверное, знал, что это причинит тебе боль, потому и привел…

Ричард, хмурящийся все больше и больше, скрестил руки на груди.

- Ты хочешь сказать, что это моя вина?

- Нет… - несчастный хранитель памяти, совсем понурившись, низко опустил голову, - Нет, конечно, это моя… я виноват, но я…

Винсент, внимательно созерцающий происходящее, неожиданно решительно шагнул вперед, оттесняя своего младшего коллегу плечом.

- Дэйв, - в голосе его прозвучали какие-то непререкаемые нотки, - Оставь нас ненадолго.

Молодой человек, почему-то не удивленный этими словами, этим приказом, чуть приоткрыл рот и, переведя взгляд на нового собеседника, нахмурился. В глазах его отразился протест.

- Но… но, учитель!..

Эрик с Татьяной, с данный момент бывшие и в самом деле сторонними наблюдателями, ощущающие себя едва ли не лишними здесь, переглянулись в молчаливом поражении. Судя по всему, новости на сегодня еще не были закончены – мысль о том, что Винсент мог быть чьим-то учителем откровенно потрясала, вызывая даже смутное восхищение.

Винс метнул на непокорного ученика быстрый взгляд.

- Иди! – в голосе его зазвучали рычащие нотки, - Глупый мальчик, хранитель памяти должен быть тверд даже в общении со своим хозяином… Иди, я поговорю с ним.

Парень, потерянный, недоумевающий, медленно отступил, переводя взгляд с замершего в не меньшем изумлении, чем Татьяна и Эрик, оборотня, на строгого учителя и, наконец, все-таки подчинившись словам последнего, понуро отправился прочь из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь.

Винсент, проводив его взглядом, медленно, неотвратимо грозно повернулся к приподнявшему подбородок Лэрду.

- Послушай меня, оборотень… - неспешно, очень тяжело начал он, обрушивая каждое слово на голову собеседника грудой камней, - Я не позволю своему ученику страдать из-за глупости его, столь опрометчиво выбранного, хозяина, ты меня понял?! Как ты смеешь винить его?! – он внезапно подался вперед, явно испытывая желание схватить собеседника за грудки, но не имея такой возможности по причине отсутствия одежды на теле последнего, - Чертов ты идиот, прав был Чеслав – ума тебе прожитые годы совершенно не добавили! Да если бы в способности хранителей памяти действительно входило умение уберечь хозяина от всех, абсолютно всех встреч, что могут поспособствовать возвращению памяти, Татьяны бы здесь не было!.. Да и вообще ничего бы этого не было, и к возвращению твоей памяти вряд ли бы что-то привело.

- Значит, обвинять мне следует тебя? – Ричард, будучи довольно упрямым человеком, терпеть не могущий любого давления, скептически изогнул бровь, - Значит, из-за того, что ты не смог сохранить от подобных встреч память Эрика, все это опять свалилось на мою голову?

- Хочешь винить меня – сколько угодно, - Винсент, хмурясь, сжал руки в кулаки, - Мне ни горячо от этого, ни холодно, можешь поверить. Но чтобы я больше ни слышал от тебя ни слова обвинения в адрес Дэйва – бедному парню итак досталось из-за тебя! Признаться, я надеялся, что первый его хозяин не будет… таким.

Лэрд фыркнул и, видимо, потихоньку сдаваясь напору старшего и более опытного хранителя памяти, недовольно повел больным плечом.

- Что, хочешь сказать, я – сложный случай?

Собеседник его, внезапно успокоившись, тяжело вздохнул.

