Формула любви. Книга II

Часть 2 / 3

Выхода не было, мы безудержно падали в цветастую воронку. Смерч кружил внизу, не оставляя ни малейшего шанса. Что там нас еще ждет? Я закрыл глаза, умоляя провидение покончить со всем этим как можно быстрее. Всполохи молний под нами, звук нарастающего грома. Он был страшен, особенно после тишины, что окружала все наше долгое падение. Еще секунда и нас поглотил безудержный торнадо.

Я держал Диану за руку, крепко сжимая ее в своей. Это не для нее – это для меня. Очередное испытание моей силы воли? Но зачем? Ведь и так все понятно.

Я знал, что если дам слабину, нас закрутит, разнесет вихрем, и я вряд ли найду ее снова. Как же она для меня важна!

Но что-то случилось, и я почувствовал, как буря ослабевает. Не было уже той силы, что с таким упорством засасывала нас в себя. Как будто стало даже легче дышать. Но я не отпускал ее руку. Стихия коварна – дай только малейший шанс, и она разорвет, растащит, уничтожит.

Что же, может, в этом и есть какой-то смысл?

Я открыл глаза. Страх прошел, звуки стихли. Темные облака, в которых мы оказались, мигали разноцветьем огней. И нас понесло…

Чьи лица я вижу? Они появляются на доли секунды и тут же пропадают. Мама, отец, другие остальные, которых я уже и не вспомню. Океан памяти разверз широкие объятия, накатывал волнами и пытался утопить. Он теперь переключился на меня, напрочь забыв о Диане.

Темные волны далеких воспоминаний детства, где каждое мгновение отзывается солнечным днем, перекатываются в лазурные, и там виден каждый отпечаток восемнадцатилетних прошедших годов. Кажется, я совсем забыл он них, оставив в памяти лишь то, что было совсем недавно. Они появляются яркими вспышками, словно пытаясь сказать мне о чем-то важном. Но я не ищу никакого смысла. И дальше, в яркую синь тех самых мгновений, когда я встретил ее, мою Диану. Мне бы остановиться, мне бы подумать, но дальше только бренная пена, накатывающаяся на берег и с шумом отползающая назад, сливаясь в бесконечном просторе лазурных вод.

- Ты слышишь? – Я задаю вопрос. - Слышишь… слышишь… слышишь… - Он тонет в оглушительных красках, растворяясь в прибрежной синеве. И нет ответа.

И вот, мы уже идем по берегу, наши ноги тонут в мокром песке, оставляя за собой глубокие следы, что слизывает очередная набежавшая волна. Солнце печет, его лучи равномерно впитывают и без того загорелые тела.

- Я люблю тебя!

Диана прижимается ко мне всем своим телом и молчит.

- Как же мне хорошо с тобой. - Это ли не сон? Или, все-таки, я вновь попал на тот цветной карнавал воспоминаний, что так часто преследует меня? – Все тот же раскинувшийся шатер шапито, располосованный красными и желтыми портьерами толстой ткани, те же страшные клоуны с размалеванными лицами и красными носами, слоны, рыки тигров из клеток, горящие факелы в руках ростовых кукол. Ярмарочный фестиваль опять скользит по нашей улице, заглядывая во все окна домов.

А я смотрю на искрящийся балаган из окна своего дома из-за тяжелой шторы, держа в руках ту единственную фотографию, мимолетную, оставшуюся ото всей нашей прошлой жизни, на которой неизвестный фотограф запечатлел ее лицо – лицо моей Дианы, так искренне смеющейся, дарящей радость.

И как все было давно, все те важные мгновения, которые я не смог вовремя распознать. Время отпечаталось в них, словно, отмечая все мои ошибки. А океан кружил, кружил, кружил, плавно покачивая на своих плечах. Тут и там блеском переливаясь в темных облаках, вспышками освещая ее лицо. Кажется, он дал нам некоторое время для отдыха. И все то, что еще несколько минут назад казалось страшным, вдруг приобрело совершенно другой смысл. Было время подумать.

