НЕДОСЯГАЕМАЯ

Сейчас восемь вечера. Я снова возвращаюсь домой — вымотанная до предела. Работать ассистентом в психиатрической клинике — это не просто тяжело, это медленно разъедает тебя изнутри. Порой мне кажется, что я и сама на грани безумия… Но у меня нет выбора. Зарплата здесь выше, чем где-либо, и я не могу позволить себе отказаться. Мама тяжело больна, и ей нужна помощь. Я наслаждаюсь этой короткой прогулкой домой — редкие минуты, когда город перестаёт быть просто фоном к моей уставшей жизни и становится живым. Болонья, особенно летом, полна движения. Я люблю её даже больше, чем Рим, где мы жили раньше. Здесь спокойнее. Безопаснее. Повсюду туристы, смех детей, крики продавцов мороженого… Этот город мне дорог, даже если у меня почти нет времени наслаждаться им. Самое главное — здесь мы с мамой в безопасности. Это всё, что по-настоящему важно. Несколько дней назад кардиолог сказал, что маме нужна вторая операция. Я в тупике. Я не знаю, что делать. Эта операция стоит огромных денег. Чтобы оплатить первую, мы продали квартиру в Риме — мою единственную память о папе. Сейчас денег хватает только на аренду, лекарства и еду. А впереди снова больница… Я ищу вторую работу на ночь. Мне всего двадцать два. Я даже не закончила университет — пришлось бросить, чтобы работать. Иногда мне кажется, что выхода просто нет. Я думала взять кредит. Но кто даст его девушке, у которой нет ничего? И всё равно — этих денег не хватит на операцию… Мои мысли внезапно прервал громкий голос. Мужчина резко подошёл ко мне и протянул листовку. Я испуганно посмотрела на него своими большими голубыми глазами, взяла рекламу. Он ухмыльнулся и ушёл. На листовке было объявление известного ночного клуба в Болонье — «Addie». Им срочно требовались официанты. И эта мысль прочно засела в голове… Я подошла к старому подъезду, где мы с мамой снимали крошечную квартиру. Открыла дверь. Меня встретили запах горячей еды и тепло дома. Я глубоко вдохнула, почти с облегчением. — Мамочка, я дома! — крикнула я с улыбкой. В прихожую вышла мама. Её тёплая, уставшая улыбка всегда встречает меня как свет в темноте. Зелёные глаза, наполненные безмерной любовью, остановились на мне, как будто проверяли — цела ли я. Её тёмные волосы были аккуратно собраны в пучок, но бледность кожи и болезненная худоба не давали мне покоя. Каждый раз, когда я смотрю на неё, внутри что-то ломается. — Здравствуй, моя дорогая… Ты такая уставшая. Садись, я разогрею тебе суп. Потом иди отдыхай… Я обняла её, прижалась щекой к её лицу, хрупкому, как фарфор. С любовью посмотрела ей в глаза: — Мамочка, не волнуйся, пожалуйста. Ложись, тебе нужно отдыхать. Я сама справлюсь. Прошу, перестань напрягаться из-за еды и домашних дел. Доктор ведь сказал — тебе нужен покой. Ты должна лежать, слышишь? — Ох, милая… Но я больше не могу просто лежать. Мне нужно хоть чем-то заниматься… Иначе я сойду с ума. Что это у тебя в руке? Я даже забыла про листовку. Равнодушно взглянув на неё, сказала: — А, ничего. На улице мужчина вручил — это реклама ночного клуба. Им нужны официанты… Мама нахмурилась, голос стал строгим: — Ты же не собираешься работать и по ночам? Алма, ночью это опасно! Даже не думай! Ты и так едва держишься на ногах! — Мама, пожалуйста, спокойно. Тебе нельзя нервничать… Я просто думаю. Нам нужны деньги, ты же знаешь. Я схожу туда, узнаю, сколько платят, и какие часы. Всё равно утром мне на основную работу. Я справлюсь. Мы должны собрать деньги на операцию как можно скорее. — Алма, я лучше умру, чем буду знать, что моя дочь изнуряет себя ради меня и работает ночами! Её слова пронзили меня. Боль пронеслась сквозь грудь, и я, сдерживая слёзы, прошептала: — Как ты можешь говорить такое? Зачем ранишь меня? У меня кроме тебя никого нет, мама… Ты мне нужна! Не говори больше так, я умоляю. Я справлюсь. Я готова на всё ради тебя. Мама расплакалась. Я обняла её крепко, как будто могла своей любовью защитить её от всего. — Ты заболела из-за меня… Я обязана тебе своей жизнью. Ты спасла меня — и теперь моя очередь. Мы справимся. Всё будет хорошо. Ты должна быть сильной. Ты мне очень нужна. — Ох, родная… Я твоя мама. Это я должна заботиться о тебе. Это моя обязанность — оберегать тебя. Я надеюсь, после операции я смогу снова работать. Всё наладится… Моя красавица, как же я тебя люблю… Я вытерла слёзы, улыбнулась: — Всё, хватит плакать. Я поем и схожу в клуб. Пожалуйста, отдыхай. Всё будет хорошо. — Хорошо, но будь осторожна… И не задерживайся. Я буду волноваться… Мама ушла в комнату. Я быстро поела, переоделась — белая рубашка, чёрные классические брюки, волосы собрала в хвост. Тихо вышла из квартиры. Клуб «Addie» оказался даже больше, чем я представляла. Очередь растянулась вдоль тротуара — пятничный вечер, Болонья оживлена. Я растерянно смотрела на богато одетых мужчин, сопровождаемых эффектными женщинами. Я чувствовала себя чужой. Когда подошла моя очередь, охранник посмотрел на меня колючим взглядом и сказал: — Извините, мисс, но я не могу вас впустить. Это клуб для обеспеченных людей. Простым тут не место. Я тепло улыбнулась: — Вы неправильно поняли. Я не за развлечением. Я пришла на собеседование. Хочу работать официанткой. Он посмотрел на меня чуть мягче и кивнул: — Тогда подойдите к бармену Грегу. Он вызовет менеджера. Удачи, мисс. Я неуверенно улыбнулась: — Спасибо… Я вошла в клуб — меня ослепили яркие огни, отовсюду лилась музыка, толпы людей смеялись, танцевали, сидели за столами. Атмосфера была захватывающей, но чужой. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Такой образ жизни — не для меня. Всё это вызывало тревогу, хотелось исчезнуть. Но я подошла к бару, где за стойкой энергично работал бармен — танцуя в такт музыке, он ловко смешивал коктейли. Он выглядел дружелюбным: растрепанные каштановые волосы, добрая улыбка и мягкие карие глаза. Он посмотрел на меня и с улыбкой спросил: — Что угодно, мисс? Я смутилась, покраснела. Его уверенность немного сбила меня с толку. — Я не за напитком… Охранник сказал, что я должна подойти к тебе по поводу работы. — Работа, да? Хорошо, красавица, подожди немного. Я вызову менеджера, она с тобой поговорит. Я села у барной стойки, внутренне напряжённая. Спустя несколько минут ко мне стремительно подошла высокая женщина с рыжими кудрями и ярко-красной помадой. На ней было короткое зелёное платье с глубоким декольте. Она выглядела уверенной, но взволнованной. — Грег, что происходит? Почему ты меня вызвал?! Пятница, у нас полный зал, скоро приедет главный гость! Не тяни — говори быстрее! Бармен засмеялся: — Бетти, ты сейчас взорвёшься. Всё под контролем, мы лучшие! Он кивнул в мою сторону: — Вот, дама ищет работу. Женщина внимательно посмотрела на меня с головы до пят, затем вежливо протянула руку: — Здравствуй. Я Бетти, менеджер клуба. У меня мало времени. Пойдём в офис, обсудим всё быстро. Я пожала ей руку, сдержанно улыбнулась. Она была красива, собрана, проницательна — её яркие голубые глаза словно читали меня насквозь. — Очень приятно, я Алма. Буду рада побеседовать. Мы поднялись по металлической лестнице в просторный кабинет. Здесь было тише, и я ощутила лёгкое облегчение. Бетти уверенно села в кресло, открыла блокнот и посмотрела на меня холодным, внимательным взглядом: — Садись. Начнём. Я присела. Она заговорила быстро, по-деловому: — Алма, мы обычно не берём людей