Наследница Забвения

9

Ноктелиа почти ничего не понимала. С чего начать? Что делать? Всё казалось запутанным и чужим. Хорошо, что рядом была Мирана — она помогала во всём. Обучала, объясняла, направляла. Даже драться научила — в самом начале, когда Ноктелиа ещё не умела защищаться.

Ноктелиа уставала до изнеможения. Помимо учёбы и бесконечных книг, ей пришлось искать работу. День и ночь она буквально шаталась от усталости. Жизнь требовала выносливости. Она была сильной духом, но и у сильных бывают моменты, когда всё рушится. Надежда угасала. Самооценка, и без того низкая, почти исчезла.

Но она не сдалась. Искала подходящую работу — и в конце концов нашла: устроилась продавщицей в магазин детской одежды. Однажды она просто разрыдалась. Слишком мало сна, усталость, измотанное тело и сердце. Всё навалилось.

— Я больше не могу... — прошептала она, едва сдерживая слёзы. — Я устаю. Что мне делать, если не работать? Тогда мы будем голодать. Я даже себе ничего не могу купить... А ещё учёба.

Мирана молча посмотрела на неё. В её взгляде было понимание, но и сила.

— Потерпи, — тихо сказала она. — Скоро ведь у вас летние каникулы. Тогда и отдохнёшь по-настоящему. Сейчас — трудно.

Она на мгновение замолчала, потом добавила:

— Я бы помогла тебе восстановить силы... чтобы и сон исчез, и тело укрепилось. Но ты ещё не готова. Время придёт.

У Ноктелии внезапно загорелись глаза. Сквозь усталость, сквозь боль и слёзы — вспыхнула искра.

— А что… — прошептала она, будто боялась поверить. — Такое вообще возможно?

Мирана кивнула медленно, серьёзно.

— Возможно. Но ты пока не дошла до магии. Ещё рано.

Ноктелия стиснула пальцы. Внутри — дрожь. Но не от страха. От решимости.

— Я хочу попробовать. Хоть с чего-то. С простого. Просто… научиться. Пусть немного. Но почувствовать, что я способна на большее. Что я не просто выживаю.

Мирана молча смотрела на неё. В этом взгляде было всё: и нежность, и сила, и тревога, и уважение. Она видела: девочка перед ней уже меняется.

— Хорошо, — мягко сказала она. — Давай.

И это «давай» было как свет в конце тоннеля. Не чудо — но шанс. Маленький шаг вперёд.

Учёба у Ноктелии пошла на спад. Учителя переглядывались между собой и говорили:

— Что-то с ней произошло. Раньше старалась, а теперь будто угасла…

Но они не знали, что после учёбы она не отдыхала. Она читала — запоем, пытаясь понять основы магии. И работала — стоя за прилавком магазина детской одежды, продавая вещи с утра до позднего вечера. Всё делала сама. Всё — одна.

Однажды, в конце долгого, тягучего дня, в магазин вошла странная женщина. От неё тянуло сыростью… болотной. Казалось, воздух рядом с ней стал плотнее, будто мутный туман завернулся вокруг неё. Лицо — бледное, глаза — тёмные, голос — крякающий, как у лягушки.

Нет, с ней было что-то не то.

— Что это у вас? Сколько стоит? — прохрипела она, указывая на маленькое платье с вышивкой.

Ноктелия, немного растерявшись, всё же ответила:

— Это детская одежда. Цены — на бирке.

Женщина кивнула странно, будто по-лягушачьи, и вытянула вперёд руку. На ладони — золотые монеты. Они были старые, потемневшие… не отсюда.

— Дай мне это платье, девочка, — сказала она. — Вот, золото. Настоящее.

Ноктелия замерла.

— Простите, но мы не принимаем монеты. Только купюры или карту, — проговорила она сдержанно.

Внезапно рука женщины рванулась вперёд и схватила Ноктелию за запястье. Сильнее, чем казалось возможным. Пальцы — тонкие, но как кости, а ногти — острые, как маленькие когти. Холодные, как лёд.

— Не отказывайся от дара, девочка… — прошипела она, приближая лицо так близко, что Ноктелия почувствовала гнилой запах изо рта. — Ты ещё не знаешь, кто я.

Ноктелия инстинктивно рванула рукой, ударив по чужой ладони — резко, с отчаянием.

— Уберите руки! — вскрикнула она.

Но было поздно.

