Непростая служанка

Глава 4

Свеча горела на столе. Кроме нее сумрачная комната освещалась только тусклым сиянием луны в проеме большого окна. За письменным столом сидел молодой мужчина. Он что-то писал и был азартно увлечен своими записями. Ровный ряд букв не прерывался ни на миг, а мужчина не поднимал головы от бумаг даже для того, чтобы окунуть перо в чернильницу. Скрипнувшую в пронзительной тишине глубокой ночи дверь он не заметил. Лишь когда на стол опустился поднос с блюдами, мужчина отвлекся, подняв голову от записей.

– Милорд, ты совсем утонул в делах, – черноглазый Зун нахально поставил на бумаги поднос. В тоне его слышалось ехидство. – «О еде не забывай», – твержу тебе каждый раз, а ты все за свое. Так желудок испортить скоро можно, – Зун состроил обиженную гримасу и прыгнул на кушетку, что стояла позади стола.

– Не забывай о приличиях, – Сквалло откинулся на стуле, строго глядя на прервавшего его парня, – памятуя о детской дружбе, памятуй и о нынешнем положении вещей.

– Душемотатель ты, милорд, – не смотря на предупреждение, слуга только вальяжнее вытянул ноги, – Самому же нравится вспоминать прежние забавы.

Собеседник ничего не ответил. Такая словесная перепалка проходила каждый вечер, когда аристократ, забывшись в делах, пренебрегал ужином, а слуга приносил ему еду в кабинет, заботясь о здоровье господина. Слова Зуна были правдой: Сквалло, действительно, любил вот так проводить время. Будучи младшим сыном своего отца, он раньше даже не смел помышлять о герцогстве, поэтому дружбе с сыном торгаша ничто не угрожало. Однако старшие братья погибли один за другим – младший сын стал наследником. Переезд к тетушке в королевский дворец после смерти отца только еще больше переменил судьбу. Как только предоставилась возможность, новоявленный герцог Сквалло разыскал друга детства, предложив тому место слуги, на что Зун, только потерявший работу в лавке, с радостью согласился. Днем они жили, соблюдая роли слуга-хозяин, безупречно следуя правилам этикета, но по вечерам маски слетали, позволяя молодым людям быть просто Зуном и просто Филисом.

– А все же, ответь мне, милорд, какая неведанная мне причина толкает тебя на любезности с новой служанкой? – Зун стащил со стола виноград и принялся со спокойным видом его есть. – Не припомню я, чтобы Фили́с Сква́лло был без причины так щедр со своими слугами: выделял отдельные комнаты, проводил с ними столь большое количество солнц, заводил для них псов с улицы… Ты даже работу ей не назначил, хотя она и числиться служанкой. Беря в расчет ее рабское прошлое, это слишком выходит за рамки дозволенного.

Герцог часто говорил шебутному Зуну не переходить черту приличия, и когда последний уличил того в нарушении собственных правил, то не мог не упрекнуть его. Также роль в этом сыграла ревность: Зун привык быть единственным, кто пользуется расположением хозяина замка.

– Я всего лишь желаю, чтобы она понимала, что говорят ей, – спокойно проговорил Филис. – До тех солнц, пока она не приноровится воспринимать человеческую речь, нет никакого резона давать ей работу. Не зная обязанностей, она, что и понятно, не будет в состоянии выполнить их.

– Если скажешь истину, небеса не разрушаться, – Зун встал с кушетки и подошел к столу. – Три луны и пять солнц прошло, она уже может говорить. Когда-то ты доверял мне свои секреты, что же переменилось сейчас? – ровно и твердо проговорил слуга, заглядывая в глаза господину.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Черные глаза вперились в серые, те же не желали отступать, прямо и без колебаний смотря прямо в душу. Так продолжалось до того, как Сквалло отвернул голову в сторону, проиграв эту битву.

– Ты всегда был хорош в подобных играх, – он устало вздохнул, почесав переносицу указательным пальцем. – Ярмарку, что проходила в Кадринесе восемь лун назад, помнишь? – не дожидаясь утвердительного кивка, Клопен продолжил, – одна цыганка нагадала мне: «В жаркий полдень под ногами хана падёт ученая дева, и вина будет на тебе, а потом обретешь судьбу ты». Сначала верить в это было глупо, но ты сам знаешь, что произошло три луны назад.

