Проклятый граф. Том IV. Идеально безумный мир

10

Он шел быстро, спеша отдалиться от домика, где остались ничего не понимающие друзья, друзья, которых он обрел в процессе своей долгой, бесконечной жизни и благодаря какому-то чуду, друзья, который ничего не знали о том, кто он такой и какими грехами отягощена его совесть… О, как бы ему хотелось вновь стереть свои воспоминания, как бы хотелось отказаться от них опять! Учитель не зря забрал их тогда, наказывая его, он оказал своему глупому, неблагодарному ученику помощь, о которой тот не смел и мечтать. Он спас его от груза вины, он сделал для него то, что и сам он, как хранитель памяти, совершал неоднократно по отношению к другим людям.

Он немного замедлил шаг, затем вовсе остановился и закрыл лицо руками. Перстень на его пальце, отразив взявшийся ниоткуда свет, сверкнул, как солнце в ясный день.

Вокруг было холодно, ночь уверенно накрыла лес своим леденящим покрывалом, дул пронизывающий ветерок, а он стоял среди деревьев в одной легкой рубашке, взятой из сундука одного из пиратов на корабле Чарли, стоял и не чувствовал холода.

Мысли раздирали его сознание, рвали в клочья душу. Кто он? Каким именем должен зваться теперь? Имеет ли он право носить то, что было дано ему при рождении, имеет ли право опять взять имя отца? Ведь отец отрекся от него, отправил на каторгу… Столько боли, столько мучений, разочарований – как выдержать, как пережить все это?

Он помотал головой, не опуская рук. Он прожил долгую, очень долгую жизнь, жизнь, полную добрых деяний, он не губил более чужие жизни, так, как тогда, при побеге!.. Но разве его это оправдывает? Три человека! Три ни в чем не повинных человека погибли от его рук! И родной брат. Брат, при воспоминании о котором тошнота подкатывает к горлу, брат, который был человеком настолько омерзительным, настолько низким, что даже сейчас хочется плюнуть на его могилу! Брат, которого отец любил гораздо сильнее, чем любил его.

Снова налетел ветерок, зашуршали ветви деревьев.

Мужчина опустил руки и, не в силах противостоять холоду, обнял себя ими.

- Венсен… - пронесся среди шелеста листвы тихий шепот, слабый вздох, заставивший его, вздрогнув, напряженно оглядеться. Он слышал голос, точно слышал, он не мог ошибиться! У него не было слуховых галлюцинаций, кто-то совершенно точно произнес его имя!

- Кто здесь?! – вопрос прозвучал резко: все-таки нервы его были натянуты до предела. По ветвям деревьев, по шуршащей листве, рассыпаясь над ночным лесом, прокатился чей-то громкий, заливистый хохот.

- Вы отозвались на свое имя, господин маркиз, - тот же голос, только теперь уже куда как более громкий, ясный и четкий, послышался за спиной, и Венсен рывком оглянулся. Прямо перед ним стоял высокий, бледный как смерть, а в темноте кажущийся еще бледнее, человек с белыми волосами и прозрачными зелеными глазами. Человек, которого он знал.

- Мактиере… - слетел с губ мужчины тихий вздох, и он мотнул головой, силясь прийти в себя. Раскисать было не время – прямо перед ним стоял враг, враг, чьи намерения не были известны и ясны.

По губам альбиноса змеей скользнула неприятная улыбка.

- Ваша память действительно вернулась, не так ли, месье ла Бошер? Старик оказался прав – кто же еще сможет побороть магию Рейнира, как не его любимый ученик!

- Что вам нужно… маркиз? – более уважительного обращения выдавить из себя он не смог. Этот человек будил в его сердце лишь ненависть, жгучую ярость, сам разговор с ним давался мужчине с определенным трудом.

Мактиере заложил руки за спину и, немного приподняв подбородок, сузил глаза, окидывая собеседника надменным взглядом. Он был выше него, смотрел сверху вниз, однако, Венсена это не пугало и не смущало. В конце концов, в собственных силах он всегда был уверен.

- Не бойтесь, я не собираюсь убивать вас, - альбинос задумчиво перевел взгляд на ветви деревьев над своей головой, - К тому же, мне известно, что подобные попытки были бы полностью лишены смысла ввиду бессмертия, дарованного вам старым магом… - он вновь опустил голову, и взгляд его стал острым, уподобляясь игле, - Сейчас я хочу лишь поговорить с вами, господин маркиз. Лишь поговорить… и напомнить о том, что привело нас обоих сюда. Боюсь, не все события минувших столетий известны вам, я рискну поведать о них.

- Вы были на корабле пиратов, маркиз, - собеседник его нахмурился; взгляд его исполнился подозрением, - Как вы оказались здесь так скоро?

- Так же, как и вы, - последовал безмятежный ответ, и Мактиере неожиданно двинулся вперед, неспешно обходя своего визави и устремляя взор куда-то в лесную глушь, - Довольно пустых разговоров, ла Бошер. Я хочу, чтобы вы выслушали меня сейчас… я не люблю совершать поступки, не объясняя их мотивов.

Венсен кривовато ухмыльнулся. Этому человеку он не доверял, и слова его уже загодя готов был отнести ко лжи. Однако же, некоторый интерес в его душе старый враг все же разжег, выслушать заведомую ложь почему-то хотелось, и мужчина, хмыкнув, сделал безмолвный приглашающий жест, подталкивая собеседника начать рассказ.

Мактиере, стоящий к нему спиной, этого не заметил. Повествование он начал сам, не дожидаясь приглашения, демонстрируя свою полную независимость от решений других.

- Я не уверен, что друг мой одобрит мой поступок, - задумчиво вымолвил он, - Он довольно резок, и не считает, что мои благородные порывы заслуживают поощрения. Однако, я думаю, что не было бы вежливым оборвать жизнь человека, не объяснив ему причину этого… Я убью вас, ла Бошер, - альбинос оглянулся через плечо, взирая на собеседника со странным выражением грустной обреченности на лице, - Однажды найду способ оборвать вашу бессмертную жизнь, и сделаю это. Но я хочу, чтобы вы знали причину, хочу, чтобы понимали, почему заслужили смерть… В конце концов, ваш род стал причиной моих бесконечных мук, и я не желаю молчать, - он на миг притих и, опять устремив взгляд в чащу, негромко прибавил, - Мне нужно выговориться.

- В таком случае, на роль слушателя никто не подойдет лучше, чем старый враг, - последовал спокойный ответ, - Говорите, маркиз. Я готов вас выслушать.

Мактиере помолчал, собираясь с мыслями, выбирая, с чего начать.

- Вы знаете, Венсен… - наконец приступил он к рассказу, - На этом свете живет очень много людей. Порою кажется, что даже излишне много… И это странно, ибо в прежние времена людей было гораздо меньше, и они непрестанно убивали друг друга. Сколько было мести, злобы, пороков, уничтожающих их целыми родами, семьями! И все-таки человечество сумело разрастись до нынешних размеров, и продолжает неуклонно увеличиваться. Я не берусь судить о том, что ждет нас в будущем, мне это не интересно, коль скоро взгляд мой устремлен в прошлое… В те дни, когда существовала кровная месть, об истоках которой никому не известно, когда жгучая ненависть раздирала благородные сердца представителей древних родов. В те дни, когда существовали род ла Бошер и род Мактиере. Вам известно, господин маркиз, что вражда между этими двумя родами длилась долго, шла испокон веков, и не нам с вами сейчас судить, с чего она началась. Представители обоих этих славных фамилий самозабвенно мстили друг другу за что-то, не могли остановиться, и в мести своей доходили до безумия…

Тогда, много столетий назад, в семействе Мактиере на свет появился еще один ребенок, потомок главы этого рода. Мальчик был светловолос, бледен, зеленоглаз, и родители назвали его Анхелем, что означало «ангел» - они верили, что сын их послан с небес, таким он казался светлым. Что ж… этого имени он не оправдал, - маркиз напряженно выпрямился, приподнимая подбородок, - Мальчик рос довольно одиноким, заброшенным, - не взирая на данное ему имя, на счастье, какое испытала семья, когда он появился на свет, времени на заботу о нем ни у кого не находилось. Старшие его братья и сестры уже выросли, играть с ребенком им было скучно, поэтому мальчик был предоставлен самому себе. К чести его, замечу, что ребенком он был достаточно ответственным, и родители не опасались оставлять его одного. И все-таки ему было грустно. Каждому ребенку нужны товарищи по играм, нужен кто-то, кто разделит с ним мир, каждому ребенку нужен друг. Ему было около пяти или, может быть, шести лет, когда такой друг неожиданно появился в его жизни.

