Кавказцы в Великой Отечественной Войне.

3

 В 1987 году П.Строев написал статью "Чеченец в Аргентине", Посвященной О.Андургаеву, статья частями была опубликована в газете "Красная заря". 

 Пусть эта книга не будет в обиду кавказцам. Я отметил лишь жестокости и сумасшествия со стороны кавказских индивидов. Ни в коей мере эти зверства нельзя приплюсовать для всех народов этого живописного региона бывшего Союза. Вновь повторюсь: Кавказцы гордый, гостеприимный, хлебосольный народ, но все же, несмотря на многие эти плюсы, тут существует огромный минус: это недостаточное интеллектуальное развитее. 

 На это наложил свой отпечаток наследственность кавказцев. Что мне делать, если нашлись отрывки из дневника Муссы Алуева, он тоже служил в "Кавказском взводе". Предлагаю частично ознакомиться с его дневником. 

 ▪▪▪ 

 "17 марта, 1945 года. Мы в Германии, в городе Магдебурге. Кругом дым, пахнет гарью. Хочу поскорее умереть. Только в момент физической смерти приходит покой. Тот вечный покой и переход в вечность. В великую вечность, идешь туда, где все. Часто думаю о смерти. Стал думать о ней после того, как в селении под Магдебургом я с Мухтаром заживо сварили двух немецких подростков. Мы их бросили в огромный чан для варки кира, там кипела вода, пацанов закинули туда. Через пять минут из котла запахло человечиной. Эта дикая расправа на меня подействовала. 

 22 марта. 

 Мы тут совсем одичали, наш взвод кавказцев буйствует вовсю. Как я устал! Домой хочу. Вчера вывели из избы немецкого мужика, поставили его на вершину штабеля дров, привязали его цепями к столбу, подпалили дрова. Пламя медленно поднималось к нему, постепенно охватывая все тело. 

 Он горел перед нашими глазами. Я отвел взгляд в сторону. Рядом кричали и плакали женщины и дети. О Аллах, я люблю тебя. Спаси мою душу!. 

 25 марта. 

 Вчера была жуткая сцена, я в ней уже не участвовал. Мухтар и Леван привязали 70 летнего немца к столбу. Он отец фашиста. Его крепко привязали, двигаться не мог. А затем целый взвод начал этого мужика закидывать камнями. Выбирали большие камни, пока голова его не разбилась, он был в сознан, мучился. Закидали его камнями до смерти. 

 ▪▪▪ 

  В секретных документах Министерства Обороны СССР был зафиксирован факт о зверских истязаниях "кавказского взвода". Судя по всему, эти данные упорно скрывали. Из достоверных источников известно, что фронтовые снимки с участием кавказцев на войне преднамеренно уничтожали, и советское военное руководство старалась всячески скрыть эти скорбные истории. 

 По большому счету существует понятие срока давности, массовые убийства и пытки кавказцами мирных жителей Восточной Европы следует забыть. Тем более, как отмечено выше, не все на Кавказе плохо. 

 Помимо того, что в этом живописном регионе есть лесистые горы, водопады, родники, тут живут еще прекрасные женщины. 

 Женщина Кавказа имеет свой неповторимый шарм. Она царственно красива, изящна, темпераментна, грациозна, неумолима, добра и ласкова. 

  Одна из таких блестящих женщин, аварка Амалия Агаханова рассказала о своей жизни и отношении к Кавказу. 

 Ныне она живет в Норвегии, у нее муж него, чернокожий гражданин Гвинеи, Эмека Уэст. У них растут две дочки, обе чернокожие, все в папу. 

 Послушаем Амалию. 

 "Мои родственники, разумеется, были против моего замужества. Я и сама не представляла, что построю семью с африканцем. 

  Однако скажу вам честно, негр лучше многих кавказцев. Конечно, уровень интеллекта у негров низкий, аристократов среди них нет, но у них есть стремление к развитию, они насыщенны добром и преданностью. Чернокожие не любят войны и драки, это лишь афроамериканцы из Гарлема потенциальные головорезы, но конкретно мой Эмека - очень солидный и умный человек. Он электронщик от Бога, я с ним счастлива. 

