Туман Луизианы

1794 г. Плантация «Санрайз», Южная Америка. Они бежали уже третьи сутки. Благо, Томас сумел украсть лишнюю пару сапог, иначе Джонатан и ста футов не прошёл бы по влажным тропическим джунглям. Сейчас беглецы сидели в корнях огромного мангрового дерева, то и дело оглядываясь, прислушиваясь к звукам погони. - Кажется, оторвались. – Том хлопнул себя по щеке, убивая очередного москита. Лицо распухло от укусов, губы растрескались от жажды. - Думаешь, не догонят? – Джон, морщась, отдирал грязную ткань от груди, пытаясь заглянуть внутрь. Том вовремя это заметил и накрыл его руку своей: - Оставь. Если сейчас откроешь, она точно загноится. - Мне кажется, она уже воняет, - усмехнулся Джон и устало откинулся на ствол. По лбу его непрерывно стекали струйки пота. Том озабоченно нахмурился, отмечая, что руки у друга мокрые и ледяные. Только лихорадки им не хватало. - Потерпи, - он привстал, прислушиваясь. – До границы плантации осталось немного. Там, впереди, река. За ней уже ничья территория. Если сумеем уйти, дальше люди Грэхема не пойдут. - Мне кажется, мы никогда не выберемся из этих чёртовых джунглей, - простонал Джон, прикрывая глаза. Губы его чуть заметно подрагивали. Начинался озноб. Том бросил быстрый взгляд на друга, покачал головой – если так пойдёт и дальше, они действительно останутся здесь навсегда… По крайней мере, Джона он здесь точно не бросит. - Слушай, расскажи мне о своей семье, - попросил Том, пытаясь отвлечь друга, не дать ему провалиться в беспамятство. Кажется, в этот раз у него получилось. Джон расслабился, мягкая улыбка тронула его губы. - София – самая красивая женщина на свете. Я даже сейчас вижу её, сидящую за клавесином. На ней светло-зелёное платье, в волосах ленты. Она  улыбается мне. – Джон открыл глаза, посмотрел на притихшего Тома. – Луиза ещё совсем маленькая. Когда я уплывал, ей едва минуло два года. У неё светлые, почти белые волосы и огромные голубые глаза. Она… - Вся в тебя, - сказал Том. - Ты ещё помнишь, какого цвета мои волосы? – улыбка Джона вышла натянутой. – Мне кажется, от этой въевшейся грязи я никогда не отмоюсь. И от вшей. - Вши уходят с первым же купанием с уксусом, - махнул рукой Том. Джон пристально посмотрел на сидящего перед ним молодого мужчину. Уже в который раз он задавался вопросом, что заставило его бежать из плантации, на которой он жил в неге и богатстве? Спросить об этом всё было не ко времени. - Джон, Джон!- сознание медленно ускользало, не желая возвращаться в измученное тело. – Ах, ты, Святая Магдалена! – голос Тома то приближался, то исчезал. Джон почувствовал, как Том подхватил его под руку и медленно потащил сквозь заросли. Хотелось промычать что-то вроде: «Пусти, я могу идти сам», но силы покинули его, оставив после себя невыносимую слабость во всём теле. Когда он в следующий раз открыл глаза, на джунгли опустилась ночь. В кустах что-то трещало и чавкало, воздух наполнила звенящая голодная мошкара. - Джон, просыпайся, - в голосе Тома слышалось отчаяние. – Мы пришли, Джон. Я не смогу перетащить тебя на тот берег. Ты должен плыть сам. Ты слышишь меня? Они опять напали на наш след, Джон. Джон, ну же! – Том тряс его за плечи, заставляя открыть налитые свинцом глаза. Река действительно была рядом, плескалась у ног. А где-то вдалеке слышался лай собак. - Надо плыть. – Том облегчённо вздохнул, увидев, что друг открыл глаза. – Ты как, сможешь? Джон кивнул, шатаясь и поднимаясь на ноги. Река приятно холодила разгорячённую кожу. Коричневая мутная вода так и манила погрузиться в неё целиком. Соседний берег медленно, но верно приближался, когда лай стал громким, из джунглей рассыпалась вереница факелов. - Быстрее, они сейчас будут стрелять! – раздался отчаянный вскрик Тома. Рядом с головой взметнулся фонатнчик воды, затем ещё один. Берег приближался, ноги уже цепляли илистое дно. Боль прошила спину, взорвалась яркой вспышкой в голове. Последнее, что помнил Джон  были мутные воды реки, смыкающиеся над головой. 