Сказ о смешном человеке

   Молодой парень Сергей, всегда шагал по жизни задумчивым, тизим человеком. Его идеал девушки, представляла собой какая то блондинка с обертки обычного мыла. Обертку конечно он не сохранил, как и не запомнил название этого, самого мыла, но девушку запомнил надолго. С возрастом, он совсем перестал описывать для себя идеал о женской красоте.  Работа в тихом бюджетном заведении не давала ему достаточно средств для существования, зато делала жизнь похожей на роман Достоевского, отчего Ратаев временами получал почти физическое удовольствие. Он всматривался в прохожих и в проезжих на улицах, по которым бродил без всякой иной цели, кроме созерцательной, отыскивал в глазах того или иного никому не известного встречного безысходный любовный задор Свидригайлова или ставрогинский черный свет и всякий раз лелеял в душе мстительное чувство, словно подрабатывал на общественных началах ловцом наблудивших душ. Однажды теплым зимним днем он незаконно прогуливался после обеда в окрестностях своего департамента и заглядывал с обычной злобной целью в лица людей, когда неожиданно встретил бывшего однокурсника. Во время оно Серега пару раз в одной компании с ним шумно обмывал сессии, теперь он обнаружил перед собой состоявшегося человека. Придавленный низким недобрым небом город выглядел мрачным и даже угрожающим, добавляя мизантропу его обычного настроения. Подошвы обоих его ботинок лопнули еще в прошлом году, но безалаберность и неприлично развитый аппетит мешали бедняку обзавестись обновкой. Носки намокали уже через несколько минут после выхода на улицу, Ратаев болезненно прислушивался к неприятным ощущениям, ругал себя и давал обещания принять решительные меры к исправлению положения, но ботинки хотелось купить хорошие, то есть дорогие, чтобы не искать замены через месяц после покупки. Единственным действием, на которое внезапно в сложившейся ситуации вдохновил Ратаева классик, оказалась просьба о некотором материальном одолжении. - Финансовый кризис всегда сопутствует буйству плоти, - убежденно разъяснил приятель свое жизненное кредо. - Тебе следует усмирить ее, и тогда с удивлением обнаружишь, что насущной потребности лезть в долговую яму не существует. - Мне придется поселиться в пустыне на столбе и питаться одними акридами, ибо все предыдущие стадии умерщвления плоти уже пройдены, - терпеливо объяснял свое положение Серега, теребя нервными пальцами пластмассовый наконечник на веревке, стягивающей его черный пуховик по линии гипотетической талии. Вшитая безвестным китайцем в общую конструкцию веревка образно дополняла слова своего хозяина, исподтишка вызывая аллюзию с отшельническим рубищем. Серега мог бы добавить пару слов о своей глубокой убежденности в том, что, наоборот, необузданность плоти происходит от изобилия денег, но промолчал, так как приятель управлял немалым капиталом. Они стояли возле разгоряченного черного "Мерседеса", снежинки таяли на его капоте, обращаясь в крохотные капельки и покрывая металл рябью. Фары были устало прикрыты, на мокрой покрышке повернутого переднего колеса матово блестели нашлепки шипов, и Сереге страшно хотелось погладить крыло слегка вздутой, словно накачанной воздухом машины, но он сдерживал себя. Приятель, одетый в длинное кашемировое пальто с узким воротником, пошуровал во внутренних карманах, извлек оттуда увесистый кожаный бумажник с монограммой, раскрыл его, отыскал среди банковских пропусков, кредитных и визитных карточек банкноту с портретом Бена Франклина, протянул ее Сереге, зажав между указательным и средним пальцами, подмигнул, дождался, пока должник завладеет финансовым бременем, и вновь спрятал бумажник в глубинах дорогого гардероба. Серега принял подношение смиренно, не пытаясь принять независимый вид, поскольку жизненный опыт учил его всегда поступать естественно, то есть сообразно обстоятельствам, а не вопреки им. К тому же, он был плохим актером, и вместо демонстрации свободы духа изобразил бы гримасу бедного родственника, который получает деньги вроде бы по праву, но в то же время из особой милости, что делает его первым среди иждивенцев. Распрощавшись с кредитором, Серега потерянно добрел до своего казенного учреждения, по старой привычке показал пропуск милиционеру жестом Штирлица, проникающего в логово национал-социализма, пересек заваленный старым снегом внутренний дворик, проник в нужный подъезд, поднялся на второй этаж и занял рабочее место со смутным чувством глубокого неудовлетворения в душе. Он не любил брать в долг, и до сегодняшнего дня максимальный размер сделанного им заимствования составлял сумму в три рубля, возвращенную заимодавцу через сутки неиспользованной. Крохотная рабочая комнатка вмещала в себя лишь два письменных стола и грязно-желтый картотечный шкаф, необычайно затруднявший перемещение в ограниченном донельзя пространстве, что заставляло Серегу всегда помнить о великолепной шири и практической неограниченности внешнего мира. Он доставал до потолка своей служебной конуры кулаком, даже не вставая на цыпочки, зато узкое окно в метровой толщины стене начиналось в десяти сантиметрах от пола и заканчивалось под самым потолком. Через него открывался вид на внутренний двор учреждения, загроможденный исправными и неисправными, наполовину разобранными или разворованными грузовыми и легковыми автомашинами. Размышления о превратностях бытия не мешали Сереге время от времени коситься на пустующий стол по соседству и задумываться о предмете более привлекательном, хотя и столь же недоступном для скромного титулярного советника, как и материальное благосостояние. "Какого черта я пропадаю здесь днями напролет, - думал несостоявшийся развратник. - Кто имеет право лишить меня радостей жизни, необходимых любому нормальному человеку, лишь на том основании, что воспитание и фатум не дали мне способностей Мидаса?" Старенький приемник марки "Альпинист", стоявший на столе рядом с хозяином, бубнил последнюю новость об интервью министра финансов, который заявил в очередной раз, что денег нет, а Серега растерянно мял в кармане одолженную зеленую сотню, стесняясь достать ее и хорошенько рассмотреть. Казалось, Франклин обязательно подмигнет ему по-приятельски и заставит вспомнить такое недавнее, но уже одно из самых неприятных в жизни своего нового обладателя событий.