Право на новую жизнь

Глава VIII

Веронике все время снились непонятные сны: не ясно, было ли это сновидение или явь, словно девушка находилась между двумя мирами. То она шла по длинной дороге, проходящей над пропастью, кишащей безобразными существами в образе то ли людей, то ли птиц – их тела чернели от огромного пламени, а сами они издавали пронзительные крики, полные боли и отчаяния. В этот момент Вероника силилась вскрикнуть от страха, но язык словно прилипал к нёбу и из горла вырывался лишь хриплый стон.

В другой раз девушка стояла на берегу бескрайнего моря, над головой раскинулось небо, розовея от рассвета. Волны накатывали на берег, лаская слух шелестом о песок. Вероника стояла одна посреди бескрайнего простора, ее душа наполнялась радостью и счастьем, ей так хотелось остаться здесь навсегда.

Еще было некое видение, похожее на то, когда ее душа боролась со смертью, в то время, как врачи хлопотали над ней. Вероника видела тех людей, которые рядами стояли перед ней и молча смотрели ей в глаза. И в их взорах читалась такая безнадёга, что девушке стало жаль их, но идти к ним она больше не хотела, а они и не звали её.

Однажды, когда Вероника лежала в беспамятстве, перед ее взором возник образ пожилой женщины в белом. Девушка каким-то внутренним чутьем поняла, что это была ее прабабушка – бабушкина мама. Прабабушка подошла к ней и ласково погладила по щекам. Из глаз Вероники хлынули слезы, она больше не могла их сдерживать.

- Бабушка, возьми меня с собой, - с надеждой в голосе попросила девушка.

- Нет, милая. Тебе нельзя туда...

- Но почему?

- Твое время еще не пришло. Когда настанет твой час, я заберу тебя.

- Что мне делать?

- Иди вперед, все будет хорошо, - голос прабабушки тонул в потоке гула, а сама она постепенно начала растворяться в воздухе.

- Бабушка, не оставляй меня, - сквозь слезы воскликнула Вероника.

- Я с тобой, моя родная, я с тобой...

Девушка глубоко вдохнула и резко очнулась. По щекам обильно лились слезы, от них подушка стала мокрой. Над ней склонило свое лицо Зоя Семеновна. Это она ночами сидела у изголовья внучки, а сегодня, услышав плач Вероники, пыталась разбудить ее.

Девушка туманным взглядом посмотрела на старушку и спросила:

- Бабушка... я видела... я видела...

- Тебе нужно прилечь, моя родная, а потом ты мне все расскажешь.

Зоя Семеновна с такой нежностью, с такой заботой ухаживала за ней, что у девушки невольно на лице засияло подобие улыбки. Она снова легла на подушку и медленно проговорила:

- Я видела... видела прабабушку...

- Правда? И что она тебе сказала?

- Сказала, чтобы я возвращалась назад... Мое место здесь...

- Слава Богу!

- И еще... там, за туманным коридором были они...

- Кто «они»?

- Они... я не знаю их... Я видела, что те люди были высокие такие... в белых длинных одеяниях. Я хотела было пойти вместе с ними, но они не взяли меня с собой, сказав, что мой черед еще не настал.

- Это были не люди.

- А кто же?

- Это были ангелы. Они не стали забирать твою душу. Это хороший знак – твоя жизнь будет долгой и счастливой. Тебе дан шанс начать все сначала, ты словно заново родилась.

- Как мне все изменить?

- Я сделаю так, чтобы тебе стало лучше. Когда мы чуть не потеряли тебя, я поняла, что сделать кого-то счастливым намного важнее, чем собственное благополучие. Теперь, когда все страхи позади, я постараюсь помочь тебе. Переведу тебя в другую школу, что рядом со мной, ты переедешь ко мне, будем жить вместе, я сделаю все для твоего благополучия, - Зоя Семеновна рассуждала вслух, поглаживая волосы Вероники.

Вероника же, закрыв глаза, больше не слушала ее, ибо снова погрузилась в сон.

Так прошло несколько дней. Вероника то приходила в себя, то впадала в глубокий сон, но путешествия в потусторонний мир больше не было – ее душа окончательно вернулась в мир живых, дабы дать ей шанс начать все сначала.

Большую часть времени за Вероникой ухаживала бабушка, на выходных с ней осталась Инна Викторовна. Пришедшая вместе с Сергеем. Отчим молча, с какой-то жалостью посматривал на падчерицу. Вероника приоткрыла глаза и в тумане увидела склоненное лицо матери, пытавшейся поправить ей одеяло. Девушка невольно отстранилась от нее, ей были неприятны ее ухаживания, ее прикосновения, будто бы Инна Викторовна являлась для нее чужим человеком. Женщина заметила это и, повернувшись к Сергею, сказала:

- Сходи в магазин, купи сока и минеральной воды без газа.

