Другая жизнь

Алине было восемь лет. Мэл была ее самой лучшей подругой. Ее единственный друг, на самом деле. Жизнь не была идиллической – приют не был особенно веселым местом, многие другие дети не любили ее за ее наследие Шу, и она редко была достаточно сильной, чтобы участвовать в более активных играх, которые происходили, – но с Мэлом рядом она обычно чувствовала, что все будет хорошо. Потом приехали экзаменаторы Гриши, и все изменилось. Они с Мэлом пытались спрятаться. Ни один из них не думал, что они Гриша, но они не хотели рисковать тем, что их разлучат. Однако Ана Куйя поймала их, подтолкнув в один ряд с другими детьми и строго приказав им вести себя прилично. Когда настала очередь Алины пройти обследование, она с ужасом почувствовала, как из глубины ее души вырвался рев силы, отчаянно желающей вырваться. Она никогда не чувствовала ничего подобного раньше, и все же она каким-то образом знала, что это было там всю ее жизнь, ожидая, когда ее позовут. Ее первым порывом было опустить его, спрятать где-нибудь, где его никто никогда не найдет. Если бы она была Гришей, то ей пришлось бы оставить эту скучную, но предсказуемую жизнь ради неизвестности. Хуже того, ей придется покинуть Мэла. И все же... что-то в этой силе казалось правильным, как ничто другое. Алина опустила его и попыталась не реагировать, но она чувствовала, как он нарастает, желая быть свободным. Все, что потребовалось, - это один момент слабости, а затем комната залилась мягким, теплым светом. Трое экзаменаторов Гриши ахнули, между ними завязался приглушенный разговор, когда они говорили с волнением, которое она не совсем понимала. Все немного знали о приказах Гриши, даже сирота из Керамзина, но Алина никогда раньше не слышала, чтобы кто-то владел светом. Она начала паниковать. Она сделала что-то не так? Будет ли она наказана? Она посмотрела на дверь, пытаясь понять, сможет ли она прорваться к ней до того, как экзаменаторы заметят. Однако прежде чем она успела пошевелиться, двое экзаменаторов встали и поспешно покинули комнату, оставив Алину с суровой женщиной в красно-черном. “Я не хотела этого делать, - выпалила она, - это был несчастный случай”. Женщина улыбнулась ей, и выражение ее лица сделало ее гораздо менее пугающей: “Вам не нужно беспокоиться, мисс Старкова, вы не сделали ничего плохого. На самом деле, вы сделали нас всех очень счастливыми". “Я не понимаю", - прошептала Алина. “Мы можем объяснить в карете, - сказала ей женщина, - мы должны немедленно уехать. Меня зовут Катя. Владимир и Фрейя сейчас собирают ваши документы. Есть ли что-нибудь, что вы хотели бы взять с собой?” Алина только покачала головой. Все, что было у сироты в Керамзине, было взято взаймы или подарено. Единственное, чего она хотела, - это Мэл. Святые угодники, Мэл. Теперь он возненавидел бы ее. Ему никогда не нравился Гриша, он всегда считал их странными. (“Они такие жуткие, Алина, - говорил он всякий раз, когда их затрагивали в разговоре, - в них есть что-то неестественное".) Катя вывела ее из комнаты и направилась к входной двери. Алина пошла с ней без суеты, но когда она увидела Мэла, то не смогла удержаться, чтобы не позвать его. “Пожалуйста, - сказала она Кате, - я просто хочу попрощаться”. Женщина неуверенно нахмурилась: “Очень быстро, - согласилась она через мгновение, - но мы должны уйти, как только Владимир и Фрейя закончат”. Алина подбежала к Мэлу, который в одиночестве сидел на одном из выцветших диванов приюта. Он отказался смотреть на нее и отвернулся, когда она села рядом с ним. “Пожалуйста, - умоляла она его, - пожалуйста, Мэл. У меня не так много времени – просто позволь мне объяснить.” Он продолжал молчать. Она никогда раньше не чувствовала себя неловко рядом с Мэлом, и ей это ужасно не нравилось. – Я не знала, - настаивала она, - я не... Затем он взглянул на нее, и она отшатнулась от холодности в его выражении лица. “Пожалуйста, Мэл, ” повторила она, - поговори со мной”. Он хранил каменное молчание, обиженно глядя на нее, как будто она сама это выбрала, как будто это было то, чего она хотела. Она узнала, что она Гриша, всего пять минут назад. Она еще даже не покинула приют, а уже чувствовала, что потеряла Мэла. - Пора идти, мисс Старкова, - Катя появилась у нее за плечом. Она чуть не попросила еще немного времени, еще пару минут, чтобы заставить Мэла выслушать. Но какой в этом был смысл? Он едва смотрел на нее, не говоря уже о том, чтобы разговаривать. “Прости”, - сказала она ему в последний раз, прежде чем позволила Кате взять ее за руку и увести. --- Они помогли ей сесть в карету, уложили ее на груду мягких одеял и дали ей запасную кефту, чтобы она могла ее надеть. “Они сделаны из матерчатой ткани, - сказал ей Владимир, - для защиты от пуль и ножей”. Фрейя впилась в него взглядом, когда глаза Алины расширились при мысли, что они думают, что на нее могут напасть. “Это всего лишь мера предосторожности", - мягко добавила Катя. “Кто я такой?” Алина спросила: “Что я сделала?” Они смотрели друг на друга, ведя молчаливые разговоры, которые так часто вели взрослые, когда не хотели, чтобы окружающие их дети понимали. Алина слегка фыркнула – было несправедливо исключать ее, когда она была самой вовлеченной. “Ты - надежда, - сказала ей в конце концов Катя, - надежда на будущее. Темняк объяснит это лучше, когда мы доберемся до Маленького Дворца.” “Этот... этот Темняк?” - спросила она, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. Она не думала, что кто-нибудь в Керамзине когда-либо встречался с Темняком, но истории о генерале Второй армии распространялись независимо от того, где вы были. Если хотя бы половина из того, что шептали, оказалось правдой, то Алина не думала, что хочет с ним встречаться. “Ты не должен волноваться, - сказала Фрейя, - ты Гриша, а Темняк всегда был лучшим защитником Гриши. Если бы не он, меня бы сожгли как ведьму, когда я была ребенком". Алина поняла, что Фрейя была фьерданкой, родившейся в стране, где они привязали своего Гришу к кольям и подожгли их. Она вспомнила, что говорили слухи о Шу Хане – что они проводили эксперименты над своим Гришей, чтобы попытаться найти источник их силы, – и обнаружила, что рада, что вместо этого живет на родине своего отца. Слова Фрейи немного успокоили ее, но Алина все еще волновалась. У нее были смутные воспоминания о счастливой жизни с родителями, но Керамзин был местом, где она провела большую часть своей жизни до сих пор, и хотя это было не особенно счастливое место для взросления, оно, по крайней мере, было знакомым. “Ты уверен, что я Гриша? Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-то делал свет. Не рассердится ли Темняк, если ты вернешь меня, и все это окажется ошибкой?” ”Вы Гриша, мисс Старкова, - успокоила ее Катя, - и, поверьте мне, Темняку будет очень приятно познакомиться с вами”. В ее голосе было что-то такое, что заставило Алину подумать, что она упускает часть уравнения. Однако она вдруг почувствовала себя очень усталой и, прежде чем успела подумать о том, чтобы задать еще какие-нибудь вопросы, погрузилась в спокойный сон.