Он играл тогда на заднем дворе их большого дома – к этому времени семейство, ввиду безмерной вражды с ла Бошерами, переехало из Франции на территорию нынешней Литвы и жило там, - играл, как всегда, в одиночестве, привыкнув к этому за свою короткую жизнь, когда неожиданно кусты рядом зашевелились и из них выглянул мальчик его лет, огненно-рыжий, словно поцелованный пламенем. Расположение друг к другу они почувствовали сразу. Мальчик, назвавшийся Чеславом, оказался бродягой, брошенным на произвол судьбы своими родителями, которых он не знал, нищим, перебивающимся с хлеба на воду, а Анхель был довольно сердобольным мальчуганом и пожалел его. Он стал таскать ему еду со стола во время обеда, ужина и завтрака, часто делил с ним свою трапезу, он полюбил его как родного брата, даже больше, поскольку родные братья не обращали на него внимания. Это были счастливые дни. Дети виделись каждый день, играли, смеялись, проводили вместе время – это было самое настоящее и самое прекрасное детство… - Мактиере мрачно улыбнулся, не поворачиваясь к слушателю, - Но пришла беда. Анхель в те дни толком не знал о вражде, существующей между его семьей и семьей ла Бошер, он был слишком мал, чтобы понимать это и не интересовался играми взрослых. Он не предполагал, что взрослые способны сделать его в этих играх разменной монетой…

В тот день они с Чеславом, как обычно, играли на заднем дворе дома Мактиере – старого особняка, подойти к которому для постороннего было совершенно невозможно, а уж тем более невозможным было проникнуть на задний двор. Играли, чувствуя себя в полной безопасности, когда неожиданно среди кустов и деревьев заметили фигуру высокого человека. Он был незнаком им, и Чеслав предложил другу позвать кого-нибудь из взрослых, но Анхель почему-то промедлил. Его поразил этот человек, ему не доводилось видеть таких прежде – лицо незнакомца было бледно, как полотно, на солнце он старался не выходить, волосы его тоже казались белесыми, а глаза посверкивали, как льдинки, будучи при этом совершенно прозрачными. Он подозвал мальчиков, не покидая тени дерева и Анхель, не слушая пытающегося остановить его друга, подошел – уж больно любопытен был незнакомец. Чеслав поспешил за ним – он был старше на целый год и справедливо полагал себя защитником юного Мактиере. Когда они приблизились, незнакомец – я как сейчас вижу эту картину! – стоял, прислонившись спиной к дереву и лениво жевал какую-то травинку. Он окинул ребят долгим, изучающим взглядом, и криво ухмыльнулся. «Свежая кровь», - молвил он, глядя на Анхеля, - «Да, нам пригодится такой, как ты…» - засим взгляд его упал на Чеслава, и он, сморщившись, выплюнул травинку, - «Оборотень… Твоя кровь не даст яду проникнуть в тело. Отойди, мальчик, не стой у меня на пути». Сообразить, как поступить и что сделать, друзья не успели. Незнакомец был высок, силен, он был гораздо старше их обоих и, когда он вдруг резко схватил Анхеля подмышки и поднял его в воздух, ни сам мальчик, ни его друг не могли ничего сделать. Он склонился к шее ребенка… и тот закричал от боли, ощущая, как острые клыки впиваются в горло, чувствуя, как проникает под кожу что-то непонятное, страшное, чужеродное… Чеслав не выдержал. «Отпусти его!» - зарычал он, маленький мальчик, ребенок и, не думая о себе, бросился на мерзавца. Тот, не глядя, отшвырнул его ногой, не выпуская слабеющего скорее от страха, чем от боли, Анхеля. Чеслав упал на землю и зарычал. Пальцы его согнулись, царапая землю, ногти обратились когтями – так он впервые принял волчий облик, так впервые кровь оборотня в нем проявила себя. Но он был ребенком, этот парень, поэтому большим и взрослым волком стать, конечно, не мог, он обратился волчонком, по размеру похожим на небольшую собаку. И все же, ему достало сил и ярости справится с мерзавцем, держащим его друга. Он бросился на него, вцепляясь в руку, и негодяй выпустил свою жертву, роняя ее наземь. Анхель, еле дыша от ужаса, отполз в сторону, прижимая руку к шее и глядя, как волк, волчонок, коим обернулся его друг, раз за разом бросается на своего врага, как тот шипит, пытается сбросить его, а потом вдруг, оступившись, падает… и волчонок вгрызается ему в горло, - Мактиере вновь примолк, давая возможность слушателю сполна прочувствовать весь трагизм ситуации, о которой повествовал, затем продолжил уже гораздо тише, - В тот день их жизнь кончилась. Чеслав стал оборотнем, убийцей, ощутившим вкус крови, а Анхель… он сначала даже не понял, что с ним произошло. Ему было плохо, ужасно хотелось пить, он заплакал и стал умолять друга дать ему напиться, но тут Чеслава осенило. Он вспомнил, что убитый мерзавец сказал, будто кровь оборотня не даст яду проникнуть в тело и, не раздумывая, полоснул себя по запястью острым камнем. Анхель задрожал, глядя, как стекает по руке друга кровь, а тот поднес запястье к его губам и коротко велел: «Пей». Анхель покорно прильнул к его ране. Но жажда не утихала, хотелось простой воды, кровь не утоляла ее, поэтому вскоре он оторвался от руки друга и замотал головой, снова умоляя дать ему воды. В этот момент на задний двор пришел его отец…

Долго разбираться он не стал. Он видел убитого незнакомца, он видел неизвестного мальчишку с окровавленной рукой, и видел сына, чьи губы были испачканы кровью. Его не интересовали причины произошедшего, его волновал результат. Он, глава семьи, должен был решить, как поступить с чудовищем, порожденным им самим, чудовищем, каковым он полагал теперь своего сына, и он принял решение, - маркиз скрипнул зубами, с трудом обуздывая застарелую ярость, - Анхель был изгнан из родного дома, отправлен на улицу вместе со своим другом, брошен на произвол судьбы, обречен на смерть. Так началась эта история… - он умолк, переводя дыхание.

Слушатель его молчал, ожидая продолжения, пытаясь осознать только что услышанное. Такие подробности были ему и в самом деле неизвестны и, признаться, он был благодарен своему собеседнику за то, что тот поведал ему их. Все-таки таким образом завеса над таинственным прошлым, приведшим к непонятному будущему, могла быть приподнята, таким образом он мог куда как лучше понять не одного врага, а сразу двух.

- Я больше не буду притворяться, Венсен, делая вид, будто рассказываю о ком-то стороннем, - альбинос резко обернулся и, приподняв подбородок, окинул собеседника долгим надменным взором прищуренных глаз, - Анхель Франциск Мактиере – так нарекли меня при рождении и, как я полагаю, вам это хорошо известно. Я рассказал вам об эпизоде из моего детства, о том, с чего началась моя новая, другая, настоящая жизнь. О том, за что я сам возненавидел ла Бошеров… - он скрипнул зубами, очень явственно пытаясь удержать свою ненависть, не дать ей разрастись еще больше, - Когда отец выгнал меня из дома, Чеслав помог мне. В свои юные годы он уже был докой в вопросе выживания на улице, и был способен оказать помощь и своему другу. Мы выживали изо всех сил, мы боролись за свое существование, пока в один прекрасный день не осознали, что наши способности и умения превосходят человеческие. Жить стало проще, но я не могу гордиться тем, ка́к мы добились этого. Не одна отнятая жизнь на моем счету, Венсен, не одна и на счету Чеслава. Нам пришлось стать ужасающими, жестокими, нам пришлось вырывать из чужих глоток свое право на жизнь... И мы вырывали. Мне сравнялось двадцать лет, когда я узнал, совершенно случайно из мимолетной пьяной беседы, кто был виновен в происшедшем со мною. Кто подослал того человека, незнакомца, вораса – да, я уже знал, как называется вид, к которому я принадлежу, - который изменил меня, который впустил яд в мою кровь и обратил меня в существо, так ненавистное моему отцу. Для вас это, должно быть, станет сюрпризом, Венсен... - он тонко, очень ядовито улыбнулся, - Несмотря ни на что, я знаю, вы полагали своего отца человеком благородным и не способным на подлость... Однако, вораса подослал именно он, он велел ему обратить юного Анхеля Мактиере, сломать ему жизнь, во имя мести, чертовой вражды, к которой я не имел отношения! По-вашему, это было справедливо? Это было благородно, спрашиваю я вас?!

- Нет, - ла Бошер негромко вздохнул, опуская взгляд. Обсуждать сейчас поведение, поступок отца, который уже давно находился на том свете, ему не хотелось, однако и спорить с собеседником он не мог. Поступок родителя вызывал в его душе самое искренне отторжение, искреннюю неприязнь, но… почему-то не удивлял.

- Вы думаете, после того, как он отправил меня, своего родного сына, на каторгу, я буду удивлен таким его поступком? – Венсен мрачно улыбнулся и отрицательно качнул головой, - Нет, Анхель, нет. Меня не удивляет, что он это сделал, я знаю, отец ненавидел Мактиере и готов был пойти на все, лишь бы отомстить им! Я никогда не одобрял этого, но, боюсь, для вас это не имеет особенного значения… Мне непонятно лишь откуда он мог знать ворасов, остальное мне представляется довольно ясным.

- В те времена люди думали по-другому, Венсен, и магия не была столь ужасающа, - альбинос равнодушно пожал плечами, - Существа сверхъестественные спокойно жили рядом с людьми и люди знали о них, более того – они использовали их в своих целях. Ваш отец не стал исключением. Впрочем, и своих родичей я не смею обелять – они пользовались методами, быть может, даже более или, во всяком случае, не менее мерзкими и неприемлемыми для свершения своей мести. Это, думаю, уже известно вам…

- Вы имеете в виду то, что Мактиере заплатили моему брату, чтобы он убил отца? – мужчина скрестил руки на груди, - Да, я знаю об этом. Знаю также, что отец в итоге был убит, однако я так и не узнал, и не понял, кто сделал это, поскольку Леон к этому времени уже был мертв.

Ворас равнодушно пожал плечами и снова отвернулся.

