Кто я для тебя?

Глава 2. Спина к спине. Часть 1

С самого утра Фиренз была как на иголках, внутри все трепетало от волнения. Она с нетерпением ждала военного совета, где, конечно же, снова увидит Готфрида. Фиренз могла думать только о нем, ночью ей с трудом удалось заснуть под гомон сонма мыслей.

«А если он скажет так, то я отвечу так… И вставлю такую ехидную фразу… Или нет… Лучше ответить вот так, это звучит гораздо обиднее… Конечно же, он опять бросит мне вызов… Надо будет попробовать этот прием… И этот тоже… Обратить его силу против него… Черт, он слишком быстрый, эта уловка не пройдет…»

Раздумывая о грядущей встрече, Фиренз ни на что не обращала внимания. Умывшись, наскоро перекусив и раздав пару незначительных указаний слугам, она, в сопровождении своих приближенных, поспешила к шатру в центре лагеря, где должно было пройти совещание командующих войсками. Готфрид уже был здесь, бурно спорил с каким-то рыцарем. Он выглядел немного болезненно: белые волосы всклокочены, на бледном лице лихорадочно блестят рубиновые глаза, а под ними темные круги, придававшие ему жутковатый вид.

«Тоже что ли плохо спал?» — слегка удивилась Фиренз.

— Доброе утро, герр Гатцфельд. — Она решила для начала придерживаться официального тона.

Услышав ее голос, Готфрид стремительно развернулся, Фиренз показалось, что на мгновение на его лице промелькнула радость… Но вот уже уголки тонких губ поднялись в знакомой усмешке.

— Доброе, Фирхен…

Фиренз собиралась уже отпустить одну из заранее заготовленных колкостей, но слова застряли в горле. Она замерла, пораженная тем, как он ее назвал. Низкий голос с хрипотцой звучал вкрадчиво, почти мягко.

Фирхен.

Так можно было бы обращаться к возлюбленной. Нежное сокращение имени своей драгоценной…

«Да как он смеет со мной фамильярничать!»

— Кто тебе дал право так меня называть? — раздраженно прошипела Фиренз.

— Я сам, конечно же. — И белозубая улыбка.

— А я запрещаю тебе коверкать мое имя. — Фиренз наполовину вытащила меч из ножен, и в идеально начищенном лезвии отразились глаза Готфрида. Словно алые капли крови…

— Ой, ой, какие мы грозные, — насмешливо протянул он. — Так не терпится продолжить наше вчерашнее веселье?

— Мне просто хочется довести дело конца и подрезать твой слишком длинный язык.

— Ха, громкие обещания. Вот только на этот раз трюк с плеткой тебя уже не спасет!

Их взгляды столкнулись, точно клинки, воздух вокруг Готфрида и Фиренз почти осязаемо вибрировал, между ними едва не проскакивали искры…

— Господа! — Один из манзейских рыцарей рискнул нырнуть в эпицентр начинающейся бури.

— Господа… — Он замялся, бросил неуверенный взгляд на Фиренз, но продолжил. — Господа, прошу вас, не ссорьтесь. Не пристало союзникам ругаться перед самым носом врага.

Миролюбиво улыбаясь, он встал между ними, словно разрезая своим телом окутавшую их пелену ярости.

— Засевшему в замке барону будет только на руку, если мы перегрыземся…

Слова рыцаря подействовали на Фиренз отрезвляюще, как ушат холодной воды. Мысленно она отвесила себе хороший подзатыльник и от души обругала.

«Дура, так увлеклась перепалкой с этой белобрысой занозой, что совсем забыла, зачем ты здесь…»

Это было странно, совершенно не похоже на нее. Фиренз гордилась хладнокровием и умением держать себя в руках. Она никогда не увлекалась кем-то или чем-то настолько, чтобы забыть о своих первостепенных обязанностях. Но рядом с Готфридом с ней произошло нечто невероятное. Она видела только его. Ему удалось довести всегда спокойную и собранную Фиренз до кипения одним только наглым взглядом…

«А ведь мы только вчера познакомились».

Фиренз постаралась унять клокотавшие в груди эмоции и полностью сосредоточиться на замке, который надо было взять как можно быстрее. Несколько баронов вздумали плести заговоры и бунтовать, ее отец попросил помощи манзейских рыцарей в усмирении мятежа, пообещав им хорошую добычу. Так что ей придется пока потерпеть присутствие Готфрида.

— Вы, безусловно, правы. — Фиренз кивнула неизвестному рыцарю, который так вовремя помешал им снова сцепиться. — Товарищам по оружию не стоит ругаться из-за пустяков. Вы согласны, герр Гатцфельд?

Она одарила его наилюбезнейшей улыбкой, но очень надеялась, что он прочтет в ее глазах обещание обязательно принять его вызов в другое время и в другом месте.

— Верно, не стоит, — с едва заметной неохотой проронил Готфрид. — Лучше займемся раскалыванием того славного каменного орешка, что портит пейзаж.

Он посерьезнел, и сейчас выглядел очень собранным и сосредоточенным.

— Я предлагаю идти на штурм, — сказал, точно отрезал, он. — Если я правильно разобрался в вашей ситуации, то к барону может скоро подойти подкрепление. И тогда мы окажемся зажаты между его соратниками и замком. Как там у него с гарнизоном? Ты должна лучше его знать, все-таки он твой вассал.

Готфрид бросил на Фиренз вопросительный взгляд.

