Общая касса

12

Пристанище бомжей на территории фабрики, оказалось, найти проще простого. Со второго этажа небольшого административного здания, уже наполовину разобранного кем-то на кирпичи, тянуло дымком вперемешку с отвратительным запахом чего-то жареного. Вероятнее всего сегодня в бомжатнике подавали к завтраку изжаренную на углях ржавую селедку. Артист решительно шагнул на запах и стал подыматься наверх по тому, что осталось от пролетов лестничных маршей.

В единственной уцелевшей комнате второго этажа, с закопченными до черноты стенами и потолком, он обнаружил довольно живописную компанию, расположившуюся по кругу у небольшого костерка и действительно жарившую весьма неаппетитную на вид сельдь когда-то пряного посола, наткнутую на кусок металлического прута. Бомжей было четверо: двое мужчин неопределенного возраста, с красными обросшими щетиной физиономиями, ветхий, но очень подвижный и юркий старикашка и создание, о которых принято говорить "представительницы прекрасного пола". Однако в данном случае эта формулировка была явно неуместна, ибо ничего прекрасного в этой, так называемой "даме" лет сорока и в помине не было, если конечно не считать живописного синяка под левым глазом, занимавшего половину лица и переливавшегося всеми цветами радуги.

- Чё надо? - осмотрев вошедшего с ног до головы и признав в нем своего "собрата", прошамкал старикашка, предварительно глянув на своих соплеменников в ожидании поддержки с их стороны.

Вместо ответа Артист спокойно стал располагаться на трех сложенных в стопку кирпичах у костерка, которые были почему-то не заняты ни кем и, казалось, предназначались специально для него. Через пару секунд из его котомки, как из цилиндра фокусника явились на свет одна за другой две бутылки "бормотухи". Реакция обеих мужиков оказалась меланхолично - спокойной - они очевидно не отошли еще от последствий вчерашнего возлияния и находились в состоянии полной прострации. Однако старикашка проявил интерес, но для пущей важности сделав угрюмое до комичности лицо, вновь прошамкал основательно беззубым ртом:

- И чё? Купить что ли нас захотел? Ишь какой шустрый - потом, небось, затребуешь что, иначе с чего такой добрый оказался?!

Он хотел еще что-то присовокупить к только что высказанной тираде, но его грубо остановили, не оставив камня на камне от нескромных притязаний на изящную риторику.

- Да что ты пристал к человеку как сухой репей к козьей заднице?! Не видишь что ли, жук навозный, он с добром к нам пришел, - включилась в разговор женщина, завидев подобную щедрость и, видимо, тоже страдая жестоким похмельем. - Да не слушай ты его, придурка, давай, разливай!

Старик обиженно скуксился и, чувствуя, что при таком раскладе вполне может остаться без пайки спиртного, жалостливо промычал:

- А я чё, я ничё! Вот был бы Колян, он бы тебе Верка, мозги то прочистил!

Очевидно, "племя" по какой-то причине было не все в сборе и Артист, уже имевший опыт подобного общения понял, что оно переживает период анархии, ввиду отсутствия явного лидера. Этот момент следовало учесть и максимально использовать, и он спросил старика:

- А кто это Колян?

- Колян? О, Колян - голова! - ответил тот, подняв грязный указательный палец с обломанным ногтем в знак особенности произнесенного. - Только вот ушел третьего дня и сгинул напрочь. Может менты скрутили, а может и грохнул кто.

- Да дерьмо твой Колян! - довольно эмоционально воскликнула Верка. - Нужна ментам его грязная задница! К марухе своей опять смотался в Ярославль. Да и х**н с ним, проживем как-нибудь!

В этой реплике явно выпирала женская ревность, но вожделенная жидкость в темно-зеленых бутылках буквально на глазах, превращала в труху былую "любовь", повышая тем самым шансы самого Артиста на "заманчивый" адюльтер. Не ведали они, горемычные, что их предводитель Колян не так давно сунул свой нос туда, куда не требовалось, и сейчас уже разлетелся порционными кусочками вдоль Питерской трассы от мощного взрыва, вместе со своим же убийцей Кротом и его напарником Киселем!