- С чем сок? – мужчина явно хотел выглядеть заботливым.

- Купи мультифрукт, только какой подороже.

- Хорошо.

Когда Сергей ушел, Инна Викторовна, оставшись наедине с дочерью, присела на койку и легким прикосновением дотронулась до ее бледных щек. Вероника не дернулась, не отстранилась, а молча наблюдала за матерью. Женщина немного успокоилась и проговорила:

- Доченька, маленькая моя. Как ты нас всех напугала! Я чуть не умерла, когда увидела тебя лежащей на полу на кухне, а везде были разбросаны таблетки.

Вероника продолжала молча слушать ее, ничего не произнося в ответ; Зои Семеновне она всегда отвечала. Инна Викторовна, продолжая поглаживать дочь по щеке, сказала:

- Поправишься, я возьму отпуск и мы все поедим куда-нибудь отдохнуть, может быть, поедет и Оля... Врач сказал, что скоро тебя переведут в обычную палату, там будут еще девочки, тогда мы будем чаще видеться.

Вероника закрыла глаза. Каждое слово матери отдавалось в голове словно звон металла. Девушка знала, что Инна Викторовна добра пока она, Вероника, тут; стоит ей поправиться и возвратиться домой, как начнется все как раньше. Об этом даже думать неприятно! Вон, мать пришла с Сергеем, а Данилку не взяла. Но, с другой стороны, подумала девушка, это даже и к лучшему, не стоит маленькому ребенку находиться здесь и тем более смотреть на больную сестру.

Через несколько минут вернулся Сергей с пакетом в руке, белый халат складками свисал с его худощавой фигуры. Он поставил пакет на тумбочку и сказал:

- Вот, купил, что просила.

- Спасибо, Сереж. Если хочешь, езжай домой, а я еще побуду с Вероникой.

- Ты будешь до ночи?

- Наверное, да.

- Тогда перед тем, как будешь собираться, позвони мне, я тебя на остановке встречу.

- Хорошо.

Сергей развернулся и ушел. Вероника, хоть и силилась заснуть, слышала весь их разговор. Про себя она подумала: «Оказывается, Сергей не такой плохой как я думала». Открыв глаза, девушка посмотрела на пакет и облизала иссохшиеся губы. Заметив это, Инна Викторовна налила в кружку сок и проговорила:

- Выпей, дочка.

Вероника залпом выпила сок, после чего снова легла на подушку; она чувствовала, как жидкость из пищевода попала в желудок, как желудок радостно заурчал, почувствовав сладкий сок. Девушка ощутила прилив сил; оказывается, как прекрасно на свете, как хорошо чувствовать себя живой, когда ты можешь нащупать предметы, попробовать еду, увидеть родных и близких! Каким сейчас показались незначительными проблемы, из-за которых она решила свести счеты с жизнью. «Иди вперед», - сказала ей прабабушка; что же, она, Вероника, послушалась, теперь нужно действительно решиться сделать шаг вперед – поначалу будет сложно, но разве изменения проходят легко? Нет. Просто нужно взять себя в руки и идти вперед.

Оставшиеся несколько часов до прихода бабушки девушка посвятила глубокому сну. И хотя она начала более менее есть, все равно организм не пришел в себя окончательно, так что приходилось беречь его от нагрузок.

В двенадцать часов ночи пришла Зоя Семеновна. Как всякая бабушка она принесла с собой два больших пакета, до верху набитых едой и гостинцами. Поставив поклажу на пол, пожилая женщина тяжело выдохнула и спросила Инну Викторовну:

- Ну, как Верочка?

- Получше. Правда, ела немного, но зато выпила почти весь сок.

- Это радует. Я по дороге разговаривала с врачом, он сказал, что через три дня Верочку переведут в общую палату на третьем этаже. А если ничего не изменится, я имею ввиду, если ее состояние не ухудшится, то через пару недель можно будет ехать домой.

Инна Викторовна слушала бывшую свекровь, а сама боялась одного: как бы старуха не попросила оставить девочку у себя, решив, что там с Вероникой все будет в порядке. Но, подумала женщина, мать я или не мать, почему я всегда оправдываюсь перед всеми? Неужели они не поймут, что ребенок должен жить с родителями и нигде больше! Зоя Семеновна считает, что остальные такие же безответственные и непутевые как ее сын, который так легко бросил собственную дочь, о которой даже и не подумал заботиться, взвалив ребенка на бывшую жену, у которой и так в жизни ничего не складывается. Можно подумать, это она от хорошей перспективы связалась узами брака с Сергеем, который не смотря на свои недостатки, все же пытается хоть как-то проявить себя заботливым отцом; и, между прочим, именно Сергей вызвал «Скорую помощь» в тот злополучный день, тем самым спас жизнь Вероники. Где же тогда была Зоя Семеновна, узнавшая о случившемся по телефону от нее, такой плохой Инны Викторовны, и решившая устроить театральное представление перед врачами? Такие мысли разом пробежали в голове женщины, но вслух она ответила, стараясь быть как можно вежливее:

- Хорошая новость. Я так соскучилась по Веронике! Когда наступят каникулы, мы собираемся поехать куда-нибудь отдохнуть, может быть, в Египет.