 О Кавказе вспоминаю, когда мне на ум приходит еда. Обыкновенная еда и есть понятие Родины. Я вообще не понимаю, что такое Родина и патриотизм. 

 Эти два понятия ведут лишь к братоубийству и кровопролитиям. Я этим сполна нахлебалась на Кавказе. 

 Если Родина означает ее защиту от врага, а эта защита связана с убийством, то мне такая Родина не нужна. Не хочу быть вдовой. Я ненавижу войны, от души желаю, чтобы был пир на весь мир, чтобы все народы, миллиарды людей, расселись бы за один бесконечный стол, и чтобы до утра пили вино, танцевали, смеялись. Только так можно уничтожить чувство патриотизма и Родины. 

  В самом деле, что такое для нас кавказцы, и не в будущем только, а даже и в том, что уже было, произошло, что уже явилось воочию? Что означает для нас этот регион? 

  Ведь не был же Кавказ только для нас усвоением европейских костюмов, обычаев, изобретений и европейской науки. Вникнем, как дело было, поглядим пристальнее. Да, очень может быть, что нынешние правители Кавказа первоначально только в этом смысле и начали производить реформу, то есть в смысле ближайшем утилитарном, но впоследствии, в дальнейшем развитии им своей идеи, кавказские Президенты несомненно повинуются некоторому затаенному чутью, которое влечет их, в их деле, к целям будущим, несомненно огромнейшим, чем один только ближайший утилитаризм. Кавказские народы не из одного только утилитаризма хотят консолидироваться в Европу, а несомненно уже ощутив своим предчувствием почти тотчас же некоторую дальнейшую, несравненно более высшую цель, чем ближайший утилитаризм, - ощутив эту цель, опять-таки, конечно, повторяю это, бессознательно, но, однако же, и непосредственно и вполне жизненно. 

  Ведь мы разом устремились тогда к самому жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому! Мы не враждебно (как, казалось, должно бы было случиться), а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу гении чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже выказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. 

  Да, назначение кавказца неевропейское и невсемирное. Стать настоящим цивилизованным человеком, стать вполне белым Гомо Сапиенсом, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. Всё это западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего кавказца Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, под протекторатом которой находится Кавказ, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. 

  Если захотите вникнуть в нашу историю после распада СССР, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего, если хотите, в характере общения нашего с европейскими племенами, даже в государственной политике нашей. Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило. Народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие люди поймут уже все до единого, что стать настоящим человеком и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей кавказской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по религиозному закону! 

  Знаю, слишком знаю, что слова мои могут показаться восторженными, преувеличенными и фантастическими. Пусть, но я не раскаиваюсь, что их высказал. Этому надлежало быть высказанным, но особенно теперь, в минуту хаоса, в минуту братоубийств. Да и высказывалась уже эта мысль не раз, я ничуть не новое говорю. Главное, всё это покажется самонадеянным: "это нам-то, дескать, нашей-то нищей, нашей-то грубой земле такой удел? Это нам-то предназначено в человечестве высказать новое слово?" 

  Что же, разве я про экономическую славу говорю, про славу меча или науки? Я говорю лишь о братстве людей и о том, что ко всемирному, ко всечеловечески - братскому единению сердце горцев, может быть, изо всех народов наиболее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, которых пока объективно нет. Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю "в рабском виде исходил благословляя" Христос. Почему же нам не вместить последнего слова его? Да и сам он не в яслях ли родился? Повторяю: по крайней мере, мы уже можем указать на многих выходцев с Кавказа, на потенциальный их гений. 