1807 г. Англия, Лондон. Ог­ромный зал си­ял — весь арис­токра­тичес­кий свет Ан­глии находился се­год­ня в до­ме гер­цо­гов Клей­мор. Май­ский бал, один из пос­ледних пе­ред зак­ры­ти­ем се­зона, тра­дици­он­но со­бирал все слив­ки об­щес­тва. На этом ба­лу зак­лю­чались по­мол­вки, лю­бов­ни­ки до­гова­рива­лись о том, где луч­ше про­вес­ти ле­то, мат­ро­ны де­лились опы­том и хвас­та­лись, чья дочь в этом се­зоне за­полу­чила за­вид­но­го же­ниха. Лёгкий флёр сплетен и вседозволенности витал в воздухе, заставляя молодых девушек привставать на носочки и вытягивать шеи, выглядывая кавалеров. До танцев было достаточно времени, чтобы успеть поделиться новостями и обсудить гостей. Юные леди собирались в группки, шепча и сдавленно смеясь, прикрываясь веерами. Джентльмены прохаживали меж них со столь напыщенным видом, что создавалось впечатление, будто они оказались здесь совершенно случайно, проезжая мимо. Хотя всему Лондону было известно: попасть на бал Клейморов удавалось не каждому, и приглашение некоторые семьи ждали не один сезон. Бесшумно скользили слуги, едва успевая наполнять бокалы игристым вином. Из распахнутых настежь французских окон в зал залетала ночная прохлада, остужая пылающие щёки, плечи и некоторые горячие головы. У одного из таких окон, на изящной козетке, обитой алым плюшем, сидели две девушки, что-то увлеченно обсуждая. Поглощённые разговором, они, казалось, не замечали никого вокруг. Тёмная и светлая головы склонились друг к другу, прячась за веером из страусовых перьев. — Ты ви­дела? — Яркая брюнетка в платье глубокого лилового цвета за­кати­ла гла­за. — Он два ра­за пос­мотрел на ме­ня. Два ра­за! — Ду­ма­ешь, се­год­ня он сде­ла­ет те­бе пред­ло­жение, Британи? — Вторая, невысокая блондинка в бледно-голубом, ста­ратель­но изу­чала баль­ную кни­жеч­ку, пы­та­ясь отыс­кать хо­тя бы од­но окош­ко — она обе­щала та­нец от­цу и сов­сем об этом по­забы­ла. — Ну, не знаю нас­чёт пред­ло­жения, Луиза, — сму­тилась Бри­тани, — но вальс и кад­риль я тан­цую с ним! — Я на­де­юсь ус­лы­шать о ва­шей по­мол­вке в бли­жай­шее вре­мя! — Лу­иза улыб­ну­лась, отыс­кав на­конец тур валь­са в за­пол­ненной до от­ка­за книж­ке. — О, смотри, Барбидж! — Британи спряталась за веером и зашептала: — Видишь того красавца рядом с ним? Это лорд Норидж, говорят, он в родстве с Клейморами. — Иногда мне кажется, что с ними пол-Англии в родстве, — фыркнула Луиза, незаметно разглядывая указанного лорда. Обходительный, учтивый и невероятно обаятельный, лорд Норидж, едва появившись, стал самым главным событием сезона. — Нет, этот именно в родстве, — многозначительно проговорила Британи. — Я слышала, как леди Кавендиш говорила моей матери, что лорд Норидж — внебрачный сын герцога… — Что ж, это объясняет его успех, — протянула Луиза. Ей Норидж не казался занимательным настолько, чтобы обсуждать его целых пять минут. — Барбидж решил нам его представить, смотри, они идут прямо к нам! Девушки повернулись в сторону джентльменов и почти синхронно улыбнулись, изобразив на лице вежливую заинтересованность. - Британи, вы позволите представить вам Стивена Грэхема, графа Нориджа? – перед девушками возник молодой человек в чёрном смокинге, ведя за собой приятно улыбающегося джентельмена. - О, Барбидж, - жеманно закатила глаза Британи. – Ну, что ж, знакомьте, если вы уверены, что нас это развлечёт. - Непременно развлечет, дамы. – Граф Норидж склонился над протянутыми руками. – Прелестные английские розы не должны скучать. Особенно в такой вечер. - Я не слышала о вас ранее. – Луиза с интересом рассматривала высокого темноволосого мужчину в бархатном тёмно-синем смокинге. Кремовую пену кружевного шейного платка держал огромный сапфир, мягко сияющий в свете свечей. - Зато я наслышан о вас немало, - склонил голову граф Норидж. – Вы ведь Луиза Клифорд, графиня Грейсток, верно? - Верно. – Если Луиза и удивилась, то виду не подала. В груди кольнуло лёгкое чувство тревоги.         - Вы, вероятно, гадаете, откуда я вас знаю, - мягко рассмеялся Норидж. – Но тут не о чем и гадать – я видел ваши картины в доме Бошанов вчера. А сегодня баронесса Бошан показала мне и саму художницу. Я настоял, чтобы Барбидж познакомил нас. - Так вот оно что, - облегченно улыбнулась Луиза. – Простите, отец слишком часто повторяет мне, что нельзя доверять незнакомцам. Тем более тем, кто слишком много о тебе знает. - И ваш отец совершенно прав, - серьёзно проговорил Норидж. – Но ведь мы с вами уже знакомы, не так ли? – Он лукаво подмигнул и Луиза снова вздрогнула – глаза графа при всей его весёлости оставались ледяными и безжизненными. - Отец! – Девушка поспешила окликнуть графа Грейстока, проходящего мимо с хозяином дома. – Отец, позволь тебе представить графа Нориджа. Мой отец – граф Грейсток. Светская улыбка застыла на лице Джонатана Грейстока, стоило ему встретиться взглядом с чёрными омутами глаз Нориджа. - Очень приятно, - процедил Джонатан, беря дочь под локоть. – Мы уезжаем, Луиза. Попрощайся от меня с герцогиней. - Но, отец, бал