- Вы собираетесь ехать все вместе? – спросила Зоя Семеновна, а сама подумала «На какие деньги поездка, если вы даже детям не можете одежду купить?»

- Если получится, то всеми поедим. Займу деньги у сестры, если понадобится. Может быть, и Оля с нами поедет.

«Хвалится! – подумала старушка. – Играет роль заботливой матери только пока Верочка в больнице. Стоит девчонке вернуться домой, как сразу же забудет свое обещание. Ну ничего, и на тебя, и твоего Сергея управу найду!»

Распрощавшись с бывшей невесткой, Зоя Семеновна осталась одна в тишине ночной больницы, сидя у изголовья Вероники. Девушка крепко спала, даже не проснулась от разговоров и шума, доносившегося из длинного коридора – в эту ночь был доставлен в больницу мальчик с тяжелейшей травмой головы.

Пробило два часа. Огни погасли и в коридоре, и в палатах. Только одна пожилая женщина продолжала сидеть, время от времени подходя к окну. Лунный свет серебристой дорожкой разделил палату надвое; и там, где простерся лунный луч, пол окрасился в синеватый оттенок, будто бы был выточен из мрамора. На потолочных плитах играли блики уличных прожекторов да тени голых когтистых ветвей, что колыхались под порывом ветра.

Зоя Семеновна какое-то время силилась бодрствовать, но вскоре дремота сморила ее, и она, облокотившись о стену, заснула чутким сном.

Вероника пробудилась в шесть утра. Блуждающим взором она осмотрела знакомую палату и провела левой рукой по правой: скоро должна прийти медсестра с новой капельницей. После ее взор упал на бабушку, которая все еще спала, время от времени похрапывая во сне. Девушка еле приподнялась на постели и прошептала:

- Бабушка... бабушка.

Но Зоя Семеновна спала. После бессонных ночей это был первый день, когда ей удалось поспать более двух часов. Вероника глубоко вздохнула и снова легла на подушку. Вскоре послышались первые шаги, потом раздались голоса медперсонала, где-то хлопнули двери, затем наступила тишина. В раковине слышался звук капающей воды из крана. Снова раздались шаги – все громче, громче, открылась дверь, в палату тихо вошла медсестра с капельницей. Дабы не разбудить Зою Семеновну, женщина бесшумно приблизилась к девушке и, убрав старую капельницу, спросила:

- Как чувствуешь себя?

- Лучше, я уже по немного начала есть.

- Хорошо, скоро, врач сказал, ты поправишься; так что, через две недели вернешься домой.

- Домой... – Вероника произнесла это слово каким-то грустным, совсем нерадостным голосом.

Она наблюдала за работой медсестры, и когда та воткнула тонкую иглу ей в вену, девушка слегка поморщилась, а сама в это время думала о матери, об отчиме, которого боялась и ненавидела, единственный светлый образ из всех родных представлял Данилка, которого она любила больше, чем кого бы то ни было. О школе она не думала, даже не хотела думать; после клинической смерти Вероника стерла свой класс из памяти; все равно, думала она, я перейду в другую школу, а об этой забуду.

Вскоре на часах пробило семь утра. Зоя Семеновна пробудилась и посмотрела на внучку. Та широко раскрытыми глазами глядела на нее: не ухом, а сердцем отозвалось у старушки голос девушки:

- Бабушка...

Зоя Семеновна, тут же позабыв о сне, кинулась к койке и тихо спросила:

- Я здесь. Что тебе, Верочка? Хочешь пить?

- Есть хочу.

- Хорошо. Я сейчас, - старушка с энтузиазмом начала бегать туда-сюда. Она раскрыла пакетик с кашей «Быстров», высыпала ее в тарелку, после этого залила нужным количеством воды и, накрыв другой тарелкой, принялась ждать. В это время Вероника хоть и с трудом, но съела йогурт – ей было тяжело держать ложку левой рукой. Когда каша была готова, Зоя Семеновна сама накормила внучку, после чего дала ей сок. Девушка почувствовала приятную тяжесть в желудке после стольких дней голодного существования; теперь же она хотела есть еще и еще, хотела пить, хотела жить! Зимний рассвет медленно озарял темное небо слабым светом, и от этого Веронике стало еще веселее, еще лучше. Вкусный завтрак, прекрасный рассвет – ах, как хорошо на свете жить! Неужели эти мелочи составляют основу бытия, наполняют жизнь яркими красками, заставляют сердце замирать в предвкушении счастья? Неужели раньше она не замечала всего этого? И неужели необходимо было пройти через смерть, дабы понять это?