Ей очень сильно хотелось ему возразить, претила сама мысль, что придется с ним согласиться. Но Фиренз было известно то, чего не мог знать он, и это знание привело ее к той же мысли — необходим штурм. Быстрый и решительный.

— Старый барон тот еще скупердяй, к тому же он ужасно подозрительный и всегда старается быть готовым к нападению, — медленно заговорила Фиренз. — Поэтому я даже не сомневаюсь, что запасов пищи и воды у него хватит на месяцы осады. А мы себе такого позволить не можем. Как справедливо заметил герр Гатцфельд, есть опасность, что барону на помощь придут его союзники. Поэтому я тоже считаю, что стоит пойти на штурм сейчас. К тому же у него не так много людей, все та же жадность — он не любит платить жалование. Поэтому, если мы ударим с нескольких сторон, ему придется растянуть силы на все стены…

Унгарские рыцари одобрительно кивали в такт словам Фиренз, манзейцы ухмылялись, явно радуясь, что не придется киснуть в лагере во время длительной осады. Готфрид едва заметно выгнул серебристую бровь, словно удивляясь, что Фиренз так легко согласилась и даже не попыталась с ним спорить.

— Что ж, отлично, раз штурм дело решенное, то давайте поговорим о деталях. — Готфрид неожиданно перешел на подчеркнуто деловой тон. — Сколько у вас пушек и с какими ядрами? А осадные машины есть?

Следующие пару часов они обсуждали все подробности грядущей атаки. Фиренз не уставала поражаться своему раздражающему союзнику. Ей показалось, что Готфрид из тех, кто предпочитает действовать, а не разрабатывать стратегии, но он вдумчиво вникал в ее план по захвату замка. Да еще и внес много полезных предложений — было видно, что у него немалый военный опыт. И главное — он перестал язвить и больше не пытался уколоть Фиренз.

— Надо же, а ты, оказывается, можешь разговаривать нормально, — не удержалась от комментария она, даже не заметив, что опять перешла на «ты».

— Я много что могу. — Готфрид кривовато усмехнулся. — И, когда мы пойдем на приступ, ты сможешь убедиться в моих талантах воочию.

— Посмотрим, посмотрим, — хмыкнула Фиренз. — Пока ты только болтаешь да раздаешь обещания.

Но на самом деле она даже не сомневалась — он не просто сотрясает воздух…

Следующие два дня они вместе руководили подготовкой к штурму. И Фиренз с удивлением начала осознавать, что постепенно проникается симпатией к своему союзнику. Готфрид все еще оставался жуткой язвой, но перепалки с ним скорее вселили ее, бодрили, точно холодный свежий ветер — вроде бы и неприятно слегка, но ощущения все равно замечательные. Но главное: после их первого поединка Готфрид больше не позволял себе никаких острот по поводу пола Фиренз, которые всегда задевали ее за живое. Женщина в мире суровых мужчин, она приложила много сил, чтобы добиться признания и места под солнцем. И когда кто-нибудь начинал насмехаться над ней только потому, что у нее не болталось между ног заветного органа, она воспринимала это особо болезненно. А Готфрид после их первой стычки спокойно принял ее, как боевого товарища, равного себе. И достойного соперника…

Когда все приготовления были, наконец, завершены, они вместе стояли во главе выстроившегося для атаки войска и смотрели на свою цель. На стенах замка ощетинились стрелами арбалетчики, из-за зубцов торчали пушки, на главной башне гордо развевался флаг барона, демонстрируя, что защитники не собирались сдаваться. Но все же, несмотря на их сопротивление, войскам осаждавших удалось за эти два дня засыпать ров перед крепостью землей и стволами деревьев, теперь к стенам можно было подкатить осадные башни и могли подобраться воины с лестницами.

Фиренз холодно улыбнулась: она не собиралась никого щадить. На ее великодушное предложение сдаться барон ответил отборной руганью и оскорблениями, что ж, значит, бунтовщики получат сполна.

— Славная будет битва, — обронил Готфрид.

Фиренз обернулась к нему — он подобрался, как волк перед прыжком на оленя. В этот момент она ясно увидела, насколько он красив. Особенной диковатой красотой прирожденного хищника. Сильные, мускулистые руки. Широкие плечи, которые только подчеркивает легкая кольчуга… Действительно, настоящий волк.

Готфрид заглянул Фиренз в глаза и задорно улыбнулся.

— Сегодня я собираюсь водрузить над главной башней этой груды камней свой флаг с черным орлом!

Фиренз фыркнула.

— Разбежался. Там будет развеваться унгарский стяг! Эй, трубите сигнал к наступлению!

Тут же раздался пронзительный клич рога, вскоре к нему присоединился еще один и еще, и вот уже воздух звенел от будоражащей кровь боевой песни.

Артиллерия начала обстрел западной стены замка, оттягивая силы барона туда. Пушки появились всего каких-то пятьдесят лет назад и еще были слишком дороги, чтобы закупить их в большом количестве. Поэтому основную часть штурма предполагалось вести по-старинке.

С яростными криками войско ринулось на приступ. В воздухе засвистели арбалетные болты, смертоносным дождем обрушились со стен на осаждавших. Изредка мелькали и пушечные ядра, но у жадного барона явно было недостаточно артиллерии да и наводчики не отличались меткостью.

Осаждавшие в долгу не остались. Фиренз сама тренировала свой отборный отряд арбалетчиков и по праву гордилась ими: стрелы летели единой черной волной. Ни одна бойница или амбразура, ни один пункт, в котором защитники замка хоть на минуту показывались наружу, не ускользнул от метких снарядов…