Игра в дурака. Повторение прошлого

29. Подстава на дороге

За пару ночей до этого белый кабриолет «Ягуар» мчался из аэропорта Шереметьево по Ленинградскому шоссе в сторону Москвы. Поехали в объезд, чтобы не стоять в пробке при съезде с Международного шоссе в Химках, что было хоть и дальше по расстоянию, но значительно короче по времени. Время — к двенадцати ночи, трасса, обычно забитая в выходные дни возвращающимися с отдыха горожанами, на этот раз была, на удивление, свободной. Обрадованная этим обстоятельством, шикарная блондинка заняла среднюю полосу на дороге, и прибавила скорости. Настроившись на нужную радиоволну, она краем уха слушала последние деловые новости, чтобы быть всегда в курсе всех нововведений в этой «дикой» стране, но больше радовалась предстоящей встрече с полюбившимся уже городом.

 В этом городе ей нравилось все. Она приняла его и полюбила таким, какой он есть, весь целиком, не обращая внимания на все те недочеты и минусы, присущие любому мегаполису мира. Ей нравился даже памятник Петру всей своей бестолковостью. Она и апартаменты всегда снимала в «Президент-Отеле» с видом на этого русского царя, чтобы по утрам заряжаться его энергией. И хотя от великого самодержца здесь была только голова с выпученными глазами, с ужасом созерцающими творящееся вокруг, все остальное же — от другого мореплавателя, ее это особенно не печалило. Царь на вершине памятника своим же собственным затонувшим кораблям — иностранке и в самом деле было чем полюбоваться. А еще она любила пройтись по местному парку, примыкающему к огромному прямоугольному зданию, каким-то непонятным образом связанному даже с современным искусством. 

 Впрочем, здесь много было чего уродливого в этом месте, включая и заморского путешественника с чужой головой. Она любила побродить между застывшими в великих позах Владимирами Ильичами, свезенными сюда из многих местечек, где видеть больше их уже не желали, постоять в задумчивости возле «разжалованного» Дзержинского, полюбоваться спокойным течением реки, выкурить сигаретку, созерцая Крымский мост во всем своем величии. Особенно все это мнимое и настоящее великолепие ей нравилось ночью в свете прожекторов, когда вырывалось яркими лучами из темноты.  Иностранка соскучилась по этому городу. Последний раз она была здесь больше года назад, а с момента своего первого посещения прошло уже целых три, как быстро бежит время, долгих три года. За это время она уже успела как следует привыкнуть к этому мегаполису, а за последний год даже уже и соскучиться. Энергетика, понимаете ли… Только три города во всем мире обладали подобной: Нью-Йорк, Лондон и Москва, на что указывала даже ночная жизнь этих городов, которая по своей активности даже превосходила дневную. В десять вечера здесь жизнь только еще начиналась, в отличие от той же Европы, где большинство населения в это время уже дрыхло без задних ног.

В аэропорту гостью всегда встречала служебная машина с водителем, которая и отвозила ее в отель.  Первое время ее встречал лично сам руководитель российской компании, но в этот раз он предупредил ее, что на несколько дней улетает на отдых, чтобы подлечить сердечко, поэтому встретить не сможет.  В курс дела на месте ее введет его зам, а к четвергу уже и он вернется.  Женщина с детства терпеть не могла все эти встречи и проводы, особенно на вокзалах и в аэропортах, поэтому, как только выросла, так сразу же постаралась и оградить себя от всего подобного. Немного удивило, что тот собрался на отдых, когда столько работы, все же не каждый месяц она прилетает, мог бы и напрячься, ничего бы с его сердцем не стало. Но у этих русских всегда так, сначала собственная персона, а уж потом все остальные, может, поэтому и весь мир с собой перессорили. Таково было ее мнение, но озвучивать его она не стала, может и в самом деле у дядечки проблемы со здоровьем, не молодой уже, себя беречь надо.  Договорились встретиться в офисе компании на следующий день с его замом, а не сразу по прилету, чтобы все производственные вопросы решать уже на свежую голову. 

Поэтому и было решено, что ее встретит личный водитель президента корпорации, он же и его телохранитель, и отвезет в отель. Антона среди встречающих она увидела сразу же, тот так сильно возвышался над встречающей толпой своей бритой головой, что не заметить его мог только слепой. Увидев ее, он тут же замахал ей огромным букетом желтых роз над своей бритой головой, приобретенных за счет компании, и, словно ледокол сквозь льды, двинулся ей навстречу, осторожно раздвигая людей в разные стороны, все равно что тот Лундгрен в свои лучшие годы.  Она тоже помахала ему в ответ и радостно заулыбалась. Она и сама не знала, почему ей нравился этот бритоголовый громила чистыми глазами и добродушной детской улыбкой на мордастом лице, может потому, что его детская непосредственность и веселый нрав благоприятно сказывались и на ее настроении тоже. 

