Революция

Глава 8. Защита

В этот же день Ракни высказал Верну свои соображения по поводу резкого отказа Дагону Хираам:

— Господин Рэеллин, я, конечно, не вправе давать вам советы, — начал он вкрадчивым голосом, — но не следует впускать эмоции в политику. Сами понимаете, Дом Хираам контролирует больше половины перевозок между Керией и Ариктой…

— Господин Имади, — останавливая самопроизвольное закипание, холодно ответил Верн, — в обязанности премьер-министра личные консультации не входят. Для этого у меня есть советники.

Хотя, конечно, именно в этой ситуации тот был прав — обескураженный разрывом с Теллимом, Верн отшил Дагона так, как не отшил бы никогда. Отказал бы завуалированно; возможно, потребовал бы ответной услуги и доказательств верности Империи, но точно не вспоминал ту знаковую казнь, которая обоим, Верн был в этом уверен, не раз приходила в кошмарах.

Теллим ужалил Верна, Верн ужалил Дагона — по цепочке. Почему он по-прежнему чувствовал боль? Может, потому, что Теллим был единственным, кому Верн случайно, но показал-таки своё израненное нутро? Кто не задумывался о статусе — хотел и брал предложенное, задавал вопросы и отвечал сам. Тот, с кем Верн почувствовал себя живым. За кого зацепился как за жизнь — всего через пять минут после того, как принял решение умереть.

И вот, когда сейчас Верн лишился причины, он вновь готов был бесстрашно упасть, зная, что даже императоры не в силах сопротивляться силе притяжения. Это новый раунд игры или что-то более серьёзное? Терять было нечего. Если его не станет, Империя выстоит, как выстояла, когда Ардин погиб. Династия Рэеллинов вечна. Или стремится к вечности…

Верн решил запрятать эти мысли поглубже — если Рей случайно услышит их, тяжёлого разговора не избежать. И делать дяде всё равно будет нечего, разве что усилит контроль, не давая ни на секунду поверить, что очередной план суицида может оказаться успешным.

Подготовка к встрече с президентом цранху велась полным ходом, Верн относился к этому как к неизбежной повинности, думая, что теперь не только Исана раздражает местечковый пафос новых соседей. Приложив пальцы к виску, слушал очередной доклад Нарека о деталях, которые не были важны, но и упускать их он не имел права, как и терять контроль над ситуацией — никогда не знаешь, из-за чего могут возникнуть проблемы.

— Наши гости сообщили, что доработали скафандры и во время визита вы сможете наблюдать их лица и мимику, — рассказывал Нарек. — Кроме того, будет выделен специальный воздушный коридор и разрешение на…

Экстренный сигнал прервал его и заставил привычного ко многому Верна похолодеть — храм триединства взорван! Первый террористический акт на Керии за почти две сотни циклов.

Керийцы никогда не были приверженцами крайних политических и религиозных взглядов, а поведение импульсивных к-рутов на головных планетах Империи пристально контролировалось. Да и максимум, на который были способны собратья, — дебоши в питейных заведениях и на улицах. Сложно было представить, чтобы те в качестве мести подкинули кому-нибудь бомбу, зато поработать кулакам легко могли и с особым усердием.

Верн не брал в расчёт многочисленные покушения с целью избавиться сначала от императора Ардина, а затем и от его брата Орена перед войной с Духами, тогда действовала организованная сила, желавшая пошатнуть стабильность Империи.

Какую же цель преследовали те, кто взорвал храм триединства? Пока Верн ждал Рея с Нериде, успел написать сообщение Исану, а также выяснить, что эпицентр взрыва располагался в крыле касты жрецов. Значит, воины? Но во время взрыва пострадал весь храм, а значит, в числе жертв были и члены их касты. Неужели кто-то действовал настолько безрассудно, что готов был уничтожить и своих единомышленников?

Рей казался совсем не удивлённым, но однозначно обескураженным, вдвоём они направились на осмотр места взрыва: уже стемнело, кровь на белом камне, запёкшаяся то целыми лужами, то брызгами и потёками, обломки, загадочно поблёскивающие осколки зеркал и остов храма в свете прожекторов производили впечатление жуткого сна. Верн невольно повёл плечами, сбрасывая морок. Территория была оцеплена полицейскими, аэрокары патрулировали воздух; свист двигателей, лёгкий ветерок от движения летающих машин, разносивший остатки гари, делали картину объёмной, будто переводили из двухмерного в трёхмерное пространство.