– В предсказании говорилось ученая, а она – бывшая рабыня. – Зун развел руками.

Рабов никто никогда не обучал. Просвещение испокон веков было доступно лишь привилегированному классу аристократии, остальные же довольствовались примитивными знаниями. Рабам же недоступно было и это. Грамотный раб – несчастье на голову рабовладельца.

– Я тоже думал, что она не причастна к словам цыганки, а случай с Ханом лишь совпадение, но, когда она назвала мою фамилию при очевидных признаках потери памяти… – Филис не стал продолжать: все и так было понятно.

– Да… с предсказаниями не шутят, – Зун растеряно сел назад на диван. – Но все же не было бы худо дать ей работу.

– Твоя правда. – Филис устало вздохнул.

Свеча на столе сгорела до половины. Ночь близилась к концу, а луна почти сменилась рассветом. Зун широко зевнул, потянувшись.

– Завтрашний день начнется рано. Иди спать. – Сквалло, заметив усталость слуги, похлопал его по плечу.

– А ты, милорд, почивать не изволишь? – спросил Зун.

– Бумаги остались не разобранными; теперь еще и обязанности новой служанки прописать надо, – ухмыльнулся тот.

Зун еще немного попытался настоять на отправке в постель, но переубедить друга не получилось. Филис с самого детства был упертым, и очень редко менял свое мнение. Оставшись в одиночестве, герцог Сквалло снова склонился над бумагами. К счастью, жир от еды их не коснулся.

– Что же в городе забыл королевский заклинатель? – пробубнил он себе под нос, вспомнив рассказ Зуна о встрече с рыжебородым мужчиной на рынке. И хотя эта ситуация произошла довольно давно, Филис никак не мог выкинуть ее из головы.

Королевский заклинатель Циллар был третьим важным человеком во дворце, но любовью большинства чинов не пользовался. Сказать по правде, этот человек был настолько противен, что если бы не протекция королевы и уважение короля, то вежливого обращения он не дождался бы даже с приходом божественного Теиваса в земной мир. Когда Зун рассказал о его появлении в Саведо, герцог задумался: «Что могло привлечь этого человека на самом большом международном рынке страны?» Но, вспомнив о должности рыжебородого мужчины, Сквалло подумал, что тот пришел в поисках ингредиентов, которые не смог найти в столице, и успокоился. Выдворив этот вопрос из головы, герцог снова склонился над бумагами, не отвлекаясь ни на что.

***

С того момента, как я проснулась в новом для меня мире по моим примерным подсчетам прошло чуть больше шести привычных мне месяцев. Это было вовсе не сложно определить, считая дни и наблюдая за луной; именно так я и обнаружила, что здесь лунный цикл длится в два раза больше, чем в моем родном мире, а вот сутки почти совпадают с нашими. Мои ранки заросли, травмы излечились, и я уже начала привыкать к этому месту. Выучить здешний язык было не так сложно, как я предполагала. Возможно, помог опыт прошлой жизни, где я не только знала три языка, но еще преподавала английский детям. И моя фотографическая память в этом тоже сильно помогла. А с уроками от Сквалло учить язык было не только просто, но и приятно.

Сквалло… Каждый раз, когда о нем думаю, становится жутко неловко, а лицо, с которого уже сняли все бинты, заливает стыдливый румянец. Какой позор: все шесть месяцев нагло называть человека по фамилии! А ведь до попаданства я не могла себе позволить такую дерзость даже в мыслях. Нет, я не могу больше такого допустить, только не теперь, когда я узнала о своем положении. Он мне не приятель и не сосед, он – мой хозяин, работодатель, господин, и величать его следует только по титулу. Никакое обращение, кроме «милорд», в моем случае недопустимо. Так сказал Зун, и я ему верю: подтверждение его словам вижу каждый день, наблюдая за жизнью остальных слуг.

Сначала, когда я только узнала о своем положении, сильно удивилась, что мне до сих пор не дали никакой работы. Каждый в замке был занят делом, и мне казалось жутко несправедливым, что я одна прохлаждаюсь. Однако вскоре подобные мысли оставили меня. Прогулки с собакой по небольшому цветнику, отдых в собственной комнате на третьем этаже и уроки словесности пришлись мне по сердцу, и о работе я уже не думала. Тем более, для моего праздного времяпровождения был веский повод: из-за травм, нанесенных мне конем, лекарь запретил мне нагружать организм, кроме того, для изучения языка требовалось множество свободного времени.