И что же случилось за все время нашей долгой разлуки? Практически ничего. Неужели мы смогли сохранить все наши чувства, такими, как и прежде? И всю ту молодость, что так и не выпустила нас из своих объятий. Как будто мы попали в ту самую картину Дориана Грея, что хранится в самом глубоком подвале какого-то заброшенного дома. И даже если сравнить тех, старых нас, десятилетней давности с теми, кто мы сейчас – мы ни на миг не изменились. И даже все морщинки на своих местах – новым просто не нашлось места. И очередной круг столь спокойного торнадо ни на мгновение не приближал нас к старости.

Все не важно, важно лишь одно – я постоянно думал об этом – нельзя отпускать ее руку. Сейчас, когда самое малейшее расставание вихрем снесет все то, что было между нами.

Но я чувствовал, что ее пальцы ослабли и почти выскальзывают из моей руки. И только подушечки пальцев, которыми мы продолжали соприкасаться, как будто искрят, удерживают еще какую-то связь. Она держится, но силы уже покинули ее.Нет, только не сейчас! Любовь вечная, бесконечная и неразделяемая должна быть сильнее любого мимолетного вихря, в котором мы застряли. И то самое мгновение, когда все можно было бы вернуть, понять, осознать и продолжить наш долгий путь, осталось далеко позади.

Диана запрокинула голову – почти спит, а нас носит кругами в цветных днях прошедших воспоминаний. Секунда, еще одна, я цеплялся за ее подушечки пальцев, как только мог, он они скользили, искры между ними ослабевали, гасли все быстрее. Вот-вот и я потеряю ее, потеряю уже навсегда – я чувствовал это. Она сгинет в этих тяжелых тучах и мне ее уже никогда не найти. Не надо, нельзя позволить! «Не расслабляться, не расставаться, ни на миг не терять контроль», - я думал только об этом.

И в то самое мгновение, когда бездна была уже неминуема, когда наши пальцы больше не могли сохранять тепло, разорвав свою цепь, и последняя искра погасла, раздался хлопок, словно пространство вокруг нас съежилось, и мы опять провалились в черное ничто. Очередные всполохи молний остались наверху, там, над нами. Теперь они стремительно удалялись, разбавляясь звуками грома, набегающих друг на друга разноцветных туч. А мы продолжали бессмысленное падение в пустой трубе, разменяв живые звуки на мертвую тишину, бесконечного каменного колодца. Буря промчалась, а что дальше?

* * *

- Посмотри, тут все живые, не то, что там. – Я указал рукой по направлению к морю. Рождин бросила ленивый взгляд вниз по склону.

У самой марины пышела дорогая жизнь во всем ее великолепии – парочки прогуливались, держась за руки, юные красотки загорали топлес на шезлонгах, резвые скутеры рассекали залив, пуская волны, разбивающиеся о волнорезы. Официанты сновали по пляжу с серебряными подносами, на которых возвышались хрустальные фужеры и бутылки элитного шампанского. Шум, крики, веселый смех, обрывки ничего не значащих фраз – даже сюда, на эту вершину ветер приносил всю эту радость на своих крыльях.

- Везде жизнь. – Рождин вздохнула. В ее вздохе я ощутил какое-то мимолетное желание. Их праздник здесь каждый день, а у нее – никогда.

- Я думал, что они все тут мертвые, как и те. – Я вспомнил улицу, обнесенную каменными оградами. – Закрылись за своими заборами.

- Ну, кому-то же надо выставлять на обозрение свое богатство. Впрочем, все они здесь среди своих, им нечего скрывать. Для них – слишком привычная жизнь со всей этой показухой. Ты думаешь, они делают праздник для кого-то? Для себя. Только для себя они делают его. Кто успешнее, кто богаче, у кого больше денег.