— Грёбаные психи, — процедил сквозь зубы Рей так тихо, что услышал только Верн.

— В госпиталь? — спросил он и, получив утвердительный кивок, направился к аэрокару.

Не то чтобы Верна не впечатлил весь этот ужас, но Рей всегда учил: концентрируйся на том, что действительно можешь сделать. С разрушенным храмом уже ничего было не сделать, а вот за жизни раненых нужно бороться. Аэрокар за пару минут долетел до Императорского госпиталя, куда доставили большинство пострадавших.

Доктор Ларду стал главным врачом не потому, что был выдающимся хирургом, ценились его навыки администрирования. Поэтому, несмотря на нагрузку, госпиталь справлялся — временно перевели персонал из других медицинских учреждений, расконсервировали оборудование из резерва. Оперативная сводка по раненым тоже была готова. Всё чётко и по делу, без лишней информации.

Верн и Рей шли по пустынному коридору, слушая Ларду, когда взгляд Верна выхватил у стены знакомую фигуру, худую, нескладную, словно на шарнирах: Теллим стоял, устало подпирая стену, не узнать его Верн не мог. Как не мог и забыть. По глазам, покрасневшим от многочасовой работы, Верн понял — тот тоже его узнал. Только выдержка Рэеллинов и титанические усилия позволили сохранить внутри вихрь эмоций, с мощью рвавшийся наружу. Теллим был так близко, вновь заставил Верна почувствовать себя слабым, ранимым, но нужно было идти вперёд. Мимо, дальше. Решать проблемы Империи, которые впервые за его правление вышли на межгосударственный уровень.

Теллим не забыл. Верн не был для него красивой игрушкой. Пробежавшая между ними искра обожгла и спаяла обоих. Если оказавшийся в Императорском госпитале стажёр с Наёми — не судьба, то как назвать это иначе?..

— Шестьдесят три жизни оборвались потому, что одни фанатики решили разрушить храм других фанатиков. И это ещё не итог, — задумчиво произнёс Рей, заняв место в аэрокаре рядом с Верном. — Верн, ты меня слушаешь?

— А, да, Рей, прости, — Верн поднял на него глаза, тут же осознав, что мысли, в которых он витает, сейчас на поверхности.

Рей внимательно посмотрел на него, но промолчал, отвернувшись к окну — наступал новый день на Керии. Израненной, но не скорбящей. Ибо скорбь — удел слабых. Скорбь мешала движению вперёд.

Текущие вопросы, касавшиеся в основном визита цранху, Верн разрешил быстро, по ходу дела сгрузив на Ракни ещё несколько заданий, которые тот мог выполнить вместо императора. Всё его внимание теперь было обращено к Авару, прав был Рей, когда начал беспокоиться заранее, только всё равно сделать ничего не смог — по решению Совета храм охранялся аварцами, от помощи Стражи они отказались. Возможно, не заинтересованные в конфликте чужой расы к-руты смогли бы предотвратить теракт, про религиозные и политические взгляды аварцев из керийского храма Верн ничего не знал. Только то, что они наверняка были радикальными. Особенность менталитета.

Участие Исана в переговорах, возможно, и возымело временный эффект, но они велись на высшем уровне, а для экстремистов такие решения не указ.

— По всему выходит, что бомбу заложили воины, — сказал Рей, развалившись в кресле и закинув ноги на стол.

— Или кто-то хочет, чтобы все так думали. — Верн сидел в кресле напротив, обняв колени руками и уложив на них подбородок.

— Именно. — Рей покачивался, рискуя упасть, но на памяти Верна такого ни разу не случалось. — Итого, что мы имеем?

— Неизвестно, кому верить, — уставившись в одну точку на полу, Верн начал формулировать свои мысли, — воинам или жрецам. Поддержка одной из каст может привести к гражданской войне. Значит, мы взаимодействуем только с Советом трёх каст, как и прежде, курс не меняем. — Рей всё это время сосредоточенно на него смотрел, Верн чувствовал этот взгляд кожей.