- Это сделал я, - отстраненно сообщил он, не глядя на собеседника, вновь созерцая лесную чащу, - Узнав о том, что вораса ко мне подослал Антуан ла Бошер, я отправился к нему. Я сказал ему о том, кто я, я пытался объяснить, какое зло он мне причинил… Он сказал, что отродью Мактиере такая дорога и уготована. Я разозлился… Позволю себе опустить подробности, господин маркиз. Сейчас нас интересует не столько его персона, сколько персона вашего брата. Леона. Видите ли… Узнав о том, что в моих бедах виновата чертова вражда, что из-за нее Антуан ла Бошер ополчился на меня и подослал ко мне этого мерзавца, я почувствовал дикую злобу. Дикую ненависть к обоим семьям, обоим родам, которые из-за своих глупых игр сломали мне жизнь! И я поклялся отомстить им, я поклялся, что не успокоюсь, пока не уничтожу всех и каждого из представителей этих родов. Не только ныне живущих, но и их потомков, я поклялся полностью стереть следы этих семей с земли! – Анхель стиснул руки, все еще сложенные за спиной, в кулаки, - Я ненавидел их, как ненавижу и по сей день. Поверьте, Венсен, от моих рук погиб не только ваш отец. Своего отца я тоже убил, убил сам, своими руками, потому что не мог простить ему, как он обошелся со мной. Чеслав в те годы не слишком одобрял мое поведение, однако, был готов поддержать меня во всем, и больше мне ничего не было нужно. Я начал убивать. Я убил всех и каждого из представителей своего семейства, я убил Антуана ла Бошера, и был рад, когда услышал, что вы убили его младшего сына…

- Вы так спокойно говорите об этом! – не выдержал Венсен, - Для меня это стало кошмаром, концом жизни, а вы говорите об этом как о чем-то простом и легком! Вы ужасный человек, господин маркиз, вы страшный человек!

- Не перебивайте меня, сделайте милость, - голос вораса похолодел, - Я сказал, сейчас нас с вами должно интересовать не это. Я был уверен, что моя месть почти завершена – все покоились в земле, все, из-за кого я пострадал, дело оставалось за малым – отыскать вас… и еще одного человека. Вы были сосланы на каторгу, затем бежали и, по свидетельствам, сгинули где-то в пустоши, хотя я не мог поверить в это. Я искал вас, искал долго, клянусь, но так и не нашел. Старый маг успешно скрыл вас, изменил ваше имя, а как вы выглядите, мне было неизвестно – я судил лишь по немногим прижизненным портретам, где вы, как я понимаю сейчас, были мало похожи на самого себя. Но если в этом случае я мог надеяться, что вы погибли при бегстве, то насчет другого человека у меня такой надежды не было.

Я уже говорил, господин маркиз, что рассказ мой сейчас коснется вашего брата. Я выполняю свое обещание. Леон ла Бошер был человеком столь омерзительным, столь распутным, что даже я, человек совершенно сторонний, поражаюсь, за что его так обожал отец. Все его бесчинства, все его выходки, пьяные гулянки, странные компании, и огромное, неисчислимое количество женщин… Вы знали, что ваш брат наплодил довольно много бастардов? – Анхель оглянулся через плечо на молчаливого собеседника, - Мне пришлось повозиться, прежде, чем я избавил мир от них от всех. К счастью, матери их были обычными потаскухами, их не интересовала судьба отпрысков. Полагаю, многие и не знали, что их дети дожили до дня встречи со мной… Но любопытно иное. У Леона, как я узнал с некоторым опозданием, была связь, помимо прочих, также и с одной из Мактиере, с моей старшей сестрой. Она родила от него сына, ухитрившись как-то скрыть беременность от отца, но оставить его не могла – если бы старик узнал, он бы убил и ее и ребенка. Глупая девчонка решила отдать ребенка, вернуть его в семью, из которой он вышел. Она подбросила его к порогу дома ла Бошеров, оставив на гербовой бумаге записку, что этот ребенок… ваш, Венсен. Я полагаю, вы должны это помнить. Или я ошибаюсь?

- Не ошибаетесь… - Венсен стиснул зубы и, несколько раз глубоко вздохнув, заставил себя сдержать гнев, - Я помню эту ситуацию. С самого начала я сказал, что ребенок не имеет ко мне отношения, однако, отец не поверил. Леон смеялся надо мною, шутил, отец не мешал ему. Ребенка он принял в семью и, не смотря на то, что мать его носила фамилию Мактиере, очень к нему привязался. Я несколько раз пытался переубедить его, говоря, что это не мой ребенок, но потом махнул рукой. Он убедился сам, позже, когда мальчик подрос – невооруженным взглядом было видно, что он копия Леона, даже брат перестал отрицать очевидное.

- Именно так, - Мактиере движением, исполненным достоинства, склонил подбородок, - Именно так, Венсен, все было, как вы говорите. Этот ребенок представлял для меня, признаюсь, немалый интерес – ведь в нем текла кровь и Мактиере, и ла Бошеров, он был потомком обоих проклятых родов. Мне известно, что Антуан обожал внука и, после смерти Леона и изгнания вас на каторгу, оставил его рядом с собой. Уничтожать свой род я стал чуть позже после смерти вашего брата, поэтому Антуан почуял опасность. Он надежно укрыл мальчика, дав наказ ему особенно не высовываться и скрывать свое истинное имя, не говорить никому, что он ла Бошер. Я не смог отыскать его… - ворас медленно вздохнул, - Этот ребенок остался жив, прожил, как мне стало известно после, долгую жизнь и оставил по себе потомство, коему передал дедов наказ скрывать истинное имя и происхождение. Его дети передали это своим детям, и долгое время я был лишен возможности обнаружить даже след рода ла Бошер или Мактиере. Но время шло. Дети росли, взрослели, старели, рождались новые, и постепенно наказ хранить все в тайне был забыт, род воскрес вновь. Я не следил слишком пристально за тем, не проявится ли где потомок забытой фамилии, поэтому упустил этот момент. Род ла Бошер вновь жил, множился, продолжал существовать, время шло и, наконец, на свет появилась девочка, названная Альжбетой. Она выросла, встретила мага, чьей любовницей без обиняков стала, и произвела на свет дитя, мальчика, чья сила была столь велика, что чувствовалась еще во младенчестве, столь невероятна, что даже родной отец, испугавшись своего потомка, сбежал от своей подруги. Она же, гордясь сыном, нарекла его Антуаном, в честь пращура, даже не подозревая, как похож он станет на него, когда вырастет… Думаю, если вы припомните, Венсен, то тоже заметите сходство: молодой Антуан – копия вашего отца. Вам известна его история. Альжбета была бедна, кормить сына ей было не на что, и она продала его семье де Нормонд. Там он обрел иное имя, получил надлежащее воспитание, родословную… Антуан ла Бошер исчез, на свет появился Альберт Антуан де Нормонд, который, узнав в довольно юном возрасте о том, что в собственной семье он чужой, был настолько сражен этим, настолько озлоблен, что начал строить планы какой-то странной мести, и искать тех, кто мог бы помочь ему в этом. Именно тогда я встретился с ним впервые. Клянусь, увидев Антуана ла Бошера ожившим, да к тому же еще помолодевшим, я совершенно остолбенел, не мог вымолвить ни слова, но, не желая создавать дополнительных трудностей, сумел взять себя в руки. Я пообещал Антуану, Альберту свою помощь, я познакомил его с Чеславом, причем сделал это так, что у «мастера», как я уже начал называть его, не возникло и подозрения, что мы можем быть знакомы. К этому времени Чес уже обрел немалую силу, он был сильнее любого из живущих на свете, и он безмерно желал помочь мне отомстить. Мальчишка Антуан получил одновременно врагов и союзников – мы показывали ему, что мы ему преданы, но никогда не позволяли победить до конца, мы умело оказывали помощь либо одной, либо другой стороне. К слову, должен заметить вам, что Чеславу пришлось вмешаться и в вашу магию, господин маркиз, когда вы зачаровывали графа Эрика. Нам не нужно было, чтобы он слишком активно путался под ногами, мы не хотели, чтобы он по случайности наткнулся на дядю, бывающего в этом замке, поэтому Чесу пришлось немного помешать вам, чтобы чувства у юноши остались и, снедая его, приковали его к одному месту. Вы понимаете, что я не был удовлетворен, как не удовлетворен и сейчас. Альберт Антуан де Нормонд – потомок обоих родов, в его жилах течет кровь Мактиере и ла Бошеров, и он должен был умереть! Но он жив, он создал себе бессмертие, да к тому же еще и произвел на свет потомков, которых тоже обрек на смерть одним лишь своим происхождением.

- Значит, вы хотите у***ь Татьяну? – Венсен, чувствуя, как в душе его закипает ярость, вызывающе приподнял подбородок, - И полагаете, что я позволю вам сделать это?!

- А вы полагаете, что мне было приятно служить потомку чертова ла Бошера?! – Анхель стиснул кулаки, немного надвигаясь на собеседника, - Считаете, я счастлив сейчас говорить с вами, сознавая, что не могу отомстить за то, что ваш отец сделал со мной?!

- Мой отец, но не я! – мужчина, с каждым мигом ощущающий себя все более и более не маркизом ла Бошером, но Винсентом де ля Бошем, нахмурился, - И не Татьяна! Она к вам всегда относилась с уважением, Анхель, имейте сострадание!

