Революция

Глава 7. Факторы стресса

Теллим без прикрас мог назвать свою жизнь непрерывной борьбой. За выживание. За лучшую жизнь. За право стать тем, кем он хочет. Ему постоянно приходилось расставлять приоритеты, выбирать, что важнее, а что — откидывает его назад, мешая достижению заветной цели.

Заработки отца, механика в полнейшем захолустье на краю Империи, были совсем скромными, а Теллим мечтал стать врачом. Глупое желание, возникшее в детстве после просмотра нескольких документальных голофильмов и чтения случайно попавших к нему на комм пособий. Желание было очень дорогостоящим, и учёба проходила на одной из головных планет Империи.

Платить неполной семье Чарри за академию было абсолютно нечем, но Теллим узнал про гранты — талантливых студентов Империя поощряла. В школе дистанционного обучения, организованной там, где он рос, получить качественное образование было нереально. С этого момента и началась борьба Теллима: поступление в самое низкорейтинговое учебное заведение Наёми. О большем мечтать не приходилось.

Мальчиком он был способным, потому преуспел — со второго раза, правда, но получил вожделенную господдержку и начал обучение. Но останавливаться не собирался — через два стандартных года сумел перевестись в более престижную академию и получить новый грант, который позволил ему почти цикл жить безбедно и даже посылать помощь отцу, а не считать крохи, выбирая — приобрести одежду, очередное учебное пособие, полезное, не включённое в официальную программу, или всё-таки поесть.

Потом, правда, наступило время оплачиваемой стажировки, и опять Теллим рвался вперёд — считал, что просто обязан попасть в главный госпиталь Наёми, где хотел закрепиться и получить место по основной ставке..

Бороться и выбирать. Выбирать и бороться. Выживать. Даже квартиру пришлось снимать без внутреннего выхода, чтобы сэкономить, зато располагавшуюся рядом с местом стажировки. Именно постоянное выживание и стало причиной разрыва с Росли — медбратом госпиталя, с которым Теллим познакомился на стажировке. Миловидный, спокойный, неглупый — непонятно, что тот нашёл в упёртом и вечно занятом стажёре. Росли был старше почти на десять циклов и понимал, что такое работа врача. Понимал, что Теллим хочет большего. Никогда не упрекал его за отмену встреч, отсутствие подарков и знаков внимания. Они редко могли позволить себе куда-нибудь выбраться и чаще ограничивались проведённой вместе ночью в квартире Росли — кровать у Теллима была слишком узкой для двоих.

А потом Росли стал отдаляться, врать не мог, выложил как есть: «Ты мне очень нравишься, Тел, но я хочу жить, а не выживать. Удачи тебе».

Сначала Теллим решил, что ничего страшного не произошло — не клялись друг другу в вечной любви, не думали о детях, — но именно с его уходом впервые осознал своё одиночество. Оно давило, мешало думать, учиться, работать. Через три месяца Теллим чуть не завалил один из итоговых экзаменов, спас преподаватель, знавший, что стажёр, помимо учёбы, работает по жёсткому графику. Первая в жизни поблажка заставила встряхнуться, оглянуться и понять — привязанность и последующий разрыв отношений чуть не помешали ему в достижении заветной цели, поставили под угрозу дело всей его жизни.

Вытравить Росли из сердца удалось нескоро, через два стандартных года на его свадьбу, куда пригласили половину персонала госпиталя, Теллим не пошёл — взял дополнительное дежурство. И впредь решил не размениваться на чувства, иначе все его усилия пойдут прахом.

Случайно оказавшийся в пяти шагах от его окна Нэр стал подарком судьбы и одновременно проклятием. Наваждением в самом сладком и жестоком смысле. От одного взгляда на незваного гостя внутри что-то переворачивалось, а голова отказывалась соображать. Гость из столицы. Невероятно красивый, утончённый, но не болезненно хрупкий. Аристократизм проглядывал не только в силуэте и чертах лица, но и в поведении, жестах. Даже мешковатая, видавшая виды одежда Теллима и влажные, растрёпанные волосы не скрывали этого.