— Кстати, — Рей легко, словно в нём не было двух метров роста и почти сотни килограммов, соскользнул с кресла и в два шага оказался у выхода, — интересный этот твой хирург…

— Рей, это слишком! — воскликнул Верн, резко опустив ноги на пол, ещё немного, подскочил бы, чувствуя, как краска заливает всё лицо.

— По-моему, в самый раз, — осклабился тот, покидая кабинет.

Скорее всего, ответил Рей самому себе, а не на реплику Верна, из чего можно было сделать вывод, что дядя кандидатуру любовника одобряет. И всегда одобрял, раз не препятствовал встречам. Вмешательство в личную жизнь императора было его неотъемлемым долгом. Верн был почти уверен, что Рей не упустил возможности увидеть Теллима вживую, не зря же возвращался в госпиталь в одиночку и, вероятно, просканировал его мысли.

Благодаря Рею мысли от Авара резко переметнулись к Теллиму. За внезапное расставание Верн зла на него не держал — понимал, как выглядел перед Теллимом со стороны, но сейчас по случайности, счастливой или нет, маска снята, потому не нужно больше скрываться и жить чужой жизнью, Теллим видел его настоящего. Обе грани его сущности, даже Верн не мог определить, какая из них на самом деле ему ближе. Император не имел права думать о любви — только о продолжении династии, но, но это обстоятельство не лишало Верна чувств. Запутавшийся и импульсивный керийский юноша мог отдаться страсти с головой, но это не отменяло груза ответственности на его плечах.

Что делать дальше, Верн не представлял: как подойти, что сказать, чем объяснить свою ложь и все остальные странности… Но этот спутанный поток размышлений, напротив, не тревожил, понял, что ещё не всё потеряно. Теперь он не одинок.

Естественно, в следующие дни Верн не встречался с Теллимом и даже не решился спросить Ларду, что тот делал в госпитале. Наверняка просто был в числе временно переброшенного из других медицинских учреждений персонала. Зато Сарейс разузнал и доложил о героическом поведении медика-стажёра из Нижнего города, спасшего за те страшные сутки не одну жизнь. От рассказанного у Верна пробежали мурашки по коже — невольно начал гордиться Теллимом, осознав, каким тот может быть вне своей маленькой душной квартирки.

Программа стажировки была рассчитана на стандартный год, значит, Теллим никуда не исчезнет в ближайшее время, будет на Керии. Мысли Верна то и дело возвращались к нему, но первый шаг в новом качестве он по-прежнему представлял себе смутно. Должно быть, Теллим пришёл в ужас оттого, что его случайный любовник оказался императором. Неизвестно ещё, что сказал ему Рей, никогда не отличавшийся деликатностью…

— Господин Рэеллин, — прежде чем сказать, Нарек напомнил о себе осторожным покашливанием, — сообщение от Совета Авара.

— Включайте, — скомандовал Верн, справедливо решив, что никакой секретной информации для ассистента там не будет.

Речь держала глава касты созидателей, мек[1] Марут приносила якобы искренние, но вполне официальные соболезнования по поводу случившегося и предлагала помощь по восстановлению храма триединства. Также она сообщала, что каста воинов отказывается взять ответственность за террористический акт в столице Империи, но имеются доказательства, свидетельствующие об их причастности, и в данный момент решается вопрос об исключении Инно из Совета.

Ни Верна, ни Рея новости не обрадовали, оба понимали, что даже миротворческое присутствие Исана на Аваре, по сути, ничего не меняет, а ситуация разворачивается стремительно, словно цепная реакция во чреве звезды.

— Результаты расследования не так однозначны, — задумчиво сказал Верн, изучая голограмму отчёта полиции.

— Даже если бы они прямо указывали на воинов, мы бы всё равно промолчали, — поджал губы Рей. — Нужно настаивать на сохранении представителей всех каст в Совете. Передай Исану.

— Исан и без нас это понимает, — отмахнулся Верн.

— Свяжись с ним, — упрямо повторил Рей, заставив Верна удивлённо поднять на него глаза. — Может, что-то ещё скажет.

— Почему не ты?

— Кто здесь император? — со злорадной усмешкой произнёс Рей. — Или премьер-министра попросишь?

