Соль Земли

Веселые туристы из Горного Алтая

Приехав в Хабаровск, я был приятно поражен природой и людьми этого чудесного края. Особенно понравились мне девушки Хабаровска - томные южанки с пронзительно жгучими черными очами, с идеальными греческими носами и роскошными обольстительными фигурами — удачная помесь казацкой и еврейской крови (сказывалась близость и влияние Еврейской автономной области).

Передо мной открывалась величественная и совершенно завораживающая панорама великого Амура: его живописных берегов и прекрасной набережной, речного порта и удивительным образом вписанных в уссурийскую природу старинных, но очень широких и просторных (даже по современным меркам) улиц.

Прекрасные пейзажи (вид на стрелку Уссури и Амура) открывались даже с балкона родительской квартиры, выходящей окнами прямо на Амур, так что я не удержался и в первый же день пребывания в Хабаровске сделал несколько замечательных фотоэтюдов. На одном из снимков как - раз запечатлен тот самый лодочный причал, с которого мы отправились в скором времени на катере в «легендарный» поход по Амуру (Дэрсу Узала рядом не «валялся», отвечаю!).

Как - то раз в сентябре, заместитель начальника Дальневосточного юридического института МВД РФ по учебной работе Александр Плотников предложил нам с отцом эксклюзивную прогулку вниз по течению Амура. Мы, «старые морские волки» и авантюристы, с радостью на это согласились. И хотя, старенькая «казанка» Плотникова без конца глохла, захлебываясь собственным бензином, нам все-таки удалось, с Божьей помощью, завестись и тронуться в этот «опасный», полный приключений путь. Поначалу все шло гладко. Мы шли по узким протокам, старательно огибая многочисленные острова, заросшие густым ивняком и населенные полчищами совершенно обезумевших комаров - «крокодилов» (таких огромных я нигде не встречал еще в своей жизни), делая на некоторых из них кратковременные из-за комаров остановки. Мне дали даже порулить немного катером в знак особого доверия, и я был горд этим неимоверно, лихо закладывая виражи и обливая холодной забортной водой сидящего слева по борту отца. Гладко у нас было ровно до тех пор, пока мы не стали приближаться к государственной границе СССР и Китая. Сан Саныч Плотников, ввиду важности момента, пересел за руль катера и с невозмутимым видом направился прямо к нашему пограничному «сторожевику», примерно в 100 метрах от которого уже стоял катер китайских пограничников. Позади китайцев достаточно хорошо виднелись

пагоды китайской деревни Фуюань (ныне — развитого промышленно - туристического центра северной провинции Хэйлудзян, от которого кормятся в настоящее время тысячи «барыг» из Хабаровского края).

Вначале советские пограничники не обращали на нас ровным счетом никакого внимания, видимо, принимая за свое, изрядно «подгулявшее» начальство, но потом, хорошенько разглядев в бинокль, явно занервничали — и вот пограничный катер уже завел двигатель и угрожающе двинулся в нашу сторону. Тут уже шутки в сторону - мы не стали больше искушать Судьбу, а резко приняли влево от фарватера, причалив к нашему советскому берегу, где стоял одинокий пограничный столб; достали из бардачка коньяк и закуску, торжественно отметив столь знаменательное событие. Пограничники, увидев обычное пьянство «наших соотечественников», да еще на границе, сразу же потеряли к нам всяческий интерес и вернулись на исходную позицию в центре фарватера, а мы, опустошив бутылку, с радостным чувством до конца исполненного долга, отправились в обратный путь.

Однажды, в один из теплых сентябрьских дней мы с отцом сходили в гости к его хорошему знакомому - бывшему заместителю начальника Хабаровского ГУВД Павлу Сигизмундовичу Шелутинскому, который ныне, уже находясь на пенсии, работал архивариусом в Управлении внутренних дел края. «Ребята, у меня в архиве есть такое уголовное дело, от которого у вас волосы «встанут дыбом»! - радостно сообщил нам Шелутинский. - Это - дело рядового Терехова, который из 1941 года переместился в 1948! Просто мистика какая -то!» Он дал нам почитать это уникальное дело, от которого у нас с отцом, действительно, зашевелились волосы на голове.