- Неимоверно сложный. Клянусь, даже я бы на месте Дэйва двадцать раз подумал, прежде, чем принимать на себя такую ответственность, но он… он слишком добр, он не мог бросить тебя умирать, видел твои страдания и не мог не спасти. Чеслав прав – нас притягивает запах крови. Когда есть кровь, есть и боль, есть прошлое, приведшее к трагедии, а мы не можем пройти мимо этого. Такова наша суть, наша природа – мы обречены спасать тех, кто не может спасти себя сам. Ты думаешь, что хранение памяти – это приятное развлечение? Побегал в облике зверюшки, перекусил парой птичек – и доволен? Нет, Ричард, - Винсент отступил от оборотня и, пройдясь по комнате, серьезно продолжил, - Воспоминания, которые стирает хранитель памяти, никуда не исчезают, не болтаются в эфире, он принимает их на себя. И берет он не только сами воспоминания, - он забирает боль хозяина, хранитель памяти добровольно обрекает себя переживать ее сам, снова и снова, постоянно вспоминая, постоянно помня чужую боль и ощущая ее как свою собственную… Быть хранителем памяти – не дар, а проклятие. Я три сотни лет хранил одно-единственное воспоминание Эрика и, можешь мне поверить, это был нелегкий труд. А теперь представь, каково ему? – мужчина остановился, вновь пристально вглядываясь во внимающего ему оборотня, - Столько боли, так много лет!.. Как он выдержал все это, он, новичок в этом деле? И ведь он справился, он защищал тебя ото всех и ото всего, он был тебе самым верным, самым преданным другом, и, можешь мне поверить, таковым и остался. Имей же хоть каплю уважения и сочувствия, Ричард Лэрд, баронет Ренард Ламберт! Прояви то благородство, что тебе приписывают!

Ричард, последние слова собеседника выслушивающий, немного опустив голову, вскинулся. Темные глаза его полыхнули негодованием – его, человека, славящегося своим благородством, практически открыто обвиняли в отсутствии последнего! Для оборотня, способного разозлиться почти на ровном месте, да еще и пережившего только что заново самую большую трагедию в своей жизни, это было сильным ударом, немалым испытанием для его выдержки.

Не говоря ни слова, Лэрд резко шагнул вперед и, опрометчиво толкнув стоящего на пути хранителя памяти левым плечом, тихо зашипел от боли. А после, взбешенный своей неловкостью и глупостью еще больше, быстрыми, резкими шагами покинул комнату, напоследок сильно хлопнув дверью.

Друзья его остались в комнате. Татьяна, тихонько вздохнув, присела на стул и, потерев виски, неуверенно улыбнулась.

- Хорошо опять оказаться дома… - пробормотала она и, покосившись на дверь, за которой скрылся Ричард, перевела взгляд на Винсента, - Думаешь, он извиниться перед твоим учеником?

- Думаю, да, - ответ последовал почему-то не от хранителя памяти, а от молодого графа де Нормонд, - За прожитое с ним под одной крышей время я успел убедиться, что дядя Ричард – действительно благородный человек. Полагаю, твои слова достигли цели, друг мой. Но, Винс, учитель?..

- Да, дядя Винсент, ты был на редкость убедителен, - немного подделываясь под тон мужа, прибавила девушка и, неожиданно тихонько вздохнула, - Кто бы мог подумать, что мы с Эриком в памяти Рика обретем каждый по дядюшке… Но Эрик прав – ты никогда не упоминал о своем педагогическом опыте, и мне бы и в голову никогда не пришло, что ты был наставником Дэйва.

Де ля Бош повел плечами так, будто ему внезапно стало как-то неуютно.

- Это длинная история… - буркнул он и, повернувшись к двери, внимательно всмотрелся в нее, отстраненно продолжая, - Я был его учителем, его наставником много лет назад. Когда он был еще совсем юн, а маг, создавший его, тот, кто должен был бы обучить хранителя памяти и объяснить ему, как в какой ситуации следует действовать, увы, был убит… Я встретил его на своем пути совершенно случайно, потерянного, одинокого, я обучил его всему, что знал сам, и был уверен, что он станет хорошим хранителем памяти… - Винсент неожиданно скрипнул зубами, - А этот неблагодарный мальчишка сбежал, не доучившись! Ему, видите ли, надоели мои сентенции, его тянуло на вольные хлеба, и он удрал… а потом встретил, на свою голову, Ричарда.