Нэр говорил по-другому, двигался по-другому, даже в замершей позе его было столько изысканной элегантности, что Теллим не находил себе места рядом. А взгляд в серые, словно небо Наёми перед дождём, глаза лишал разума подчистую. Это было не физическое влечение даже — искреннее благоговение перед столь необычным керийцем, оказавшимся в его доме.

Внезапный секс снизил градус восхищения, уступив место низменным желаниям. Нэр оказался в постели совсем не таким, как думалось — сдержанным, немного отчуждённым, пропал внешний лоск. Это был просто заблудившийся и попавший под дождь парень с Керии, ничего более.

Теллим думал о Нэре в свободное время, вспоминал его визит, перед глазами всплывали одна за другой чёткие картинки: Теллим, выглянув в окно, замечает светлое пятно у ограждения, чертыхнувшись, берёт верёвку и выбегает наружу, отцепляя от перил сжавшееся тонкое тело; Теллим кричит на ошалевшего от дождя Нэра, отправляет его в душ; сидящий в кресле Нэр поначалу отказывается, а потом ест вместе с Теллимом, оживая на глазах, теперь в полумраке комнаты в его взгляде то вспыхивают, то погасают странные огоньки; Теллим, занимаясь, время от времени смотрит на дремлющего Нэра; прощаясь, Нэр берёт протянутую руку Теллима… Словно нереальное существо, не принадлежащее этому миру. Ушёл — и будто не было его никогда. Теллиму просто почудилось.

Второе появление Нэра на пороге и последующий разговор пролили свет на тайну: женат, есть маленький ребёнок. Профессиональный взгляд Теллима заметил излишнюю мягкость живота — ещё не прошёл период восстановления, потому и спросил. Стало ясно, что, скорее всего, ему просто наскучили заключённый в юном возрасте брак, явно не с последним на Керии человеком, бесперспективная работа и сын, к которому не был готов морально.

Захотелось ярких эмоций. Сначала под дождём — Нэр просто не понимал, что был на волоске от гибели, — потом со случайным любовником. Ни ответственности, ни симпатии тут не было. Просто борьба со скукой.

Нэр не требовал ничего взамен, Теллиму даже хотелось верить, что тот действительно заинтересован, но это было лишь игрой. Только и всего — Нэр мог пропасть так же, как и появился, оставив после себя воспоминания. И боль. Теллим теперь знал, как бывает дальше, что может вновь привязаться, прикипеть — да он уже прикипел к яркому, как луч звезды в однообразных трущобах Наёми, Нэру. Сам Теллим казался себе настолько обычным и серым, что даже не сомневался — скоро надоест Нэру, как когда-то любимый муж и непыльная работа.

Решение разорвать эти опасные отношения принять было тяжело, но Теллим понимал — прощаться надо, пока он ещё в силах это сделать. Потом судьба их романа будет целиком и полностью в руках Нэра.

В глубине души Теллим надеялся, что Нэр попытается объяснить что-то, будет оправдываться, но тот тихо и с достоинством собрался и навсегда покинул его убогое жилище, оставшись в сердце. Теперь Теллима вновь окружила пустота — временами думалось, что можно было и не расставаться, согласившись на нечастые визиты и секс, ведь он не может дать Нэру ничего больше. Именно. Не может — Нэр имел всё, чего Теллим добивается, с рождения, потому и воспринимает как должное, не ценит. Оставалось только злиться на себя, что влюбился в пустую столичную штучку, хотелось и на Нэра, но не выходило. В памяти всплывали голос, тонкий запах, холёное тело, необычного цвета глаза, намекающие на нечистокровное происхождение…

Справиться  с раздраем в душе помогла учёба — по итогам одного из тестов отбирали кандидатуры на стажировку в госпиталь Нижнего города на Керии. Пусть и под землёй, зато в столице — считалось, что условия там во всём существенно лучше, чем на Наёми. Теллим с головой погрузился в повторение пройденного, оттачивая свои знания до совершенства и не позволяя себе думать о Нэре.