  В искусстве, по крайней мере, в художественном творчестве, мы можем проявить эту всемирность стремления нашего духа, это неоспоримо, а в этом уже великое указание. Если бы ни эти вечные войны, мы, может быть, успеем разъяснить всю правду стремлений наших, и Запад более понимал бы нас, чем теперь, стали бы нас предугадывать, перестали бы на нас смотреть столь недоверчиво и высокомерно, как теперь смотрят. 

  Но бог судит иначе. Наши братья гибнут, умирают в полном развитии своих сил и бесспорно уносят с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без них эту тайну разгадываем. 

  январь 2006 г. 

///

                     Отобранные рассказы о о фатальности

  Поединок  

  Германия, город Кельн. Стадион имени Иогана Гете. Проходит матч между сборными России и Азербайджана.

  Комментаторская кабина, диктор орет во всю в микрофон. Давайте послушаем его.

  "Здравствуйте, здравствуйте дорогие телезрители и радиослушатели! Через пару минут начнется супер противостояние между командами России и Азербайджана. Вот, вот выходят на поле игроки обеих команд. Я вас ознакомлю с составами.

  Сборная России:

  В воротах Лев Толстой, правый край обороны Михаил Лермонтов, центральны защитник - либеро Иван Тургенев, а слева защиту обеспечивает Николай Гоголь.

  Полузащита! В середине в качестве разрушителя опорного хавбека выступает Александр Грибоедов, слева Максим Горький, справа Сергей Есенин. Плеймекер, разводящий полузащитник Федор Достоевский. Капитан команды. Все атаки следуют через него.

  Впереди в центре играет голеадор Антон Чехов, слева Федор Тютчев, справа Иван Аксаков.

  Теперь сборная Азербайджана.

  Ворота защищает Низами, опытный страж ворот. Он же капитан команды. В защите слева Физули, справа Мирза Шафи Вазех, в центре Молла Панах Вагиф.

  Опорный полузащитник Мирза Фатали Ахундов, справа Джафар Джаббарлы, слева Микаил Мушвиг. Плеймекер Гусейн Джавид.

  На острие атаки тройка забивных форвардов: Мамед Саид Ордубади, Гасан бек Зардаби и Самед Вургун.

  Арбитр встречи Эрих Мария Ремарк. Лайсман слева Генрих Манн, справа Герман Гессе.

  Матч начался. Вратарь сборной Азербайджана Низами откидывает рукой мяч Мирза Шафи Вазеху, тот направо, Мирза Фаталаи Ахундову, и Ахундов прорывается вперед, обыгрывает на противоходе Лермонтова и Тургенева и без обработки навешивает в штрафную площадку русских. Самед Вургун на миг опережает Достоевского и наносит коварный удар по воротам Толстого. Лев Николаевич с огромным трудом выбивает мяч на угловой.

  И так, первый коннер у ворот Сборной России.

  Угловой направляется подавать Микаил Мушвиг, мастер своего дела, исполнитель стандартных положений.

  Устанавливает мяч на угловую отметку, разбегается, навес.

  Но высокий Достоевский вновь головой выбивает мяч на угловой.

  Опять подает Микаил Мушвиг. Навес, и мяч в руках Толстого, который прекрасно сыграл на выходе.

  Он отбрасывает мяч вперед, Есенину, тот обыгрывает на ходу двух азербайджанцев, забегает в штрафную площадку азербайджанской сборной, но мяч у него отбирает Джафар Джаббарлы, и наносит удар по воротам. По своим, по своим воротам!

  Мяч в сетке ворот Сборной Азербайджана! Гол!

  Что такое?! Джафар Джаббарлы подпрыгивает, радуется, он не понимает, совершенно не понимает, что забил в свои ворота. Судья встречи, Ремарк показывает на центр.

  Счет открыт: 1-0, в пользу Азербайджана благодаря авто - голу Джафара Джаббарлы.

  Вот подходит к Джаббарлы Микаил Мушвиг и Гусейн Джавид, и доводят до его ума, чтоб он, наконец, понял, что он натворил.

  И он, поняв содеянное, упал на колени, стал вырывать траву.

