Игра в дурака. Повторение прошлого

28. Визит незнакомца

Палата уже наполнялась вечерней прохладой, когда появился этот незнакомец в деловом синем костюме, который ее якобы очень долго искал.

            —Я все знаю, — прямо с порога восторженно произнес он. — Можешь не рассказывать. Разведка уже все донесла! Отлично, что очухалась… Ну и личико у тебя, леди, надеюсь, не сильно пострадало?

            —Не знаю, — вздохнула больная, внимательно изучая из-под своих обожженных ресниц этого не в меру энергичного тип, явившегося, судя по всему, из недавнего ее прошлого.

            —Все будет хорошо! — незнакомец бесцеремонно уселся прямо на край ее больничной койки и весело улыбнулся. Его черные, коротко-стриженные волосы растрепались, а глаза горели озорным огнем. Чувствовалось, что он просто переполнен выше крыши энергией, требующей немедленного выброса, которая тут же сорвала его с кровати и бросила в хаотичное движение по палате, не забыв при этом наполнить пространство еще и его удивительным рассказом.

            —Сомневаюсь.

            —Главное, что ты жива, были бы кости, а мясо нарастет, как говорила моя бабушка, скончавшаяся от полного истощения во времена повального дефицита. В магазины тогда только по паспортам, представляешь, а она свой куда-то задевала, так и не вспомнила. Но она старуха, а ты молодая, поэтому все наладится, не переживай.  Мы уже все морги и больницы обзвонили, чтобы тебя найти. Все напрасно, ты как сквозь землю провалилась: на этом свете тебя нет, до того тоже не добраться. Только обугленная машинка от нашей красавицы и осталась со сгоревшим деревом. Дела стоят, делишки плачут!  Нет, ты мне прямо скажи, у тебя совесть есть всех нас так подставлять?  Шеф места себе не находит, инфаркт чуть ли не на ногах перенес, валяется в соседней палате.  А ты здесь, умничка, хорошо устроилась.

            —Я не устраивалась, — возразила больная.

            —Ну кто-то от тебя, значит, устроил, какая разница. Полиция уже наведалась?

—Не помню.

—Была-была, когда ты спала, как же без них. Мы даже думали, что тебя инопланетяне сперли, — улыбнулся он, — честно.  Звоним в полицию, глухо… Авария есть, угробленная тачка есть, а тела нет, так не бывает. Не так уж много клиник вокруг, чтобы не найти пропажу. Вот и стали прочесывать, везде облом. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Шефа инфаркт схватил, «скорую» угнали, пока его спускали в лифте, так я на своей, в которой еще муха не сидела, доставил его вместе с этими непутевыми врачами в ближайшую клинику. А здесь возьми и полюбопытствуй, этой ночью никого с пожара не привозили? Какой там, твоя ведь машинка дотла вместе с телом, а когда сам глазами взглянул, то, блин, как камень с души — нашлась наша пропажа. Не было бы счастья, да несчастье помогло. И у дядечки сердечко сразу же отпустило после такой хорошей новости.

—Что я в больнице?

—Что ты нашлась и жива! На днях два дебила на Якиманке так свой автмобильчик раскочегарили по мокрой дороге в столб, что сто метров по воздуху потом еще весело кувыркались в мокрое место.

—Я врезалась в столб?

—Да не ты, — отмахнулся рассказчик, — а эти жмурики, которым бог дал все…

—Кроме мозгов, царство им небесное, — просунула в дверь свою любопытную голову Ивановна.

—Кроме жизни... — вздохнула печально больная.

—Точно, ты ведь тоже в кабриолете без крыши ехала.

—Я тоже дебилка?

—В некотором смысле, — усмехнулся красавчик. — Мы все кусты вокруг обшарили, нет тела и все, как сквозь землю провалилась. А здесь смотрю, мумия без лица вся в бинтах, сверился по времени, когда ты поступила сюда и когда случилась авария, все и совпало.