На самом деле, Теллим давно мог остановиться и работать в госпитале на постоянной ставке, руководство не раз предлагало место, но что-то подсказывало, что лучше двигаться дальше. Уверен был, что сможет подняться выше, Наёми не его дом, это просто ступенька. Думалось об Арикте, красивой и загадочной, население которой составляло не более миллиарда, а значит, возможностей — много. О Керии — реже, недоступная столица не привлекала Теллима, понимал, что без высокого происхождения и нужных знакомств там у него шансов практически нет. Но всё-таки решил поучаствовать.

Конкуренция была высокой: из сотни желающих попасть на Керию могли только четыре стажёра. Теллим настолько загнал себя, что под конец даже не задумывался о преимуществах госпиталя Нижнего города над Наёми, не планировал, где будет жить; не было времени, всё слилось в непрерывную учёбу и дежурства в оставшееся время. Очнулся, только когда во время пересменки рано утром на комм пришло сообщение — он вошёл в четвёрку лучших.

Теллим не сказал бы, что покидает Наёми с грустью — несмотря на цель закрепиться на новом месте, понимал, что даже Нижний город Керии ему может оказаться не по зубам. На Наёми возвращаться не собирался — решил заранее, что слишком многое связано с этой планетой, хорошего и горького, а потому в любом случае стоит поискать работу в другом месте.

К радости Теллима, принимающая сторона предусмотрела жильё для стажёров в общежитии, до которого они добрались на подземном поезде прямо из космопорта, так что столицу посмотреть не удалось, зато Нижний город предстал во всей красе. Если раньше и возникали мысли, что это своеобразное гетто на главной планете Империи, то сразу улетучились — город был чище, продуманнее и гораздо комфортнее Южного сектора Наёми. Теллим время от времени забывал, что находится под землёй, настолько органично были устроены освещение и климат. Экологическая обстановка здесь тоже была лучше, а движение общественного транспорта продумано до мелочей.

В общежитии приходилось делить крыло с курсантами полицейской академии, почти все из них были к-рутами и полукровками. Теллим никогда их не боялся, а к-руты в ответ никогда не интересовались Теллимом.

Правда, первые два дня курсанты таки поворачивали голову в его сторону, намекая, что не против познакомиться, но Теллим не реагировал — покупал что-нибудь съестное и занимался в комнате. Не потому, что не уставал в госпитале, просто занятия позволяли ему не вспоминать о сохранённом айди Нэра, о том, что тот живёт где-то тут на поверхности и они могут встретиться.

Три студента, прибывшие на Керию вместе с ним, успели несколько раз смотаться на лифтах наверх, делились впечатлениями, но Теллим нашёл в себе силы отправиться на осмотр столицы только через неделю, составил в комме маршрут, чтобы получить максимальное представление и потратить на экскурсию как можно меньше времени.

Ещё одна причина, по которой Теллим не спешил, заключалась в банальной покупке традиционной робы. Деньги на одежду, конечно, были, просто эта трата казалась такой нелепой, что руки не поднимались расходовать на неё свои сбережения, пришлось ждать стипендию.

Теллим добрался на поезде до центральных лифтов и моментально окунулся в совершенно незнакомый ему мир. Если бы кто-то попросил его охарактеризовать столицу одним словом, он бы сказал: «Это Нэр». Вовсе не потому, что именно здесь жил бывший любовник, просто город удивительно ему подходил — те же аристократизм и чистота линий. Розоватое небо почти не дарило отблеска белоснежным строгим зданиям, изящная и столь редкая на Наёми растительность здесь была неяркого голубоватого цвета.

Передвигаться можно было на траволаторах, но Теллим часто сходил с ленты и останавливался посмотреть — на бирюзовый океан, на величественный дворец в окружении домов, так гармонировавших с ним по форме. Пешеходы — а здесь не было принято передвигаться на гравикарах, воздушное пространство тоже оставалось чистым — поддерживали торжественную атмосферу, вышагивали чинно, ведя неспешные беседы. Наверняка о чём-то важном.