  Горько, но факт.

  Азербайджанцы постепенно выравнивают игру. Но мяч вновь у русских. Неплохая комбинация Есенин - Грибоедов - Горький - Достоевский - Есенин, но последний не сумел нанести точный удар по воротам Низами.

  Есенину не футбол играть, а свинью выгуливать.

  Так, игра продолжается, и в подкате мяч выбивает за пределы поля Гусейн Джавид. Ему не свинью выгуливать, ему бы баранов пасти на поле. Бляааа, таких писателей репрессировать! Куда смотрел СССР?!

  Игра проходит в высоком темпе, мяч в центре поля не задерживается. Идет равная игра в центре поля, и вот Гоголь с Чеховым выходят к воротам азербайджанской сборной, перед ними защитник Мирза Шафи Вазех, и он резко атакует форвардов сборной России Антона Павловича Чехова, который вошел в штрафную площадку.

  Мирза Шафи Вазех скосил его словно косой, и Чехов рухнул как мешок. Пенальти! Судья Эрих Мария Ремарк назначает на одиннадцатиметровую отметку.

  Собирается исполнить удар Аксаков, устанавливает мяч на точке, зрители ждут.

  Аксаков разбегается, бьет, мимо! Мяч проходит мимо ворот. Стадион свистит, шумит, счет не меняется, по прежнему 1-0, в пользу россиян.

  Да...Этот Аксаков...Говорят он стал писателем, когда срать захотел. У него понос был, и вот он роман написал.

  Начинается очередная атака азербайджанцев, мяч у Зардаби, тот пасует Самеду Вургуну, Вургун пытается проскочить сквозь частокол русской обороны, но Достоевский прервал атаку, выбил мяч в подкате из под ног Самеда Вургуна. Федор Достоевский встал и стал смеяться над Самедом Вургуном. Достоевский ржет как лошадь, а Вургун понурив голову, вводит мяч с аута в игру.

  Очередная атака азербайджанцев, комбинация Джафар Джаббарлы - Гусейн Джавид - Зардаби, и все, бездарный пас никуда. Ну не могут они играть футбол, не могут и все! Не могут, а лезут! Напрашиваются, вымаливают. Ну не футболисты они! Не их это хлеб!

  Опять пошла глупая атака русских. С мячом Достоевский, он обыгрывает Ордубади, проходит по левому флангу, перед ним вырос Физули, Федор Михайлович обыгрывает и его, выходит на ударную позицию и бьет по центру. Удар не получился! Мяч в руках у Низами, и он на ровном месте выпускает мяч на угловой. Нет, это не футболисты играют, это играют березы и дубы!

  Мы обречены! Нас должны проучить! Эти литераторы пожизненно гоняют мяч, а мы пожизненно это смотрим.

  Матч возобновился, угловой подан, Низами на выходе взял мяч.

  Бросил его Мушвигу, тот дальше Гусейну Джавиду. Что, что такое? Зрители смеются. Что творится?!

  У кромки поля Микаил Мушвиг без мяча бежит на месте. Смотрите, гляньте, что он делает! Он без мяча у боковой линии поля, бежит на месте, и толпа зрителей держась за бока, уссывается, ржет как лошадь.

  Игра продолжается. Атакуют азербайджанцы. Предупреждение получает Достоевский. Он в отчаянном подкате спас динамовцев после того, как Самед Вургун получил шанс для удара.

  И вот опять Джафар Джаббарлы выходит один на один с Толстым, вратарь спас команду.

  Мяч у Достоевского, он передает Аксакову, тот ошибается, много брака в передачах. Теперь мяч перешел на половину поля Сборной Азербайджана. И вот Грибоедов отобрал мяч у защитника и пошел вперед, он тянет мяч, тянет, и ...Его подсек Мирза Фатали Ахундов, он свалил его, и продолжает бить его ногами, лупит его, избивает! Что такое?!

  Конечно, да, арбитр встречи Ремарк удаляет с поля Ахундова. Странно... За что он так невзлюбил Грибоедова?

