Общая касса

14

В Питер Павел Артюхов решил ехать на "Красной Стреле". Он уже восемь лет не был в родном городе и, ему казалось, что лететь в данном случае самолетом, не прочувствовав всех прелестей реального приближения к милым сердцу местам после долгой разлуки было не просто кощунством, но и святотатством. Студент и раньше любил возвращаться в свой город на поезде с удовольствием читая знакомые с детства названия полустанков, до боли в глазах вглядываться в пейзаж из одноэтажных домиков Санкт-Петербургской, а ранее Ленинградской окраины, стройных и веселых дач, красноречиво характеризующих достаток своих хозяев и утопающих в темной зелени северных садов.

Павел приобрел в одном из московских бутиков светлый летний костюм, галстук и сорочку от "Живанши" за бешенные, по его понятиям, деньги и сейчас выглядел преуспевающим молодым бизнесменом, спешащим по неотложным делам в Северную Пальмиру. Брать с собой какой-либо багаж он счел ненужным, поскольку необычное задание, полученное от Курдюма, требовало мобильности и непривязанности к одному месту.

Опустившись на мягкий диван в купе, он тут же задремал. Благо что попутчики оказались людьми степенными - в душу не лезли, банальных анекдотов с бородой не рассказывали и тоже: кто сразу же стал тихо посапывать на своем месте, а кто-то, уткнувшись в книгу, отрешился от реального мира на весь оставшийся путь. Возможно, это было самое тихое и воспитанное купе во всем поезде. Однако Студенту не имелось возможности с чем либо сравнивать, ибо последний раз на поезде он ездил лет шесть назад, да и то это был столыпинский вагон с зарешеченными напрочь окнами и злыми как собаки конвоирами, а сам "круиз" назывался просто этапом!

Чуть более шестисот километров практически по прямой линии промчались как миг, даже не дав основательно вжиться в роль пассажира. Питер же встретил Павла легким летним дождичком моросившим казалось бы ни откуда - серьезных туч на всегда чуть свинцовом небе не было и в помине. И если пассажиры-москвичи недовольно бурчали, поскольку считали что таскать с собой летом зонты совсем излишне и, оказавшись без оных, Студента эта влага, сыпавшаяся с небес, только обрадовала, напомнив уже изрядно забытые годы безоблачного детства.

Взяв такси, которых на площади перед Московским вокзалом оказалось как блох на бездомной собаке, он следуя наказу Курдюма, а точнее зову своей собственной памяти направился на Пироговскую набережную, где как еще помнилось, раньше находилась в общем-то неплохая гостиница "Ленинград". Теперь же она, учитывая веление времени, помпезно именовалась отелем, хотя сервис в этой отрасли, как вскоре имел возможность убедиться Студент, остался все таким же ненавязчивым, лишь тщательно окультированным и прикрытым модными нововведениями, единственной целью которых являлась стрижка дополнительных дивидендов.

В общем-то, без проблем, если не считать определенную мзду, именуемую нынче "чаевыми", сняв одноместный номер на втором этаже с видом на Неву, Павел движимый вполне объяснимым чувством ностальгии, уже через пять минут сдав ключ удивленному портье, отправился бродить по улицам своего города детства. Не ощущая усталости, он пешком прошел по Литейному до Невского проспекта. Только тогда, почувствовав голод, Павел облюбовал уютное кафе и решил основательно подкрепить физические силы. Спешить было абсолютно не куда и это обстоятельство накладывало особый, трогательный отпечаток на его свидание с Питером. Чувство свободного времени позволяло неспешно, каждой порой тела впитывать особый, всегда влажный и чуточку соленый питерский воздух, ощущать глазами привычную архитектуру зданий выполненных в сугубо ленинградской цветовой гамме различных оттенков серого гранита, ассоциирующейся не иначе как с пылью веков за триста лет основательно въевшейся в фасады.

Назад в гостиницу он вернулся довольно поздно, уставший, но умиротворенный и с блуждающей по лицу таинственной улыбкой. Пожилой седовласый портье, любезно и профессионально щерясь в ответ, подал ему ключ и не замедлил напомнить про работающий ресторан и возможность заказать ужин в номер. Судя по всему, старик хотел предложить и еще что-то из разряда специфического и вполне обыденного для подобных заведений, в дополнении к сервису. Однако, взглянув на мускулистую фигуру постояльца и здраво решив, что такой атлет и сам способен найти себе спутницу на одну ночь, а раз возвращается в номер один - то значит так и надо, лишь пролебезил нечто маловнятное и завсегда готово - казенное себе под нос.

Павла же так и подмывало спросить портье о Гаршине, но он сдержал себя, помятуя указания Ефима Игнатьевича об осторожности в выборе источника информации. Да и вряд ли было разумно проявлять излишнее любопытство там, где хоть на какое-то время обрел пристанище и ночлег. Поэтому, взяв ключ из рук портье, он лишь поинтересовался:

- А что, отец, где сейчас в Питере деловая элита тусуется?