Ей было приятно, когда ее встречал именно этот водитель и охранник в одном лице. Срабатывал, видимо, стереотип внешности известного актера, шведа по национальности, которого вообще-то звали Гансом, а не Дольфом, но и этот русский громила был ничуть не хуже. Иногда ее встречал племянник директора, но от услуг этого товарища она уже давно отказалась, с которым ее связывали исключительно деловые отношения, хотя тот и был совсем не прочь их и расширить, переведя, так сказать, эти отношения из сугубо деловых вертикальных еще и в постельную горизонтальную плоскость.  В последнем, правда, она был не совсем уверена, прямых намеков со стороны племянника все же не было, но все равно старалась держаться от него на расстоянии. Как та Анна Каренина от своего старичка-мужа, предпочитая не смешивать личные отношения с офисной драмой. Хочешь сделать своего любовника врагом, устрой его к себе на работу. Здесь же речь шла и вовсе о совместном бизнесе. 

Племянник входил в совет директоров дядиной компании, чего было вполне достаточно, чтобы он начал на нее оказывать давление, пользуясь своим привилегированным положением любовника, чего она совсем не хотела. Таким вот образом эта заморская бизнес-леди и оказалась за рулем шикарного автомобиля в ту роковую ночь.  Просто захотелось почувствовать нового «зверя», приобретенного, кстати, всего за день до ее прилета. И как ей сообщили по большому секрету, специально для нее, чтобы она и в чужом городе чувствовала себя как дома, ведь и в Штатах у нее была точно такая же машина. Мелочь, а приятно — угробить новенький «Ягуар» в первый же день эксплуатации! Мало того, что разбила и спалила машину, так еще и непонятно каким образом сама исчезла с места аварии. Было из-за чего поволноваться компаньонам, пока искали пропажу по всем моргам, клиникам и отелям Москвы и области. Так бы и потеряли, если бы шеф с расстройства сам не попал с инфарктом в больничные стены, да еще и почти в соседнюю палату. Вот и не верь после этого в не случайность случайного, особенно с высоты положения случившегося уже момента.

 До МКАД оставалось совсем ничего, скоро уже должны были показаться огромные металлические «ежи», где во время войны русские остановили фашистов, и засиять огнями справа по борту огромный торговый МЕГА-комплекс построенный турками, когда блондинке за рулем резко подрезала дорогу какая-то чокнутая иномарка.  Все случилось настолько быстро и непредсказуемо, что она даже не успела среагировать на непредвиденную ситуацию, да и никто бы не успел, если честно. Дорога была свободна, как вдруг пыхтящая справа по своим делам фура начала, стирая в дым резину, тормозить и заламываться.  Что заставило при этом менять направление своего движения белый джип из соседнего ряда слева, цепляя и подрезая уже ей дорогу, сегодня это уже дело следствия, а тогда на трассе… Тогда она только почувствовала, как ее железный «Ягуар» содрогнулся от сильнейшего удара в левое переднее крыло, инстинктивно она крутанула руль вправо и тут же налетела на заднее колесо прицепа того самого уже тормозящего справа грузовика.  После чего ее машину в сумасшедшем вихре развернуло на сто восемьдесят убийственных градусов и выбросило сначала на обочину, а после уже и в кювет. Потеряла управление от касательного столкновения и белая иномарка, выскочившая прямо под ход тяжелой фуры, перегородив той дорогу своим белым боком, еще не мятым, но уже в следующую секунду превратившимся в нечто ужасное и безобразное, смятое и искореженное. Что-то орал белобрысый охранник справа, но блондинка за рулем его уже не слышала, вцепившаяся в руль с вытаращенными от ужаса глазами.

 И если бы не мастерство водителя еще одной легковушки, в самый последний момент чудом ухитрившегося уйти от столкновения, то результат мог стать еще плачевней. «Ягуар» еще раз основательно развернуло и на полном ходу выбросило с обочины в кювет, где, пролетев по воздуху еще несколько фантастических метров, автомобиль с ужасным треском и врезался в огромное дерево, рухнув всей своей изуродованной железной массой на землю, где тут же и вспыхнул, озарив ярким пламенем все кругом. Как в кино, только еще хуже, пламя охватило и дерево, а саму ее выкинуло при ударе из машины наружу, что, собственно, и спасло ей жизнь. Спасло ее и то, что была не пристегнутой, в противном случае на этом ее жизнь бы и закончилась. И тут же визг тормозов, стираемая в дым резина по асфальту и адский гром от столкновения еще нескольких обреченных автомобилей на взбесившейся дороге, пытающихся уйти любым способом от столкновения с неуправляемым тяжеловозом, заваливающимся в кювет и подминающим под себя ту самую иномарку, с финта ушами которой все и началось.  Всего несколько черных секунд убийственного рева и вот уже на дороге все снова было тихо и спокойно — дорожная заварушка закончилась. И только изуродованные куски железа, растекающаяся из прицепа водка и горящее дерево с догорающим под ним кабриолетом, указывали проезжающим мимо на разыгравшуюся здесь трагедию. Бежали люди на помощь…

