Общая касса

11

Прошло два дня после того, как небольшой подмосковный городишко посетил гость из Питера в сопровождении двух дюжих молодцев на забрызганной грязью "Ауди". В то утро Ефим Игнатьевич Рассохин встал раньше обычного, по привычке взглянув через окно на небо и, не пожелав завтракать в такую рань, оделся и вышел на крыльцо. Вздохнув влажный, пахнущий росой воздух, он зябко поежился. Несмотря на то, что день был летний, солнце только-только поднялось из-за остроконечных макушек синеющего невдалеке леса и еще не успело своими лучами прогреть остывшую за короткую ночь землю.

- И что не спится?! - раздраженно подумал про себя Курдюм. - Точно, стареть стал - ишь, как на солнышко потянуло поглядеть!

Он хотел было уже опять вернуться в дом, как с улицы его окликнул высокий женский голос.

- Ефим Игнатьевич! - каким-то образом разглядев его среди зелени, которой зарос двор, крикнула соседка, остановившись почти у калитки. - Молочка парного не хотите? А то один фермер к этому, как его - супермаркету, целую флягу привез. А я гляжу: вы, не вы - что-то раненько сегодня поднялись?

- Спасибо, Тимофеевна, - ответил старик. - Парного не хочу, я больше ряженку уважаю, а от цельного неприятности в животе.

- А хотите, я вам потомлю и заквашу? - не унималась Тимофеевна, женщина более чем зрелая, но вынужденная мыкать горе с пьяницей-мужем. - Мне не трудно.

- Спасибо, - сухо бросил Рассохин, еле сдерживая раздражение. - Я и сам как-нибудь.

- Ну, как хотите, - крикнула та и наконец-то направилась по своим делам.

Однако уже через секунду вновь послышался ее голос, только теперь он был на тон выше, менее доброжелателен и обращен к кому-то другому, судя по всему, не очень-то почитаемому.

- О, Господи! - воскликнула в возмущении женщина. - От этих алкашей прямо-таки прохода не стало! Ишь, разлегся, бессовестный, с утра пораньше, да еще в аккурат у забора Ефима Игнатьевича! И вроде не наш, а я уж, грешным делом, подумала: не мой ли благоверный, ан нет - мой и то почище будет. Да жив ли вообще?

- Да бомж это, теть Настя! - крикнул ей в ответ какой-то пацаненок. - Я еще когда час назад "Машку" - козу на луг гонял, он уже здесь лежал, только на животе! С фабрики, наверное.

Курдюм, задержавшись на крыльце, с интересом и растущей подозрительностью вслушивался в их разговор.

- Еще бомжей мне под забором не хватало! - наконец пробурчал он, когда голоса на улице стихли, и решительно шагнул по направлению к калитке.

Действительно: в сухом, поросшем буйной травой арычке лежало, подложив под голову грязную котомку, жуткое создание неопределенных лет, с космами давно не мытых желтых волос, жидкой бороденкой и испитым лицом дегенерата. Одеяние его было соответствующим внешности, хотя изощренный в конъюнктуре барахольного рынка глаз, сразу же заметил довольно раскрученные лейблы на истертых до невозможности грязных джинсах и потерявшей первоначальный цвет футболке, и был бы крайне удивлен. Курдюма же эта сторона жизни никогда не интересовала и он, подойдя к пьянчужке, первым делом огляделся по сторонам, а, убедившись, что улица пуста, довольно сильно пнул бедолагу.

- Подымай свои мослы, чмо ходячее, и чтобы через минуту твоим вонючим духом здесь и не пахло, - процедил он сквозь зубы.

Бомж лишь промычал что-то нечленораздельное и, открыв один глаз, вперился, ничего не соображая, в стоявшего над ним человека. Второй пинок придал ему больше жизненных сил и, он предприняв попытку приподняться, которая удалась ему со второго раза, и нетвердой походкой поплелся в сторону разрушенной фабрики, бормоча себе под нос какие-то ругательства.

Курдюм вернулся в дом в состоянии некоторого раздражения. Откровенно, с самого начала, день сегодня не хотел складываться. Сначала эта назойливая соседка, вечно сующая нос не в свое дело и уже давно ставшая для него конкуренткой черной кошки, в самый неподходящий момент перебегающей дорогу. Затем это подобие человека: то ли с раннего утра успевшего принять на грудь больше чем требовалось, то ли еще с вечера не отошедшего от обильного возлияния. В общем, настроение было бесповоротно испорчено и хозяин, решив больше никуда сегодня не выходить, устроился на диване с книжкой в руках. Однако вчитаться в сюжет он так и не смог. Что-то беспокоило его. Что именно, старик постичь не мог, но это нечто сидело, как заноза в его сознании, заставляя напрягать память и прислушиваться к внутреннему голосу.

То, что в разворованном здании фабрики обрели пристанище бомжи, Курдюм знал давно. Однако он знал так же, что те, вероятно, верные собственному неписанному "кодексу чести", никогда не проказничали на "своей территории". Более того, как-то по-волчьи чувствуя в хозяине покосившегося домика не совсем обычного старика-пенсионера, старались вообще обходить его стороной, подальше от греха и уж подобной наглости, как сегодня, не позволяли себе никогда!