Эта история произошла в июле 1941 года под Оршей. Во время разведки боем рядового Терехова оглушило взрывом мины, после чего он пришел в себя уже в немецком блиндаже. Увидев вражеского пулеметчика, он сразу на него набросился. Озлобленные поступком пленного немцы решили его расстрелять. Когда рядового повели к ближайшему лесу, неожиданного небо озарилось ослепительным светом и раздался пронзительный свист. Открыв глаза, советский боец обнаружил, что лежит на зеленой траве среди деревьев, а рядом без сознания его конвоиры. Он быстро собрал их автоматы, растолкал их, приказав поднять руки вверх, повел немцев в том направлении, где предположительно находилась наша часть. Вскоре, к изумлению Терехова, лес кончился, а на дороге он увидел приближающуюся телегу, в которой сидели старик и девочка.

- Здравствуй, отец! – поздоровался солдат, когда они подъехали совсем близко.- Наши далеко? Я тут в переделку попал, да, вишь, выкрутился, троих гадов веду.

При этих словах старик вытаращил глаза, стал неистово креститься и нечленораздельно мычать.

- Ты что, глухонемой? – с сочувствием спросил рядовой. Тут на помощь пришла девочка, сообщив, что он вместе с пленными немцами находится на …Дальнем Востоке, а на дворе – лето…1948 г… И тут едва не онемел Терехов…

Энкеведисты, подозревая какую-то провокацию, тщательно изучили досье солдата и установили, что он действительно участвовал в злополучной разведке боем под Оршей и затем был занесен в список пропавших без вести. Во Владивосток были вызваны несколько бойцов из части, в которой служил Терехов. Они опознали своего сослуживца и с удивлением отметили, что за семь прошедших лет он не изменился и выглядел будто «заспиртованный». Неутомимые чекисты в одном из лагерей для военнопленных на Волге разыскали офицера из роты, в которой в 1941 году служили плененные Тереховым солдаты вермахта. Он подтвердил их показания.

Несмотря на то, что следствие вели долгое время лучшие «спецы», ответить на вопрос, каким образом советский солдат вместе с тремя немцами «перенесся» на Дальний Восток, и где все четверо находились целых 7 лет, так и не удалось. В конце концов, дело закрыли: немцев отправили в лагерь для пленных, а Терехову приказали крепко держать язык за зубами, что он и делал 50 с лишним лет. Вот такие удивительные истории случились со мной в мой первый, самый интересный и запоминающийся, приезд в Хабаровск - замечательный град на великом Амуре, ставший для меня вторым, очень родным и духовно близким мне русским городом.

В июле 1985 года, скрываясь от вездесущего «Факера» Сан Палыча Власова, мы с Олегом Коробковым приехали на турбазу «Алтай», расположенную в живописном уголке старинного «купеческого» города Бийска. Прибыв на место, мне надо было срочно определиться — по какому, все - таки, маршруту вести «чайников» - туристов. Накануне, в апреле, я, как положено, «по — взрослому», закончил дополнительные университетские курсы факультета общественных профессий (ФОП) для инструкторов по горному туризму, а уже в мае прошел самое настоящее «спецназовское» обучение на турбазе «Катунь» под руководством известного на Алтае суперпрофессионала в туристическом деле Сергея Зяблицого. Для нас, «чайников», эта личность была харизматичной и экстраординарной во всех смыслах. В 1980 году Сергей вместе со своей будущей супругой успешно окончил юридический факультет АГУ, однако, по специальности, естественно, работать не стал, а целиком посвятил себя любимому делу - туризму, которому был предан до абсолютного фанатизма и в котором преуспел чрезвычайно, снискав заслуженное уважение в туристическом мире. Кстати, в настоящее время супруги Зяблицкие являются успешными хозяевами весьма приличного туристического комплекса в поселке Манжерок, что в Майминском районе Республики Алтай, которому в свое время посвятил свою знаменитую песню известный советский композитор Оскар Фельцман.