- Мне кажется, или я слышу зависть?

- Пфффф… У них нет главного – вечной жизни.

- Подожди, - я взял ее за руку, - не ты ли совсем недавно плакалась мне именно об этом? Вечная жизнь – не награда, а наказание.

Рождин махнула рукой. Я так и знал! Невеста прокололась на мелочи – один из этих богачей ей бы явно мог быть парой. И все слова о своем месте в этом мире совсем не то, о чем она думала на самом деле.

- Нет, ну признайся.

- Идем! – Она отвернула голову, еще больше оправдывая мои догадки.

Конечно, откуда им взяться здесь – выхолощенному молодняку в серединном мире. Они и не думают о нем, не знают. Вечные тусовки, пенные вечеринки, дорогущие Бентли в гаражах домов. Да и зачем они – все эти мысли? За них давно все заплачено – богатыми родителями, или грузными папиками, что возлежат тут же на шезлонгах, распустив свои животы, с бокалами дорогущего пива в руках. Кто бы мог подумать… А, щелкни пальцами, и никого в округе не останется. Они и не спешат умирать, жизнь бьет ключом. К чему все непонятное для них?

Мне часто кажется, что весь фон этой живой жизни, за которой скрывается весь серединный мир, не более, чем ширма, красная бархатная тряпка и авансцена перед ней, разделяющая реальных зрителей в зале и актеров на сцене. Новая постановка неизвестного сценариста, которая так и пытается быть похожим на нее – на самую что ни на есть реальную жизнь. Но плохо получается. На самом деле там и нет ничего – лишь пустота, приправленная все еще свежими ощущениями минувшего. И в этом суть – не забыть, помнить и ощутить. Кому-то и этого достаточно.

Мы спускались к марине по широкой каменной тропе, я шел впереди, держа Рождин за руку. Она ступала осторожно, пытаясь не застрять высоченными тонкими каблуками между камней. От того наше движение сильно замедлилось, как в том моем далеком сне. Я придерживал ее, аккуратно отмеряя каждый шаг, чтобы невеста не споткнулась, не завязла в земле. Но в какой-то момент меня начало это раздражать.

- Ну же, давай, скорее! – Мне и правда надоела ее медлительность. Я попытался подгонять Рождин, но она продолжала медленно переступать с ноги на ногу. Ничего не получилось. Я даже уже пожалел, что не выбрал обувь для нее поудобнее. Но кто же знал?

Так мы подошли к первым строениям, где дорога раздваивалась – одна ее часть прямо спускалась вниз, к тому самому пляжу напрямик, а отбившаяся направо тропинка из булыжников уходила в поселок, извиваясь лентой среди богатых особняков, очевидно, заканчиваясь у самого входа в катакомбы. Высоченная арка дугой маячила как раз с той стороны.

- Нам туда. – Я указал рукой на извивающийся отросток, и уже было сделал шаг.

- Подожди. – Рождин сжала мою руку.

Я удивленно поднял бровь.

- А, может, туда? – Она кивнула в сторону пляжа.

- Зачем?

- Не знаю. – Рождин пожала плечами. – Хотела искупаться.

- Искупаться? – Все эти приключения и так отдаляли меня от цели. – Или немного побыть среди живых?

Она промолчала.

- Ну, все понятно. – Я вздохнул. – Ты же, мне кажется, не очень любишь их всех?

- Когда еще выпадет такая возможность?

- Ты про что?

Она молча смотрела туда, где искристые волны бились о берег. Все и так было понятно.

- Все-таки, что бы ты ни говорила, но тебя явно прельщают такие возможности. – Я посмотрел в сторону веселого побережья. – Все их богатство.

Рождин была неумолима. Кажется, она нашла мою слабину.

- Пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста! – Она тянула меня за руку.

