Съёмки 2

13

— Лиз, садись в машину, — его тёмная во всех отношениях фигура нависла над нашим столиком возле входа в бар.

— Чёрт, — протянула я, цепляясь за предплечье парня справа от меня. — Только не он…

Мой спутник и двое его друзей, которые покупали мне текилу последние минут сорок, встали, чтобы поравняться с Боргом, но всё равно выглядели менее угрожающими, чем его суровое лицо.

— Отвали-ка, — заговорил с ним один из парней — Вадим? Влад?

На мгновение мне показалось, что Борг закатил глаза, но потом он совершенно точно откинул подол пиджака, сверкнув значком и пистолетом на ремне брюк, и уставился на моих новых друзей с хладнокровным ожиданием.

— Окей, мы поняли, — Влад резко отшатнулся, роняя стул.

— Так бы сразу и сказал, — немного обиженно сказал третий, призывая своих приятелей свалить. — Мы уходим. Пока, Лиз!

И они скрылись внутри паба, оставляя меня наедине с этим бессовестным убийцей всего святого.

— Пока, — мрачно ответила я, пытаясь испепелить Борга взглядом. — Тебя бы на детские утренники приглашать. Как ты вообще меня нашёл?

— GPS на машине.

— Чёрт!

Я почти уверена, что это был самый спонтанный вечер в моей жизни. Ну, по крайней мере, за последние пару месяцев точно. Ну, ладно, за последние пару недель, которые я провела взаперти, жалея себя, жалея тех девушек, что мы потеряли, переживая из-за возможной утечки в моей команде или в отделении Борга.

Я почти уверена, что решение сбежать от охраны пришло ко мне в виде просветления. Так бывает, когда ты оказываешься на самом дне, и вдруг включается упорство, с которым начинаешь отталкиваться ногами, и даже веришь, что доплывёшь до поверхности. Я просто поняла, что если не выйду — одна — начну ловить очень и очень тёмные мысли, избавляться от которых придётся уже в лечебнице. Поэтому я дождалась, когда сеньора Альварес вышла на свою террасу на вечерний винно-сигарный ритуал, и попросила её воспользоваться выходом из её квартиры. Она не задавала вопросов, потому что каждый день здоровалась с моими охранниками и, наверное, прочитала всё на моём отчаявшемся лице. Она просто встала с кресла и кивнула с такой решимостью, что я поняла: пора. Я захватила с собой один из двух ночников, надеясь, что это тот, который слишком тусклый, и начала перелазить через балюстраду, которая была чуть больше метра в высоту. Между нашими террасами было меньше метра, и тот факт, что на улице уже стемнело и, даже если бы я смотрела вниз, не видела бы, сколько этажей между мной и поребриком во внутреннем дворике, безусловно, пришёлся кстати.

Когда я была на месте, сеньора Альварес — София — взяла меня за плечи и энергично потёрла их, давая безмолвное напутствие. Я кивнула ей с благодарностью, перегнулась через стенку и швырнула светильник на пол моего балкона. Женщина схватила меня за руку и потянула к выходу. Я выглянула в коридор — как я и ожидала, ребята услышали шум от разбитого ночника и бросились внутрь моей квартиры. Путь был свободен. Я обняла мою спасительницу, звякнула ключами от машины, которые ранее вытащила из кармана Габриэля, и метнулась вниз по лестнице.

И теперь Габриэлю, наверное, достанется, но, честно, лучше так, чем бы ему пришлось везти меня в дурку, заламывая руки.

Буду думать, что сделала ему одолжение.

— Мне это нужно было, — говорю я, не глядя на Борга, когда он везёт меня домой.

— Полегчало? — спрашивает он негромко, но его низкий голос всё равно доминирует в тёмном салоне его “Чероки”.

— Нет, — выдыхаю я. Меня немного мутит от трёх стопок текилы, которые я залила в себя за последние сорок минут.

— Возможно, тебе нужна помощь другого рода.

— Спасибо, Фрейд, — я пытаюсь сфокусировать взгляд на дороге, как меня учила мама, когда меня тошнило в поездках в детстве, но за окном было слишком темно, а тусклый свет фонарей и бледная разделительная полоса не были достаточно прочной опорой.

— Я не Фрейд, но хорошо знаю, что такое ПТСР.

Я вздыхаю и сползаю в кресле, скрещивая руки на груди.

— Я справлюсь.

— Может быть, но твои методы… слишком дорого обходятся участку.

— Ох, извини, что выдернула тебя из кровати! — я яростно смотрю на его непробиваемый профиль. — Я тебя не звала!

— Всё верно. Меня позвал Габриэль.

— Не можете оставить меня в покое на один вечер?

— Пока я не поймаю этих людей — нет.