Зяблицкий преподал нам, будущим инструкторам по горному туризму, настоящую спецназовскую школу выживания в тайге, а затем организовал такое «эпохальное», такое памятное для нас восхождение - нисхождение в полном альпинистском снаряжении в кратер потухшего вулкана на горе Луковка (там, на дне этого кратера, нас встретило такое фантастическое зрелище, что словами передать просто невозможно - готовая декорация к фильму по роману Жюля Верна!), поэтому «рвался в бой» применить свои теоретические познания на практике в полном объеме. При этом я всегда завидовал «белой» завистью Олегу, который к тому времени был уже бывалым «туриком» и водил «чайников» по самым сложным пешим маршрутам Горного Алтая - «76» и «77», на которых чувствовал себя одинаково уверенно. Из-за этого Коробков по приезду на базу моментально преображался и вел себя подчеркнуто важно, даже высокомерно — как, наверное, бывалый в многочисленных «переделках» боец из немецкой дивизии горных егерей «Эдельвейс» ведет себя с еще необстрелянными фашистскими «сосунками».

Однако, для меня проблема пеших маршрутов вообще никогда не стояла ввиду полного отсутствия в моей голове «природного компаса». Я реально страдал географическим кретинизмом, часами плутая даже «в трех соснах» родного Барнаула, не говоря уже о Горном Алтае с его непроходимой, порой совершенно непролазной тайгой. С такими «незаурядными» способностями я мог просто завести группу в такую глухомань (такие прецеденты уже были на турбазе с другими инструкторами, когда бедных, измученных многодневными скитаниями туристов приходилось эвакуировать из тайги вертолетом), куда «Макар телят не гонял». Поэтому свой выбор, в конце концов, я остановил на так называемом «матрасном», 318 - ом маршруте.

318 - й маршрут — это сплав по Бии от «золотоносного» поселка Артыбаш, в котором как - раз происходили исторические события времен гражданской войны, показанные в известном советском боевике 1975 года «Пропавшая экспедиция», и аж до самого Бийска. Объективно вышло так, что это пугающее название фильма мистическим образом определило всю дальнейшую Судьбу и нашей туристической группы — мы также «пропали бесследно», не уложившись в график маршрутного листа и опоздав на базу на целых 4 часа.

«Маршрут, в общем -то, совсем несложный — всего один порог и две шиверы возле Артыбаша (авт. - небольшие перекаты на каменистом дне реки) на пути следования, - объяснял мне «расклад» заместитель директора турбазы «Алтай», очень тучный и вечно пьяный Витя Мазуров по прозвищу «Дизель».- Твоя основная задача — это идти на плотах четко по фарватеру и следить за его указателями по берегам реки. Самое неприятное, что может с тобой случиться — случайно забрести в «запонь» - тогда «пиши - пропало», вовек не выберешься!» «А что это такое - «запонь»? - с неподдельным интересом спросил я. «А это - очень узкая протока Бии, доверху забитая полусгнившим лесом, оставшимся от сплава. Да, и еще. Держись подальше от «отбойников» (авт. - деревянные сооружения на реке, «отбивающие» во время сплава бревна от берега). У нас был случай недавно, когда двух байдарочников затянуло под «отбойник», и они оба погибли. Сейчас в Артыбаше уже три дня сидит твой друг Юра Корчак с группой туристов из 10 человек и с нетерпением ждет тебя с лоцией. Дуй туда, как можно быстрей, а то туристы, говорят, уже начали бунтовать от безделия!»

Добравшись на «Ракете» до Артыбаша, которая легко преодолела это расстояние вверх по течению всего за 4 часа (наш сплав вниз по реке займет ровно неделю), я увидел «почерневшего» от «бухла» Корчака, в абсолютном «депресняке» сидящего в пропахшей какой - то отвратительной кислятиной перкалевой палатке. «А нельзя ли было побыстрее ехать! - с явным раздражением пробурчал Юра. - Я уже не знаю, чем их тут занять. Совсем выпряглись «чайники»! А че тебя прислали? Мне сказали, что будет опытный инструктор!» Я спокойно объяснил, что это от меня не зависело. Мне сказали — я сразу приехал, какие могут быть претензии ко мне. «Ну, тогда давай договоримся, - «запел» свою привычную «песню» Корчак, которого всегда привлекала власть в любой ее форме. - Я буду капитаном, поскольку уже хорошо знаю эту группу, а ты - лоцманом!» «Да ради Бога, Юра!» - радостно воскликнул я, которого всегда угнетала ответственность за других людей - неизменный спутник любой разновидности власти.