Тем временем, Ричард, характеризованный как «сложный случай», покинув собственную комнату со столь угрожающим выражением, до такой степени разгневанный словами старшего из хранителей памяти, обращенными к нему, оказавшись в коридоре, как-то быстро остыл.

Дэйв стоял возле большого окна и, сжав рукой ворот собственной рубахи, смотрел в него невидящим взором. Оборотень, вспомнив, что пиджак ему верный друг накинул на плечи, когда они все вместе мерзли в недрах его памяти, и что этот самый пиджак он благополучно сбросил на пол, оказавшись дома, испытал стыдливое смущение.

- Дэйв… - голос прозвучал странно хрипло, однако, исправлять это мужчина не пожелал. Хранитель памяти не обернулся, и Лэрд, испытывающий все большую и большую вину, осторожно приблизился к нему, неуверенно, почти робко касаясь ладонью его худого плеча. Молодой человек вздрогнул и, закусив губу, медленно перевел взгляд на подошедшего хозяина.

- Слушай, я… - Ричард тяжело вздохнул и, пытаясь собраться с мыслями, потер некогда простреленную переносицу, - Хотел спросить… ты не показал этого сейчас, но я вспоминаю, ты говорил еще что-то насчет серебра… Меня им стошнило тогда, но вроде бы это мне дало какой-то иммунитет к нему или что-то вроде?

- Да, - хранитель памяти, снова погрустнев, опять перевел взгляд на окно, - Тебе по-прежнему тяжело переносить его, но все-таки проще, чем тому же Чеславу. Ты ведь замечал, что иногда, когда тебе становится плохо… ты кашляешь серебром, да?

Оборотень кивнул, и собеседник его продолжил.

- В организме человека присутствуют самые разные, даже тяжелые металлы, в том числе и серебро. В организме же оборотня оно отсутствует, ибо вредит ему, но ты… ты уникален, Ричард. После того, что сделал Чеслав, некоторая толика серебра осталась в твоем организме, а он, в свой черед, против воли начал привыкать к его присутствию. Иногда еще случаются всплески, ты чувствуешь себе нехорошо, но в результате можешь более спокойно переносить присутствие этого металла в своем организме. Даже пули этого мерзавца не смогли причинить тебе того вреда, на который он рассчитывал.

- Спасибо, - мужчина смущенно улыбнулся и, почесав в затылке, повторил еще раз, - Спасибо, Дэйв. Спасибо за то, что спас меня тогда, что так долго защищал от этого… от Чеслава, спасибо, что принял на себя такое бремя. И… прости, что я так…

- Ричард, - Дэйв, повернувшись вполоборота, положил свою ладонь поверх руки экс-хозяина, стискивающей его плечо, - Я слишком хорошо тебе знаю, чтобы не понять, как трудно тебе извиняться. Не нужно. Я привык угадывать твои намерения, вижу, что слова Винсента тебе многое объяснили, и я… Ричард, я же ни о чем не прошу, - он нахмурился, вглядываясь в мужчину, - Я лишь хочу, чтобы ты не сердился на меня, чтобы позволил остаться, как и прежде, рядом с тобою, чтобы разрешил, как всегда, служить тебе…

Баронет, вновь имеющий право называться своим титулом, слушал эти излияния со все более и более растягивающей губы улыбкой и, наконец, воздев указательный палец, прервал их.

- Дэйв, - голос мужчины прозвучал очень мягко, с нескрываемо отеческими нотками в нем, - Мне не нужен слуга, - и, заметив, как поник собеседник, он поспешил прибавить, - Мне нужен друг. Ты для меня никогда и не был слугой, ты всегда был моим самым верным, самым преданным другом и, клянусь, я очень хочу, чтобы все так и оставалось. Просто теперь Дэйв сможет отвечать мне, только и всего, - он подмигнул молодому человеку, и тот, не скрывая облегчения, медленно выдохнул.

Договор о дружбе был заключен, все необходимые слова произнесены, и рукопожатие скрепило это…