без опыта. Но лето — горячий сезон. У нас дефицит персонала. Скажи, есть ли у тебя опыт? И сколько часов ты готова работать? Оплата почасовая. В среднем официанты получают от 20 до 25 евро в час. Новичкам платим 15. Если покажешь себя хорошо, повышу до 20. Что скажешь? — Госпожа Бетти, я работала официанткой в ресторане моего отца в Риме. Я знаю, что и как нужно делать. Сейчас у меня дневная работа, но я свободна с понедельника по пятницу с десяти вечера до трёх ночи, а в выходные — по вашему графику. Она улыбнулась, чуть расслабилась: — Трудолюбивая, это мне нравится. Зови меня просто Бетти. Ты из Рима? Я тоже. Как назывался ресторан твоего отца? — «Graziela». Мой отец — Джованни Риччи. Бетти вытаращила глаза: — Ты дочь Джованни? Боже, я обожала его. Он был гением. — Спасибо… Так что скажете? Возьмёте меня? Бетти ненадолго задумалась: — Прости, что лезу, но… Твой отец был богат. Как ты оказалась в такой ситуации? Я вздохнула: — После его смерти всё изменилось. Мама заболела. У неё тяжёлое сердце. Мы продали всё и переехали сюда. Сейчас мне нужно накопить на операцию. Это всё, что важно. Бетти мягко кивнула: — Конечно, я тебя возьму. Как я могу отказать дочери Джованни Риччи? Сегодня ты поработаешь пробный час за 15 евро. Если справишься — завтра оформим договор и подниму оплату. Идёт? — Звучит отлично. Спасибо! — Вот твоя форма и бейджик. Сегодня важный гость, прошу быть предельно внимательной. Форма была простой, но откровенной: красная рубашка с короткими рукавами и чёрные шорты. Я взяла её дрожащими руками. Бетти заметила мою реакцию: — Что-то не так? — Я… просто переживаю. Не привыкла так одеваться. Боюсь, что мужчины будут приставать… Она рассмеялась: — Не бойся. Это престижный клуб, сюда приходят только образованные и богатые. У нас везде охрана. Всё будет хорошо. Пойдём, я познакомлю тебя с Роуз — ты начнёшь с ней. — Спасибо. Я не подведу. Я переоделась и вышла с Бетти в зал. Роуз оказалась очаровательной девушкой с фарфоровой кожей и сияющими чёрными глазами. Она тепло улыбнулась, взяла меня за руку, и мы начали работать. На удивление, всё шло легко. Я быстро привыкла, ловко обслуживала столики. Бетти осталась довольна. Мне нравилась атмосфера — вежливые, ухоженные, уверенные в себе клиенты. Всё казалось намного проще, чем я ожидала. Мы с Роуз стояли в стороне, наблюдая за толпой. Вдруг она радостно подпрыгнула и схватила меня за руку: — Боже, смотри! Это же Августин Бруно — сын покойного Рикардо Бруно. А с ним Франческо Росси, сын депутата, и их друг — адвокат Стефано Руссо. Не верю, что они здесь! Я с удивлением подняла бровь: — Первый раз слышу. И что с того? Роуз уставилась на меня в шоке: — Ты не знаешь Августина?! Алма, он звезда, о нём пишут все! Телевизор не смотришь? Я пожала плечами: — У меня нет на это времени. Работа, и только. К нам подошла взволнованная Бетти: — Они здесь. Девочки, вы обе отлично справляетесь. Пожалуйста, обслужите VIP-стол. Не подведите! Мы пошли следом за Бетти. Она вежливо поприветствовала мужчин, пожала каждому руку, затем проводила их в VIP-зону. Когда они сели, её голос стал твёрдым и деловым: — Господа, это ваши официантки — Алма и Роуз. Они будут обслуживать ваш стол этим вечером. Желаю вам приятного отдыха. Франческо и Стефано дружелюбно нам улыбнулись, даже подмигнули, но Августин… он не удостоил нас ни взглядом. Угрюмый, измождённый, он массировал виски и устало просматривал меню. Казалось, он весь вечер хотел бы стереть из памяти. Бетти тихо похлопала меня по плечу и ободряюще посмотрела. Я уверенно кивнула, и она поспешно ушла. Франческо, сияя, обратился ко мне. Его светлые кудри и голубые глаза притягивали