Основной костяк группы (а это 6 человек - 2 девушки и 4 парня) составляли выпускники барнаульской средней школы №79— самый опасный своей непредсказуемостью контингент. Кроме них, были 3 студентки педагогического института и один крайне неприятный тип — майор - замполит челябинского танкового полка Виталий, у которого, «как всегда не вовремя», вспыхнул знойный роман с одной из студенток - Таней. В общем, расклад сил для безупречного похода был, прямо скажем, не «ахти». В нашем распоряжении были два надувных спасательных плота (ПСН), четыре палатки и много - много всякой разной еды — тушенки, сгущенки, которую всегда в изобилии выделяла турбаза «Алтай» туристическим группам водного маршрута. Старт мы назначили на завтра, а сегодня решили еще раз основательно подготовиться к сплаву, тщательно проверив походное снаряжение. Вода - она и в Африке вода! Как говорится, не прощает!

Не буду утомлять читателя совершенно неинтересными подробностями походной жизни, которая везде и всегда одинакова. Скажу только, что в жизни я так психологически не уставал, как на этом проклятом водном маршруте. Весь поход прошел в вечном страхе капитально «присесть» в тюрьму за какого - нибудь сгинувшего в «пучине» подростка, под аккомпанемент недовольного ворчания «гребаного» замполита, которому, почему - то, абсолютно все не нравилось в этом походе, и он стремился установить свои, привычные ему, армейские порядки. Хорошо помня наказ Олега Коробкова, что надо, во чтобы - то ни стало, сломать «неформального» лидера (легко ему говорить - попробуй - ка сломать 35 -летнего майора -танкиста, у которого у самого в подчинении 200 человек), появившегося в группе, я весь поход только этим и занимался, окончательно измучив себя и группу, но так и не добившись желаемого результата — этот упертый майор так и остался «при своем интересе». Единственное светлое пятно в этом откровенно неудачном походе — это восхитительная природа пойменной части Бии — одной из красивейших рек Западной Сибири, второй по водоносности в Алтайском крае и Республике Алтай после Катуни.

Бия — мать, в отличие от бешеной Катуни, с грохотом несущейся с гор и сметающей все на своем пути, берет свое начало в «жемчужине» Горного Алтая - Телецком озере, поэтому в своем течении такая же неторопливая и даже несколько флегматичная, как степенная и рассудительная женщина - северянка. Тем не менее, в своем верхнем течении эта спокойная, в целом, река довольна порожиста - изобилует водоворотами и перекатами (шиверами), из которых самый крупный - «Кружило» (2-я категория сложности) и последний, что в 2 км от села Турочак, порог «Кипяток» (1-я категория сложности).

Несмотря на то, что Катунь («кадын») в переводе с древнетюркского означает «женщина», на мой взгляд, в этой реке очень мало женского начала. Она, в отличие от Бии, все - таки, олицетворяет грубую сексуальную Энергию — с утра до вечера долбится о камни с настойчивостью сексуального маньяка, производя на свет пороги невиданной силы и грохот никогда не затихающей строительной площадки. Вы когда - нибудь пробовали спать в палатке возле Катуни? Попробуйте, получите незабываемое впечатление! Это будет просто большой удачей, если вам хоть на час удастся сомкнуть глаза в этом нечеловеческом реве!

В районе Бийска этот резвый, сексуально озабоченный юноша -джигит по имени Катунь все же догоняет в ужасе убегающую от него очень спокойную и очень положительную девушку Бию, от всей души совокупляется с ней, не спрашивая ее разрешения при этом, рождая в результате девицу еще более брутального вида и поведения — Обь, на которой, как - раз, родился и вырос ваш покорный слуга — автор этих «нетленных» строк. Такая вот древняя алтайская легенда в новом, как модно говорить сейчас, актуальном прочтении «а ля Роман Виктюк»!

Основной «сыр - бор» с замполитом Виталием у меня происходил всегда из-за места стоянки. Каждый раз, когда подходило время ночлега, начинались шумные дебаты по поводу того, где группе лучше всего расположиться. В активный спор с майором вовлекались вчерашние школьники, превращая «принципиальную» дискуссию в обычный базар. В конце концов, мне вся эта ругань изрядно надоедала, и я проявлял «невиданный» доселе «волюнтаризм» — самолично определял место стоянки.

В один из таких «дискуссионных» дней, ночь застала нашу группу в селе Усть - Пыжа, в котором произошло событие, изрядно отдающее мистикой.