Мужикам же, было все до фени. В полемику они не вступали, свое мнение высказывать считали не нужным и получив свои бумажные стаканы из под мороженого, наполненные до краев, они молча опрокинули их, зажевав уже успевшей сжариться вонючей до неприличия селедкой. Свою порцию изысканной закуски получил и Артист. Рыба совершенно не вызывала аппетита, но проявлять непочтение к столу столь "избранного" общества было чревато и он, собрав волю в кулак, проглотил свою долю, представив по системе Станиславского этот "деликатес" всего-навсего байкальским "омулем с душком".

С этого момента жизнь карликового государства в самом сердце России резко изменилась в лучшую сторону. Новому постояльцу удивительным образом удавалось откуда-то добывать спиртное, причем в неограниченных количествах и к великой радости "соплеменников". Рейтинг Артиста рос как на дрожжах, и когда по "человечески" опохмелившись с утра, бомжи расползались по своим неотложным делам - инспектировать окрестные помойки или отлавливать бродячих собак на ужин, - ему же благосклонно предоставлялось право оставаться на хозяйстве и заниматься: "Чем пожелает".

Между тем, наряду с выпивкой стала появляться и довольно сносная закуска, и это обстоятельство приносило всем не меньшую радость, неумолимо прибавляя очки в актив Артиста. И только старикашка, неугомонный на манер Шолоховского Щукаря, нет-нет да и высказывал критические сомнения. Но получив от Верочки по затылку, тут же менял как правило свое мнение на противоположное. При этом, с почтением называя благодетеля Егорием, хотя Артист представился всем просто Жориком.

Что же касательно Верки, то она, блаженная, кинулась во все тяжкие реализовывать в отношении него нерастраченные ранее и спавшие доселе втуне чувства, и это являлось, конечно же, самым тяжким испытанием. Она даже где-то раздобыла тональный крем и теперь старательно, как будто слоем штукатурки замазывала свой огромный синяк под левым глазом, вероятно единственную память от канувшего в Лету бравого Коляна. Губы же ее стали пылать пунцовой помадой, какую часто можно было видеть на устах молодящихся и вечно чем-то недовольных буфетчиц второразрядных пивнушек. Выход из создавшейся амурной ситуации был один единственный. Артист с вечера так накачивал свою "пассию" спиртным, что она в конце концов утыкалась "рогами" в свое ложе из грязных вонючих одеял с вылезшими из них клочками серой паленой ваты и до середины следующего дня ходила как чумная, не в силах не только что-либо соображать, но даже и вспомнить свое собственное имя. О пресловутом Коляне уже никто и не вспоминал. Мужики были все так же тихи и неразговорчивы и, выжрав, положенную им долю, быстро отваливали на боковую, каждый в своем личном углу.

В общем, поначалу для Артиста все складывалось прекрасно. Однако уже к вечеру следующего дня возникла первая проблема и пришла она с той стороны, откуда он ее даже и не ожидал. Вечером, в самый разгар очередного застолья, один из мужиков, которого звали Вася, тщедушный и худосочный алкоголик, с серьезным видом пробормотав что-то невразумительное, отозвал Артиста на лестничную клетку. Здесь алкаш несколько преобразился и, хотя по прежнему плохо держался на ногах, встал в позу и сходу предъявил ультиматум.

- Никакой ты не Жорик! - заявил он, ухмыляясь ртом, в котором оставшиеся зубы раполагались через одни-два промежутка. - На кой х**н у тебя такие дорогие шмотки! И ваще, чего ты шастаешь по крышам?

Вмиг стало все ясно. Вася хоть и был тихим алкоголиком, видимо проявил прыть и навел шмон в его Артиста котомке, любопытство к содержимому которой проявилось буквально у всех с самого начала, но было жестко пресечено и более не возобновлялось. Короче надо было срочно искать выход из создавшейся ситуации и Артист начал импровизированно врать.

- Знаешь, Вася, - начал он ласково, обнимая бомжа. - Ну, кинул я одного толстобрюхого, ну и что с того? А то, что на крышу забирался - так к солнышку неравнодушен. Понимаешь?