взгляд. — Девочки, начнём вечер с Chivas со льдом и большой фруктовой тарелки. Августин раздражённо отбросил меню и глубоко вздохнул. Я посмотрела на него и, собравшись, сказала: — Господин Франческо, думаю, господину Августину стоит принести кофе. Он, похоже, очень устал. Что скажете? Франческо засмеялся: — Вот это да! Мне ты уже нравишься! Слышал, брат? Она почувствовала твоё настроение с первого взгляда! Августин поднял голову. Я впервые увидела его лицо — тёмно-каштановые волосы, чёткие брови, острый нос, губы с характерной линией. Но главное — его глаза: стальные, ледяные, изучающие. Он смотрел на меня с презрением, будто я нарушила какой-то его внутренний порядок. Я почувствовала, как сердце сжалось. Щёки загорелись. Но я заставила себя остаться спокойной, не отводя взгляда. Он откинулся на спинку дивана и холодно произнёс: — Умная, да? Не знаешь, где твоё место? Твоя задача — выполнять заказы, а не давать советы. Так что будь любезна, делай свою работу. И прекрати пялиться на меня! Эти слова пронзили меня. Унизительно. Больно. Но я не позволила себе сломаться. Мой голос прозвучал ровно, почти ледяно: — Как прикажете, господин Августин. Прошу прощения, если задела вас. Моё мнение, как вы верно заметили, здесь неважно. Вам виднее. Хотите что-то ещё? Он долго молчал, продолжая сверлить меня взглядом. Потом резко: — Да. Я сказал — не смотри на меня так. И что у тебя с лицом? Ты что, не знаешь, что такое макияж? В следующий раз будь, как положено, — соответствуй уровню этого клуба. А теперь исчезни. Сердце сжалось. Слова вонзились, как лезвия. За что? Почему так? Я едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Боль смешалась с гневом. Я хотела закричать. Ударить. Убежать. Но вместо этого, тихо, но твёрдо сказала: — Естественная красота — не преступление. В моём контракте нет обязательного макияжа. И если вас не устраивает мой внешний вид, я найду, кому вас обслужить. Простите за неудобство. Я развернулась, чтобы уйти, но услышала его резкий голос: — Стой! Я остановилась. Он встал, подошёл и встал прямо передо мной, глядя в глаза: — Что это было? Ты кем себя возомнила? Ты будешь обслуживать мой стол. Только ты. Я поставлю тебя на место, девочка. Я чуть усмехнулась: — Никем. Просто официантка. Но даже вам, господин Августин, не даётся право унижать меня. Вам нужен кофе. И коктейль «Манхэттен». Остынете — станет легче. Он удивлённо поднял брови, моргнул несколько раз, будто не ожидал такого. Потом, чуть мягче: — Принеси. Я спокойно кивнула, развернулась и направилась к бару. Роуз бросилась ко мне, потрясённая: — Алма, ты что творишь?! Ты в своём уме?! Это же его клуб! Он может тебя выгнать в любую минуту! Я посмотрела на неё равнодушно: — Пусть выгоняет. Я никому не позволю говорить со мной так. Даже ему ! **** Стефано и Франческо громко рассмеялись, наблюдая за тем, как лицо Августина всё больше мрачнело. Его губы сжались в недовольную линию, а глаза метали молнии. Франческо, не скрывая веселья, хлопнул ладонью по столу: — Чёрт возьми, брат! Она тебя поставила на место! И, между прочим, справедливо! Ты не имеешь права так с ней разговаривать. Она красива и без макияжа. Что ты к ней прицепился? Гордость поцарапала? Он рассмеялся ещё громче, а Стефано подмигнул и добавил с усмешкой: — Похоже, ты впервые встретил женщину, которая не побоялась тебе возразить. Августин резко повернулся к ним, голос его зазвучал резко, сдерживая ярость: — Заткнитесь оба! Я и так еле держусь! И теперь, вот, эта… девчонка, думает, что может читать мне лекции? Она понятия не имеет, кто я! Думает, если симпатичная, можно ставить меня на место?! Он сжал кулаки и прошипел: — Я ей ещё покажу, кто