Затащив плоты, доверху набитые провиантом, на лодочную пристань Усть - Пыжи, мы с Юрой Корчаком остались на охране туристического имущества (в основном от местных жителей), расположившись прямо на берегу Бии, а группу отправили отдыхать — в конце концов, для нас это - работа, а для них - оплаченный летний отдых. Чтобы хоть как - то противостоять сну, мы с Юрой вскипятили котелок с горячей водой и бросили туда пачку цейлонского чая. С этим мы, конечно, явно переборщили, и, хотя до «чифиря» дело явно не дошло, «купец» получился очень знатный (авт.- очень крепкий чай в тюрьме, но еще не «чифирь»).

С наслаждением прихлебывая чай и заедая его приятную горечь сгущенными сливками, внезапно мы выронили кружки с чаем из рук и оцепенели от ужаса — прямо вдоль русла реки, примерно на высоте 20-30 метров над нами, пронеслась огромная полупрозрачная сфера в форме птичьего крыла или бумеранга, удивительно похожая на ту, что мы видели с Морозовым в далекой Караганде. Корчак даже вскрикнул от удивления и неожиданности, увидев такое впечатляющее зрелище. Примерно через 15 минут сфера вновь появилась, но летела уже значительно медленнее, поэтому на этот раз мне удалось разглядеть ее достаточно хорошо.

Это было явно не материальным объектом, во всяком случае, в том смысле, в котором это принято обычно понимать. «Бумеранг», по всей видимости, обладал консистенцией какого - то сверхлегкого газа, еще неизвестного науке. В этой полупрозрачной сфере, через которую можно было легко разглядеть реку, деревья и стоящие на другом берегу деревенские дома, не было ничего, что указывало бы хоть на какие - то признаки жизни - если только не предположить, что сфероид сам был живым.

Мы еще долгое время молчали, потрясенные увиденным. «Что это было, Юра?» - наконец вымолвил я. «Черт, это был определенно черт!» -прошептал Корчак и, суеверно, трижды, перекрестился.

На следующее утро замполит, как всегда, выбежал на свою традиционную утреннюю пробежку. Подбежав к нам с Корчаком, он, подчеркнуто вежливо, с явной издевкой, поздоровался и собирался было бежать дальше, когда Корчак неожиданно брякнул: «Виталий, а мы вчера черта видели - вон там!» - и он показал рукой в сторону реки. Замполит удивленно посмотрел на наши «измученные нарзаном» лица с огромными кругами под глазами от ночного бдения, зачерпнул кружкой густого, наваристого чаю из котелка, отхлебнул, тут же сплюнул, ядовито заметив при этом: «Однако! Да с такого «чифиря» еще не то привидится!» И вот тут случилось событие, предвестником которого, видимо, и было появление ночного «бумеранга».

Студентка Таня, проснувшись утром и разомлев от ночных сексуальных утех с замполитом, решила слегка освежиться, искупавшись в утренней прохладе Бии. Но как - только девушка зашла по колено в воду, внезапно она вскрикнула и, как подкошенная, упала в обморок прямо в реку, благо это было на мелководье. Виталий проворно подбежал, подхватив ее на руки. Из правой ноги Тани резвой алой струйкой бежала кровь — она со всего маху наступила на зазубренное бутылочное горлышко. Мы положили девушку на старое верблюжье одеяло и, взявшись вчетвером, понесли ее в фельдшерский пункт села Усть — Пыжа. Пока несли, Таня пришла в себя. «Ничего, Танюша, не переживай — мы сбросимся всей группой и купим тебе шикарный протез!» - весело сказал я, желая хоть немного ее подбодрить. Она улыбнулась в ответ и благодарно пожала мою руку.

В медсанчасти фельдшер тщательно обработал рану девушки и наложил швы, сделав укол от столбняка. Со всеми этими событиями мы потеряли около 4 часов и совершенно выбились из «контрольного времени», установленного местной контрольно - спасательной службой (КСС — это прототип современного МЧС), чем заслужили в свой адрес крепкие идиоматические выражения со стороны невероятно сердитого и возбужденного «Дизеля», встретившего нашу группу на речном причале города Бийска.