— После цранху, — Верн демонстративно закатил глаза.

Встреча с президентом цранху была одной из самых скучных за всё время правления Верна, новшеств в конструкции скафандров он не оценил — теперь приходилось смотреть на рептилоидов, раздувшихся, словно их накачали воздухом, чьи водянистые глаза напоминали глаза ниирале. Верн умел читать язык тела большинства гуманоидов, но тут был бессилен, мимика цранху никак не коррелировала с его обширными знаниями.

Президент прибыл с двумя супругами, а вот Верн встречал гостей в одиночестве, поэтому, помимо двух часов взаимного рассказа об истории цивилизации и обсуждения планов торгового сотрудничества, ему пришлось ещё полтора часа потратить на оправдания. Дипломатическая миссия мужа императора на аварской колонии весомой причиной признана не была — получается, беспорядки на каком-то Аваре для Империи оказались важнее, чем встреча с президентом цранху. Верн выкрутился, заявив, что Исан является таким же членом императорской семьи, как и он, имеющим значительный политический вес, потому зачастую выходит, что супруги решают дела Империи порознь — так эффективнее.

Это объяснение породило очередную проблему. Как выяснилось, консультанты не сообщили президенту, что в Империи кровное родство между супругами не считается преступлением. Поэтому тот факт, что император был женат на своём кузене, вызвал брезгливое неудовольствие. Верну пришлось проводить подробный и подкреплённый выдержками из научных трудов ликбез, уже довольно настойчиво просвещая лидера цранху по поводу керийских брачных традиций, так что финалу встречи он радовался как ребёнок, у которого наконец закончились нудные занятия и впереди несколько месяцев каникул.

Немного передохнув после крайне утомительной встречи, Верн решил выполнить обещание связаться с Исаном, доброе имя которого ему пришлось упомянуть по меньшей мере раз сто.

Надёжно защищённый канал связи в режиме реального времени с Шаррьякх стал доступен только после обеда, когда у Исана была уже глубокая ночь. Ради Верна он даже оделся в домашнее, но принимать приличествующую для важного разговора позу не стал, привалился к стене, подтянув к себе ноги и завернувшись в одеяло, спутанные волосы падали на лицо.

— Привет. Как ты? — Верну почему-то вспомнились давние ночные посиделки в беседке на Нериде, когда они ещё не были женаты.

— Нормально. — Исан, прогоняя остатки сна, тряхнул головой.

— Точно?

— Ты только ради этого тратишь ресурсы Империи и время моего законного отдыха? — подняв левую бровь, усмехнулся Исан. — Я уже всё написал в отчёте.

— Там не было главного. — Верн понимал раздражение мужа, но оставить его без шпильки не мог. — Твоего мнения.

— Верн, мне кажется, любому понятно, — глубоко вздохнул Исан, вытягивая ноги, — если Инно исключат из Совета, на Аваре грянет революция.

***

Даже Орен Оберн собственной персоной не смог повлиять на изнурённый организм — Теллим свалился без ног, успел только сообщить в госпиталь Нижнего города, что не выйдет на дежурство, и проспал половину суток. Начал соображать трезво, только когда очнулся от глубокого сна, который порой погружал его в бредовую смесь из кровавой реальности и пугающих кошмаров со светящимися глазами дяди императора.

В этот момент и пришёл подлинный страх — прислушивался, не придут ли за ним под покровом подземной ночи стражники, постоянно смотрел на комм, боясь не заметить звонка. Даже проверил айди Нэра, теперь уже точно фальшивый — тот был доступен для сообщений, но написать не решился. Вопреки ожиданиям, первые двое суток ничего не произошло, словно Теллиму это всё просто приснилось или почудилось. Галлюцинация, вызванная сильным стрессом.

Но галлюцинацией это не было, Теллим доверял своему разуму, который не мог отвергнуть единственный реальный факт: он трижды встречался с императором, и у них был секс. Что могло заставить Верна (да, это имя идеально подходило его аристократичной внешности) скитаться по Наёми в обычной одежде, а потом оказаться в постели незнакомца? Что вообще Теллим знал о Верне? Ни-че-го.