Когда я уже более-менее могла понимать и говорить на местном языке, Сквалло – нет, герцог – уже не приходил повидаться со мной. Это было грустно, но вполне объяснимо, тем более что вместо него компанию мне составляли Зун или Берта, местная кухарка. Ситуация, когда парень тряс передо мной ножом, разрешилась: Зун вовсе не думал на меня нападать, он хотел дать мне нож, потому что предполагал отправить меня работать на кухне. Когда он мне это объяснил, я вволю насмеялась.

Сегодня я решила узнать у Зуна больше про мир, куда попала. Все думают, что я потеряла память, и этот факт значительно упрощает мне познание местной культуры: не нужно ничего объяснять или оправдываться, все и так понимают, что я ничего не знаю. Однако, всем моим планам не суждено было сбыться.

– Солнце встало, сестренка, – поприветствовал уже привыкший к моему обществу Зун.

Он всегда называл меня «сестренка», видимо, чувствовал за меня ответственность, а может, просто пытался воплотить в жизнь детские мечты о младшей сестре. Как только я начала его понимать, тут же попросила парня меня так не называть, но он проигнорировал мою просьбу. Среди слуг Зун был самый главный, поэтому и позволял себе называть других как ему заблагорассудится. В этот раз я даже не стала пытаться спорить с ним по поводу прозвища.

– Встало, – согласилась я, – и я поднялась вслед за ним.

Самое сложное было привыкнуть к стилю местной речи. Тут я не могла говорить в привычной с детства манере: больше половины слов из моей прошлой жизни были непонятны коренным жителям. Зун выставил на стол тарелку с кашей. Все наше утро проходило по одному сценарию: он приносил мне завтрак, а пока я наслаждалась едой, заплетал мне волосы, потом либо был урок словесности, либо я заваливала Зуна вопросами. Но сегодня все пошло не так.

– Ешь, не тратя времени: нынешнее солнце коротко, а тебя работа ждет, – сказал парень так весело, будто давно желал произнести такие слова.

Я удивилась, даже трапезу прервала на секунду. Неужели мое бездельное блаженство подошло к концу? Нет, конечно, рассчитывать на бесконечные каникулы было глупо – у каждой служанки рано или поздно появляются обязанности – но я надеялась оттянуть этот момент еще на пару месяцев. Но, с другой стороны, мне было интересно, что приготовил для меня герцог. В том, что это он определяет обязанности каждого, так как является хозяином замка, я не сомневалась. Я быстро доела кашу и последовала вслед за Зуном.

– Твоя обязанность – уборка на среднем малом этаже, – просвещал меня Зун, пока мы спускались по лестнице. – Не на всем, разумеется. Твои только коридор, две почивальни для визитеров, уборная, синяя комната отдыха и книжная.

Шесть комнат. Для меня, прожившей прошлую жизнь с мамой в двушке, это было немыслимое количество. И это все нужно было убирать раз в два дня. Единственное утешение – остальные комнаты будут убирать другие служанки.

Каменные ступеньки закончились большим синим ковром. С первого взгляда казалось, что он выполнен из шелка. Я никогда не видела шелковых ковров, поэтому не сдержалась и, присев на корточки, погладила его пальцем. Как я и думала, это был не шелк, но очень похожая на него ткань.

– Сестренка, – окликнул меня Зун, наклонившись надо мной, – может ли быть, что ты до сего солнца не видела килим*? – в его черных глазах плескалось неподдельное удивление.

– Эм… видела. Просто полюбопытствовала, из чего сделан, – ответила я, поднимаясь на ноги.

Совсем скоро Зун привел меня к первой комнате. Меня посетило чувство дежавю: такую же маленькую дверь я видела в первый день пребывания в этом мире. В этот раз бежать я и не думала, зная, что ничего плохого мой спутник делать мне не собирается. Поковырявшись в кладовке, Зун вытащил швабру и ведро. Все это он с сияющей улыбкой вручил мне. Кажется, он, по правде, считал уборку великой блажью. Потом он подвел меня к другой двери, дубовой и массивной.

– Тут располагается уборная, начнешь с нее. Тут же и воды набрать возможно. Как кончишь прибираться в этой, приступай к другим. Твоя обязанность – убрать все комнаты в этом крыле, – сказав это, он показал вдоль коридора. – Я вернусь к тебе, когда солнце закончит свой обход, и отведу в новую комнату. – закончив просвещать меня, Зун развернулся и ушел.