Увы, уложиться в запланированное время не получилось, Теллим плюнул на список достопримечательностей, которые хотел посетить, и просто гулял, рассматривая строения, прохожих, небо. Ноги привели его к монументальному зеркальному тетраэдру — комм услужливо подсказал, что это храм триединства, построенный при участии жителей Авара.

В архитектуре сразу ощущалось веяние чужой культуры — храм выбивался из общей стилистики, зато Императорский госпиталь, возвышавшийся в нескольких километрах над остальными зданиями, напротив, органично вписывался в картину чопорной столицы.

С триединством Теллим знаком был постольку-поскольку, но сейчас заинтересовался: услышал привычный для Наёми общий язык, увидел длинные серые одеяния и роговые наросты на головах аварцев в толпе. Ему иногда казалось, что на Наёми инорасников больше, чем керийцев, но аварцы прилетали туда редко, потому эти рослые гуманоиды и вызвали желание подойти поближе. Хотелось даже заглянуть внутрь храма, только непонятно было, в какую из трёх дверей следует зайти. Решил продолжить осмотр столицы завтра, у него был выходной, город привлекал, заманивал в свои сети, будто намекал, что здесь он совсем не чужой.

Теллим не успел сделать и двух шагов, как его сбила с ног мощная ударная волна, оглушило раскатами громоподобного рокота. Кусок зеркального стеклопласта врезался в мощённый белым камнем тротуар в полуметре от него и разлетелся на сотни осколков. Инстинктивно закрывшись от них рукой, Теллим прислушался к собственным ощущениям — вроде цел, шум в голове после взрыва не в счёт. Тут же со всех сторон начали доноситься крики от страха и боли, звали на помощь. Когда открыл глаза, картина паники и ужаса накрыла его волной; поднявшись на ноги, немного шатаясь, он, обходя раненых, направился к находившимся на месте полицейским:

— Медкит! — Теллим слышал себя словно из-под воды.

Слуги порядка, тоже дезориентированные взрывом, лишь указали на прибывавшие аэрокары спасателей. От здания храма осталась лишь половина, да и та выглядела опасно покосившейся, а изнутри прорывался огонь. Показав голограмму своего удостоверения медика, Теллим получил у спасателей комплект для оказания первой помощи. Раненых были сотни, тяжёлых — десятки, во многих попали обломки здания, не только из стеклопласта, но и из металла и серого строительного материала, похожего на пористый камень. И это выглядело так только снаружи, о том, что творилось в эпицентре, думать не хотелось. Теллиму предстояло определить, кому из раненых его помощь нужнее.

Прошло не больше трёх минут, когда появились машины на антигравах с эмблемами медицинской службы.

— Чарри, стажёр из госпиталя Нижнего города, — сказал он одному из медиков, вновь демонстрируя голограмму. — Ампутация на уровне нижней трети левого бедра левой ноги, множественные осколочные ранения, нужна срочная госпитализация.

Он указал на раненого керийца и отправился помогать другим. Когда запасы перевязочного материала и анальгетиков в стандартном медките спасателей иссякли, он попросил новый у первой попавшейся ему бригады медиков, одного из которых звали Гвем. Он-то и поведал, что всех тяжёлых транспортируют в Императорский госпиталь, ближайший наземный находился в пятидесяти километрах, а до госпиталя Нижнего города нужно добираться на лифтах. Время. У многих из раненых его просто не было.

Теллим никогда не видел столько крови, концентрированный страх сковывал все органы чувств, мешал думать разумно, поэтому он стопорил свои эмоции. Чтобы сосредоточиться, думал о долге, который обязан выполнить несмотря ни на что. Спасатели выносили из храма пострадавших, многие уже были мертвы. Фрагменты тел. И снова кровь. У керийцев фиолетовая, у аварцев и землян — красная. С другими расами определиться было сложнее, но Теллим ориентировался лучше остальных просто потому, что знал физиологию инорасников не только по учебным пособиям.

— Чарри, полетишь с нами? — спросил его Гвем, когда в гравикар грузили очередного раненого, на этот раз ниирале. — Мы вызов всё равно из Нижнего сделаем, свободные руки нужны.