Может, правильной была первая версия — это всего лишь развлечение скучающего монарха, а то, что они встретились здесь, в Императорском госпитале, — нелепая и рискующая стать трагической для Теллима случайность? Теперь он знал о происхождении своего любовника, а это могло навести тень не только на династический брак, но и на всю Семью в целом. Нет, понятно, что власти скрывали от населения вещи и посерьёзнее, чем любовные похождения императора, сам Верн был незаконнорождённым сыном императора Ардина, но тем не менее Теллим понимал, что его жизнь по сравнению с репутацией одного из Рэеллинов ничего не стоит.

Бежать с Керии? Это было первым пришедшим на ум решением, но Теллим тут же остановил себя: разрушив карьеру, на которую потратил столько времени и сил, он уничтожит свою жизнь. Без врачебной практики смысл всего потеряется, возможно, это даже хуже физической смерти…

Звонок с неизвестного айди вечером третьего дня вызвал приступ паники, но не ответить Теллим не мог. От сердца отлегло, когда узнал Гвема по голосу:

— У нас место в третьей хирургии освободилось, я предложил твою кандидатуру, пока на временную ставку, но там уж как сам себя покажешь, только от тебя всё зависит. Ларду сутки твоё дело изучал и дал-таки добро.

— Серьёзно? — еле слышно выдохнул Теллим.

— Тел, я хирург, а не юморист. Ларду ждёт тебя завтра на собеседование.

Это приглашение в любой другой ситуации вызвало бы гвалт ликования — волей случая оказался в нужном месте в нужное время, сумел зарекомендовать себя, его заметили, теперь оставалось дело за малым: закрепиться в Императорском госпитале, лучшем месте, о котором он не смел мечтать даже во сне, — но Теллиму было отнюдь не радостно. Добирался утром до госпиталя, с трудом переставляя ноги. Столица казалась ему серой и холодной, даже зловещей, уже однажды заманившей в свои путы. Показавшей ложное лицо.

Тревога усиливалась с каждым шагом, перед монументальным и одновременно изящным зданием госпиталя Теллиму захотелось развернуться и убежать, спрятаться и никогда больше не вспоминать о своём знакомстве с загадочным Верном.

Набрав в лёгкие воздуха и взяв себя в руки, он вошёл в автоматически раздвинувшиеся перед ним двери. Пропуск на комме сработал, значит, его ждали. Только зачем? Вдруг в кабинете главного врача окажется не только Орен Оберн, но и несколько стражников?..

Коридоры госпиталя выглядели сейчас иначе, будто и не было тех кошмарных суток, сотен раненых, десятков погибших, панической сутолоки и безграничной усталости, будто они всецело предназначались для Дома Рэеллин. Хотя, по сути, так и было.

Ларду в этот раз выглядел всецело хозяином положения и своего кабинета и уверенным жестом указал Теллиму на стул для посетителей.

— Доктор Чарри, — начал он, «повысив» статус Теллима, — я изучил ваше личное дело. Ваши достижения меня впечатлили. Оговорюсь сразу, что никакой упорный труд во время учёбы не даст результатов без должных способностей, поэтому то, чего вы достигли, привлекло моё внимание. — Теллим неуверенно кивнул, выразив свою благодарность за похвалу. — Более того, ваше самоотверженное участие в оказании помощи пострадавшим от террористического акта показало, что это ваше настоящее призвание, а не просто цель, которой вы хотите добиться любой ценой.

— Это мой долг, — хриплым голосом возразил Теллим.

— Именно, — улыбнулся Ларду. — Мы редко принимаем сотрудников со стороны, но сейчас я готов сделать исключение. Если вы согласны, а в вашем согласии я не сомневаюсь, нужно будет оформить перевод из Нижнего города и уладить некоторые формальности.

— Какие именно? — насторожился Теллим.

— Ничего особенного. Персонал госпиталя работает с членами императорской семьи, сами понимаете, насколько это конфиденциальная информация, — главный врач говорил дежурным тоном, — поэтому каждому сотруднику ставят ментальный блок для защиты от несанкционированных утечек.

— Телепаты? — Внутри всё упало, а ладони вмиг стали мокрыми, но Теллим не решился обтереть их об брюки.

— Да, это стандартная процедура.