—А как можно узнать по забинтованному лицу?

—Мы прошерстили все медицинские заведения в округе, больше ни одного подобного случая. И в Склиф тоже заглядывали на всяк случай, так что не переживай, мы нашли именно тебя.

—Куда заглядывали?

—Туда, куда лучше не попадать, но не будем о грустном, — улыбнулся визитер. — Смотрю, хорошо устроилась, — он оценивающе прошелся взглядом по убранству палаты. — Все чистенько и беленько. Счет за услуги еще не приносили? Ничего, принесут, у нас за этим не заржавеет. Доктора лечат, а помощники с дорог поставляют им солидных клиентов за процент с койко-места.

            —Кто вы? — спросила забинтованная, напрягаясь, так и не найдя информации об этом энергичном типе в своей поврежденной мозговой картотеке.

            — А ты думала, что все просто, подобрали дамочку без мозгов на дороге и бесплатно лечат? Или ты сама сюда по воздуху прилетела? — пропустил он мимо ушей ее вопрос. — Питание хоть приличное? Впрочем, откуда оно здесь будет приличным. Здесь тогда только хорошо кормят, когда тело собираются отправить на органы. Бизнес, ничего личного, поддерживают, так сказать, товар в форме.

            Больная побледнела. Это кошмар наяву или ей все только снится? Черноволосый тип, его начальник в предынфарктном состоянии.  Смешалось все в голове бедняжки, которую вот уже собрались и на органы пускать.    

            —Да не тебя, —  уточнил красавчик, — не переживай. Пошутил я, прости, если плоско.  Правда, по максимуму сдерут за пластику лица, но это нормально, врачи кожу сдирать любят. Доктор сказал, что не все так и страшно, обещали оформить все в лучшем виде. Впрочем, все они обещают, откуда потом постоянно улыбающиеся старушки берутся. Представляешь, вчера один подводник питерский смотрит, а у него после пластики носа одно ухо подвешено теперь к черепку выше другого. Он к врачу, тот его к психиатру, мужик за ружье, да как шмальнет тому в грудь, что без всяких шансов, а потом себе заряд в испорченный черепок. Мозги на вылет, понятно…

            —Кто вы, — перебила она его, уставшая уже слушать весь этот бред, —  я вас знаю?

—Во, блин, дает, — улыбнулся незнакомец, — сейчас выяснится, что мы еще и не знакомы. Мы не знакомы?

            Больная отрицательно покачала головой, что означало лишь одно, что они действительно не знакомы. Тип, похоже, над ней издевался. Откуда вообще он здесь взялся, из той бумажки, что нашла Ивановна, неизвестно в чьем кармане, якобы в ее костюме?

            —Ты и, правда, меня совсем не помнишь? — вдруг спросил совершенно серьезно он, перестав дурачиться и присев на корточки перед ее кроватью.   

Больная согласно кивнула.

            —Да, тяжелый случай, — вздохнул он, принимая снова вертикальное положение своего явного превосходства над этой лежачей. — Но я-то выживу от твоего беспамятства, а вот как мой дядя все это переживет, я не знаю.  Тогда все наши договоренности по боку, ты их тоже не помнишь? Хорошо, хоть русский язык с перепугу не забыла.  

— Договоренности с кем, с вашим дядей?

—Конечно, — кивнул он, — с ним. Ведь у тебя с ним бизнес, ты — ферзь, он — дряхлый король с инфарктом.

 —А вы?

—Я пешка, — улыбнулся мужчина, — на побегушках. Одни владеют жизнью и принимают решения, других — двигают. Я из этих, из бедных родственников, так сказать.

—Пешка, мечтающая дойти до конца доски?

—Ого, так ты даже про шахматы помнишь, супер. Но нет, королем я становиться не собираюсь, меня устраивает и мое серое пребывание возле моей королевы.

—И давно мы на «ты»?