—Что с водителем? — спросила больная, в напряженном ожидании уставившись на нового старого знакомого, со слов которого сейчас и узнала о страшной аварии на той ночной трассе, чуть не отнявшей у нее жизнь.

—Антон почти погиб, — ответил тот более чем спокойно, было видно, что чужая смерть его почти не трогала. — В коме мужик, две дочки ходят в садик.  Не хотел расстраивать тебя раньше времени. В команде Шумахера гонщиков прибавилось, есть теперь с кем поноситься…

А она и не расстроилась совсем, подумаешь, ведь не она спровоцировала ту аварию. Проделала мокрую дорожку первая слезинка по щеке под бинтами, вторая, третья… Проделала бы, если бы лицо не было забинтовано.

—Жалко-то как, — шмыгнула она носом, хотела еще что-то добавить и не смогла. Ком подступил к горлу. Женщина попыталась глотнуть, но и этого у нее не получилось. Тогда она, сдерживаясь из последних сил и все еще как-то пытаясь держать себя в руках, вцепилась судорожно в одеяло, сжала до боли в челюстях зубы и закрыла глаза, кляня себя последними словами, что уселась в ту проклятую ночь за руль этого жуткого автомобиля. Но и это ей не помогло, сначала предательски задергался подбородок, затем в пляс отправилась нижняя губа, и вместе они начали выбивать такую жуткую чечетку. Она перевернулась на живот, уткнулась мокрым лицом в сухую пока еще подушку и завыла. Как волчица, потерявшая своих волчат. Хуже… «У-у-у, — ревела в подушку она, проклиная все на свете и больше всего себя саму за эту поездку. — Как же теперь жить-то с этим дальше?» Заглянула в палату медсестра, но оценив обстановку, тут же ретировалась. Когда баба ревет — это нормально, ненормально — когда мужик слюни пускает.

—Это и в самом деле сделала я? — взглянула она на рассказчика, выплакав все слезы, уставившись на него пустым взглядом.  

—Тело Антона находился на пассажирском сидении, — вздохнул он, — вот я и предположил, что машиной управляла ты.

—Ничего не помню.

—Такое лучше и не вспоминать.  

—Я хочу съездить на место аварии, — произнесла она спокойно, вытирая носовым платком размокшие глаза. — Прикажите подать мне одежду.

На что тот новоиспеченный слуга лишь усмехнулся, понимая всю бессмысленность возражений. Врачи тоже не стали возражать, надеясь, что предстоящий шок от увиденного поможет той вернуть память, попросили лишь не задерживаться, все же они за нее отвечали. Минут через десять незнакомая медсестра внесла в палату ее серую юбку и такой же серый, строгого покроя, деловой пиджак. Вещи были выстираны и выглажены. От бурых пятен крови не осталось и следа, но вид у костюма все же был не очень. После огня его так и не удалось восстановить, что больную особенно и не беспокоило. Ее беспокоило другое: она хотела разобраться на месте, как произошла та страшная авария, почему она не справилась с управлением и нашли ли того «гонщика», который так жестоко ее подрезал и скрылся с места происшествия? Отсутствовали детали, возможно, что самые главные, которые она и хотела восстановить в памяти как можно быстрее. Еще через десять минут она уже садилась в белый внедорожник своего нового знакомого, поданый к подъезду, а из окна палаты ее провожала совершенно равнодушным взглядом дежурная по этажу, сменившая недавно на посту кривоногую Ивановну.

—Ты мне не сказал главного, — спросила больная его уже в машине, покидающей территорию клиники, — как меня зовут и как зовут тебя с твоим дядей?

—Как тебя зовут, — водитель загадочно чему-то внутри себя усмехнулся, — не знаю. Будем надеяться, что ты именно та и есть, за которую себя и выдаешь.

—Я выдаю?

—Ну не ты, — вздохнул тяжело он, — за кого я тебя принимаю, пока твое лицо под бинтами, никто тебе точно этого, кто ты есть такая, золотце мое, не скажет. Или пока сама не вспомнишь.