Но обвести вокруг пальца бомжа, умудренного опытом жизни во всех ее нелицеприятных проявлениях, оказалось не так то просто. Он набычился, насколько позволял ему его бараний вес и выдал без обиняков и страха:

- Так я тебе и поверил! А бабки на хавло и "бормотуху" у тебя откуда? Думаешь я дурак какой - у меня, между прочим, высшее образование! Короче: даешь отмазку, и я молчу как рыба. Дело к зиме идет, линять надо скоро отсюдова в теплые края - так что бабки мне лишними не будут.

- А ты хорошо подумал, Василий? - спросил Артист, стараясь не нарываться на скандал, но, прекрасно понимая, что одной подачкой дело вряд ли ограничится.

- А чё тут думать, - осклабился тот, оказавшись вдруг намного трезвее чем, считалось ранее. - Бабки на стол и вся недолга! Ты же стукач, Жорик, а это дорого стоит! Я же тоже "стукнуть" могу куда надо!

Спорить в данной ситуации с очевидным было бессмысленно и Артист, панибратски похлопав собеседника по спине, согласился на все предварительные условия и предложил вернуться к "столу", чтобы тайно обмыть сделку. А там веселье было в полном разгаре. Однако Артисту было не до расслабухи. Операция, порученная ему Чигирем, оказалась под серьезной угрозой срыва и, надо было срочно что-то предпринимать! Напрашивалось самое простое решение: затеять драку и пробить куском арматуры, которых во множестве валялось вокруг на полу, череп не в меру любопытному и расчетливому Васе - однако он почти сразу отверг этот вариант. Во-первых: его утонченная творческая натура никогда не приемлила столь варварских способов лишения жизни себе подобного, а во-вторых: Артист не был уверен до конца в том, каким образом обернется против него это свершившееся обстоятельство. Поэтому он все больше склонялся к тому, что дело надо было обтяпать так, чтобы исход алкаша в мир иной выглядел как можно более естественнее. И идея вскоре не замедлила явиться.

Улучшив минуту, Артист удалился, вроде как по естественной надобности и, спрятавшись среди обломков стен внизу, позвонил по мобильнику курирующим его жлобам в кемпинге, поставив им единственную задачу: срочно раздобыть в аптеке сильнодействующее снотворное и в течение часа доставить ему! Место, куда следовало положить лекарство, он указал точно и с таким расчетом, что если ненадолго отлучится от компании, это было бы совсем не заметно для других, успевших, благодаря его же стараниям, уже влить в себя изрядную дозу горячительного. Остальное же являлось делом техники и ловкости рук.

Примерно через полтора часа, когда вся колония уже кое-как ползала вокруг давно потухшего костерка, укладываясь на ночлег и проверяя пустые бутылки на наличие в них хоть капли заветной влаги, Артист вновь удалился. Вернулся он довольно скоро и стал горячо брататься с уже основательно окосевшим Васей и даже пить с ним на брудершафт. Это обстоятельство, сильно задевало чувства Верки не имеющейсил к этому моменту даже хрюкнуть, а лишь в бессилии корябающей грязными ногтями пол, что-то мычащей и зыркающей злыми глазами на своего "избранника".

Когда же на утро "карликовое государство" проснулось окончательно, на что потребовалось более часа, никто так и не смог добудиться "не в меру счастливого во сне" Василия. Отравленные сивушными парами мозги, всех без исключения "аборигенов", долго никак не могли постичь очевидного, что душа бедолаги уже давно, еще с ночи, топчет грязными растрескавшимися пятками пушистые, облакоподобные ковры Рая, а может и скребет черными, никогда не стрижеными ногтями сковородки закопченного Ада!

Удивительным было то, что, убедившись в непоправимом, никто из обитателей особо печалиться не стал, принимая естественное проявление жизни спокойно и философски. Лишь старикашка, сделав серьезную мордочку и набожно перекрестившись, прошамкал беззубым ртом:

- Сгорел, Василий, упокой Господь его грешную душу!

Проблема с телом была тоже решена быстро и кардинально: на территории фабрики нашелся глубокий, заброшенный канализационный колодец, нашлись и добровольные носильщики, а в результате, уже через полчаса проблемы под названием "Вася" для Артиста не существовало! Бомжатник споро стал разбредаться по своим неотложным делам в предвкушении вечерних поминок по усопшему.