Прибыв на турбазу «Алтай», я увидел там очень приятную девушку, похожую на австралийскую певицу Кайли Миноуг, поклонником которой являюсь до настоящего времени, гуляющую в гордом одиночестве в тенистой аллее старых тополей. Что - то неосознанное, очень мощное подтолкнуло тогда меня к ней, заставив подойти к девушке. Мы познакомились - ее звали Оля Истомина, родом она была из Новосибирска, где в 1984 году окончила институт народного хозяйства и была распределена в отдел кадров барнаульской швейной фабрики «Авангард». Завтра у нее заканчивалась путевка, и она уезжала в Барнаул. Целый вечер мы гуляли с Олей и весело, непринужденно общались. Оля была чрезвычайно приятным собеседником и сразу же мне понравилась. Но черт меня дернул, однако, взять ее домашний адрес, который она сунула мне на следующее утро прямо в руку, садясь на рейсовый автобус до Барнаула. Приехав в августе 1985 года в Барнаул, я первым делом побежал к Ольге. Она встретила меня более, чем прохладно, объяснив это следующим: ей предстоял очень болезненный разрыв с молодым человеком, с которым ее связали двухлетние близкие отношения. С моей помощью, то есть человека, к которому у нее вспыхнули такие сильные и нежные чувства, она надеялась, что этот разрыв пройдет более - менее спокойно. Уже после этих слов мне следовало развернуться и уйти - ведь очевидно же, совершенно понятно было, что меня уже с первой встречи втягивают в очень нехорошую историю, самого превращая в жертву непонятной интрижки.

«Понимаешь, Володя - человек хороший, в нем очень много всего, чего - то недосказанного, - объясняла Оля свое решение о разрыве с любимым человеком.- Но я слишком долго ждала от него заветных слов, ждала, пока он наконец «разродится»!» Не трудно было догадаться, каких именно слов ждала от него Оля — конечно же, предложения выйти замуж, но Володю, очевидно, что - то сильно удерживало от этого шага. Что именно — это я скоро пойму на «собственной шкуре».

Представляю, как бы я удивился тогда, узнав, что Оля по гороскопу Близнецы, такие же, как и я, только с разницей в 3 дня (она родилась 7 июня, а я - 4). Но, наверное, еще больше удивился бы я, узнав, что все без исключения женщины, встречающиеся на моем жизненном пути, будут абсолютными Близнецами (моя супруга Наташа — тоже Близнецы, родившаяся 9 июня). Нет, без вмешательства Неба здесь, конечно, не обошлось - вряд ли можно объяснить простой случайностью такую странную закономерность. И у меня есть определенные соображения на этот счет.

Это был «кастинг» Бога Ра, а Ра - это Время, которое Всегда знает, что делает! «И мысли и дела он знает наперед!» - гениально написал в своем знаменитом стихотворении «Смерть поэта» Михаил Юрьевич Лермонтов. Время — это живое, мыслящее и чувствующее Существо! Человек создан по образу Его и подобию! Эмоциональная сфера Человека — это точная «калька» чувственно - эмоциональной сферы Ра. Также, как Человек, Ра любит и ненавидит. Радуется и грустит. Смеется и плачет, холодным осенним дождем оплакивая свое горькое, безмерное разочарование в созданной им человеческой природе!

А с Олей начались проблемы, причем «конкретные» проблемы, вполне объяснимые двойственностью ее «близняцкой» натуры. Не успели мы избавиться от мастера с Котельного завода Володи, как на горизонте, нежданно — негаданно, «выплыл» агроном Сережа (то, что мы с ним - тезки, еще больше оскорбляло), с которым Оля познакомилась в совхозе, куда ездила с фабрикой на уборку картофеля. И пошло - поехало! Пришлось мне, видимо для очередного Опыта, в полной мере познать всю глубину женского коварства.

Как - то раз осенью 1985 года Оля пришла ко мне в необычайно приподнятом настроении и осталась на всю ночь. На утро она нежно поцеловала меня и пошла на работу, сказав, что у нее сегодня очень ответственное дежурство на фабрике. Занятия у меня на пятом курсе уже закончились, а учебно - производственная практика в РОВД еще не началась, так что заняться мне в то время было абсолютно нечем. Не хуже Гарри Галлера из «Степного волка», я отправился блуждать по осеннему Барнаулу, «наматывая» по мокрому серому асфальту десятки километров. Вскоре ноги сами принесли меня к кинотеатру «Родина» и находящейся рядом с ним фабрике «Авангард». Внезапно я увидел знакомый силуэт в, до боли знакомой, пятнистой, «под леопарда», искусственной шубке. Это шла моя «драгоценная» Оленька в обнимку с красивым высоким парнем (выше ее и меня на целую голову), которые нежно ворковали, и меня, очевидно, не успели заметить. Я стремительно шмыгнул в ближайшую подворотню и стал оттуда внимательно наблюдать за ними. Парочка прошла к кассе кинотеатра и купила билеты на дневной сеанс фильма «Сто дней в Палермо». Я еще постоял некоторое время возле кинотеатра, а затем отправился домой - «переваривать» увиденное.