  Свободный удар пробивают русские. Чехов играет с Тютчевым, тот обратно на Чехова, а Чехов выбивает мяч за боковую, достает бумагу с кармана трусов и что - то пишет. Что он делает?!

  Что происходит? Вместо игры он пишет, отмечает у себя что то.

  Аут, бросает мяч Ордубади, мяч принимает грудью Зардаби, пасует далеко вперед Гусейну Джавиду, и мяч рукой останавливает Тургенев. Вот так становятся писателями...тьфу! - футболистами.

  Штрафной пробивают азербайджанцы. Мяч у Физули, он передает направо Мушвигу, тот навешивает в штрафную площадку русских, но на выходе прекрасно играет Толстой.

  В это время Есенин подходит к судье Ремарку и громко спрашивает его: "Почему стадион имени Гете, а не Есенина?! Зачем не назвали стадион в честь Сергея Есенина?!" Настоящая Сярожка!

  Судья не обращает на него внимания, машет на него рукой, и бежит к середине поля.

  Мяч у Горького, пасует Тютчеву, ...о боже, что я вижу на экране?

  Тютчев присел на четвереньки и лает, Лермонтов хрюкает, Гоголь же чуть сбоку заржал. Что такое! А Напротив Физули блеет. Графоплеты!

  Да ужжжж....Быть поэтом - не играть футбол!

  Свисток судьи, первый тайм окончен. Счет пока 1-0 в пользу русских. Фуф...Это был не футбол, а Рильки - Тильки.

  Второй тайм начался.

  Пока игроки раскачиваются, первые минуты второго тайма проходят в спокойной обстановке. Азербайджанцы больше владеют мячом. Мяч у Ордубади, он пробивает, но мимо, рядом со штангой просвистел мяч.

  Ох...как тут не принять на грудь? Футбольное поле - как скатерть на столе, а игроки - мои стаканы. А мяч - вино, а может водка.

  Не, надо похмеляться.

  Достоевский бросает в прорыв Гоголя, тот еще дальше на Тургенева, но тот не смог замкнуть передачу.

  Джаббарлы играет с Самедом Вургуном, играют в стеночку. Судья останавливает встречу. Захромал Гоголь, этот украинский мангуст.

  Я вот обращаю внимание на игроков, у них лица другие, лица детские. Все эти классики имеют другие глаза, они как дети.

  И все же эти футболисты кого - то мне напоминают. Но кого? Представьте, если они так играют плохо, то как они играли бы без штанов? Ужасно, ужасно!

  Игра возобновилась, мяч у Джавида, мяч потерян, с мячом Есенин, и он теряет мяч.

  Блин!...Это лес, точно, точно лес! Кругом березы, сосны, ели и дубы. Но только не футболисты.

  Но это футбол. Он таков. А чем Рональдо лучше Достоевского?

  Так, игра носит переменный характер, иногда оживляется, но много взаимных браков.

  Элементарные ошибки. Куда смотрят тренеры?

  Дальний удар Физули, мяч в руках у Толстого. Он передержал мяч, и судья наказывает русских. Больше шести секунд нельзя владеть мячом вратарям. Это опасно. Но вот, выбегает на поле жена Толстого и нападает на арбитра Ремарка. Она бьет ему в лицо, начинается потасовка, что творится?! Выбегает на поле охрана, успокаивают супругу Толстого, выводят ее за поле. Она неисправима, эта старая греховодница, эта кисейная барышня. Пронзительный свисток стройбатыча Ремарка, он дает команду исполнить штрафной.

  Штрафной удар, разбегается Гусейн Джавид, гол! Мяч в сетке. Молодец! Счет 1-1. Пока ничья.

  С центра начинает Сборная Россия. Гоголь пасует на Есенина, тот назад, Горькому, а тот вообще вратарю, Толстому.

  И вдруг все стали зевать.

  Что за херня! Все игроки остановились и зевают: уа...ыа...эа....ааа...