– Подожди, какая новая комната? – запоздала крикнула я ему вслед.

Конечно, ответ я не получила: Зун был слишком далеко, чтобы расслышать мой вопрос. Гадать, что это за новая комната, смысла не было: все равно я никогда не догадаюсь. Зун был падок на задумки, и замыслы его подчас были неизвестнее Запретного леса из книг про «Гарри Поттера». Но все же мысли по поводу новой комнаты не покидали моей головы. Для меня не было секретом, что я была единственной служанкой в замке, кто живет в отдельной комнате. Из слов кухарки Берты я знала, что остальные слуги, за исключением Зуна, живут в общих комнатах по четыре человека. Возможно, Зун решил, что раз я теперь окончательно вошла в роль служанки, то следует переселить меня в общую комнату. Решив, что к концу дня я все равно узнаю, я собралась с духом, отворила дверь и принялась за работу.

***

Я устало вздохнула и открыла дверь последней на сегодня комнаты. Самую приятную для меня комнату, книжную, я оставила напоследок. Моя природная страсть к чтению заставляла меня трепетать от возбуждения при мысли о местной библиотеке. И хотя книги почитать я не смогу, ведь учили меня только устной речи, никак не письменной, я не могла не трепетать перед местом их хранения. Возможно, это связано также с тем, что в прошлой жизни я полгода проработала в библиотеке.

За массивной дубовой дверью меня ждала обширная комната, освещенная двумя окнами. Между ними расположилась прозрачная дверь на балкон. Стекла в этом мире не было, его с лихвой заменяли слюда для простых людей и хрусталь для аристократии. На остальных трех стенах висели медные узорные канделябры. Там, где их не было стояли либо мягкие кресла, либо небольшие книжные шкафы, скрывающие от глаз потрепанные стены или другие кресла. Если честно, переступая порог книжной, я ожидала увидеть горы книг, таящих в себе знания ближайших пяти поколений, но тут этого не было. Книг было меньше, гораздо меньше, примерно столько, сколько раньше было в моей комнатке в том мире, но книжная была гораздо больше, чем моя прошлая комната. Большую часть помещения занимали кресла для отдыха и ковры на полу.

Немного взгрустнув из-за своих несбывшихся ожиданий, я приступила к уборке. Схватившись рукой за деревянную ручку швабры, я начала методично подметать пол. К счастью, влажную уборку тут проводили вчера, о чем Зун все же удосужился мне сообщить, поэтому я просто должна была избавится от пыли. Несмотря на то, что такого объема работы у меня никогда не было, убираться я умела, хотя и не так хорошо, как профессиональные уборщицы из клининговых компаний, но вполне сносно. Чтобы убираться было не так тоскливо, я тихонько замурлыкала под нос знакомую с детства песенку. Мягкие прутики сорго*, из которого тут делали все инструменты для уборки и в честь которого называли веники, из угла в угол плясали под звуки мелодии, безропотно повинуясь девичьим рукам.

Уборку я закончила быстрее, чем ожидала: солнце еще даже не приблизилось к горизонту. Зун собирался зайти за мной после заката, у меня было достаточно времени, чтобы насладиться запахом и видом книг. Книги – моя страсть, любовь и жизнь. В прошлом если я не прочитала хотя бы десять страниц, значит, день прошел зря – так меня воспитали. Сколько же дней в этом мире я потратила в пустую… Пальцами провела по кожаным переплетам, ловя подушечками мельчайшие трещинки и неровности. Вдыхая запах миндаля, ванили и сладкий запах старости, перемешанный с легким ароматом трав – результат разрушения бумаги и чернил – я, словно завороженная стояла перед книжными полками, наслаждаясь встречей с великими хранилищами мудрости человеческой. Мелкие пылинки, кружившие в воздухе до моего прихода, теперь совсем не мешали. Осмелев от мысли, что я тут одна, я осторожно взяла с полки первый попавшийся том и открыла его на первой попавшейся странице.