Вечером, около 21 часа, я отправился к общежитию Оли на улице Юрина. Это были всем известные в округе 4 общаги под названием «ЦПХ» (центральное п...хранилище), как их цинично окрестили барнаульские мужики, пользующиеся иногда услугами этого заветного «хранилища». В третьей девятиэтажке, на третьем этаже, как — раз, и проживала Оля. В ее комнате горел свет - значит, они были уже дома. Я вошел в подъезд соседней общаги, и, поднявшись на седьмой этаж, стал наблюдать за окном ольгиной комнаты.

Вид отсюда был просто замечательный - даже без театрального бинокля я мог разглядеть все происходящее во всех деталях. Передо мной предстала феерическая картина человеческой страсти и «звериной» похоти, достойная «кисти» великого мастера эротического кино Тинто Брасса. Как в замедленном кадре, медленно раскачивалась вниз - вверх поджарая, спортивная задница агронома, совершающая фрикционные движения в интимном, приглушенном свете ночника, под которым когда-то лежали я и позабытый всеми несчастный «котельщик». «Убью суку!» - зло подумал я и с ужасом осознал, что, действительно, готов в данный момент у***ь человека, так как стал очень хладнокровно обдумывать план убийства и ухода от уголовной ответственности.

Наконец, агроном закончил свое «грязное» дело и ушел, видимо, подмываться. А Оля осталась лежать в неге, «живописно» раскинув ноги и мечтательно заложив руки за голову. Больше смотреть на все это, почему - то, совсем не хотелось. Я пошел домой, совершенно раздавленный женским коварством и человеческой подлостью, не чувствуя в душе ничего, кроме презрения к себе. Так вот почему «котельщик» Володя настойчиво передавал Ольге просьбы встретиться со мной - он хотел искренне предупредить меня именно об этой стороне характера «роковой» девушки.

Оля пришла ко мне ровно через 3 дня, как обещала, и, как ни в чем не бывало, стала чирикать, рассказывая последние новости «светской» жизни фабрики «Авангард». Я вяло слушал ее, а потом ни с того, ни с сего брякнул: «А я недавно ходил на прекрасный фильм «Сто дней в Палермо!» Оля тут же осеклась и изучающе посмотрела на меня. «Когда ходил?» Я назвал день и сеанс ее «легендарного» похода в кино. Она смутилась еще больше. «Да нет, говорят фильм - так себе!» - только и смогла произнести девушка. «Знаешь что, Оля, - решительно сказал я. -Нам надо прекратить наши отношения. Это — уже давно не любовь, а сплошные ложь и обман! Для нас обоих так будет лучше - расстаться, расстаться навсегда!» «Ну и пожалуйста!» -закричала Оля и горько заплакала. Она побежала к двери, поспешно оделась и ушла - ушла навсегда из моей жизни, чтобы изредка возвращаться из небытия в виде давно позабытого, печального образа.

Однако, порвав всяческие отношения с Олей, я явно переоценил свои возможности. У Стефана Цвейга есть по этому поводу изумительная новелла «Амок» (авт. - болезненное состояние умопомрачения, вызванное какой-либо навязчивой идеей). Герой новеллы врач-гинеколог, одержимый страстью к своей пациентке, гоняется за ней по всему миру, чтобы овладеть ею, и, в конце концов, окончательно сходит с ума, узнав о смерти (отчасти по его вине) этой девушки, ставшей «запретным» плодом, который ему так и не удалось сорвать. Нечто похожее, по - видимому, произошло и со мной. Я еще долго, в течение 5 месяцев, вплоть до самой армии, мог часами стоять возле ее общежития, лихорадочно вглядываясь в окно ее комнаты в надежде увидеть хотя бы силуэт этой «роковой» красавицы, причинившей мне такую сильную душевную боль. Какой - то садомазохизм, самый настоящий садомазохизм по - алтайски!