- Сострадание? – ворас скривился, - Кому вы говорите о сострадании, ла Бошер? Мы оба здесь – и вы, и я, - убийцы, без жалости отправившие на тот свет членов своей семьи! О каком сострадании вы можете говорить мне, вы, беглый каторжник, убийца?!

- Дела моей семьи отношения к вам не имеют, - Винсент медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы, - А вот вы, господин маркиз Мактиере, уничтожили не только всю свою семью, вы так же убили слишком много моих родственников!

- Каюсь, грешен, - альбинос ухмыльнулся, и стало очевидно, что вины своей он не ощущает. Судя по всему, этот человек был свято убежден, что месть оправдывает любой его поступок, и что месть его справедлива, посему приносить извинения даже и не думал.

- Нет, вы не считаете себя грешным… - хранитель памяти отступил на шаг и покачал головой, - Мерзкий человек, вы мне не менее отвратительны, чем Леон! Если вы думаете, что я позволю вам и дальше губить членов моей семьи – вы жестоко ошибаетесь, Мактиере!

Убирайся прочь с глаз моих, ворас, или, клянусь честью своей семьи, я найду способ у***ь тебя!

- Тебе это не удастся, Венсен, - Анхель, видя, что уважение собеседника к нему потеряно, безмятежно улыбнулся, легко пожимая плечами, - А мне не придется даже пальцем шевелить, чтобы избавить мир от мальчишки Антуана. Вы все сделаете за меня... – он ухмыльнулся и, отступив сам, склонился в изысканнейшем поклоне, - Благодарю, что выслушали, господин маркиз.

В следующее мгновение фигура вораса ярко высветилась и исчезла. По земле, провожаемый взглядом взбешенного, но пришедшего в себя Винсента, побежал, теряясь среди травы, белый, как снег, паук.

***

Татьяна растерянно упала обратно на диван и, тяжело вздохнув, на несколько мгновений закрыла лицо руками. Мысли ее путались, перескакивали с одного на другое, и никак не могли остановиться ни на чем конкретном. Осознание того, что Винсент, Венсен, сейчас переживает очень непростые минуты, что он сходит с ума под давлением нахлынувших на него воспоминаний, давило на нее, а как помочь дяде, девушка не знала.

- Он сказал, что его зовут Венсен… - пробормотала она, и вдруг ощутила себя совершенно несчастной. Конечно, она видела хранителя памяти в прошлом, видела его в ипостаси сына маркиза ла Бошера, и знала, что это никто иной, как он, но… Но не могла отделаться от ощущения, что Винсент вдруг стал совершенно другим человеком.

- Да, любопытно, как нам теперь его называть? – Роман, надеясь немного отвлечь девушку, откинулся на спинку дивана, легко взмахивая рукой, - Винсент – Винс, а Венсен… Венс, что ли?

- А что, звучит неплохо, - мигом оживился и Людовик, - Если он так настаивает на том, что хочет быть Венсом, кто мы такие, чтобы возражать!.. Вот только Татьяна вроде рассказывала, что имя маг ему изменил, чтобы от преследователей скрыть? Интересно, он не боится, что к нему опять возникнут претензии?

- Ну да, придет какой-нибудь очень злой потомок прежних охотников за головами, и приставит коту нож к усам, - виконт элегически вздохнул, - Побреет наголо и сразу признает в нем страшного преступника!

Татьяна потрясла головой. Шутки братьев де Нормонд, как обычно, отвлекали от серьезности происходящего, но как реагировать на них, девушка представляла слабо. Саму ее шутить как-то не тянуло.

От края стола послышался тяжелый вздох, и Влад, протирая глаза, поднял голову, окидывая всех присутствующих откровенно сонным взглядом.

- Прошу прощения, - зевнул он, - Я, кажется, немножко что-то пропустил?..

- Да ничего особенного, - интантер легко пожал плечами и каверзно ухмыльнулся, - Всеми горячо любимый и уважаемый кот посмотрел в зеркало, и узнал в себе Венсена, которым был мно-ого лет назад. После чего взбрыкнул и ускакал дышать воздухом. А мы тут переживаем!

- Роман, пожалуйста! – Татьяна, которая и в самом деле нервничала достаточно сильно, не выдержав, опять вскочила на ноги, - Прошу тебя, будь хоть немного серьезнее! Я действительно волнуюсь за него, я не знаю, я… - она махнула рукой и, замолчав, принялась выбираться из-за стола. В голове мелькнула шальная мысль пойти и поискать Винсента на улице, чтобы как-то успокоить его.

Альжбета, внимательно наблюдающая за внучкой, неожиданно нахмурилась и, преградив ей путь, покачала головой.

- Простите, но я не могу позволить вам уйти, дорогая внучка. Как не могу и допустить, чтобы вы переживали – это излишне вредно для вас ныне… - она неожиданно вытянула руку, уверенно касаясь ладонью живота Татьяны. Девушка растерялась, а лицо ее бабушки вдруг осветилось улыбкой.

- Да… я вижу, вижу… Ваш ребенок, это дитя… Ему суждены великие деяния, свершения, могущие спасти не один десяток жизней… - она вдруг посерьезнела, - Но на пути его стоит смерть… Она станет его извечным спутником, она станет его другом и товарищем, она… он… - она зажмурилась и вдруг отдернула руку, взволнованно обнимая себя руками, затрясла головой и испуганно взглянула на совершенно ничего не понимающую слушательницу, - Вы должны спешить! Тьери, умоляю, ты должен объяснить, должен рассказать им все, что знаешь, время уходит! Вы должны успеть до следующего восхода кровавой луны, ибо если мир к этому мигу не вернется на круги своя… - она побледнела, не сводя взгляда с живота Татьяны и голос ее сел, - Луна окрасится его кровью…

Девушка вздрогнула, непроизвольно прижимая руки к собственному животу. Предсказание, пророчество было страшным, верить ему не хотелось, и разум ее заработал с бешенной скоростью, отыскивая лазейку в словах бабушки.

- Разве… но ведь… Луи говорил, луна здесь окрашивается кровью убитых мастером магов?..

Молодой маг, обеспокоенный странным пророчеством не меньше прочих, искренне озадачился. Когда она произносил что-то подобное, он не помнил.

- Я так говорил, да?.. – он неуверенно перевел взгляд с девушки на своего брата, затем покосился на Влада и, наконец, остановил взор на Тьери, - Что-то, кажется, меня заразили амнезией… Нет, я знаю, ходят такие слухи, но в любом случае! – он даже немного приподнялся, - В любом случае, ребенок Татьяны и Эрика – не маг! Какое может он иметь отношение к красной луне?

Альжбета тонко улыбнулась.

- Нам неизвестно его будущее, юноша. Все, что я вижу, Татьяна, так это то, что ваш сын…

- Сын? – девушка сильнее прижала руки к животу. По губам ее пробежала неуверенная улыбка.

- Значит, это…

- Да, - колдунья кивнула, и улыбка ее стала мягкой, - Ваш сын, ваш мальчик, Татьяна, однажды сыграет решающую роль в великой битве, он одолеет врага, не пролив его крови, он склонит его на свою сторону лишь благодаря собственной доброте. Этот враг…

Дверь избушки неожиданно распахнулась, заставляя ее замолчать, а всех прочих удивленно воззриться в ту сторону. На пороге, застыв аки гневная статуя, как еще один идол, с перекошенным от ярости лицом, возник Винсент.

Он оглядел всех своих друзей, мысленно пересчитал их и, судя по всему, несколько успокоившись тем, что все они здоровы и живы, чеканными шагами зашел в комнату, прикрывая дверь за собой.

Лицо его было мрачно.

- Мактиере здесь, - коротко бросил он совершенно непонятную фразу и, пройдясь по комнате, остановился возле камина, созерцая бушующее пламя.

На несколько секунд воцарилось молчание – все честно и искренне ждали продолжения, ждали и не получали его.

Наконец, Роман, как самый нетерпеливый, не выдержал.

- Какой… - начал говорить он, но хранитель памяти не позволил ему закончить.

- Анхель Франциск Мактиере, - медленно и очень весомо вымолвил он и, протянув руки к огню, принялся греть их. Кольцо, украшающее его палец, сверкнуло ярким солнечным сполохом.

На несколько секунд повисло молчание. Первое из прозвучавших имен было молодым людям известно, остальные они слышали впервые и, что не удивительно, не понимали их смысла.

- Анхель Франциск Мактиере… - медленно повторил Роман и, почесав в затылке, удивленно хмыкнул, - Надо же. Не думал, что у него такое имя… Выходит, паучок родовит?

- Он маркиз, - раздраженно буркнул Винсент, продолжая смотреть в пламя, - Мой заклятый враг, наш заклятый враг, Татьяна! – он сделал несколько рваный вдох, силясь успокоиться, - Его единственная цель – стереть с лица земли род ла Бошер, и род Мактиере, он мечтает у***ь меня, хочет уничтожить Альберта и… тебя, - хранитель памяти повернулся, в упор взирая на родственницу, - Он мстителен и безжалостен, он не остановится, пока не выполнит того, что поклялся исполнить или… пока кто-нибудь не остановит его. И он здесь. Говорил со мной… Поведал о своем непростом детстве.

- Злые родители? – Роман, мгновенно оживившись, с интересом подался вперед, - Обижали, заставляли кушать кашку пальцем?