Красавчик с улыбкой сообщил, что с первой брачной ночи, но тут же и признался, что снова плоско пошутил, просто хотел подкинуть очередную задачку ее поврежденному мозгу, чтобы тот побыстрее начинал шевелиться. Смешно, но…

—И что же здесь смешного? — не поняла она его юмора. — Человек попал в беду, а вам смешно?

—Я просто радуюсь, что ты жива, — пожал он плечами и в течение следующих десяти минут поведал больной в самых серьезных подробностях о всем ее, так сказать, недавнем прошлом. Или почти все, не вдаваясь особенно в мелкие подробности, какие, к примеру, та предпочитает вина, сигареты, музыку и фильмы, прокладки и прочую дребедень из повседневной жизни. Впрочем, про прокладки даже он с его необъятным кругозором ничего путевого все равно бы не рассказал.  Человек должен возвращаться в себя постепенно, про это ей и Ивановна хорошо расскажет, если не забыла еще.  

—Что еще вам про меня известно? — спросила чуть слышно больная, напрягаясь всем телом.

—Документы твои целы, правда подсмолились немного, ноутбук тоже, а вот от машины ничего не осталось, сгорела. Сумку с компом нашли рядом, представляешь, меты стащить не успели. И это в нашей-то стране, где лишь тот может себя считать успешным, если может хоть что-то украсть.

—Не поняла?

—Хм, — уставился он на нее, — чего ж тут непонятного? У нас не ворует только ленивый.  Знаешь, как у нас пожарники дома тушат? Они сначала спасают оргтехнику и все такое, а после всему остальному хламу дают догореть, чтобы не возвращать спасенное, чем полиция лучше? Чекисты крышуют свой бизнес, менты — свой, прокуратура свой, ну а пожарники — свой. Один прокурор подобрал под себя игорный бизнес, взяли. Но он смылся в Польшу, выдали. Сейчас помощником губернатора какой-то области отбывает пожизненно.  Прокурорские своих не сдают. Посадят за пирожок, стащи миллиард, и с тобой будут разговаривать со всем уважением. Таких небожителей даже по приговору в тюрьму не сажают, если конечно есть, кому заступиться, за них там другие лямку тянут, а эти в это время в торговых центрах по Москве шарятся.

— А от машины вообще ничего? — задала она очередной вопрос, отстраняясь от глобальных разборок.  

—Тяжелый случай, — вздохнул энергичный противник чужой халявы, подходя к окну, чтобы еще разок взглянуть на свое новое приобретение — белоснежный паркетник, припаркованный под окном, —  говорю же, сгорел наш кабрик. И тебе повезло, что мчались вы с опущенным верхом, иначе пробила бы головой крышу, а это уже смертельно. Хотя, возможно, тебя выбросило и через дверь, правды мы уже не узнаем, — немного подумал и добавил: — если сама не расскажешь, когда память вернется.

Посетитель отвернулся от окна, кроме как на свой авто, там больше смотреть было не на что.  Клиника располагалась не где-то за городом с видом на лес, а почти в самом городе с видом на ужасную дорогу, не как не радующую своим видом и шумом. Протарахтел под окном «запорожец» — прошлое в настоящем, дернулся еще пару раз и заглох совсем.  Из «консервной банки» выбрался седой старик, открыл сзади багажник и стал в нем копаться. Наблюдающий за ним из окна пятого этажа клиники так и не дождался, когда же тот наконец откроет капот и займется мотором, развернулся и направился снова к лежачей больной.

—И вы даже знаете, как меня зовут? — спросила больная с надеждой.

—Потеря имени — это нормально после такой аварии! Клавой Ивановой тебя кличут, как в детстве прозвали, так до сих пор и зовут. Главное, что жива, а с остальным разберемся.  И не волнуйся, тебе нельзя волноваться, подумай о себе, что тебе дороже — здоровье или все остальное?