Часом больше, часом меньше – какая разница. Катакомбы никуда не исчезнут – они здесь с войны, да и мне, может быть, стоило бы немного отдохнуть, сбавить обороты. Что там впереди, какие еще неожиданности ждут нас? А так, будет что вспомнить.

- А мы точно не застрянем здесь? – Я все-таки был не уверен в том, что стоит вестись на ее просьбы. – Ничего не случится?

- Да не должно. Иоанн сказал слушать свой внутренний голос. Что он тебе сейчас говорит?

- Не должно… С этого начинались либо все самые великие дела, либо самые великие глупости. Искренне надеюсь на первое.

Рождин улыбнулась.

- Ладно. – Я переборол себя. – Только не долго.

Она повисла у меня на шее.

- Спасибо! Спасибо! Спасибо!

- Хочешь похвастаться своим платьем? У тебя хоть купальник есть? – Я попытался отстраниться.

Рождин щелкнула пальцами.

- Теперь есть.

Ох, уж эти ее девчачьи штучки.

* * *

«И вот я снова пробираюсь по дороге к тебе. Где та грань, где то изнеможение сил, что, наконец, остановит меня? Надеюсь только на то, что где-то на дороге мне вдруг не хватит бензина. Впрочем, бесполезно. Бензоколонки натыканы через каждые двадцать миль. Я всегда удивлялся – какой бизнес может быть на такой бездушной трассе? Но любой их хозяин постоянно доказывал мне обратное. Потом я понял – это что-то сравни хобби. Они же и живут здесь, содержат гостиницы и магазины. Даже самые маленькие мотели – одноэтажные, с тремя-четырьмя номерами – приносят доход.

Не знаю, насколько бы я хотел оказаться на этой дороге в другой ситуации, но любителям подобных безлюдных мест – почти райский сад.

Иду на зенит, солнце безжалостно слепит глаза. Я думал, что все будет гораздо проще и быстрее. Там, в своих мечтах. Хотя, можно было бы и купить билет на самолет. Всего несколько часов и я в аэропорту Лос-Анжелеса, а там до Сент-Пьермонта рукой подать. Но простой путь – не для меня, и ты сама давно поняла. Специально оттягиваю время для встречи с тобой, моя Диана. То ли надеясь на чудо, то ли еще на что-то.

Всякий раз спрашиваю себя – зачем? Но для себя прекрасно понимаю. Пишу эти строки, в тайной надежде, что ты все-таки их прочтешь, раньше, чем я появлюсь у тебя на пороге. Все взвесишь, оценишь.

Но это лишь слова, красивые слова, чтобы у***ь время. Я доверяю бумаге больше, все то, что себе бы никогда не доверил. В этом и есть прелесть. Написанные строки огнем выжигаются из памяти, а сколько там других, им подобных? Нет, никогда я не избавлюсь от них. И вместе с тем теряю все, то, что так долго хранилось где-то глубоко внутри. Когда происходит такое, появляется ощущение, что от тебя самого отгрызли кусок твоей души. Пытаешься как-то себе помочь, поддержать, но чаще обессилено опускаешь руки.

К чему я стремлюсь? Ищу покоя и не нахожу его. Как будто сам наложил на себя вечное проклятие. И не избавиться никак.

Поддаю газу и стремглав взбираюсь на очередной холм, который открывает мне новые бесконечные просторы неизвестной многим страны.

В солнечном свете так много счастья! Я готов разделить его на двоих, на троих – столько, сколько ты захочешь. Только ты и я, и наши дети.

Кто бы рассказал мне раньше. Я бы и не поверил. Но вот придумал же я ее сейчас для себя. И все только потому, что она мне очень нужна. Нужна для того, чтобы не потерять себя, не потеряться в окружающем меня бесконечном пространстве. Ибо без тебя я никто!

Я не утрирую, и не перегибаю. Как тяжело осознавать вновь и вновь. Все снова сводится к тебе, моя любовь. Только дорога немного отвлекает от этих мыслей.