Неведомые мне письмена ровной лентой лежали на тонкой бумаге. Не удержав своего любопытства, я провела пальцем по первому слову. Ровные черточки букв казались причудливыми и будто магическими. Некоторые знаки приблизительно похожи на родную мне кириллицу, другие же больше напоминают замысловатые иероглифы, чем буквы. Так вот как выглядит местная письменность. Рукописные строки всегда казались мне чем-то инородным, будто не принадлежавшим миру людей. Они, в отличие от машинописного текста, предсказуемого и обезличенного, интимно, будто прикосновения к оголенной коже, медленно обнажают смысл написанного, делятся своими тайнами лишь с одним человеком, читающим их в этот определенный момент. Это меня завораживало.

– Занятно, не правда ли? – раздался над моим ухом мужской голос.

Испугавшись, что меня застали за неподобающим служанке занятием, я захлопнула книгу, прижав ее к груди, будто в надежде спрятать. Только после этого я повернулась к говорившему.

– Милорд, я… – начала оправдываться. – Такого больше не повториться, – глаза опущены долу, нижняя губа закушена – идеальный образ смиренной девицы.

Он был тут все время, скрываясь за книжными полками, или только сейчас подошел. В любом случае, Сквалло застал меня врасплох.

– Как звучит твое имя? – будто не слыша моих неумелых извинений, продолжил герцог.

Скованная осознанием, что нарушила правило: «Никогда не трогать вещи господина», я не могла осмелиться на разговор; слова будто застряли в горле. Свое имя я еще никому не называла, боясь, что оно будет неуместно тут. Но ответить нужно было: нельзя игнорировать вопросы хозяина. Пока я судорожно соображала, что делать, Сквалло надоело ждать, и он решил поторопить меня с ответом.

– Пока три луны не минули ты была приветлива в моем обществе, отчего же теперь жмешься, будто мелкая пташка при хитром лисе? – серебристо-стальной взгляд прорывался сквозь меня. – Отвечай словами.

Его просьбу я не могла проигнорировать. И причиной было не только мое положение по отношению к нему. Перед этими серыми глазами я не могла молчать при всем желании.

– Марина, – произнесла я свое настоящее имя прежде, чем придумала другое; и тут же отвела взгляд в сторону, пока мужчина снова не загипнотизировал меня.

– Тебе подходит, – прокомментировал он через секунду.

Он продолжал молча изучать меня. И, когда я уже совсем устала мучаться в догадках, что же герцог от меня хочет и не собирается ли наказать меня за то, что я трогала книгу без разрешения, он совсем неожиданно спросил:

– Тебя интересуют книги?

Вопрос застал меня врасплох, поэтому я лишь запоздало кивнула, но вспомнив его недавний приказ, тут же ответила.

– Мне не хватает познаний, – промямлила я, – но переплеты привлекли меня.

Сквалло усмехнулся, видимо, мой ответ позабавил его. Он продолжал стоять передо мной, молча сверля меня взглядом. Я же не знала, куда деть свой. Вертя глазами, я ждала, пока мужчина отпустит меня. Будь проклята та минута, когда я решила, будто в книжной одна и могу потрогать книги.

– Хочешь, я научу тебя письменам? – совсем неожиданно спросил герцог.

Я, определенно, не ослышалась: вопрос был задан слишком громко, чтобы его точно услышали. Из рассказа Зуна я знала, что слугам тут не положено знать письменность, их ей просто никто не обучает. Что же толкнуло Сквалло предложить мне уроки? Неужели, ему нечем заняться, и он решил скрасить время экспериментами? Что ж, какие бы мотивы не преследовал Сквалло, но его предложение мне на руку.

– Так каков будет твой ответ? – видимо, я слишком долго обдумывала его предложение, и герцог решил поторопить меня.

– Я буду благодарна Вам, милорд, – я сделала реверанс, как видела в фильмах.

– Не делай подобного, – Сквалло жестом остановил меня. – Ни одна душа в моем замке не склоняет передо мной головы, памятуй об этом.

Он взял у меня из рук книгу и открыл ее на самой первой странице. Свободной рукой, Сквалло взял мою руку и провел ей, будто кистью, по строкам.

– Я читать буду, а ты запоминай, – сказал он спокойно и дружелюбно.

И мы начали читать: он голосом, а я прикосновениями. Слова, произносимые вкрадчивым слегка грубоватым грудным голосом, ласкали слух. Я слушала приятную речь герцога, ловя каждое слово, стараясь запомнить их написание, пока мой палец водили по плавным черточкам-буквам. Само по себе содержание книги тоже оказалось довольно интересным. Возможно, само провидение решило посодействовать мне в исследовании этого мира, и с первой попытки я интуитивно вытащила сборник местных мифов. Сквалло как раз читал мне миф о сотворении этого мира.