—Все остальное, — не задумываясь, ответила очень тихо больная, чтобы не напрягать голосовые связки. — Мне надо все восстановить в памяти, чтобы владеть ситуацией. Иначе кто-то будет потом владеть мной. Или уже владеет! Скажите мне, я случайно не в психушке? Тут помню, тут не помню, ко мне подкатывает некто из моей якобы бывшей жизни и начинает рассказывать сказки про какую-то непонятную мне прошлую жизнь, какой я никогда не жила. Расскажи мне обо мне, пожалуйста, я тут слышала про самолет…

—Что сгорел? Нет, ты прилетела к счастью на другом. А на сгоревшем пытался улететь мой дядя на Канары, места не хватило, а с другого он просто сбежал, хотя тот самолет и принадлежал когда-то банкиру. Есть и хорошая новость, мы уже нашли того лихача, благодаря которому ты здесь и оказалась. Дядя, правда, ни в какую, ведь ты прилетаешь, но у него уже сердце пошаливало от всех этих дел, нельзя уже так много работать в его возрасте, согласись.  Вот мы и настояли, что ничего страшного не случится, если он выходные проведет в райском месте, в гольф поиграет, себя потешит, отвлечется от вечных проблем, а потом с новыми силами за старые дела. Ты тоже денек-другой бы после перелета прошла бы акклиматизацию, а после общими усилиями мы взялись бы за дело. Взял и не полетел, вот инфаркт и случился. От намеченного никогда нельзя отказываться, тем более, от Канар.

—Все так ужасно, — прикрыла глаза женщина. — Лучше бы вы ничего мне не рассказывали.     

—Ты ехала из аэропорта на нашем фирменном авто, — он будто ее и не слышал, — прилетев из Америки, какой уж тут ужас, такую шикарную тачку угробила!

—Я ничего не помню, — отозвалась больная, прикрывая глаза и готовая уже снова расплакаться, — или почти ничего, кроме слепящего света в глазах, возможно от фар, и ужасного грохота взрыва в ушах.

—Большинство без всяких аварий ничего не помнят, — усмехнулся посетитель, — и ничего, еще как живут. Помнят только то, что им выгодно помнить, а все остальное… Ведь если не помнишь, так этого как бы никогда и не случалось, ведь верно? Верно и очень удобно — садишься за руль, кто-то из-за этого погибает, а ты ничего не помнишь, очень удобная позиция.

—Я не претворяюсь, — женщина от обиды чуть не заплакала, — я правда ничего не помню.

—Да я не про тебя, — махнул он рукой, — возвращайся быстрее.   

Легко сказать, вздохнула больная. Ночные кошмары, мучавшие ее вот уже несколько ночей подряд, начинали становиться явью. Яркая вспышка света снова осветила сознание, через боль воспоминания, возвращая больную в ее поврежденное прошлое. Туда, где только ночь, шоссе и… чья-то еще смерть, коснувшаяся ее лишь холодом своих цепких пальчиков. И отпустившая, почему? Вопрос, который задают себе только живые, потому как мертвых это уже не волнует. Проклятое ночное шоссе! Есть дороги, которые надо пройти в одиночку, вспомнила она вдруг чье-то мудрое изречение, но так и не смогла вспомнить, кому оно принадлежало. Есть моменты, где нужно ставить точку, есть ситуация, когда следует прощаться и есть люди, к которым лучше не возвращаться. Женщина забинтованной головой откинулась на подушку. Ужас! Оказывается, что это никакой и не сон вовсе. Возможно, это вывернутая реальность под действием таблеток, к этим в белых халатах только попади, а возможно, что и…

— А свое имя назовите, пожалуйста, — попросила она. — Я вас вовсе не помню.

— Вспомните, всему свое время, — отозвался тот хмуро, все это время внимательно наблюдающий за ней, решая для себя, пожалуй, сейчас самый главный вопрос в жизни, а та ли это и в самом деле особа, за которую он ее принял?