здесь кто. Она узнает, как разговаривать со мной. Поверьте, она об этом не забудет. Франческо развёл руками, но уже без смеха — теперь в его взгляде появилась осторожность: — Брат, ты перегибаешь. Это всего лишь официантка, которая не побоялась быть собой. Не нужно делать из этого драму. Мы пришли отдыхать, не устраивать сцены. Стефано кивнул, серьёзно посмотрев на Августина: — Ты сам всегда говорил, что уважаешь людей с характером. Так вот она — с характером. Может, стоит немного остыть? Августин ничего не ответил. Он отвернулся, бросив взгляд в сторону бара, где Алма спокойно готовила заказ. Его глаза на секунду задержались на ней — и в этом взгляде уже не было ярости. Скорее… растерянность. Но сам он, конечно, в этом себе не признался. ***** Я осторожно несла поднос с кофе, коктейлем “Манхэттен” и большой фруктовой тарелкой. Сердце стучало, но я старалась идти уверенно. Возле VIP-стола меня уже ждал ледяной взгляд мистера Вербальной Агрессии — Августина Бруно. Несмотря на его холодную манеру, я сохраняла вежливую улыбку. Когда я приблизилась, Августин резко встал, чтобы снять пиджак. В этот момент его рукав задел чашку, и кофе пролился прямо ему на рубашку… и на пах. Горячая жидкость окатила его брюки, и он зарычал от боли. Я испугалась, автоматически схватила салфетки и начала вытирать. Его рубашка, брюки — я пыталась спасти ситуацию. Всё произошло так быстро. Остальные мужчины молчали, в шоке наблюдая за сценой. Я нагнулась, чтобы вытереть пролившееся кофе, и вдруг увидела, что под тканью его брюк… проявилась эрекция. Я застыла. Смущение, ужас, стыд — всё смешалось. Августин резко схватил меня за запястья и зарычал: — Хватит! Ты что творишь?! Совсем с ума сошла?! Как ты могла пролить на меня кофе?! Это что, месть?! У тебя вообще есть мозги?! Исчезни немедленно! Я отпрянула, побледнела. В этот момент к нам подбежала Бетти. Она выглядела встревоженной, но я уже не могла сдержаться. Гнев прорвался наружу: — Что вы себе позволяете?! Это вы сами задели чашку своим пиджаком! Я пыталась помочь вам, а вы орёте на меня, как будто я вам враг! Какое вы имеете право?! Да пошли вы! Я сорвала с себя фартук и бросила ему в лицо. Слёзы стояли в глазах, я развернулась и выбежала в раздевалку.Там я судорожно закидывала вещи в сумку, когда Бетти вошла, скрестив руки на груди. В голосе — строгость: — Алма. Подожди. Ты не закончила смену. Успокойся. Давай поговорим. Я резко закинула сумку на плечо, едва сдерживая слёзы: — Нет, Бетти. Говорить не о чем. Я ухожу. Прости, если разочаровала. Но я не виновата. Он сам всё пролил, а теперь ещё и унижает меня. Я не собираюсь терпеть хамство, даже если он ваш босс. Хочет — пусть вычтет из моей зарплаты за химчистку! Бетти вздохнула. Её голос стал мягче: — Послушай, я понимаю тебя. Правда. Но ты должна понимать, что это его клуб, и ты должна была проявить сдержанность… Она достала белый конверт и протянула мне: — Ты хорошо поработала. И заслужила эти деньги. Оставь мне номер. Когда остынешь, я приглашу тебя на кофе. Просто поговорим. Я посмотрела на конверт с отвращением: — Я же сказала — не возьму. Но Бетти мягко вложила его в мою ладонь: — Возьми. Это не подачка. Это — за работу. Я сжала конверт в руке и вышла из раздевалки, как буря. Прежде чем покинуть клуб, я подошла к их столику. Августин уже переоделся. Он сидел, такой же холодный, как всегда. Я не отвела взгляд. Резко положила конверт на стол перед ним и процедила сквозь зубы: — Это за химчистку. Упырь. И не дожидаясь ответа, развернулась и вышла. Слёзы сами катились по щекам. Я выбежала из клуба и побежала домой сквозь ночной воздух, сжимая в груди всё, что не смогла прокричать.