  Да уж..скукотище! Эти дохлые кащеи, эти бобры обнаглели вообще! Катают мяч как яйца, то вратарю пасуют, то друг другу. Игра по счету, по табло. Это точно. Натуральный апокалипсец!

  Пытается что то сделать и создать Аксаков, он танцует с мячом, передерживает мяч у себя, играет направо Гоголю, тот обратно ему, а Аксаков пробегает мимо. Ну ты мандала, ну ты Аксаков! Мяч потерян.

  Из за боковой вводит мяч в игру Джавид, бросает вперед Вазеха, тот на левый фланг Мушвигу, он запутался и упал. Мдя-а-а...Хороший мальчик, блин!

  Игроки тянут время. У мяча Достоевский, этот дядя Пака, вечный пуп.

  И вот финальный свисток, матч окончен. Ничья, 1-1.

  ...

  Все же мы уважаем этих игроков. Да, конечно, от них осталось только имя, от них осталась только мертвая формула и скучный, частный вид, безжизненная и неподвижная философия, консервативная субсидия, неодушевленный механизм, короче говоря, бесполезное знание.

  Но никто не имеет права их ниспровергнуть. Ибо они наши. Наши!

  Царство небесное им всем"!

  .....

  В этом мире не страшно умереть и этот мир не трудно покинуть, если ты своим трудом создал свой собственный мир.

…

               Допрос

  Кабинет следователя Прокуратуры Российской Федерации. На Т - образном столе папки, стол завален бумагами, с краю серая пепельница, в углу прокуренного кабинета сейф, рядышком аккуратно убранная и заправленная солдатская кровать, окна плотно занавешаны.

  Сидит следователь  с протокольным лицом, зачесанными назад волосами, в темно - синем костюме, в белой сорочке. Напротив него через стол уселся задержанный. Как еж съежился, зажался, чуть пригнулся, в очках, с тонкими усиками, лысый, похож на еврейского бухгалтера. Следователь курит, дымит, выпуская изо рта круги дыма, задержанный понурив голову, ждет.

  После паузы, следователь, наконец заговорил.

  - Так вы значит тот самый повар Горбачева?

  - Д - да, - был его робкий ответ.

  - Как вы допустили, что Михаил Сергеевич съел это? Как?

  - Я не виноват, мне это подсунули, - сказал перекошенный задержанный.

  - Что значит подсунули? Вы сколько лет готовите еду для высших чинов?

  - (Задумавшись) Лет 15 - 16. Я даже кормил Брежнева, Пельше, Пономарева. Все знают, как я готовлю.

  - Тем не менее, произошло это чудовищное преступление. Вы хоть понимаете, что вы сделали?

  - Гражданин следователь, ведь я не знал...

  - Молчать! Ты что, прун больничный, совсем охренел? В тот день и Крючков там был, и Яковлев, и Лигачев, и там...Рыжков...да, Рыжков. Но что важно, отведал это и сам Горбачев, Михаил Сергеевич. Ты хоть понимаешь, что это такое. Или не понимаешь?

  - П - понимаю.

  - Ни хрена ты не понимаешь, мангуст - эстет! Так. Говори, кто тебе принес это? Откуда появилось это? Чья эта идея вообще?

  - Иван Порфирьевич зашел ко мне, сказав, что у него отменный рецепт одного блюда. А он человек опытный, 30 лет работал в системе Общепита, - хрипло бросил.

  - И что?

  - Вот. Я его спросил, я спросил его, гражданин следователь, что я кормлю Президента, его окружение, я кормлю высших партийных чиновников, и твой рецепт должен пройти проверку, испытание. А он мне в ответ, мол, не боись говорит, все будет чики - пики, говорит.

