Из внешнего мира

Глава 4. Дети пустыни. Часть 2

К концу третьей недели караван достиг Амбассы.

Город появился совершенно неожиданно. Дорога, петлявшая по лесу, сделала крутой поворот, и перед путешественниками предстала широкая равнина, посреди которой возвышались стены из белого камня.

Вокруг города пестрело лоскутное одеяло из коричневых полей и темно-зеленых рощ, виднелись группки хижин и каменные дома посолиднее. Именно к одному из них, а вовсе не к воротам Амбассы, Фархуд направил караван. Верблюды свернули с дороги и по тропинке двинулись к длинному одноэтажному зданию, окруженному плетнем. Нетрудно было догадаться, что это гостиница: во дворе толпились люди, кто-то тащил за уздечку упирающегося осла, оглашавшего воздух дикими криками, другие спорили, тыкая друг другу под нос куском материи, третьи отводили в загон верблюдов.

— Зачем нам сюда? — подозрительно спросил Зелгадис, он ожидал, что они поедут прямо в город.

Там можно будет расспросить о дороге в порт, их с Амелией скудных знаний меве должно для этого хватить.

— В городе останавливаться слишком дорого, — пояснил Фархуд. — Это постоялый двор моего старого друга, он не будет брать лишнего.

Объяснение звучало вполне разумно, особенно если учесть, что у Зелгадиса и Амелии не было ни гроша, и все это время они нагло пользовались гостеприимством алвала. В конце концов, какая разница, где постоялый двор? Снаружи города или внутри? Здесь наверняка полно торговцев, которых можно расспросить.

Едва первый верблюд из каравана ступил во двор гостиницы, на улицу выбежал мужчина и с радостными криками бросился к Фархуду. Тот слез с верблюда, и, заключив незнакомца в крепкие объятия, расцеловал в обе щеки. Видимо, это и был хозяин постоялого двора. Как и многие владельцы таверн во всех уголках мира он мог похвастаться объемным брюшком и двойным подбородком.

Фархуд представил его как Намиза. Он, похоже, в жизни повидал многое, потому что не пялился на необычных гостей. Поклонившись, Намиз любезно предложил им отобедать.

— Но мы должны помочь с разгрузкой каравана, — возразила Амелия.

— Нет-нет! — Фархуд замахал на нее руками. — Чтобы мои почетные гости разгружали тюки? Вэй! Я буду опозорен до конца дней!

Зелгадис пожал плечами и сказал Амелии на их языке:

— Раз он не хочет, то и не надо.

Она недовольно нахмурилась, но все же прошла в гостиницу, следом за Фархудом и Намизом. Внутри оказался большой зал, обстановка в котором мало походила на привычную таверну. Посетители не сидели, а лежали на небольших, устланных коврами возвышениях. Перед ними на низких столиках стояли тарелки со снедью и какие-то странные вытянутые кувшины с тонкими длинными горлышками. К кувшину были приделаны трубки, посетители подносили их к губам, а затем выдыхали облака ароматного дыма. Фархуд назвал странные устройства «кальянами».

Еще более необычным на взгляд друзей оказалось то, что в помещении совсем не было женщин. Только мужчины. Похоже, здесь собрались представители разных племен. Их кожа поражала разнообразием оттенков: от светло-коричневого почти близкого к нормальному загару до угольно-черного. Одежда тоже сильно отличалась, некоторые прикрывались одной набедренной повязкой, другие носили на плечах плащи из звериных шкур. Но все же здесь преобладали представители народа Фахруда, закутанные в балахоны с ног до головы.

И вся эта толпа вытаращилась на вновь прибывших. Зелгадис по старой привычке продолжал скрывать лицо, а вот Амелия машинально сняла тюрбан, и львиная доля заинтересованных взглядов досталась именно ей. Нет, пожалуй, заинтересованные слишком слабо сказано. Оценивающие. Жадные. Амелия вздрогнула, на миг показалось, что по ее коже скользят ледяные пальцы. Она поспешила снова натянуть тюрбан и закрыть лицо.

«Они просто впервые видят человека с белой кожей, вот им и любопытно», — попыталась она оправдать посетителей, сама не особо веря в свои предположения.

Зелгадис обвел зал хмурым взглядом. Хорошо, конечно, что не таращатся на него. Но ничего хорошего в том, что так заинтересованно смотрят на Амелию. В отличие от нее он прекрасно понимал, что скрывается за этими взглядами. Рука сама собой легла на рукоять меча.

— Мы пообедаем снаружи.