- Игрушки отбирали, - подхватил Людовик, не скрывая насмешливой ухмылки, - Не позволяли людей убивать направо и налево… Кошмар просто, не родители, а изверги!

- Мне не до шуток, - Винсент неспешно приблизился к шутникам и, послав им обоим до крайности красноречивый взгляд, весомо прибавил, - Он рассказал о знакомстве с Чеславом, и о том, за что так ненавидит меня и весь мой род. Причины веские, я не могу этого отрицать… Но это не значит, что я готов и согласен положить голову на плаху в угоду Мактиере! Нам надо решить, мы должны понять, как…

- Винсент! – Татьяна, не выдержав, резко шагнула вперед, недоверчиво глядя на дядю, - Приди в себя! Для начала нам надо понять, как себя чувствуешь ты, нам надо…

- Решить, как теперь называть тебя… Венс, - виконт хмыкнул, - Я уже начинаю путаться в обилии твоих имен. Только-только привык, что ты Винченцо, а тут еще какая-то живность завелась…

- Винченцо я только для Марко, - хранитель памяти, сознавая справедливость слов друга и родственницы, присел на подлокотник дивана и, сцепив руки на колене в замок, пожал плечами, - Для вас я как был Винсентом, так и останусь, я не хочу оспаривать решение учителя, особенно сейчас. Он дал мне это имя, и под ним я начал новую жизнь, забыл о том, что совершил когда-то… - он на мгновение прикрыл глаза, - Что вы хотите узнать обо мне? Подробности моего существования на каторге? Или причины, по которым мне пришлось у***ь родного брата, человека гнусного и подлого, не взирая на то, что в нем текла кровь нашего отца?

- Я бы, конечно, послушал про каторгу, но нам тут товарищи справедливо подсказывают, что время терять не надо, - молодой маг, вежливо улыбнувшись, покосился на «товарищей» Альжбету и Тьери и, кашлянув, продолжил, - Ограничимся рассказом о твоих моральных муках. Итак, за что ты был так жесток к родственнику?

- За то, что он пытался у***ь отца, - Винсент на мгновение сжал губы, - Леон, он… Был очень тяжелым человеком. Разбитным. Все, что его интересовало в жизни – это развлечения, он не желал становится тем, кем хотел его видеть отец, он даже не пытался быть ему поддержкой. Старику помогал я, но, увы… - он мрачно улыбнулся, - Наши права с Леоном были различны. Я был бастардом ла Бошера, незаконнорожденным ребенком, сыном, которого он пригрел из милости, тогда как Леон должен был стать законным наследником. Я любил отца, видел, как он страдает и мучается из-за моего брата, но понятия не имел, как помочь ему. Не взирая на то, что я был старшим, Леон меня никогда не слушал, смеялся надо мной и никогда не упускал случая напомнить, что я здесь на птичьих правах, что я бастард, тогда как он – единственный законный наследник Антуана ла Бошера. Я спускал все эти оскорбления на тормозах, я не хотел ссоры… Пока однажды ночью, встав попить воды, не заметил Леона, крадущегося к спальне отца. Я не понял, в чем здесь дело, но нутром почуял неладное, и поспешил за ним… Я успел вовремя – он уже заносил нож над спящим отцом. Я схватил его, повалил, мы боролись, и… - мужчина сглотнул, - И нож каким-то образом оказался у него в горле. Отец проснулся… Я стоял с окровавленными руками над телом брата. Разбираться он не стал, лишь бросил в мою сторону что-то насчет дурной крови моей матери, вызвал стражу и велел отдать меня под суд. Потом была каторга… - он содрогнулся и умолк.

Слушатели молчали, пораженные, ошеломленные рассказом, молчали, не зная и не представляя, что говорить или делать.

Первой опомнилась, как это ни удивительно, Татьяна и, приблизившись к дяде, молча обняла его, выражая сочувствие не словами, но действиями. Винсент дернул уголком губ и, обняв девушку в ответ одной рукой, глубоко вздохнул.

- Хуже всего было то, что на это мерзкое дело Леон пошел из-за денег. Наш род, наша семья испокон веков враждовала с родом Мактиере, и они заплатили ему, моему брату, чтобы он убил родного отца. А он не возражал… Сейчас я думаю, как думал и тогда, что это у******о не было бы первым в его жизни. Леон был мерзким человеком.

- Мактиере? – Людовик, переглянувшись с Романом, нахмурился, - Твоя семья враждовала с родом Анхеля? Какие, однако, захватывающие новости, а что еще хорошего ты нам сообщишь?

- Скажем, то, что вораса, который обратил Анхеля, сделал его таким, каков он есть, подослал мой отец, - хранитель памяти на несколько секунд сжал зубы, сдерживая обуревающие его чувства, - Анхель рассказал об этом мне только что, у меня нет оснований не верить ему – я знаю о сумасшедшей вражде между ла Бошерами и Мактиере, о нескончаемой мести, неизвестно, с чего начавшейся, и неизвестно, к чему ведущей… Хотя нет. Привела она к практически полному уничтожению обоих родов, поскольку Анхель, после того как его отец узнал о том, кем стал сын, был изгнан из дома, должен был выживать на улице при помощи своего лучшего друга, и став старше, испытал желание отомстить за свои беды… Анхель убил моего отца, - Винсент окинул слушателей долгим мрачным взглядом, - Он убил и своего собственного отца, он никого не щадил, даже детей. И, оставив по случайности несколько человек в живых, рвется теперь добраться до них, чтобы завершить свою месть… К слову, ты была права, Татьяна, - ни в одном из миров маркиз не на стороне Альберта, единственное его желание – у***ь «мальчишку» Антуана, как он выразился. И еще одна любопытная деталь… Твой отец по удивительной шутке судьбы является копией моего отца.

- Альберт копия Антуана ла Бошера? – Роман, не упустивший из рассказа Венсена ни единого слова, даже немного приподнялся на диване, - Что ж, тогда понятно, за что наш восьмилапый друг и твой такой же враг так к нему относится. Хотя, клянусь, за дядю мне даже обидно – он ведь всегда был известным любителем насекомых!

- Оставим это, - Тьери, внимательно выслушавший все, сообщенное Винсентом, выслушавший все ответы его друзей, неожиданно поднялся на ноги, - Нас интересует иное, господин маркиз ла Бошер. Вернув себе память, восстановив утраченные, отнятые Рейниром воспоминания, вы должны были вспомнить и то, чему он обучал вас, не так ли?

- Да, - господин маркиз, чьи мысли скакали с бешенной скоростью, в основном крутясь вокруг воспоминаний печальных, вспомнив о чем-то более приятном, слабо улыбнулся, - Я помню… Помню учителя, которого я долгое время считал дьяволом, а потом понял, что добрее него дьявола и быть не может… Помню, чему он учил меня. Помню его слова, когда он делал гравировку внутри перстня, его угрозу… Мы тогда повздорили – я, признаюсь, был довольно строптивым учеником, - и он сказал, что однажды заставит меня продемонстрировать ему свои умения, вернув память самому себе после того, как он ее сотрет. Сказал, что единственной подсказкой мне он сделает перстень, ибо я должен буду надеть его и когда мне удастся выполнить это задание, опал на нем засияет ярче солнца… - он перевел взгляд на сверкающий опал и грустно улыбнулся, - Как жаль, что учитель уже не узнает, что я все-таки справился с его заданием.

- Трогательные речи, - старый маг, хмурясь, выпрямился, внимательно глядя на наследника силы его предка, - Однако, сейчас не время для ностальгии. Пока вас не было, кое-что произошло, Альжбета выяснила нечто, что вынуждает вас, вынуждает всех нас действовать как можно быстрее, вынуждает торопить события. У меня есть книги, записи, которые оставил мой великий предок и которые однажды я надеюсь передать своим потомкам, и я бы просил вас пройти со мной, дабы мы могли всецело…

- Тьери, - Татьяна, размышляющая о чем-то своем, слушающая хозяина дома вполуха, неожиданно вклинилась в разговор, - Простите, но вы упомянули потомков… У вас есть дети?

Мужчина нахмурился. Вопрос был ему странен.

- Я не понимаю, чем вдруг вызван ваш интерес к этому аспекту моей жизни, но, признаюсь, что да. У меня есть сын, который, увы, не разделяет моей тяги к магии.

Девушка почувствовала, как екнуло сердце. Чарли упоминал об отце-маге… И вряд ли он, как пират, должен был интересоваться магией, неужели…

- А… простите еще раз, как его зовут?

Тьери недоуменно моргнул.

- Шарль. Шарль Гайлар, но я действительно не понимаю…

Наваждение рассеялось, как легкий дым. Смутная догадка оказалась ложью, и Татьяна немного поникла, виновато вздыхая. Стало даже несколько стыдно – как могла она подумать, что потомок, наследник Рейнира сейчас носится по морям, верша разбой и отнимая чужие жизни? Глупость какая-то, честное слово.

- Я ошиблась… - она быстро улыбнулась и, мотнув головой, буркнула, - Я думала о другом. Вы… вот те книги, о которых вы сказали, там может быть сказано, как нам справится с Альбертом? Я бы не хотела убивать его, просто вернуть мир на свое место, и все…

- Если такой способ есть, мы его найдем, Татьяна, - хранитель памяти, только сейчас как-то осознавший, что его родственнице может быть неприятна мысль о возможной необходимости у***ь мастера, ободряюще улыбнулся, - Признаться, мне бы тоже не хотелось убивать его, - в конечном итоге, для меня он тоже не чужой человек. И, кроме того, мне совсем не хочется оказывать услугу маркизу Мактиере, выполняя месть за него… Мы постараемся найти способ обойти это. Обязательно постараемся, не так ли, Тьери?