Вечерние улицы пригорода столицы опустели — Теллим позволил себе посмотреть в тонированное окно, на секунду оторвав взгляд от монитора жизненных показателей. Пешеходное движение было остановлено, как и траволаторы, в воздухе летали десятки полицейских аэрокаров, высвечивая своими прожекторами дорогу, будто искали что-то. Или кого-то.

Императорский госпиталь потряс бы воображение Теллима, не оглуши его прежде взрыв и последующие за ним эмоции. Снаружи величественное здание напоминало дворец, а внутри было просторным и, как Гвем сказал ранее, совершенно не приспособленным для такого наплыва пациентов. В белоснежных коридорах царил хаос, но очень скоро Теллим включился — вместе с прибывшими из других госпиталей медиками запускал сканирование, проводил осмотры, принимал решения, кого можно транспортировать, кого — нет. ИскИн диагностического оборудования чаще всего выдавал вердикт самостоятельно, но в случаях с представителями других рас у него возникали заминки, с которыми Теллим легко справлялся благодаря приобретённому на Наёми опыту.

Операции проводили только штатные врачи Императорского госпиталя. Как оказалось, Гвем, новый знакомый, был старшим хирургом, на время и по необходимости переквалифицировавшимся во врача экстренной службы. Именно он и позвал Теллима ассистировать себе на операции с ниирале, поскольку эта раса была редким гостем на Керии.

— Держи. — Гвем протянул ему инъектор. — Сегодня точно никто спать не будет.

Теллиму второй раз в жизни пришлось применить стимулятор, усталость начинала побеждать, а без должной концентрации любой медик был опасен для пациентов, слишком высока цена ошибки. Возможности для отдыха не предвиделось, потому он безропотно ввёл себе дозу, рассчитанную на шесть часов. После обязательной санобработки облачился в выданную форму и отправился за Гвеном в операционную. Затем — в следующую, пока предыдущую готовили для нового пациента.

— Император прилетел… — услышал он, оказавшись в коридоре: Гвем объявил десятиминутный перерыв.

Кто-то даже замер в проходе, манкируя своими служебными обязанностями, чтобы посмотреть — возможно, используя единственный в жизни шанс увидеть керийского монарха. В любое другое время Теллим поступил бы так же, но вместо этого отправился в уборную — в который раз омыть лицо ледяной водой. Стимулятор не помогал психике справиться с происходящим, ни в одной академии, ни на одной стажировке к этому не готовили. Потому что смотреть записи и слушать рассказы — одно, а находиться в самом пекле — другое.

Видимо, зевак разогнали — когда Теллим вышел, в коридоре уже никого не было. Вода оказалась бесполезной, по-прежнему чувствовал себя выжатым, а перед глазами стояла кровь, льющаяся рекой. Игры воображения на фоне искусственно поддерживаемой активности мозга, побочный эффект стимулятора. Чтобы переждать галлюцинацию, Теллим прислонился к стене, боковым зрением увидев идущего к нему Гвема — такого же измученного, как и он.

— Господин Рэеллин, господин Оберн, — услышал он голос из глубины коридора, — я буду направлять оперативную сводку о состоянии пострадавших каждые полчаса…

Повернувшись на голос, Теллим чуть не сполз на пол — подкосились ноги, пришлось вцепиться в гладкую глянцевую панель руками. Мимо него проходили трое — Ларду, главный врач госпиталя, второй был знаком по голозаписи из сети, а вот имя третьего… Нэр? Нет, это был не Нэр — Верн Рэеллин. В идеально сидевшей робе, с идеально лежавшими волосами, он выглядел до боли гармонично — именно так, как и должен был. Теллиму, вероятно, просто показалось, что серые глаза на секунду задержались на нём, но на лице не отразилось никаких эмоций — продолжал внимательно слушать доктора Ларду. Троица скрылась за поворотом, оставив после себя шлейф властности. Во всяком случае, двое из правящей семьи точно её излучали.