ещё толком не начался, быть может… - Мы уезжаем, - с нажимом произнёс граф Грейсток. Поклонившись Нориджу, Луиза поспешила к хозяйке дома, с трудом сдерживая жгучие слёзы, готовые вот-вот хлынуть из глаз. Это было несправедливо! Последний бал сезона, а они едут домой! И почему?! Дорога домой проходила в молчании. Луиза дулась на отца, скрестив руки на груди и забившись в дальний угол кареты. Джонатан, казалось, совершенно не обращал на дочь внимания, погрузившись в размышления. Он даже не заметил, что дочь поднялась к себе, демонстративно не пожелав отцу спокойной ночи. Луиза ворочалась без сна в своей постели, пытаясь устроиться поудобнее. Часы внизу давно пробили два раза – самый разгар бала! Она отвернулась к стене, пытаясь не смотреть на переливающееся в темноте платье. А ведь этот бал должен был стать последним перед её поездкой в Италию. Луиза тяжело вздохнула – иногда ей особенно не хватало мамы. Прекрасная и скандальная история любви в своё время всполошила весь лондонский свет: молодой (кое-кто говорил, что чересчур молодой) виконт Грейсток сбежал во Францию вслед за не менее юной баронессой Буршье. Родители виконта грозились лишить единственного сына наследства, если он не одумается и не вернётся. А он взял да и женился на Софии Буршье, наплевав на негодование родных и отлучение от семьи. Несколько лет влюбленные счастливо жили во Франции, в живописном замке на берегу Луары, но революция уже стояла на пороге и супруги решили переехать в Италию. Родители Софии на уговоры молодых не поддались и спустя несколько лет сложили свои головы под ножом гильотины. В Милане Джонатан Грейсток удачно распорядился наследством жены, купив несколько торговых кораблей и снарядив первую экспедицию в Южную Америку. О том, почему отец перестал ходить за товаром, в семье предпочитали не говорить. Но спустя три года после его возвращения, граф Грейсток заболел и виконт с семьей вернулся в Англию. Нежной Софии так и не подошёл климат Туманного Альбиона, но она мужественно скрывала свою болезнь, глядя, как счастлив муж, вернувшийся домой. Она угасла тихо и неслышно от чахотки, когда Луизе исполнилось десять. С тех пор безутешный вдовец не женился, целиком и полностью посвятив себя воспитанию дочери. Он потакал всем её прихотям, позволил учиться дома, а не в закрытом пансионе, как на том настаивала графиня, бабушка Луизы. И даже нанял учителя из Франции, развившего её талант к живописи. Поведение отца сегодня на балу не укладывалось ни в какие рамки и от того Луизе было особенно обидно. Ведь она совершенно ни в чём не виновата! За что отец лишил её праздника? Внизу что-то грохнуло. Луиза резко села в кровати, напряжённо вслушиваясь в темноту. Слуги давно спали. Отец отправился в кабинет, едва они вернулись. Шум повторился, что-то упало, раздался короткий вскрик. Луиза спрыгнула с кровати, натягивая халат, путаясь в рукавах. Над головой раздались шаги – вероятно Сеймур, дворецкий, услышал наконец шум и решил узнать, что случилось. Луиза выглянула в коридор, но там пока было пусто. На полу лежали квадраты окон – на улице ярко светила луна. Дверь, ведущая на этаж слуг, отворилась, пропуская Сеймура, держащего в руках свечу. - Что-то случилось, миледи? – он вопросительно посмотрел на Луизу. Зазвенело стекло, кажется, в комнатах внизу разбилось окно. Переглянувшись, дворецкий и Луиза бросились вниз. Дверь в кабинет была плотно закрыта, из-под неё лился ровный жёлтый свет. - Милорд? – Сеймур подошёл к двери и прислушался. В кабинете было тихо. - Ломай дверь, - решительно сказала Луиза, забирая у него свечу. Сеймур разбежался и ударил плечом по двери. Открывшаяся картина заставила девушку замереть на пороге. Сеймур уже склонился над безжизненным телом хозяина. В кабинете всё было перевёрнуто вверх дном. Шторы надувались огромными парусами – из разбитого окна в комнату порывами залетал ветер. Луиза потрясённо смотрела на погром, пытаясь понять, кому понадобилось нападать на её отца. - Миледи, он жив! – взволнованно проговорил Сеймур, поднимая глаза на девушку. Она, опомнившись, опустилась на колени рядом с Джонатаном, стараясь не смотреть кровь, залившую белоснежную рубашку. - Луиза… - голос Джонатана был тих и слаб. – Найди Тома. Я прошу тебя, найди Тома. – Он пытался сфокусировать свой взгляд на дочери. - Какого Тома, отец, - Луиза сама не заметила, как начала всхлипывать. – Какого Тома? - Найди… Тома… - Последний вздох слетел с губ,  стеклянный взгляд ярко-голубых глаз остановился на лице дочери.