— Доктор Ларду, я вынужден отказаться, — выдавил из себя Теллим, чувствуя, как пол комнаты начал раскачиваться, а в мозгу пульсировала лишь одна мысль: нельзя никого допускать в свою голову, иначе о его романе с Верном узнают.

— Могу я поинтересоваться по какой причине? — поднял брови Ларду, он казался искренне удивлённым.

— Я… если мои воспоминания просканируют, то… — сбиваясь, бормотал Теллим, язык во рту стал сухим и неповоротливым, — узнают секрет, который я бы хотел сохранить.

— Какого рода секрет? — насторожился Ларду, между бровями залегли вертикальные морщины.

— У меня был роман с женатым. — Теллиму вдруг подумалось, что его могут неправильно понять: заподозрить в противоправных действиях или жульничестве на экзаменах — и потому сказал правду. Частичную правду.

— Доктор Чарри, — губы Ларду растянулись в снисходительной улыбке, — если бы от места в Императорском госпитале отказывался каждый тайный любовник или неверный муж, у нас, наверное, был бы дефицит кадров. Штатные телепаты ставят только блок, чтение воспоминаний в их обязанности не входит. Можете спросить у специалиста лично. Не бойтесь.

— Хорошо, доктор Ларду, — кивнул Теллим, неуклюже вставая со стула.

Он вышел из кабинета на ватных ногах, не представляя, что ему делать дальше — опять хотелось сбежать, даже сильнее, чем часом ранее. Никто не должен узнать о Верне… В коридоре в Теллима мёртвой хваткой вцепился Гвем.

— Как всё прошло? — спросил он, вглядываясь во взолнованное лицо Теллима.

— Нормально, — пожал плечами тот. — Нужно блок поставить…

— Тебя приняли? — широко улыбнувшись, обрадовался Гвем и повёл его в крыло госпиталя, где принимали телепаты, болтая на ходу: — Блок — это сущая ерунда, потом анальгетик примешь, и всё…

Теллим буквально ввалился в небольшую комнату с неярким светом одной лампы, спускавшейся с потолка. Два стула и один стол, призванный разделять псионика и его пациента. Только непонятно, кого из них эта мера безопасности была призвана защищать.

Заняв ближайшее место и уронив лицо на руки, Теллим старался собраться с мыслями. Беспокойство не отпускало, нужно было придумать правильные слова, чтобы избежать глубокого сканирования. Хотя и это не спасёт, Теллим знал принцип: во время ментальной работы телепаты могут слышать текущие мысли, это происходит непроизвольно. И беда Теллима была в том, что сейчас он мог думать только о Верне…

Дверь с едва неслышным гулом открылась, мягкие шаги к столу, короткая заминка перед тем, как сесть на стул. Теллим продолжал смотреть сквозь пальцы на матовую поверхность стола с ярким кругом в центре и не видел вошедшего. Только заметив опустившиеся на другой край столешницы изящные кисти, резко поднял глаза — и встретился взглядом с Верном. Сердце пропустило удар, Теллим чуть не дёрнулся, чтобы выбежать из комнаты, опрокинув стул, но чудом сдержался — во многом благодаря ледяному блеску в серых глазах. Совсем другому, не тому, что он видел на Наёми.

Теллим, собрав всё своё мужество, выдержал взгляд Верна, хотя знал, что играет с огнём. С властью. Со смертью.

— Блок тебе поставит один из моих стражников. — Голос был тоже знакомым, но Теллим никогда не слышал такой интонации, жёсткой и не принимающей никаких возражений.

— Он может и стереть? — Избавиться от воспоминаний — самый безопасный в его случае вариант. В критические моменты у Теллима брал верх разум, позволяя вычленить главное, правильно расставить приоритеты.

— Ты хочешь стереть? — наклонил голову Верн, в его глазах молнией сверкнули нечитаемые эмоции.

Не дождавшись ответа, он поднялся и, обходя стол, коснулся и заскользил по его поверхности своими тонкими длинными пальцами совсем близко, Теллим следил за ними взглядом, не в состоянии ни шевелиться, ни говорить.

— Я не хочу, — улыбнулся Верн и покинул комнату.

    Комментарий к Глава 8. Защита

    [1] обращение к члену касты созидателей.