***

Анхель медленно выпрямился и, выйдя на опушку старого леса, остановился рядом с рыжеволосым молодым человеком, подставляя лицо лунному свету. Это был единственный свет, который он мог переносить – солнце жгло его кожу, раздражало его сознание и находиться на нем он не мог. Не мог уже более тысячи лет и давно привык к этому.

- Зачем ты говорил с ним? – рыжеволосый человек, не поворачиваясь, как будто не замечая присоединившегося к нему альбиноса, чуть прищурился на луну. Мактиере пожал плечами.

- Мне нужно было выговориться.

- Выговориться? – собеседник мягко усмехнулся, приподнимая бровь, - Разве я для этих целей более не подхожу? Зачем тебе говорить с врагом, Ан, зачем рассказывать ему о наших целях, наших намерениях? Объяснись, я не хочу думать, что ты предал меня.

- Что за глупости! – Анхель, вспылив, едва не схватил собеседника за грудки, - Чес, я никогда не предам тебя и тебе это прекрасно известно! Предать тебя… все равно, что предать себя, я бы не смог… Мне просто хотелось увидеть ла Бошера. Увидеть его таким, каков он есть, каким он стал, хотелось убедиться, что это действительно Венсен, что он все вспомнил… Я убедился. Я рассказал ему о нас…

- Зачем? – Чеслав рывком повернулся к ворасу, хмуря рыжие брови, - Зачем, Ан?? Какой смысл метать бисер перед этими свиньями, какой смысл пересказывать им былые обиды! Да, нас предали, тебя предали, выгнали, вышвырнули, как щенка на улицу, да, нам пришлось выживать, но мы выжили! Мы должны радоваться этому, мы должны просто идти вперед и следовать своим целям! Поверь, Анхель, сейчас никто, ни одно живое существо на этом свете не способно навредить нам, никто не сможет больше причинить нам зла. Зачем ты рассказал бастарду ла Бошера о нашем желании у***ь мальчишку? Зачем сказал, что они сделают это вместо нас, Ан, они же постараются избежать этого теперь! Да! – заметив удивленный, вопросительный взгляд собеседника, оборотень взмахнул руками, - Да, я слышал все твои речи, я был там и не лги, что не чувствовал меня! Ты всегда был единственным, кто мог различить мое присутствие, в тебе моя кровь!

- Да, верно, - альбинос закусил губу, опять устремляя взгляд к растущей луне, - Я знал, что ты рядом, Чес. Не стану лгать. Не сердись на меня… - он устало вздохнул и, опустив плечи, немного понурился, - Я совершил ошибку, не посоветовавшись с тобой, но пойми, пойми меня, брат мой, мне нужно было сказать ему! Я так хотел, чтобы он знал, знал обо всем, я хотел увидеть вину в его глазах, увидеть ее хоть раз прежде, чем мы убьем его!

Чеслав, мгновенно растерявший всю свою ярость, мягко улыбнулся и, шагнув к другу, легко положил ладонь ему на плечо. Он был старше на целый год, но при этом ниже на несколько дюймов и, не взирая на это, всегда опекал Анхеля, как старший брат, всегда заботился о нем, беспокоился. Долго сердиться на него он не мог – слишком сильна была его любовь к названному брату, слишком глубоко он понимал его чувства.

- Все будет хорошо, Ан, - голос его прозвучал несколько тише, без прежних звенящих ноток в нем, и Мактиере слабо улыбнулся, - Не взирая ни на что, я уверен – они убьют Антуана, они оборвут его жизнь. Думаю, старуха уже должна была сказать девчонке истину, Татьяна уже знает, что ей предстоит сделать выбор между жизнью сына и жизнью отца. И, если я за эти годы хоть чему-нибудь научился, я убежден – она предпочтет сохранить жизнь ребенку. Женщины всегда одинаковы, во все времена и годы они думают лишь о своем потомстве… Они убьют мальчишку. А когда придет ночь Большой луны и древние камни напитаются великой силой, мы получим ее и сумеем навсегда прекратить существование обоих проклятых родов на этой земле!

- Рейнир был силен, Чес, - ворас уныло покачал головой, - Боюсь, то бессмертие, что он дал Венсену…

- Что за пораженческие настроения, Ан! – Чеслав стиснул его плечо и легонько встряхнул, - Опомнись! Все в наших руках, мир в наших руках! Эти юнцы идут вперед семимильными шагами, но узнаю́т они только то, что мы позволяем им узнать! Да, они бывали в памяти Рене, они видели там Рейнира, слышали его слова в мой адрес… Но ты думаешь, они поняли, кто является проклятием рода де Нормонд? Поняли, что натворил их предок?! Черт бы побрал этого Виктора, я все еще не могу простить ему строительство замка! Рейнир, этот старый глупец, почти не знал силы того места, она была ведома мне и только мне, только я пользовался ею сполна! И ты тоже получил ее от меня, - он усмехнулся и хлопнул друга по спине, - Иначе ты бы не смог творить свою магию.

- Я могу лишь заклинать… - Анхель слабо улыбнулся и, еще раз глубоко вздохнув, запрокинул голову, созерцая небо, - Ты думаешь, мы сможем, Чес? Сделаем все, как планировали, все… как должно быть, как предначертано?

Рыжий промолчал и, выпустив плечо друга, прошел несколько шагов вперед, вставая так, чтобы луна освещала лишь половину его лица. Эта странная маска, маска из тени, придавала ему зловещий вид.

- Я знаю, - негромко начал он по прошествии нескольких секунд, - Знаю, что тебе жаль его, Ан. Жаль Венсена ла Бошера. И это неудивительно – в конце концов, вы оба пали жертвой старика Антуана! Но пойми меня правильно, - он оглянулся через плечо, и желтые глаза его чуть блеснули, - Пойми, Анхель, если мы не сделаем этого сейчас, мы не сделаем этого никогда. Если ты решил дать Венсену прожить еще несколько столетий, решил, как он советовал, проявить сострадание…

- Никакого сострадания! – ворас решительно приподнял подбородок, - Они виновны, все виновны и понесут наказание. Пусть их предки вертятся в своих могилах, пусть угли в Аду покажутся им еще жарче! Но потомки Мактиере и ла Бошеров должны исчезнуть с этой земли, я не нарушу своей клятвы. Ненависть рвет мне душу, Чес, я не могу ждать Великой Ночи! Как только уйдут дети… я убью старуху.

- Думаю, не только их предки перевернуться в своих могилах, и не один раз, - Чес ухмыльнулся и, закинув руки за голову, элегически промурлыкал, - Старый Рейнир, должно быть, извертелся на своем месте возле камина… Еще бы – сознавать, что единственный его потомок, тот, кому он завещал одолеть меня, наплевал на свое наследие и носится по морям, избрав жизнь пирата!

***

Почти всю ночь Винсент в компании Тьери штудировал древние фолианты, разгребал старинные записки, перебирал пожелтевшие от времени листы бумаги. Почти всю ночь он пытался понять, пытался узнать, есть ли способ, существует ли возможность не губить жизнь мастера, по глупости сотворившего этот мир, можно ли обойтись без убийства и просто восстановить нормальный ход событий.

Увы, ответа он на это так и не нашел. Старый маг показал ученику своего предка все, что осталось от него, Винсент с радостью узнавал на некоторых записках руку учителя, но загадка так и осталась нерешенной.

Когда хранитель памяти, наконец, не выдержал и практически упал в кровать, предоставленную ему хозяином дома, уже светало. Спать ему оставалось всего несколько часов.

Друзья мужчины, устроенные еще вчера на постелях, возникших не без помощи старого мага и его подруги, мирно посапывали, отдыхая после трудного путешествия и, пожалуй, к рассвету уже могли бы пробудиться и отправиться в путь, но Тьери и Альжбета решили, что несколько часов отдыха усталые путники могут себе позволить.

По пробуждении их ожидал горячий завтрак, приготовленный Альжбетой собственноручно, без применения магии – «ручная работа», как сказал Роман, - а также известие о том, что дальнейший их путь несколько прояснился и, что делать и куда идти, теперь понятно.

Правда, сразу после завтрака (состоявшегося, кстати сказать, скорее в обеденное время) отправится в путь не удалось, ибо Винсент заявил, что путь предстоит трудный и перед тем, как выдвигаться, спутникам его необходимо более или менее досконально выучить маршрут.

Коль скоро хранитель памяти, с тех самых пор, как появился, прочно и безапелляционно занял место предводителя отряда и продолжал занимать его по сей день, не взирая даже на маленький инцидент с возвращением ему воспоминаний, спутникам его не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.

- Итак, мы где-то здесь, - хранитель памяти развернул на столе найденную в закромах мага карту и ткнул куда-то в центр зеленого пятна: лесного массива, окружающего уничтоженный Лондон. Девушка, приподняв бровь, переглянулась с Луи, тоже, видимо, заметившим нечто необычное в карте, и даже хотела сообщить о своем наблюдении, когда Роман, словно прочитавший их мысли, внезапно подал голос.