— Я же могу написать официальный отказ от твоих услуг?

— Ручку дать? — я замечаю на его обычно неразгадываемом лице усмешку, фыркаю и отворачиваюсь к окну. Потом вспоминаю, что Борг живёт на другом конце города, а это значит, что, когда он меня отвезёт, ему ещё ехать домой около часа, и немного смягчаюсь.

— Только давай не будем упоминать этот инцидент при Оскаре, ладно? — говорю я.

Я тут пытаюсь быть в норме, как я и обещала Нордину, а уж как я укрощаю свой ПТСР, ему знать не обязательно. Он будет чувствовать себя ужасно, я буду чувствовать себя виноватой, а я впервые не нахожу в себе силы беспокоиться за нас обоих.

Что ж, для человека, переживающего травму и сбегающего от охраны, чтобы потусить с незнакомыми мужчинами в пабе, я всё же неплохо рационализирую.

Утром меня ждёт ужасное похмелье от этих четырёх стопок текилы…

— Надо отдать Оскару должное, — замечает Борг по-прежнему ровным тоном, но я замираю, потому что, судя по подводке, это обещает стать самым интимным из всего, что он мне когда-либо говорил, — терпение у него колоссальное. Я бы не позволил своей женщине даже близко подходить к тому, чем ты занимаешься.

— “Не позволил” бы? Класс. Хотя, чего я удивляюсь? Гейткипинг очень даже в твоём стиле.

— Ты так говоришь, как будто тебя не пускают в Диснейленд или не дают заняться сраным параглайдингом, Лиз.

— Что ж. Оскар знает, что это для меня значит, он не станет ни в чём меня убеждать.

— Тогда зачем скрывать от него то, что случилось сегодня?

— Потому что я не хочу, чтобы он с ума сходил! — выпаливаю я громче, чем нужно, и ощущаю первые признаки головной боли, с которой мне придётся уживаться следующие сутки. Чёртовы пять стопок текилы…

— Тебе решать. Но я не понаслышке знаю, что профессии, как твоя и моя, они… Не все могут выдержать партнёров с такой работой, — Борг делает паузу, затаивая дыхание, только чтобы произнести то, что я не была готова услышать. — Моя жена не смогла.

Теперь я тоже не дышу, глядя на линии, круги и цифры, подсвеченные голубым на чёрной панели между нами. Понятия не имела, что Борг был женат. Допускаю, что его ребята устраивают тотализатор по вопросам его личной жизни — настолько он скрытный. Борг почти никогда не высказывается вне повестки дня, а уж тем более не производит впечатление человека, который ищет дружеских контактов. А может, он просто очень долго идёт к доверительным отношениям, а потом раскрывает свой семейный статус в приглушённом свете авто. Возможно, меня только что пометили ярлыком “друг”.

— Кстати, твой телефон я тоже нашёл, — он возвращается к делу, а я вспоминаю, как выбросила свой мобильник в квартале от бара, пока ехала туда, потому что Габриэль и Борг не переставали мне названивать, а я не хотела, чтобы они нашли меня по геолокации. — Но он сломан. Отвезу к ребятам. Если его вообще можно починить, завтра он будет у тебя.

Я поглядываю на него с благодарностью и сжимаю губы, когда Борг смотрит на меня пару секунд своими почти чёрными ястребиными глазами. У него всё под контролем. Он во всём разберётся.

Стоило сбежать из-под конвоя, чтобы почувствовать, наконец, себя в безопасности.

— Есть что-то по открыткам? — спрашиваю я, откашлявшись. — Я ничего не слышала от Морено лет сто.

— И не услышишь, у Морено других дел полно.

— Что это значит? — я вглядываюсь в его лицо в попытке разгадать этот пренебрежительный тон.

— У нас есть пара наводок, я занимаюсь этим вопросом.

— Я не сильна во внутреннем устройстве полиции, — я настаиваю, — но разве отдел Морено не занимается угрозами? А твой отдел…

— Я курирую все твои дела.

— Все…? Почему?

— Потому что никому не доверяю твою безопасность, — я замечаю, как его адамово яблоко вздрагивает, потом Борг поворачивается на мгновение, и я замечаю что-то в его глазах, что-то беззащитное и болезненное, что через долю секунды снова вытесняет суровый бескомпромиссный взгляд. — Пожалуйста, не создавай мне препятствий, чтобы я смог сосредоточиться на поимке тех, кто тебе угрожает, а ты — избавиться от этих безруких придурков у твоей двери.

— У Габриэля будут неприятности? — стону я, планируя купить парню извинительный кофе утром. Или извинительный МакБук.

— Я ещё не решил.

Может, всё дело в шести стопках текилы, но мне кажется, что он улыбается.