— Не волнуйтесь, вы сможете отдохнуть в отдельной комнате, — поспешно сообщил Намиз, будто прочитав мысли Зелгадиса.

Он провел их через зал к занавеске, скрывавшей вход в небольшую, уютную комнату. Через окно сюда проникал свежий воздух, рассеивая удушающий запах кальянного дыма.

Зелгадис и Амелия сели за низкий стол, они никак не могли заставить себя лечь, слишком уж непривычным было такое положение для еды. Намиз исчез, пообещав, что скоро появится еда. Фархуд ушел проверить, как идет разгрузка каравана.

Вытянув ноги, затекшие после того, как она полдня провела в седле, Амелия сладко вздохнула. Оказавшись в закрытом помещении, она снова сняла тюрбан. Зелгадис последовал ее примеру, даже ему иногда хотелось почувствовать, как ветер пытается трепать его проволочные волосы.

— Вот мы и добрались до большого города. Какие у нас теперь планы, Зел?

— Как и договаривались, собираем информацию. Думаю, мы сможем присоединиться к какому-нибудь каравану, идущему в порт. В качестве платы предложим защиту от разбойников.

— Угу, вот только нам сначала нужно узнать, как будет на меве «разбойники», — с кислой миной заметила Амелия.

— Значит, придется еще некоторое время наслаждаться компанией старины Фархуда, — угрюмо проговорил Зелгадис.

— Почему он тебе не нравится? По-моему, он очень дружелюбный и веселый.

— А по-моему он — хитрая жопа.

Амелия укоризненно покачала головой. Вечно Зелгадис воспринимает всех, как врагов.

— Может быть, нам все же стоит пойти к местным властям? Я все-таки принцесса, мне следует налаживать дипломатические контакты…

— Мы уже это обсуждали. К властям обратимся в последнюю очередь, — отрубил Зелгадис. — В лучшем случае они просто выгонят нас взашей, а в худшем — примут за шпионов и упекут в тюрьму. Точнее попытаются упечь, но мы сбежим, попутно что-нибудь взорвав. Хорошее начало дипломатических отношений.

— Ладно, ладно, ты прав! — Амелия подняла руки, сдаваясь, и поспешила перевести разговор на другую тему. — Хорошо, что мы наконец-то поедим нормальной еды. Мне так надоело сушеное верблюжье мясо.

— Позавчера мы ели жареную газель, — не преминул напомнить Зелгадис.

— Ну ты же понимаешь, вся эта походная еда… Хочется чего-то более изысканного.

Зелгадис хмыкнул.

— Сомневаюсь, что в этой забегаловке тебе подадут что-то изысканное.

Разговор прервало появление Намиза с большим подносом, полным еды. Амелия горящими глазами уставилась на блюда. Конечно, она не была так помешана на еде, как Лина и Гаури, но скверно приготовленная походная пища уже вызывала у нее рвотный рефлекс. На подносе стояла тарелка с жареным мясом, выложенным поверх тонкой лепешки. Рагу из овощей. Плетеная корзинка, полная фруктов, не все из которых Амелия узнала. Кувшин, четыре чашки. И кальян.

А вот ложек или вилок не наблюдалось. В походе мясо если руками. Но как съесть руками рагу? Оказалось, вместо ложек использовались кусочки лепешки. Амелия не сразу приноровилась к таким необычным столовым приборам, но голод — хороший учитель. Вскоре она уже за обе щеки уплетала рагу и мясо. Во всех блюдах оказалось необыкновенно много специй, от которых на глаза наворачивались слезы.

Зелгадиса местные деликатесы особо не интересовали, но вот напиток, который Намиз назвал «чаршаф», ему очень понравился. Что-то среднее между крепким чаем и ежевичным компотом. Бодрит и утоляет жажду.

Пришел Фархуд, и они вместе с Намизом раскурили кальян, от которого отказались их гости.

— Зря вы, зря, — покачал головой Фархуд.

Облачка дыма медленно парили по комнате, улетая в открытое окно, чтобы без следа раствориться в воздухе.

Амелия заворожено наблюдала за одним из них, когда голова вдруг закружилась, и на миг все вокруг стало таким же бело-серым, как дым. Слабо охнув, Амелия упала лицом прямо в тарелку с рагу.

В первое мгновение Зелгадис застыл, не понимая, что происходит. Затем рванулся к Амелии, схватил ее за плечи и посадил прямо. Ее голова безвольно болталась из стороны в сторону, взгляд помутился.