- Судя по всему, карта-то местная, на нормальный мир совсем не похоже. И что еще удивительнее – никого не волнует, как мы будем искать ненормальный замок ненормального дяди на такой ненормальной карте!

- Чего его искать-то, - Влад, облокотившийся на устланную картой столешницу, негромко хмыкнул и, вытянув руку, очертил указательным пальцем немалый участок суши, - Написано же «Дворец мастера», какие еще могут быть вопросы?

- Где стрелочка, указывающая наше точное местоположение? – завредничал виконт, - Я хочу узнать координаты своего стула! Срочно сообщите мне их или, клянусь мхом на киле корабля Чарли, я не двинусь с места!

- Мы тут! – Винсент, возвысив голос, послал юноше хмурый предупреждающий взгляд и, еще раз уверенно ткнув пальцем в центр зеленого пятна на карте, повел им наискосок в правую сторону, - Чтобы попасть во дворец Альберта незамеченными, нам необходимо подобраться к нему там, где есть тайный ход. Когда-то сам мастер создал его, пользовался для тайных вылазок в лес, к своему ученику, но потом забыл об этих прогулках, вероятно, увлеченный делами насущными… А ход остался и попасть по нему во дворец вполне реально, главное, добраться. Лес густой и старый, пробираться по нему мы будем долго, поэтому, боюсь, следующую ночь нам придется провести в палатке, ибо до дворца засветло мы вряд ли доберемся. И, конечно, подойдем мы к нему все вместе, но, тем не менее, я хочу, чтобы каждый из вас точно знал, где находится этот потайной ход. Просто на всякий случай.

- На случай, если тебя вдруг амнезия одолеет? – подсказал Людовик и, элегически вздохнув, понимающе кивнул, - От нее тут все страдают…

Хранитель памяти, на сей раз оставшись серьезным, кивнул.

- Именно так, Луи, именно так. Поэтому закрой рот, открой глаза и прочисти уши – слушай, смотри и хорошенько запоминай, что я говорю!

Молодой маг демонстративно обиделся и, сделав откровенно издевательский приглашающий жест, всем своим видом изобразил величайшее внимание.

Винсент, опершись обеими руками о столешницу, немного подался вперед. Лицо его посерьезнело, почти помрачнело.

- Друзья мои, - голос мужчины зазвучал несколько тише, он как будто не желал быть услышан кем-нибудь не тем, - Мы с вами поставили перед собой довольно непростую задачу, ибо нам предстоит атаковать дворец мастера. Нам, пятерым, из которых лишь двое имеют бессмертие, и лишь один – бессмертие абсолютное. Я говорю о себе. Но даже имея это самое бессмертие, я не могу быть уверен, что наша авантюра действительно удастся, поймите, - нам надлежит совершить нечто невозможное, в сущности своей абсурдное, что в результате может привести нас или к победе… или к погибели.

- Я, может, и бессмертен, хотя и не абсолютно, но живым в любом случае не дамся, - виконт равнодушно пожал плечами, - Пусть дядя делает, что хочет, ему придется разрубить меня на кусочки и каждый заковать в кандалы по отдельности, и то я найду способ удрать!

- Рад, что ты настроен на положительный исход, - Винсент кисло улыбнулся и, предпочитая не развивать дискуссию, продолжил, - Кроме того, должен заметить, что в нашей команде находится Татьяна, которая вполне может представлять для Альберта особенный интерес – все-таки она его дочь, и это будет не первый раз, когда он попытается переманить ее на свою сторону. Наша задача – не допустить этого, не позволить мастеру даже приблизиться к ней! Наша задача – сразиться с ним и победить, остаться не только живыми, Роман, но и невредимыми. Наша первоочередная задача – вернуть мир на круги своя. Увы, как это сделать, не убив Альберта, ни мне, ни Тьери выяснить не удалось, поэтому тут придется действовать по ситуации… - он вздохнул и, тряхнув головой, нахмурился, - Но сначала нам надлежит попасть во дворец, потому что, если нас схватят где-то на подходах, все наши наполеоновские планы пойдут прахом.

- А вот интересно, Наполеон в этом мире вообще существовал? – Людовик, забывший о том, что изображал обиду, заинтересованно почесал бровь, - Или дядя решил, что это будет уже перебор по тиранам?

- Спроси его при личной встрече, - посоветовал Владислав и, очаровательно улыбнувшись, провокационно прибавил, - Думаю, он не откажет в ответе своему любимому племяннику.

- Любимому-то, может быть, и не откажет… - молодой маг в раздумье покусал губу и, тяжело вздохнув, окинул собеседников долгим взглядом, - Как думаете, дядя хранит тот кинжал, которым я его почти зарезал, как реликвию? Или он все-таки немножко обиделся на меня тогда?

- Вы можете себя вести серьезно хоть изредка? – хранитель памяти, отстранившись от стола, устало вздохнул и потер висок. Голова у него, видимо, утомленная попытками соблюсти серьезность, внезапно разболелась и срочно захотелось завершить все обсуждения.

- Я хочу сказать, что способ попасть во дворец мы с Тьери обнаружили, - убедившись, что перебивать его вроде бы как никто больше не планирует, мужчина, уже без особого энтузиазма, продолжил, - Но до дворца еще нужно добраться, а путь туда неблизкий. Сейчас уже не рано, но времени терять нам нельзя, поэтому, подозреваю, что придется переночевать где-нибудь в пути.

- Ну, и в чем проблема? – Роман непонимающе развел руки в стороны, - Соорудим шалашик, потом поймаем дядю, зажарим его на костре… Так и перекусим, и мир на место вернем.

- Я прошу прощения, - Тьери, некоторое время безмолвно внимавший жалкому подобию военного совета, негромко кашлянул и уверенно шагнул вперед, глядя преимущественно все-таки на Винса, - Но советовал бы вам решить эти и прочие вопросы уже по дороге. Увы, время действительно торопит вас, медлить нельзя…

- Да-да! – девушка, для которой время имело особое значение, взволнованно хмурясь, поднялась на ноги, - Давайте прекратим бессмысленное обсуждение, и просто пойдем. Винс, мы всецело доверяем тебе и, если ты знаешь, как попасть во дворец, мы уверены, что ты нас туда проведешь.

- А если не проведет, зажарить и съесть придется его… - виконт задумчиво провел пальцем по собственной щеке и обворожительно улыбнулся, - Ну, что же, господа сообщники… выступаем в атаку на дядюшку!

***

«В атаку» заговорщики выступили еще не слишком скоро. Винсент, все-таки настоявший на проведении дополнительного совещания, вынудил их выслушать его долгие сентенции, наставления, как следует вести себя и даже прочитал коротенькую лекцию по технике безопасности при путешествии по лесу.

Наверное, по этой причине к моменту, когда хранитель памяти торжественно объявил, что можно выходить, спутники его уже были совершенно не настроены на путешествие, и даже Татьяна предпочла бы скорее завалиться спать.

Однако, де ля Бош, он же ла Бошер, вспомнивший о том, кем является, воодушевленный возвращенной памятью о своих умениях и способностях, привитых ему Рейниром, все-таки сумел, немного заразив своей жгучей энергией, убедить их в необходимости отправиться в путь уже сейчас.

Собирались недолго. Особенных вещей ни у кого из молодых людей с собой не имелось, вся одежда была уже на них, все, что требовалось – это получить ценные указания от Тьери и Альжбеты, выслушать дополнительные советы и, согласно кивнув, наконец покинуть гостеприимный дом магов.

Татьяна, остановившись возле первого же дерева, с которого начинался новый виток их путешествия по лесу, только тихонько вздохнула, не зная, что и сказать. Ей уже до чертиков надоело бродить по всем этим лесам, ей не хотелось опять куда-то идти, что-то искать, не хотелось опять пробираться едва ли не наощупь, надеясь найти возможность справится с Альбертом, хотелось спокойно остаться в уютной избушке и, сидя там, как-нибудь дистанционно справится с магом.

Жаль только, такой вариант безумие этого мира не предусматривало. Девушка вздохнула еще раз и, принимая решение одновременно с действиями, уверенно шагнула вперед, минуя опушку и углубляясь в чащу.

Винсент, успевший тепло проститься с магами, зашагал рядом с ней, не желая позволять родственнице продвигаться по густой чаще в одиночестве. Остальные потянулись следом.

Откровенно говоря, перспектива новой прогулки по таинственному лесу радовала, пожалуй, только одного хранителя памяти – никто из его спутников ее не оценил.

- Нет, я понимаю страсть кота к лесным зарослям, - недовольно буркнул Роман, - В нем, видать, хищник голову поднял, его на птичек, да на кустики потянуло… Но причем здесь мы? Мы-то, вроде, птичками не так интересуемся, мне бы, например, лучше крыску какую-нибудь… ну, или белочку.

Девушка, мигом представившая виконта, поглощающего такое блюдо, неприязненно сморщилась.

- Роман, ради всего святого… меня не тошнит, но, клянусь, еще мгновение – и меня вырвет от твоих заявлений!

Людовик, которого, в отличие от Татьяны, слова брата искренне заинтриговали, элегически вздохнул, поднимая взор к густой листве над собою.

- Все-таки девушки – до противного нежные создания, - задумчиво молвил он, обращаясь, в сущности, к тем самым деревьям, на которые смотрел, а не к кому-то из спутников, - Так нервно реагировать на простую шутку – это еще уметь надо, - он опустил взгляд и, в упор глянув на обруганную девушку, пожал плечами, - Не понимаю, как Эрик вообще живет с тобой.