Старик посмотрел на него понимающими глазами бассет - хаунда и, неопределенно пожав плечами, произнес:

- Это, смотря, какая элита - у каждого свой полет! А так: идите по Невскому, да хоть в каждый кабак заходите - не ошибетесь! Те, что покруче - "Пеликана" предпочитают, но это уже на Лиговке, слыхали? А так - и в "Астории" кухня очень неплохая!

Поблагодарив, Павел стал подниматься по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Действительно, как он успел сегодня заметить, за эти восемь лет его отсутствия облик центра города значительно изменился и, прежде всего за счет расплодившихся как грибы после дождя увеселительных заведений разного калибра и пошиба, настойчиво зазывающих в себя неоном огней, диковинной рецептурой блюд, коктейлей и десертов.

Впервые за много лет, Артюхов спал хоть и на казенной постели, но как никогда спокойно и блаженно. Он видел цветные сны и ощущал скорее интуитивно, чем наяву, за стенами своего номера знакомые до боли с детства звуки бегущих в ночи трамвайчиков, плеска всегда холодной Невы и перекличку буксиров на ней.

На следующее утро он проснулся довольно поздно, но еще долго лежал в постели с открытыми глазами, предаваясь блаженной неге и от нечего делать, просто созерцая белый потолок. Затем, умывшись и приведя себя в порядок, Павел спустился в ресторан, где, несмотря на почти обеденное время, народу оказалось не так уж и много. Заказав тривиальную солянку и шницель с гречневой кашей, он плотно и с удовольствием поел, все еще не совсем веря, что уже вторые сутки дышит воздухом родного города. В общем, настроение пресыщалось положительными эмоциями, а особая энергетика Питера, на манер рекламируемых батареек заряжала желанием активного действия.

Однако до начала ночной жизни была еще уйма времени и Артюхов прямо из ресторана, не заходя в номер, отправился на улицу Седова, где прошли его детство и юность, где жила когда-то мама и откуда, в общем-то, и начался его тернистый путь в никуда. Сейчас в этой квартире жила его бывшая жена Наташа, но Павел даже и в мыслях не держал того, чтобы навестить суженую. Жизнь напрочь развела их, как только в зону, где он отбывал наказание, сорока на хвосте принесла дурную весточку. Студент вовсе не сделал попытки восстановить отношения - предательства его душа неприемлила никогда. Так, помучившись примерно с месяц, постепенно привык к новому своему состоянию, и даже не пытаясь глушить моральную боль алкоголем и чифирем, стал находить в нем свои прелести.

Здесь, вдали от центра все оставалось по-прежнему, - те же обшарпанные многоэтажки, каменные колодцы проходных дворов и ухоженные бабуськи, чинно выгуливающие своих мопсов, болонок и терьеров. Только вот внезапно нахлынувшая тоска, погнала Павла прочь от родных мест. Движимый одним единственным желанием убраться поскорее из этих цепких объятий памяти, он поймал первое попавшееся такси и, вернувшись назад в гостиницу, до вечера заперся в своем номере.

Однако не хотелось ни спать, ни думать о чем-либо, а вынужденное безделье утомляло. И тут в голову Павла пришла довольно простая, но на его взгляд оригинальная мысль. Он поднял трубку телефона и по внутреннему коммутатору попросил доставить ему в номер Питерские газеты. Вскоре, Студент уже сидел на заправленной постели, обложившись газетными простынями и, бегло вчитывался в самое разнообразное информационное ассорти из жизни Северной столицы. Особенно его поразили разделы частных объявлений. Казалось, будто весь город только и озабочен единственной проблемой: что-то купить или что-то продать. Что же касательно прекрасной его половины, все в одночасье переквалифицировались в специалистов по исполнению самого разного массажа - от экзотического тайского, до почти родного польского. Причем частенько этот вид услуги преподносился как семейный подряд вкупе с сестричками и даже мамочкой. Казалось, что одна часть горожан только и делает то, что жаждет массажа, а другая готова его исполнить по первому же требованию хоть в две руки, хоть в четыре.

- О Господи! - только и выдавил из себя Павел, почти физически почувствовав, как он отстал от жизни в этом своем захолустье.

Информация о Гаршине ему не попалась ни разу и он, решительно сдвинув всю газетную макулатуру на пол, отправился в ванную. Неизвестно почему, но у него вдруг появилась навязчивая потребность тщательно вымыться. Сыграло ли в этом свою роль газетное чтиво - скорее всего да, хотя сознанием он понимал, что больное общество не может питаться иначе как подобной неудобоваримой "требухой" именуемой демократической и свободной прессой.

Прохладные струи душа несколько остудили его, а бутылочка ледяного пива обнаруженная в крохотном холодильнике вновь вернула благодушное настроение. Однако стрелки на часах уже неумолимо приближались к восьми вечера и, надо было собираться в путь, по злачным местам в поисках требуемой информации.