Зелгадис похолодел от страшной догадки, стремительно обернулся к Фархуду, собираясь угостить того парочкой ругательств и заклинаний. Но мир закачался, подернулся дымкой. Тело отяжелело, словно к ногам подвесили стотонные гири, а голова наоборот стала легкой-легкой. Зелгадис выпустил Амелию, она опять рухнула на стол, он сам едва не упал рядом с ней, но кое-как удержался в вертикальном положении.

Лицо Фархуда расплывалось, его гаденькая улыбочка двоилась и троилась, отражаясь в облаках дыма.

— Ты уж прости, господин Зелхадис, — вкрадчиво произнес он. — В прошлом году из-за мора у нас куча скота перемерла. Мне нужны деньги. За вас двоих хорошо заплатят.

«Ах ты, жадная сука!», — хотел заорать Зелгадис, но губы не двигались.

Фархуд встал из-за стола, Намиз протянул ему веревку. И ведь заранее все припасли, гады!

Собрав все силы, Зелгадис надавил рукой на край стола и перевернул его на парочку любителей легкой наживы. Перевернул, надо сказать, весьма удачно. Пролившийся из кальяна кипяток ошпарил Намизу руки, тот завопил, тряся пострадавшими конечностями. Фархуду в физиономию угодила тарелка с рагу. Вот так! Сами жрите свое снотворное!

Пока они приходили в себя, Зелгадис схватил Амелию под мышку и выбрался в окно. Его шатало, мысли путались. Нужно было взлететь, но он почему-то никак не мог вспомнить нужное заклинание. Оно ведь такое простое. Специально упрощенное, чтобы можно было быстро произнести в любой ситуации.

— Держи его! Держи! — вопил сзади Фархуд.

Плечи Зелгадиса опутал аркан, метко брошенный кем-то из алвала. Еще одна веревка обвила запястья, прижимая их к телу, и Зелгадис уронил Амелию. От удара о землю она немного пришла в себя. Плохо соображая, где находится, она принялась отползать назад, пока не уперлась пятой точкой в забор загона для верблюдов.

— Лови! Лови! — раздавалось со всех сторон.

Бывшие во дворе люди с энтузиазмом включились в охоту за Зелгадисом. Он им что, взбесившийся верблюд?! Злость прояснила сознание, Зелгадис порвал веревки и отшвырнул порывом ветра особо ретивых охотников.

— Говорил же — синему насыпь больше! — кричал где-то Фархуд.

— Я и так ему такую дозу насыпал, что слона бы свалила! — возмущенно отвечал Намиз.

«Ну, сейчас я вам покажу слона. Кто бы эта тварь ни была», — теперь Зелгадис не собирался просто так улетать, не преподав Фархуду урок.

— Дил Брандо!

Перед Зелгадисом образовалась яма, куда с криками упало человека три. Остальные испуганно отступили.

Сидящая у забора Амелия трясла головой, пытаясь отогнать накатывающую приливными волнами сонливость. Слева к ней осторожно подбирался Фархуд с веревкой наготове. Амелия заметила его, когда он уже нависал над ней. Он протянул к ней руку, но тут появившаяся откуда-то сверху пушистая голова боднула его прямо в лоб. С визгом отшатнувшись, Фархуд прижал руку к голове и спросил тоном обиженного ребенка:

— Джамалабал, ты чего?

Вскинув глаза, Амелия увидела Пушка. Он стоял у забора, воинственно раздувая ноздри. Не дожидаясь нового нападения Фархуда, он плюнул в него, метко попав в щеку.

— Фас, Пушок! — в восторге закричала Амелия. — За Справедливость! Зло погибнет! Победа будет за нами!

Она все еще не могла определиться, сон все происходящее или явь, но вещать о торжестве Справедливости она могла в любом состоянии. Вдохновленный ее поддержкой, Пушок снова плюнул, на сей раз угодив Фархуду прямо в глаз.

Услышав крики Амелии, Зелгадис быстро огляделся и, заметив ее, переместился так, чтобы загораживать Амелию от возможных атак. Раздухарившийся Пушок плюнул в спину и ему. Но Зелгадис едва обратил на это внимание. Он создал большой файрболл и швырнул в толпу, которая снова начала на него наступать.

И тут на пути заклинания встала сияющая золотая стена.

Такой мощный барьер Зелгадис видел только у Сильфиль и Резо. Ударившись об него, файрболл рассыпался мириадами искр, не причинив никому вреда.

— Кто тут балуется? — раздался низкий, грудной голос.