- О, надо же, он вспомнил Эрика! – сварливо отозвалась Татьяна и, передернув плечами, скрестила руки на груди, - А я-то думала, у вас у всех одна-единственная цель – у***ь Альберта, напрочь забыв о существовании моего мужа!

- Татьяна… - Винс, на правах наиболее мудрого и наиболее чуткого человека, не говоря уже о том, что он был старше своих спутников, и старше намного, мягко обнял родственницу за плечи и, ласково улыбнувшись ей, успокаивающе проговорил, - Никто из нас никогда не забывает про Эрика, ни на мгновение. Наша главная цель – не у***ь Альберта, наша цель – вернуть мир на место, чтобы Эрик был снова с нами, чтобы Ричард опять был на нашей стороне, и чтобы мы могли расквитаться с моим… - он на миг сжал губы, - Моим праправнуком, не обрывая преждевременно его жизнь.

Девушка в ответ лишь мрачно кивнула. В то, что такой способ есть, ей верилось слабо.

Они продолжали идти, все дальше и дальше углубляясь в лес, все больше удаляясь от домика старого мага, шли, иногда перекидываясь парой слов, иногда молча, размышляя не то об одном и том же, не то каждый о своем.

Вокруг постепенно темнело, дорога становилась плохо различимой. Продвижение вперед начинало казаться затруднительным, да и время как будто уже располагало к привалу.

- Почему мы не попросили у Тьери пару-тройку лошадок? – Луи, как самый младший из присутствующих, капризно надул губы, - Наверняка же у него где-нибудь в закромах они имеются, может, еще и карета завалялась…

- И где он, по-твоему, на ней ездит, по лесу? – Влад, честно и искренне пытающийся найти общий язык с молодым магом, старающийся перебороть свою антипатию к нему, насмешливо хмыкнул, - Хватит ныть, Луи, идти всем надоело, но все, тем не менее, молчат!

- Нет, не все! – Роман, который друга, конечно, любил, но за брата всегда готов был стоять горой, мигом поспешил привлечь внимание к своей персоне, - Я буду ныть! Я неутомим, я бессмертен… кажется, но мне уже осточертели наши гуляния среди деревьев! Эй, кто-нибудь! Подать сюда палатку, виконт отдыхать изволит!

Винсент, который мог стерпеть жалобы одного из своих спутников, но отнюдь не желал выслушивать нытье сразу троих, остановился, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Татьяну он все еще продолжал держать за плечи, как будто опасаясь отпускать ее, чтобы не потерять, но сейчас все-таки выпустил и с видом крайне недовольным скрестил руки на груди.

- А ведь взрослые люди! – он нахмурился, окидывая «взрослых людей» мрачным взглядом, - Имейте совесть, сколько можно ныть! Берите пример с Татьяны – она девушка, но идет и не страдает, тогда как вы, мужчины…

- Она страдает втихомолку, потому что ты идешь рядом, - мигом парировал Роман, - При тебе она боится даже рот открыть, тем более, если ты ее обнимаешь!

- Вот именно, я бы тоже побоялся! – Людовик недовольно всплеснул руками, - Тебе только попробуй возрази – ты же съешь, не подавишься, да еще и добавки попросишь!

- Ты слишком плохого обо мне мнения, щенок, - хранитель памяти негодующе вздернул подбородок, пытаясь придать себе более величественный, значимый вид, - Учти – я вспомнил все, чему обучал меня Рейнир, я…

- Только не надо говорить, что ты сильнее, меня уже итак дядя с этим достал, - парень сморщился и, фыркнув, демонстративно присел на попавшийся сбоку пенек, - Все, хватит. Мы никуда не идем, я создаю палатку, и…

Татьяна, про которую спутники вспоминали лишь мельком, и внимания на которую обращали до противного мало, не выдержав, резко шагнула вперед, стараясь оказаться между спорщиками.

- Довольно! Нам, может, и стоило бы отдохнуть, но мне все-таки кажется, что для этого рановато – хорошо было бы подойти поближе ко дворцу отца. И… Винсент… мне все-таки не дает это покоя. Ты уверен, что нет возможности вернуть мир на круги своя, не убивая моего папу?..

В вышине глухо громыхнуло. На тропинке, там, где стояли путешественники, словно вспыхнула яркая молния, какая-то странная искра, озарившая, высветившая фигуры всех и каждого из них и почти мгновенно собравшаяся, сконцентрировавшаяся вокруг девушки. Все замерло; никто не знал, что сказать или что сделать.

Татьяна растерянно подняла руку, ярко-ярко озаренную непонятным светом, моргнула и… вдруг исчезла, испарилась непонятно как и непонятно куда.

Винсент, находившийся от нее в двух шагах, метнулся вперед, отчаянно силясь схватить пустое пространство, удержать его… На лице его отразился безумный страх, откровенный ужас. Что произошло, хранитель памяти пока не знал, но начиная постепенно понимать это, пугался все сильнее и все больше.

- Татьяна… - сорвалось с его губ, и он взволнованно замотал головой, - Нет-нет-нет, не может быть! Как… что…

- Что могло произойти?! – Роман, обеспокоенный не меньше хранителя памяти, не меньше Людовика и Влада, сам шагнул вперед, неуверенно шаря над тем местом, где секунду назад стояла вполне материальная девушка.

Его младший брат, закусив губу, медленно повел подбородком из стороны в сторону. К нему понимание пришло значительно быстрее, раньше, чем к Винсенту, но радости ему, тем не менее, не доставило абсолютно.

- Альберт… - сорвался с его губ тихий рык, и все взгляды обратились к нему.

- Альберт??? – Влад, все еще не привыкший безоговорочно доверять этому парню, нахмурился, - Как он мог… он же даже не знает, где мы!

- Ему это и не нужно, - Винсент, укусив себя за губу, напряженно потер виски, устремляя взгляд на мрачного Людовика, - Магия слова?..

- Каждый маг способен заклинать, - безрадостно откликнулся тот, - Ее слова… Думаю, он с самого начала знал, что она здесь, знал, что она окажется здесь и воспользовался своим правом вертеть этим миром, как ему заблагорассудится! Слово, слово… - он нахмурился, однако, тотчас же изумленно вскинул брови, - «Папа»? Она назвала его папой, конечно… Хитрый дьявол! – ярость, столько лет старательно и тщательно взращиваемая в его сердце дядей и сейчас обернувшая против последнего, вырвалась наружу. Молодой человек вскочил и, не пытаясь себя сдерживать, в безумном бешенстве ударил кулаком по стволу ближайшего дерева.

Раздался громкий, смутно напоминающий пистолетный выстрел, треск. Дерево, огромный лесной исполин, шатнулось и, не выдержав напора силы разгневанного мага, тяжело упало, накрывая собою огромную часть леса.

- И вправду брат своего брата… - пробормотал Роман, вспоминая, как некогда Эрик совершил точно такой же трюк.

- Подожди, - Винсент, совершенно не осуждающий юношу, сделал шаг вперед и, хмурясь, искоса глянул на него, - «Папа»? То есть, ты полагаешь, что если бы она… Что когда она так назвала его…

- Если бы она назвала его так раньше, она бы исчезла раньше, - безнадежно отозвался Луи, - Все просто. Альберт всегда хотел, чтобы она была на его стороне, он всегда пытался тем или иным способом привлечь ее к себе. Помните, когда он похитил ее? Тогда еще Ричард был на его стороне? – он окинул собеседников внимательным взглядом.

Роман с Винсентом, переглянувшись, несинхронно кивнули; Влад, с запозданием присоединившись к ним, ограничился коротким «угу».

- Я помню, - виконт, все-таки не могущий оставаться безмолвным в такой ситуации, негромко вздохнул, - Да, помню, Татьяна рассказывала, что Альберт пытался переманить ее на свою сторону… Да что там – он и при нас делал ей неприличные предложения, требуя предать всех и поучиться чему-то там у него!

- Дядя всегда полагал, что ему очень не повезло в жизни, что у него никогда не было настоящей семьи, - Людовик покачал головой и, подойдя к оставшемуся отломанному куску дерева, задумчиво скользнул пальцами по острым краям того, - А он всегда мечтал о ней, он всегда хотел, чтобы рядом с ним были родные люди… Поэтому он всегда желал, чтобы Татьяна, его дочь, признала его, относилась к нему как к отцу. Не столько из-за браслета и кулона, не столько из-за силы носителя – тем более, что в этом мире она итак в его руках. Просто из желания ощутить себя по-настоящему семейным человеком, почувствовать себя отцом… В этом мире у него есть сын, но, вероятно, ему этого недостаточно. Когда Татьяна случайно, в порыве чувств, назвала его «папой», полагаю, она оказалась рядом с ним. Она невольно подтвердила, дала согласие на то, чтобы быть его дочерью… - парень вздохнул и, завершив монолог, покачал головой.

Влад, растерянно оглядев всех своих подавленных спутников, нахмурился, напряженно сглатывая.

- И… что же нам теперь делать?..

- Искать ее! - Винс, не в силах сдержаться, раздраженно топнул, - Добираться до дворца этого чертова мастера, и вызволять уже не только Эрика, но и Татьяну! Пусть он будет ей хоть сто тысяч раз отец, я не позволю своей родственнице оставаться в его лапах! Особенно сейчас… когда знаю о намерениях Мактиере.