Теллим же не мог обознаться? Или мог? Ещё одно видение переутомлённого мозга? Но это был Нэр, точнее, тот, кто назвался этим именем — ошибки быть не могло…

В тот день на Наёми он вытащил из-под дождя императора? Но как тот мог не знать о смертоносном дожде? Как оказался посреди бесконечных блоков в одиночестве и даже без комма? Как между ними могло произойти то, что произошло? Вопросы роились в голове, затмив впечатления последних суток, голова работала так, будто он очнулся — выплыл на поверхность с глубины и снова может дышать.

— Заметь, император с Оберном, не с премьер-министром. — Гвем бестактно вернул его в реальность, отчего Теллим крупно вздрогнул. — Тел, всякое бывает. Работа — есть работа, понимаю, тяжело. На моей памяти такое тоже впервые…

— Пойдём, — прервал его Теллим и на плохо слушающихся ногах пошагал в сторону операционных.

Дальше думать о своём краткосрочном романе с императором времени не было — раненые. Те, кого удалось спасти. Те, кто умер прямо на операционном столе. Те, кто находился на грани, и ни один врач не мог повлиять на исход.

Позже Теллим заснул в комнате для отдыха от накатившего бессилия, просто свернувшись в клубок на маленьком диванчике. Проснулся через сорок минут — кто-то заботливо оставил рядом на полу коробочку с нехитрым перекусом.

Понемногу ситуация в госпитале приходила в норму после жёсткой встряски, часть пациентов отправляли в Нижний город — мощности там были более приспособлены к такому наплыву. Теллим не знал, может ли он тоже идти домой или лучше сразу в госпиталь — через четыре часа начиналась его смена, потому решил поискать Гвема.

— Тебя Ларду вызывает, — сказал тот. — Наверное, документы о неразглашении нужно оформить, хотя я включил тебя задним числом в заявку.

— Хорошо, — пожал плечами Теллим. — Как пройти?

— Пятый уровень, от главного лифта направо, там найдёшь.

— Спасибо. — Теллим искренне, но усилием воли растянул губы в улыбке и пошёл к лифту.

— Тебе спасибо, Тел! — уже вдогонку крикнул Гвем.

Силы оставляли Теллима с каждым шагом, оставалась лишь формальность, после которой он позволит мозгу выключиться на пару часов. В идеале — попросит кого-то подменить его и проспит ближайшие сутки.

— Доктор Ларду, вызывали?

— Теллим Чарри? Да, конечно, проходите. — Главный врач Императорского госпиталя неожиданно резко поднялся из-за стола и, оглядываясь на высокую фигуру у окна, которую Теллим не заметил сразу, направился на выход.

Стоявший у окна не был чистокровным керийцем, слишком высок и плечист, а длинные волосы, собранные в низкий хвост, и тёмный укороченный плащ помогли безошибочно определить в нём Орена Оберна, которого Теллим уже видел этим утром. Теперь стало по-настоящему страшно — дядя императора представлялся фигурой агрессивной и жестокой. Опасной и скорой на расправу. С учётом того, что император был женат на старшем сыне Орена Оберна, стоило начинать бояться за свою жизнь.

— Господин Чарри, — Оберн обернулся и сделал два шага в его сторону, так что Теллим смог разглядеть лицо советника императора лучше, а главное — глаза, ярко-голубые, как у большинства керийцев, — скажите, что вас связывает с моим племянником?

— Ничего, — с ходу выпалил Теллим, чувствуя тремор во всех конечностях, даже челюсти пришлось разомкнуть, чтобы зубы не стучали.

Тот ничего не сказал, только вопросительно поднял одну бровь, показывая, что не удовлетворён ответом. В глазах начали мерцать неоновые огоньки.

— Не то, что вы подумали, — пролепетал Теллим, не в силах сладить с голосом.

— Я телепат, господин Чарри, — Оберн наклонил голову. — Думаете вы, а я вас слышу.

В кабинете повисла гробовая тишина, Теллим слушал стук собственного сердца в висках и боялся дышать.

— Свободны, — бросил Оберн, вновь поворачиваясь к окну.

Теллим выскочил за дверь, на автомате, почти бегом, покинул госпиталь и, только добравшись до ближайшего паркового островка, опустился на скамейку, закрыв лицо руками.