Зоя Семеновна на минуту приоткрыла форточку, дабы палата наполнилась свежей прохладой, и это – этот воздух придал Веронике силы. Она закрыла глаза и носом вдохнула холодный воздух зимы, наполненный свежестью снега. Когда девушка снова открыла глаза, то увидела яркий свет, исходивший от солнца, чьи лучи осветили больничные палаты. В этих лучах вились, словно гоняясь друг за другом, частицы пыли. Когда-то, давным-давно, еще в детстве, Вероника думала, что солнечные лучи – это волшебные палочки и потому она всегда старалась взять их, пощупать, но рука проходила сквозь свет, сама становясь частью этого волшебного танца.

Зоя Семеновна присела рядом с внучкой и, положив свою руку ей на тыльную сторону ладони, проговорила:

- Верочка. Хочешь еще чего-нибудь?

- Нет. Не хочу.

- Тогда можешь поспать, а потом мы снова поговорим с тобой. Хочешь?

- Да, - девушка улыбнулась какой-то замученной улыбкой и глубоко вздохнула; спать ей не хотелось, но и делать было нечего.

Вероника легла так, чтобы правая рука не испортила капельницу, закрыла глаза и вскоре уснула. Спала она хорошо. Сон был крепким и, самое главное, в это время она могла не думать о будущем, о том, как встретит ее класс и наладятся ли отношения в семье.

Снилось ей, будто идет она по темному коридору, словно бескрайнее пространство раскинулось впереди. Ногами она ясно чувствовала твердь земли, ощущала колючую траву. Порыв ветра развивал волосы. И шла она, не чувствуя усталости, вытянув вперед руки. Ее взор был обращен на собственные кисти рук, словно прежде она не видела их. И тут вдруг со всех сторон с неба палил яркий солнечный свет, осветив темную долину золотистым цветом. Лучи падали со всех сторон и Веронике начало казаться, будто она задыхается от них. Она хотела бежать, но не могла, ее ноги словно вросли в землю. А лучи все приближались и приближались, и когда первый луч коснулся ее стоп, осветив их, девушка почувствовала, как ее грудная клетка разорвалась, а душа, вырвавшись на волю, устремилась ввысь, к яркому свету...

Вероника резко проснулась, тяжело дыша. Левой рукой она провела по лицу, чувствуя на щеках капельки пота. Затем она прислонилась рукой к груди и почувствовала биение сердца, своего собственного сердца.

Зоя Семеновна, заметив пробуждение внучки, засеменила к ней и, приложив свою холодную ладонь ей на лоб, сказала:

- Вот, ты и проснулась. Скоро будет обед.

- Сколько я спала? – глухим голосом спросила девушка.

- Ты уснула в восемь утра, сейчас два часа дня.

- Уже два? – удивилась Вероника. Ей казалось, что спала она совсем немного.

- Сейчас ты поешь, а потом еще можешь поспать.

- Я не хочу больше спать.

- Хорошо, как скажешь.

Принесли обед. Зоя Семеновна помогла девушке поесть. После этого, когда та допила чай, старушка села с ней рядом и, пристально взглянув ей в лицо, тихо спросила:

- Скажи, это Сергей довел тебя, да? Только скажи мне правду, не таи ничего от меня.

Вероника посмотрела на нее: бледная, безобразная, со впалыми щеками и опухшими глазами, но ничего не ответила. Зоя Семеновна повторила вопрос, желая, наконец, разобраться, что же произошло на самом деле. Девушка слегка усмехнулась и проговорила:

- Зачем об этом говорить?

- Как зачем? И я, и Павел Алексеевич озадачены происшедшим. Пойми, нам очень нужно все знать.

- Кто такой Павел Алексеевич?

- А, так ты же не знаешь! Это наш следователь, который... – не успела пожилая женщина договорить, как услышала голос Вероники:

- Не буду я ничего рассказывать! Не буду! – «Если еще раз ты расскажешь, что я тебя избила, то мы убьем твою бабку и это не пустые пугалки, ты поняла? Я знаю, в каком доме она живет», - слышала она в голове голос Анжелики.

- Почему? Что случилось? Тебя запугивали, угрожали?

- Это не Сергей, - только и могла ответить девушка, - он тут не при чем.

- Тогда кто же?

- Кто-то другой.

- Что это за ответ? Пойми, я не хочу пускать все на самотек, хочу, чтобы виновный был наказан.

- А я не хочу.

Зоя Семеновна была шокирована ответом внучки, но также она понимала, что не с проста Вероника уклоняется от дачи показаний, хотя ее испуганные глаза говорили больше слов. Понятно, что девушку запугали и в случае раскрытия тайны попытаются отомстить, но что делать, как защитить ее, как?