– В незапамятной старине, когда люди были неизвестны, а земля гола как лед, жило существо нареченное Теивас, от света и тьмы рожденное. Тоскливо было существование его и безрадостно, бесцельно бродил он по пустынной земле много лун и солнц, да так и уснул он сном вечным, – читал Сквалло для меня, пока губы мои шевелились, шепотом повторяя за ним слова.

В тишине книжной голос Сквалло звучал особенно отчетливо, мелодично разливаясь по комнате. Наедине с ним мне было хорошо, от недавней зажатости не осталось и следа. Я будто опять вернулась на шесть месяцев назад, когда еще не знала о его высоком положении и о своем месте служанки. Сквалло снова проводил для меня урок, я снова ловила каждое его слова, надеясь, что оно обязательно пригодится мне в будущем.

– Ноги и руки его сделались горами и скалами, тело его превратилось в твердь земную, из черепа его произошел небесный свод. Океанами хлынула кровь его, травами да деревьями проросли волосы его, пещерами с гротами оказались нос его да глазницы. Из пальцев его пошли звери лесные, из ушей его взлетели птицы небесные, из внутренностей его поплыли гады морские, – Сквалло продолжал читать миф, я продолжала запоминать.

Некоторые элементы этой легенды казались мне смутно знакомыми, что совсем не удивляло. Все мифы о сотворении мира примерно похожи и развиваются по одному сценарию. Главное для меня, не вслушиваться в сюжет, а запомнить написание букв и слов.

– Возродился Теивас в теле новом, бессмертном, и, породив род людской, разумный и великий, нарекся именем новым – Агнус, – Сквалло закончил и закрыл книгу.

– А дальше? – немного расстроенно протянула я, увлеченная новым занятием.

Герцог ухмыльнулся, но ничего не сказал, молча ставя книгу на место. Он все еще стоял сзади меня, прижимаясь к моей спине. Руки, которыми Сквалло потянулся к книжной полке, будто обвили меня, со стороны это, наверное, было похоже на объятия. В такой позе и застал нас Зун, пришедший, чтобы забрать меня в новую комнату.

***

– Сестренка, освежи мою память, в чем заключается твоя работа? – допрашивал меня Зун, пока мы шли вниз по лестнице.

– Уборка, – я уже предполагала, что мой спутник рассержен, и даже знала, из-за чего, поэтому постаралась, чтобы голос звучал робко. – Собственно ее я и выполнила.

– Так и есть, – продолжил мой провожатый, – но после нее тебе следовало дожидаться моего прихода, но не ласкаться с герцогом.

– Мы не ласкались, – все мое существо противилось столь сильной лжи. – Не говори про меня понапрасну. Герцог просто учил меня письменности.

– Разве служанкам нужны письмена? – в голосе его слышался неприкрытый сарказм, и меня это неимоверно раздражало.

На такой резкий выпад я не могла не ответить. Я, конечно, знала, что в этом мире грамотность – привилегия аристократии, но, во-первых, мне она еще как нужна, а во-вторых, я совсем не напрашивалась на уроки.

– Но он сам предложил. Неужто я должна была оскорбить достоинство герцога отказом?

Кажется, эта реплика завела Зуна в тупик, и он, горестно вздохнув, больше не донимал меня на эту тему. Неужели, можно лишь прикрыться желанием хозяина, и тебе простят многие проступки? Я, определенно, буду этим пользоваться.

Пока мы спускались вниз, мой живот напомнил мне, что кроме утренней каши в моем рту не было ни крошки. Мысль о вкусном ужине тут же появилась в моей голове. Воображение представило рыбку с овощами, или тушеного ягненка, или котлетку с пюре, любимое блюдо детства, или пирожок. На самом деле я была согласна даже на ненавистные с юности брокколи, если они тут водились. Кстати, с тех пор как я попала в этот мир, кроме пары кусочков рыбы в самый первый день и яблочного фрукта на рынке, я не пробовала ничего, кроме каши. Я понимаю, что служанку никто не собирается баловать деликатесами и вкусностями, но однообразная пища вредна для желудка.

– Зун, – позвала я парня, – а ужин сегодня будет?

– Тебе стоит несколько подождать. Сперва ознакомлю тебя с комнатой и другими служанками.

