Ближе к вечеру крепость Ордена ожила. Слуги и совсем юные послушницы сновали из одного коридора в другой, готовясь к завтрашнему празднику. Они таскали тюки с парчовыми тканями, большие корзины цветов — на удивление свежих, словно их только что сорвали с куста, носили тяжелые сундуки.
Более старшие, уже полноправные прислужницы, спешно убирали кельи, чтобы встретить завтра — а может, уже и сегодня — свидетелей Великого Обряда.
У меня каждый раз сжималось сердце, когда я наблюдала, как безропотно они выполняли приказы старших сестер и матушек. А если мой взгляд цеплялся за свежие багровые полосы на их запястьях или шеях — я стискивала зубы, чтобы не выдать себя. В Ордене по-прежнему карали за малейшее непослушание. Только теперь делали это тихо, без лишних криков.
После допроса мне разре