Под колесами черный асфальт, и в голове я давно уже проложил свой путь из пункта A в пункт B. Осталось только решить эту простую задачу для третьеклассников. Но то, что будет в ответе, совершенно не говорит о том, что было между ними, этими двумя буквами. Слишком простой ответ и слишком сложная дорога – посередине неизвестность. А что, если водитель на полпути все же решит остановиться и развернуть машину обратно? Тогда ответ в задаче будет неверным. Но в учебниках об этом ничего не сказано, и он всегда достигает своей цели.

Значит, это и мой путь, уготованный судьбой. И я тоже пройду его до конца, несмотря ни на что. Не поверну, не дам волю случаю. И ответ моей задачи будет верным.

А что мне осталось? Мой экватор уже пройден, не свернуть, а я все еще размышляю. Каково это? Впрочем, я спешу оставляю тебе самое главное. И, несмотря на все мои мысли, сомнения, одолевающие меня так безрассудно, кажется, что длинное шоссе, подружившееся со мной, продолжает нанизывать долгие мили на мой спидометр, меняя цифры. Все дальше от дома и все ближе к тебе, моя Диана. Не хочу ошибиться в своем выборе, что дался мне с таким трудом. Хочу закончить все как можно скорее, и неважно, что будет в конце пути. Все главное только в тебе одной, той, которая даже не помнит обо мне».

Темнота – выколи глаз. И даже разноцветная буря, оставшаяся далеко над нами – все какое-то развлечение. А теперь очередное дежа-вю, взявшее нас в оборот. Так хочется выбраться из отсюда. Сколько это будет продолжаться?

- И долго мы будем так падать? – Я бросил слова в глубину колодца, он опять отозвался эхом от стен. – Это не то, что я себе представлял.

- Что ты делаешь?

- В смысле? – Я не понял ее вопроса.

- Мне кажется, или ты уже спрашивал меня об этом?

- Да? Я не помню.

- Ну да.

Что происходит в моей голове и почему все возвращается? Мы словно движемся по кругу, раз за разом, и что-то держит нас на месте.

Я вдруг почувствовал, что все не так, как обычно. Такого никогда не случалось! Что происходит? Перед глазами на мгновение поплыли пятна, сорвалась скользящая рябь, отматывая картинку назад, и вот мы опять летим в черной бездне в никуда. Сколько уже может продолжаться это никуда? Такое раньше было или нет? И что же, черт возьми, такое? Я не был к этому готов! Сердце зашлось, пульс был готов разорвать мои вены, дыхание перехватило. Я сжал зубы, холод пробирал до костей, дрожь одолела меня. Хорошо, что Диана не видит мою страшную гримасу, хотя бы в этой скрывающей все тьме – несомненный плюс. Но, кажется, она почувствовала дрожь моей руки.

- Что с тобой? – Она еще крепче ухватила ее.

Я не мог ей ответить. Я вообще не мог говорить – меня сковал удушающий бесконечный холод. Что не так? Что во всем этом не так? Было больно, очень больно. Но я терпел, пытался ни на миг не подать виду – темноте все равно. И только крепко стиснутые зубы, и сжатые в нитку губы позволяли все преодолевать. Не знаю, как я это выдержал без себя, без нее.

Головокружение усилилось. Я зажмурился, предоставив темноте полностью поглотить меня. «Только не сейчас, только не сейчас!», - я молил небесные силы о снисхождении. В уголках глаз выступили слезы.

Падение замедлилось – хороший признак. Провидение?

- Саймон? – Голос Дианы. – Саймон! – Она не звала, она почти кричала. Сколько это длилось?

- Да! - То ли проговорил, то ли прорычал я с усилием. – Все нормально. – Какое уж тут нормально. Но, главное, не подавать виду.

- Ты не отвечал, я подумала что-то с тобой…

- Все хорошо. – Я подал голос из темноты. И добавил про себя: «Наверное».