Мы продолжили путь и вскоре вышли на улицу. На темном, как кусок черного бархата, небе сияли растущий месяц, белый словно посыпанный мукой, и окружающие его хороводом мерцающие звезды. Их призрачный свет сначала ослепил мои привыкшие к темноте глаза так, что кроме этого света я ничего не видела. Однако вскоре глаза присмотрелись, и я смогла различить вымощенную камнем тропинку, ведущую вдаль от замка. По ней Зун и повел меня. При свете луны и маленького фонаря было совсем светло. Я даже смогла разглядеть камни, по которым ступала, и насекомых, что попадались на дороге. Эти букашки такие маленькие и беспомощные, любой может раздавить их, совсем не заметив. В этом новом и чужом для меня мире я чувствовала себя одной из таких букашек. Совсем ничего не могу без чужого вмешательства, но отчаянно хочу стать больше, чем та, кто я уже есть, не пренебрегая любой предложенной помощью, хватаясь за любую возможность. Хотя, в отличие от этих копошащихся на земле насекомых у меня есть те, на кого я могу рассчитывать.

Увлеченная своими мыслями, я не заметила, как врезалась в спину внезапно остановившегося Зуна. Парень недоумевающе посмотрел на меня, словно желая отчитать за невнимательность. К счастью, этого не последовало. Мы оказались около небольшого деревянного дома. Судя по всему, именно тут и проживала прислуга.

– Прошу, – Зун шутливо протянул мне руку, приглашая внутрь.

Я, не желая портить его игру, протянула руку, принимая предложение. Если Зун хочет позабавится, кто я такая, чтобы мешать его забавам? Тем более, если мне они тоже приятны.

Внутри было светло и достаточно просторно. Честно сказать, я думала, что комнаты слуг – это маленькие кельи в подвале, но как же я была рада, что ошиблась. В общем коридоре не было ничего интересного, он просто соединял комнаты; в одну из них меня и повел Зун.

–Криста, Винна, Мэлизент, – поприветствовал Зун девушек, находящихся в комнате, – у нас новая сестренка.

Я неловко помахала рукой. По правде говоря, я не собиралась знакомится с новыми людьми и думала изучить комнату в одиночестве. Видимо, у судьбы на меня свои планы. Как говорится, хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих замыслах.

– Примите ее с благосклонностью, – продолжил Зун.

Две из моих соседок были людьми. Одна из них, низкая рыжеволосая мадам, по-видимому, была старше остальных. Она смотрела на меня очень ласково и заботливо улыбалась, приветствуя новенькую в коллективе. Вторая, высокая с виду хрупкая блондинка, пристально рассматривала меня заинтересованным взглядом. Кажется, мы были ровесницами, во всяком случае, выглядела она не сильно старше меня.

Особенный интерес вызвала третья девушка. Если две мои новоприобретенные соседки были людьми, то она точно к человеческому роду не относилась. Эта девушка больше напоминала того Глазастика, которого я видела на рынке. Она была очень высокая и почти задевала потолок, круглое лицо ее с большими сине-зелеными глазами, которых я насчитала штук шесть, обрамляли светлые, почти серебряные пряди. Несмотря на то, что ростом она превосходила всех присутствующих, ее детские черты лица и наивность во взгляде четко давали понять, что в комнате она самая младшая.

Все три служанки подошли ближе, обступив меня кольцом. Наперебой они принялись расспрашивать меня о моем прошлом, имени, происхождении. Я была несколько ошеломлена таким вниманием, поэтому обернулась к Зуну за поддержкой, но паренька и след простыл. Вот нахал, как только посмел оставить меня одну! Пришлось добиваться желаемого самостоятельно.

– Уважаемые, этим солнцем я первый раз занималась уборкой и очень устала, – я улыбнулась самой сладкой улыбкой, на какую была способна. – Не будите ли вы так любезны оставить расспросы до утра?

Девушки странно на меня посмотрели, но допрос закончили.

– Винна, – сказала старшая из них, – сходи на кухню, принеси ужин. У нас младшая, Берта поймет.

И та, которую назвали, кивнула и скрылась за дверью. Меня же усадили на кровать и, после принесенного ужина, больше не трогали. По уставшим от целого дня работы конечностям разлилось приятное чувство блаженства. Как же хорошо было лечь и укрыться одеялом. Коснувшись головой подушки, я тут же уснула.