В тот же миг в руке женщины сверкнуло что-то тонкое, как игла, и неестественно острое. Один из шипов вырос прямо из её пальцев и, будто управляемый волей, пронзил запястье Ноктелии насквозь.

Боль была острой, резкой, как вспышка.

Ноктелия вскрикнула, почти потеряла равновесие, и отшатнулась, хватаясь за пробитую руку. Кровь стекала тонкой нитью, и тело наливалось слабостью. Всё плыло перед глазами.

Женщина стояла, не двигаясь. Её рука — теперь полностью покрытая тёмными, изогнутыми шипами, — дрожала в странном, ритмичном напряжении. Она смотрела на Ноктелию глазами без зрачков, как будто сквозь неё.

— Ты теперь отмечена, — прошипела она.

Ноктелия пошатнулась. Воздух стал тяжёлым. Мир — будто ускользал сквозь пальцы.

Но вдруг… что-то изменилось.

Из угла, где стояла маленькая вазочка с давно забытым цветком, начало струиться странное свечение. Лепестки дрогнули. Цветок потянулся вверх — быстро, как будто ждал этого момента. Он рос прямо на глазах, его стебель изогнулся, расправляя лепестки, и из сердцевины прорвался свет.

И в этом свете появился он — Артес.

Он вышел будто из другого измерения — высокий, сияющий, с глазами цвета рассветного неба. Без слов он взмахнул рукой, и с его ладони сорвался удар света — чистый, безжалостный, как солнечное пламя.

Женщина отшатнулась, закричала — диким, нечеловеческим голосом, и с треском исчезла в воздухе, как будто рассыпалась на клочья пепла.

Тишина.

Тело Ноктелии дрогнуло — и обмякло.

Она упала без сознания, как сломанная кукла, рухнув прямо на холодный пол магазина. Кровь стекала с её пробитой руки, а кожа вокруг раны начала темнеть, словно в неё проник яд. Пальцы — почернели, будто их прожгло изнутри.

Артес склонился над ней. Его взгляд — холодный и сосредоточенный. Он знал: времени почти не осталось.

Он осторожно взял её на руки. Девочка была лёгкой, хрупкой. Слишком юной для такой боли.

Кровь всё ещё капала, оставляя следы на полу.

Артес закрыл глаза и прошептал несколько слов — древних, звучащих словно ветер в забытом лесу. Вокруг них вспыхнуло мягкое сияние, разрезая воздух. Прямо перед ним открылся портал — круг света с пульсирующими рунами по краям.

Он вошёл в него, не оборачиваясь.

И через секунду их уже не было.

Магазин снова погрузился в тишину. Только вазочка с цветком всё ещё сияла в углу, как напоминание о магии — и о том, что за эту магию теперь придётся платить.

Артес появился в своём дворце — прямо в тронном зале. Тяжёлые шаги отдавались гулким эхом по мраморному полу. Его лицо было сосредоточенным и холодным. Он молчал.

Слуги стояли по краям зала, не двигаясь. Никто не осмелился сказать ни слова. Они знали: если он идёт молча — случилось нечто серьёзное.

Артес не задержался. Он прошёл через зал, миновал колоннаду, и открыл древнюю дверь — высокую, резную, с витыми символами времени.

За дверью скрывался другой мир. Тихий. Таинственный. Просторная зала была наполнена светом, исходившим от одного-единственного существа: живого дерева.

Огромное, покрытое розовыми цветами, оно было похоже на сакуру, но в нём чувствовалась древность — как в старой женщине, что помнит времена до самого начала магии. Её ветви дрожали, будто она дышала. И каждый лепесток тихо светился.

Над деревом, в самом куполе, медленно струилась вода — словно река, подвешенная в небе. Она переливалась синим и фиолетовым светом, похожим на звёздное небо. Это была не просто вода — а источник глубинной силы, связанной с самой тканью мира.

Артес шагнул к центру. Не колеблясь, он опустился на одно колено и осторожно положил тело Ноктелии перед деревом, почти бросив его, как раненого солдата на алтарь.

Лепестки на дереве затрепетали. Ветки опустились чуть ниже. Старуха-древо проснулась.

В зале стало тихо. Только капли света падали с небесной воды, как звёздные слёзы.

Артес заговорил впервые:

— Она ранена магией, которой не должно быть. Мы теряем её.

Дерево скрипнуло, будто шептало на древнем языке.

Артес смотрел, не моргая.

— Спаси её. Или скажи… если она уже отмечена тьмой.