Фут за футом, складывающиеся в долгие ярды, все ниже и ниже, все медленнее, словно черная дыра так сильно не хотела выпускать нас из своих объятий. Но вместе со всем этим, мое тело начало обретать покой, вырвавшись из хаоса, ставшего бесконечным. И вот уже легче дышать, и стук сердца вернулся в обычный ритм, и пульс уже не всклокочивает кровь. Все как обычно.

Откуда-то появился ветер, теплый ветер – такой обычно бывает в прибрежных городах, с запахом соли и моря. Нет, я его себе не придумал, он настоящий. Но откуда, в этой дыре? Впрочем, неважно. Я, наконец, смог вдохнуть полной грудью, без боли. Ни с чем несравнимое ощущение!

Потом все закружилось, завертелось, ухнуло. Затрещали стены каменного колодца, ярким пятном осветился просвет под нами. И в то же мгновение раздался хруст веток, что больно захлестали острыми концами по лицу, рассекая лоб, щеки до крови. Спасибо богам! Это хотя бы то, что можно было терпеть. Нужно терпеть! Та самая живая боль, с которой я был готов полностью мириться. Еще чуть-чуть, ладно уж, чего там. Потерпеть еще несколько секунд и все, а остальное неважно.

И вот, стремительно срывая листья, мы сверзились с высоты под кроны громадных исполинов, медленно качающих головами в ритм набегающего ветра. Тихий шелест листьев, их шепот почти одурманивал. Мы живы – самое главное сейчас. В бегстве от бури мы, наконец-то, смогли убежать.

Я открыл глаза. Над нами, распустив толстые ветки во все стороны, нависали вечнозеленые купола платанов.

Я узнал их, видел однажды. Они извивались, соприкасались, нежно трогали друг друга – почти секс. Зрение не могло меня обмануть – огромные белые стволы с проблесками светло-зеленой коры, такой тонкой, как кожа. Деревья стояли в ряд так далеко, насколько позволял видеть глаз. И в то же мгновение я ощутил холод ночной земли, почти до дрожи.

Яркий огонь, что освещал пространство под нами, вдруг исчез, сначала превратившись в точку, а потом совсем пропал, завершив очередную главу нашего путешествия.

Хотелось только одного – спать. Пусть так.

Я поднял от земли тяжелую голову и осмотрелся. Диана ничком лежала под деревом, подложив под голову руки.

Не сейчас, все потом. Я закрыл глаза и тяжелый сон рухнул, отмерив безликий долгий путь между вчера и завтра.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

[1] «Праздник Непослушания» — «повесть-сказка для детей и родителей» писателя Сергея Михалкова, рассказывающая о том, как в одном городе все родители временно оставили своих непослушных детей одних.

[2] В переносном значении – любая ситуация, когда непроизвольное искажение информации происходит при пересказе по памяти слов другого лица, текста или событий.

[3] Сарафанное радио – способ распространения информации, когда единственный факт передается из уст в уста с большой скоростью.

[4] TNT – обозначение тринитротолуола - одного из наиболее распространённых взрывчатых веществ.

[5] Мышь и Додо – герои сказки «Алиса в стране Чудес»

[6] Альфа-самец – доминант мужского пола в любой иерархичной группе, лидер среди других представителей мужского мира. Амбициозен, целеустремлен, он занимает только лидирующие позиции.

[7] Пета́нк (фр. pétanque от прованс. pèd tanco) — провансальский национальный вид спорта. Цель игры состоит в том, что игроки двух команд на площадке размером 15х4 по очереди бросают металлические шары, стараясь как можно ближе положить свой шар рядом с маленьким деревянным шаром.

[8] Миллениалы - поколение людей, родившихся после 1981 и до 1996 года, характеризующееся глубокой вовлечённостью в современность и цифровые технологии.

[9] В Древнем Риме — лицо, принадлежавшее к исконным римским родам, составлявшим правящий класс.