  - То что, мы этому Ивану Порфирьевичу засунем в жопу бутылку, факт. Но ты то куда смотрел, мимикриолог долбанутый? Хорошо, согласен, ну пришел какой - то Ленька - Пенька, предложил рецепт нового блюда, ну ты же должен был об этом доложить! Ты что, в суп захотел? Ведь у Крючкова рвота пошла, а когда Михаил Сергеевич догадался, что он съел, у него зрачки полезли на лоб, еб твою мать! Ну еб твою мать, а! Нет, ты совсем охренел, подлый тузик! Ты еще не в курсе, что тебя ждет, моральная ты мондалошка - он взбесился.

  - А что меня ждет, г - гражданин начальник? - голос его дрожит.

  - Увидишь сам. Сам ты все увидишь, харлам косорылый. Ты мне вот что скажи, а как вы умудрились томатом и майонезом залить вот это, что никто ничего не понял? Это же большая штука, он же выпирает, а рядом еще шарики, прикрыты капустой. Мне просто интересно, как это чиновники, сам президент, Крючков, председатель КГБ не догадался, не узрел? Вот что странно. Как? А, ответь?

  - ...Я - йа...не знаю, г - гражданин следователь. П - просто так получилось, - он весь дрожит.

  - Но это еще пол беды, хотя какое там пол?! Беда на фиг! Так вы, выпускники профтехучилища, не угомонились, еще стали угощать их белым пивом. Это тоже Иван Порфирьевич придумал? А? Пива же белого не бывает. И когда все поняли, что они выпили на самом деле, все впали в шок. Это шок! Да я сам бы охуел. Да я бы тебя, манду сучью, четвертовал бы!

  Задержанный, убитый горем, качает головой. Следователь привстал из за стола, руки в карманах, зашагал по комнате, подошел к окну. Прислонился лбом к стеклу. Резко обернулся.

  - Я в ахуе полном! Накормить, напоить х**н знает чем высших чинов государства, Президента, а ему по фигу. 

  В кабинете взорвался телефон. Следователь подошел к столу, снял трубку.

  - Да, да товарищ генерал! - он вытянулся по стойке смирно. - Есть товарищ генерал! Будет сделано, товарищ генерал! Есть, есть!  

  Дав отбой, упал он в кресло, достал платок с кармана, вытер пот со лба.

  - Уф....все надоело, все! Как они все меня уже уделали, эти потные онанисты. Эти пупкины дикобразы. Кругом жестокость, кругом - он как бы говорил с самим собой. Потом медленно обернулся к задержанному:  

  - Так вот, Чин Гач Гук дрожащий, я знаю, у тебя семья, сын растет, я этих сраных засранцев партийных, которые медленно превращаются в хуй, терпеть не могу. Мне по душе, что ты накормил их этим дерьмом. Правильно, пусть подавятся. Поэтому (шепотом), я тебе оформлю, что ты параноик, в общем, ебанутый. Пол года отсидишь в дурдоме, как псих в клетке, оттуда бывай, сам знай, как жить дальше. Больше я тебе ничем помочь не смогу.

  Я это делаю не из за тебя, а из за сына твоего. Я читал твое досье, твоему пацану 15, он пишет картины, любит живопись. Творческий пацан, не то что его отец, минеральный тунеядец. В общем вот так. На, покажи это дежурному, - пишет на бумаге каракули. - Скажешь, Пал Палыч знает. А это подписка о невыезде. Сиди дома, жди звонка, за тобой придут. Я устал, сгинь!  

  - Спасибо, спасибо, гражда...

  - Сгинь! - орет следователь.

  Задержанный выбегает из кабинета как кролик.

  Следователь с минуту сидит в задумчивости, потом тихо говорит про себя: "нет, после того, как Президент СССР отведал такое, я не смогу уже ему служить. Это западло!"

  Он достает из сейфа чистую бумагу, кладет на стол, берет ручку, пишет рапорт на увольнение. Встает, трясет в руке бумагу, осматривает кабинет, потолок, стены, смачно плюет на пол, выходит в коридор, направляется к начальнику следственного управления. Останавливается перед его дверью, стучится в нее, заходит внутрь.

…