- А может, это меня и смутило? - подумал Курдюм, прислушиваясь к собственному инстинкту "тертого калача" и тут же, усмехнувшись своей подозрительности, отбросил эту мысль. - Да, старость не в радость! Нервы уже ни к черту! Лучше уж поспать малость - и что поднялся ни свет ни заря?!

И он уснул, тут же на диване, с книгой под боком, выкинув из головы все подозрения, показавшиеся ему забавными и глупыми. Годы относительно спокойной жизни сделали свое дело, немного притупили то хваленое чутье, которым и славился некогда легендарный Курдюм, когда, проходя через лагеря и тюрьмы, всегда успевал нанести первым упреждающий удар и выйти сухим из воды. И вот теперь он мирно посапывал, сладко причмокивая во сне и ничем не отличаясь, на первый взгляд, от обычного бухгалтера на пенсии, заснувшего за чтением книжонки.

А между тем, бомж уже подходил к облезлому остову здания фабрики, зияющему пустыми глазницами окон и выломанных с корнем дверей. И чем ближе он приближался к предполагаемому лежбищу своих "собратьев", тем трезвее и прямее была его походка, осмысленнее взгляд и разумнее действия. Первая часть задания, полученного им от Чигиря, была выполнена успешно. Ему удалось лично лицезреть старика, а Курдюм, обладающий цепкой памятью, теперь если и увидит его поблизости от своего домика, будет далек от каких-либо подозрений, вспомнив лишь пьяницу-бедолагу без рода и племени, завалившегося когда-то под хозяйский забор.

Несмотря на искусно загримированное под пятидесятилетнего алкаша лицо, парню было немногим за двадцать пять, но он никогда не имел уголовного опыта, хотя и носил кличку, с удовольствием отзывался на нее и фактически уже забыл свое настоящее имя! Все сложилось довольно просто: Чагин как-то узрел его в одном из питерских кабаков средней руки, пьющего горькую, очевидно, ввиду невостребованности артистического таланта, небезуспешно исполнявшего роль обиженного клиента на потеху собутыльникам, и решил приблизить, исходя из собственных корыстных соображений, а совсем не из меценатского чувства сострадания к "отпрыску" великого Станиславского. А он и был артистом, как по образованию, так и по призванию, часто стали поворачиваться к нему филейной частью тела и упрямо не хотели замечать его, надев на бестыжие глаза повязку, одолженную, вероятно, у Фемиды.

Но полуграмотный Чигирь оценил искусство лицедейства по достоинству и теперь его подмостками, вот уже три года, были те места, куда направлял его патрон согласно сценарию построения действий, своих не лишенных криминального таланта, афер. То он изображал нищего или бомжа, то "голубого" или сантехника, а бывало, если требовалось и крутого бизнесмена. По всякому случалось - за это, в общем-то, и получил соответствующую кличку "Артист" и отрабатывая неплохие деньги, на судьбу не роптал, хотя в душе понимал, что по большому счету всегда играл лишь одну и ту же роль соглядатая, филера или на крайняк провокатора.

Теперь же, предстояло претворить в жизнь вторую часть сценария, накрапанного особым "драматургическим талантом" Чигиря: втереться в доверие к "своим собратьям" и организовать на крыше фабричного цеха пост круглосуточного наблюдения. Первое проблем не представляло, ибо, несмотря на обычно скверный и непредсказуемый характер "людей свободных от всякого имущества", ключик к замкам их сердец всегда был простым и универсальным. И он сейчас булькал, в такт шагам Артиста, в его объемистой котомке рядом с сотовым телефоном, небольшой, но сильной подзорной трубой, портативной видеокамерой, снабженной фильтрами, крохотным аккумулятором и таймером. Держать связь Артист должен был напрямую с самим Чигирем, но для экстренных случаев ему были приданы два жлоба на невзрачной, хотя и мощной "Хонде", обосновавшиеся в кемпинге на трассе в двадцати пяти километрах от городка.

Артист не знал, да и не должен был знать, что по заданию того же Чигиря, во всем московском регионе несколько верных ему стукачей просеивали через мелкое сито возможных кандидатов в курьеры из окружения Курдюма. Однако результаты были пока неутешительными - старик был хитер и явно не спешил с действиями. Ни с кем контактов не имел, к себе не зазывал и вообще вел образ жизни примерного пенсионера, копаясь большую часть дня в собственном огороде или греясь на солнышке у крылечка. Что же касательно Студента, то он, давно оберегаемый старым рецидивистом, как-то сам по себе выпадал из блатного окружения того и те, кто все же о нем знали что-то, считали его кандидатуру очень уж несерьезной для ответственного дела. Хотя, что это было за дело, по существу знали лишь трое - Чигирь, Седой, да и сам Курдюм.

Для остальных же все происходящее было представлено куда обыденно и прозаичнее: борьба за сферы влияния, жесткая конкуренция группировок или желание одних "кинуть" другого. Деньги за работу сулили не большие, а, следовательно, и значимость придавали ни ахти какую.